Истинное море, лишь в его глазах

      Гермиона шла ко дну, и вдруг будто остановилось притяжение: и она увидела перед собой зелёные глаза и чёрные, длинные волосы, подобные угрям, что извивались и смотрели на неё.       — Как ты посмела нарушить покой моря? Как ты смела воспользоваться разрушительной силой магии? — прогремел голос, исходящий от образа, который она видела перед собою, но тонкие, белые губы не шевелились. — Как ты смела поднять руку на великую силу моря?       — Кто ты?       — Кто я? — прогремел голос. — Я –твоя Кара. В моих руках твоя жизнь — вот, кто я.       — Я хотела найти только его.       — Его? Разве стоит какой-то мальчишка собственной жизни? — спросил голос, будто-бы точно знал, о ком говорила Гермиона.       — Стоит!       — Эта история стара как мир. И всё повторяется вновь и вновь, но ты — волшебница. В тебе течёт неистовой силы магия. Ты избранная, не просто какой-то человечек, но и ты ринулась со скалы, только чтобы найти его?       — Это ты! — Гермиона тоже не говорила, её губы также оставались неподвижными. — Это ты! Ты забрала его человеческую жизнь и обрекла на вечную муку! — Гермиона думала, и её мысли становились словами, которые слышала и она, и та, кто смотрела на неё.       — Что может быть прекраснее водной стихии? Ничего! Мука? Я подарила ему вечность, но его постоянно тянуло наверх. Я хотела отнять у него возможность ходить, но он слишком сильный волшебник, его магия сопротивляется мне, подавляет. И он раз за разом выходил на сушу, приспособился так жить. Море было его свободой, а берег — привычкой. Но появилась ты! Он был обречён, но ты спасла его душу, вытащила её со дна морского. Ты взволновала его, но я не злюсь, наоборот — я благодарна тебе, потому что так ты обрекла его на вечную муку. Любовь отвратительное чувство.       — Я спасу его, вытащу, потому что теперь он мой. Не моря, не твой, не вечности, а мой, слышишь? Мой!       — Глупая, он мой. Он украл то, что принадлежало мне. Я хотела отобрать его жизнь, но он оказался чистокровным волшебником, и это было мне не по силу. Магия рода защищала его. Он — вор, и не достоин был прощения. Он хотел забрать то, что принадлежит морю, океану, воде. И за это я забрала у него голос. Он не может жить без моря, он погибнет без воды, а без голоса он не сможет колдовать. Его магия рано или поздно уничтожит его, потому что ей нужен выход. Я обрекла его, и однажды он станет самой водой, уже навсегда.       — Отдай его мне!       — Ты думаешь, я отпущу тебя и его?       Гермиона услышала смех.       Море стало темнее, и, казалось, на поверхности бушует штор. Гермионе вдруг показалось, что море затопило всё, что ей дорого, даже снесло коттедж на берегу и его лачугу, будто-бы никогда их и не было.       — А что ты дашь мне взамен?       — Я отдам тебе то, что ты хочешь, то, чего у тебя нет.       — У меня много чего есть, мне много что предлагают.       — Но у тебя нет магии! Верно? Хочешь?       — Магии? И ты отдашь её за мальчишку?       — Я хочу, чтобы он больше не принадлежал морю и приобрёл свой голос.       — А не много ли ты хочешь, девочка?       — Я отдам свою магию, всю без остатка.       — И как ты будешь жить без магии? Или ты хочешь остаться со мной?       — Нет, я хочу остаться с ним.       — Нужна ты ли ему будешь без магии? Он найдёт себе равную и сильную волшебницу. А ты останешься одна.       — Пусть!       — Ты будешь плакать каждую ночь, смотря на его счастливую жизнь.       — Пусть!       — Он забудет тебя!       — Пусть! Зато он будет жив и будет свободен от моря. У него будет голос и он проживёт ту жизнь, о которой и не мечтал.       — Ты отдаёшь мне свою магию?       — Да!       — Что ж, я заключаю с тобой сделку, Гермиона Грейнджер!       Волосы, подобные угрям, захватили Гермиону, оборачиваясь вокруг её тела, и волшебница почувствовала, как с неё словно выкачивают жизнь. Её глаза закрылись, и она тотчас погрузилась в темноту.

***

      Гермиона открыла глаза. Она не чувствовала своего тела, облизала пересохшие губы и попыталась сосредоточиться. Зрение подводило, но не ощущение прикосновений: она сразу почувствовала, как до неё дотронулась чья-то тёплая ладонь.       Она посмотрела на того, кто сидел напротив неё, но его силуэт был нечётким.       — Гермиона, всё в порядке! Ты жива! Как же я ждал, когда ты очнёшься. Ты же меня слышишь?       Она никогда не слышала этот голос или слышала когда-то давно?! Может быть, во сне? Силуэт начал обретать черты, и кудряшки на голове забавно болтались из стороны в сторону при малейшем движении.       — Тео… — прошептала она. — Ты говоришь?!       — Тихо, тихо, твои силы ещё не восстановлены. Тебе нужно поспать. Я приготовил тебе зелье.       — Где мы?       — В коттедже, мы всё ещё на побережье, но скоро мы вернёмся в наш дом.       — У нас есть общий дом?       — В мой дом, Гермиона. Я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой, — слёзы стекли по её щекам. — Пожалуйста, не плачь, всё хорошо.       Зрение вернулось к ней, и она видела его синие глаза.       — Ну как же… Я же…       И волшебница вспомнила зелёные глаза той, что была на дне морском. Вспомнила, какими были её волосы: чёрными и живыми, подобно угрям опутывали её тело.       Я заключаю с тобой сделку.       Гермиона выдохнула и резко села.       — Осторожней, пожалуйста, Гермиона. Голова не кружится?       Она почувствовала, как сердце стучит: быстро, быстро, сильно-сильно. Гермиона посмотрела ему в глаза. Он был настолько близко, рядом с ней.       Это не может быть сном!       — Ты больше не можешь плавать в море, так как мог, на глубине? У тебя больше нет хвоста, верно? — задыхаясь, спросила она и обхватила ладонями его щёки.       — У меня больше нет хвоста. Я свободен! — она задохнулась этой новостью, и слёзы продолжали скатываться из её глаз. Теодор большим пальцем вытирал их. — Я не хочу, чтобы ты плакала. Никогда, слышишь?       Гермиона кивнула.       — Я отдала ей магию.       — Знаю, но смотри, что у тебя есть.       Теодор взял её руку и приложил к груди. Гермиона пальцами нащупала что-то твёрдое, опустила голову и увидела в них ракушку.       — Что это?       — В ней твоя магия.       — Моя магия?       — В этой ракушке хранится вся твоя магия, и если ты её потеряешь или её уничтожат, то ты станешь русалкой, необратимо, навсегда.       — Я же отдала свою магию за тебя — и вот ты рядом, говоришь… Я не понимаю.       — Я вернул тебе магию: всё, что я смог сделать, то сделал. У неё не просто что-то забрать, она всегда обыгрывает того, кто пытается заключить с ней сделку. И теперь твоя магия в этой маленькой ракушке, но она снова твоя.       Гермиона подняла голову и посмотрела на него.       — Зачем? Это было моё решение и я хотела этого.       — И у тебя получилось, теперь я смогу покинуть этот берег, море… Я говорю, но я не мог позволить тебе заплатить такой ценой за меня. Послушай меня…       — Нет, нет… Я…       — Что ты делаешь?       Гермиона начала вставать, отталкивать Теодора, а он держал её за плечи. Встряхнул и не перестал смотреть в глаза.       — Я хочу снова пойти к ней. Что ты ей отдал? Моя магия в обмен на что? Тео, что ты отдал этой…       — Ведьме, — закончил Теодор за неё. — Гермиона, поверь, твоя магия важнее магическому сообществу, чем магия какого-то отпрыска Пожирателя Смерти. А я всегда буду рядом, если ты позволишь.       Гермиона не могла поверить в то, что услышала, в то, что происходит, и в то, что он говорил. Но он был рядом с ней, был свободен от моря и… Девушка сжала пальцами ракушку, магия была с ней. Она была волшебница, по-прежнему.       — Только магию? И всё?       Он помотал головой.       — Что ещё?       Гермиона почувствовала, как её сердце замирает, испуганно смотрела на него.       — Я больше не умею плавать, и если зайду в воду, то утону.       — В воду? Но она ничего не сказала по поводу ванны?       Теодор улыбнулся, и Гермионе стало так тепло, ей захотелось обнять его, запутаться пальцами в его кудрях, чтобы он целовал её так нежно, бесконечно нежно, чтобы утонуть в этой нежности. Нет, она больше никогда не будет тонуть, больше никогда. И никогда–никогда не окажется рядом с морем.       — Если ты потеряешь ракушку, то станешь русалкой, и я никогда тебя не смогу достать.       — Я никогда не потеряю ракушку.       Теодор поцеловал её нежно, перебирал губы, но Гермиона обхватила его лицо, отстранилась.       — Скажи мне, что ты украл у неё, что ты забрал у моря? — она увидела как он вздрогнул. — Тео, я должна знать!       — Волшебницы и волшебники, которые хотят лишить себя жизни и прыгают в воду, обращаются русалками: красивыми и могущественными. Они становятся морскими ведьмами.       — Ведьмами? —переспросила Гермиона. — Как она?       — Да. Как она. Они становятся ведьмами, но перестают быть волшебниками. Магия трансформируется, и они становятся пленниками моря, продолжая мечтать о магии. Сначала я этого не понял, пока ты не пожертвовала собой, — Теодор замолчал, погладил Гермиону по щеке, поцеловал её в нос и продолжил: — Моя мама пришла много лет назад на этот берег, тогда я был ребёнком, и я даже не помню всего этого, отец не говорил, что она бросилась со скалы. Я так хотел знать, что случилось с моей мамой и начал искать её на пятом курсе, но узнал об этом только когда пропал отец. И нашёл в одной книге, что таких русалок можно вернуть к человеческой жизни, только нужно найти ракушку с их душой, той, что они отдают морю, когда добровольно расстаются с жизнью. Я смог пробраться в ведьмину пещеру, смог выкрасть ракушку, мне потребовалось много сил и знаний, я много читал, и с помощью магии осуществил задуманное. Но она наказала меня, и я не смог вернуть маму, — слеза стекла по его щеке. Гермиона смотрела, как она оставила прозрачную дорожку и капнула ей руку. — Я так думал сначала, пока не узнал, что моя мама не была волшебницей, её не было среди волшебного мира русалок. Она утонула, потому что моя мама была маглом. Вот почему отец всегда скрывал от меня всё, что касалось мамы, молчал неделями, делал вид, что не слышит. Он никогда о ней не говорил, никто не знал, кто она и откуда родом. Я всегда думал, что она училась в Хогвартсе и была Гриффиндоркой, как ты, но она была маглом. Ведьма забрала мою прежнюю жизнь, отдала морю, но русалки сказали мне, что я могу выходить на берег, пусть и не могу уходить далеко от моря, но смогу жить на суше. Да, она отняла у меня голос, чтобы я не мог пользоваться волшебством, но я немного владею невербальной магией, вот так я смог существовать до тех пор, пока не появилась ты. Я полюбил тебя. Мне казалось, что нет выхода, и я ушёл в море, чтобы не обрекать тебя.       Гермиона поцеловала его, ощущая солёный вкус от слёз. Он подтолкнул её ладонями, укладывая в постель, отрываясь от поцелуя и гладя по лицу и волосам.       — Ты должна поспать. Я больше никуда никогда не исчезну.       — Обещаешь?       — Конечно, куда я теперь без магии, кому я нужен?       — Тео, я тебя люблю. Если ты когда-нибудь меня бросишь, то я тебя утоплю.       — Я тебя никогда не брошу, потому что ты — моя жизнь. Я тебя люблю.