Ведьма и Учиха

*** Шисуи любопытно шастает по полочкам с разными специями, настойками, точно кот, который задумал шалость. На пробу открывает один с бутыльков, принюхивается и тут же громко чихает. Харуми отвешивает ему затрещину: — Идиот, а если б отрава была? Учиха виновато щерится: — Ну, ты бы меня тогда вылечила, правда? И она смотрит на его хитрый прищур глаз и на мгновение показалось, что вот-вот утонет в этом чёрном омуте. Он затягивает так быстро и стремительно, что ещё чуть-чуть и она не сможет из него выбраться. Хару впервые пугается: в сердце что-то подозрительно приятно ёкнуло. И вообще, когда это они успели перейти на «ты»? *** Хару думает, что она влипла. То ли по самые уши, то ли вообще полностью. Думает так, когда в очередной раз слишком остро реагирует на подколы Учихи, или когда переживает, что тот как-то давно не наведывался в гости. Ещё думает так, когда смущается из-за случайного прикосновение или когда Шисуи оказывается в опасной близости к ней. Она мотает головой, отгоняя беспокойные мысли. Да ну не могла же она… Так ещё и в… Внезапно ощущает небольшой ветерок за спиной, перед глазами темнота. Прикосновение чужих ладоней к лицу вводит в ступор: именно они преградили обзор. Чувствительное ушко опаляет теплое дыхание, и слышится до боли знакомый голос: — Угадай, кто. Сердце Харуми ёкает так, что казалось сейчас проломит рёбра. Мучительно и волнующе одновременно. Она замирает точно кролик перед хищником, ежится, и Учиха чувствует неладное. Он отступает и виновато: — Не хотел напугать, моя вина. Она видит, что в глазах нет привычного лукавства и верит, но всё равно не может без колкости, ворчит: — Так зашел бы тогда, как нормальный цивилизованный человек. — Хорошо-хорошо, этот бренный негодяй признает свою оплошность и смиренно просит о милосердии, о, Госпожа ведьма! — Шисуи едва не кланяется, при этом его выражение лица становится настолько жалостливым, что она не выдерживает такого напряжение на своё слабое сердце. Мысленно почему-то проводит аналогию с котом: её Уруру после пакости выглядит точно так же. Это почему-то смущает. Как-то… мило? — И прекрати меня Госпожой ведьмой называть. У меня вообще-то имя есть, — вспыхивает она. Учиха смеется. — Как скажешь, госпожа, — и бесстыдно успевает исчезнуть в вихре листьев до того, как в него полетела мокрая тряпка от ещё больше смущенной Хару. И только после девушка замечает оставленную на столе коробочку с пирожными. Её любимыми. Сливовыми. И небольшую записку с пожеланием хорошего вечера и причудливо улыбающейся нарисованной рожицей рядом. Харуми готова отчаянно взвыть. *** Учиха перегибается через стол, опираясь о деревянную поверхность ладонями, и в опасной близости нависает над ней. Смотрит так внимательно и задумчиво-серьезно, что она чувствует, как в комнате резко стало слишком жарко. — Колючка, — выдает в результате он, слегка улыбнувшись. Разглаживает пальцем появившуюся у Харуми морщинку меж бровями. — Колючая как ёж. И фырчишь так же. Девушка как в подтверждение его слов недовольно зафыркала. Отвернулась, неловко зажмурилась, и попыталась рукой отодвинуть его лицо подальше. — Уважай моё личное пространство, имей совесть. Шисуи поддался и вернулся на своё место. Но легкая улыбка и внимательный взгляд никуда не делся. Она чувствует себя неуютно, но упёрто смотрит в ответ, вызывая мгновенно ответную реакцию: улыбка Учихи становится шире. В комнате повисло молчание. В голове настолько много противоречивых мыслей, что она начинается путаться в этом потоке. «У него милая улыбка. Ударить бы его метлой. Хочу потрогать его волосы. Раздражает.» Хару смотрит и неосознанно пытается разглядеть всё: смешно торчащие волосы, густые ресницы, небольшие морщинки возле глаз. Взгляд цепляется за тонкие губы. Шисуи замечает, он видит всё, но ничего не делает, дает ей время. Улыбка становится слегка самодовольной. — Госпожа, ты так внимательно смотришь, что я аж засмущался, — он показательно машет ладонью возле лица, имитируя веер. — Смотри, весь горю. Хару в мгновение становится серьёзной: её кажется на секунду коротнуло. Смотрит пронизывающе, почти угрожающе. — Пошёл вон. И после показательно спокойно делает глоток уже остывшего чая. Учиху, кажется, впервые пробрала едва заметная дрожь. *** — Я тебя сейчас метлой уебу. — Сильное заявление, но всё же предлагаю вырешить всё дипломатическим путём, — Шисуи в привычном жесте приподнимает руки, мол, сдаюсь. Юноша выглядит слегка потрепанным, с синяками под глазами, красными глазницами, явный признак серьезного недосыпа и перенапряжения, и едва заметными ссадинами по всему телу. Он улыбается уголком губ. И улыбка эта выглядит неловко, измученно. Хару зло зыркает исподлобья. Руку, которая крепко держит основание метлы, пробивает мелкая дрожь от той силы, которую она вложила в это действие. Хару разрывает от переполняющих эмоций. Радость. Волнение. Облегчение. Злость. Обида. Всё это клокочет в ней единым клубком, сбивает дыхание, и она чувствует, как у неё подозрительно глаза на мокром месте. — Думаешь, можно вот так пропасть без слов почти на три месяца и после явиться как ни в чем не бывало? — она почти кричит, замахивается метлой. Хочет ударить. Показать, что ей было плохо, обидно, больно. Учиха привычно уклоняется, пытается дозваться. А она задыхается. И замахивается опять. В какой-то момент она оказывается обезоружена. Шисуи прижимает её к стене. Хару пытается отбиться голыми руками. Шисуи заламывает их сверху. Она начинает тараторить, ругаться, вымещать накопившееся через слова. И всё замирает. Харуми чувствует прикосновение чужих губ к своим и перестаёт дышать. И сердце, кажется, тоже пропустило не один удар. Учиха мягко отстраняется, и она впервые видит, чтобы тот был по-настоящему смущен: покрасневшее лицо и кончики ушей, нечитаемое выражение лица. И смотрит ещё так удивлённо, будто сам не ожидал от себя подобного. — Ты… — она запинается, пытается подобрать слова. А лицо пылает так, что, казалось, вот-вот сгорит. — Не придумал ничего лучше, чем успокоить тебя… так, — оправдывается, а глаза неуверенно блуждают по её лицу. — И я пойму, если ты опять захочешь меня ударить, на этот раз я не буду сопротивляться. Учиха наконец отпускает её руки, будто действительно ожидая как минимум пощечины. Но Хару всего лишь охватывает его лицо ладонями и притягивает ближе. Он смотрит завороженно, не сможет свести с неё взгляд. — Ты… Шисуи не даёт ей договорить, перебивает: — Идиот. — Именно. На этот раз берёт инициативу в свои руки она, утягивая Учиху в мягкий отчаянный поцелуй.