Азарт

Эмилия Волкова провела целый вечер в своей маленькой квартирке на окраине города. Они жили с матерью здесь с самого ее рождения, а сейчас девушка снова вернулась в тихое, отдаленное место, боролась с собственными демонами, пожиравшими ее от взгляда на шкаф, где она пряталась, на кровать, на которой получала наказания ремнем. Квартира была одновременно ее убежищем и страшным кошмаром, но выбора «жить здесь или нет» больше не было. Двадцать второй день рождения проходил спокойно, размеренно. Мать, пусть и не очень хорошо себя чувствовала, но приготовила ей традиционный торт и любимое блюдо, которое хорошо получались только у старшей Волковой. Девушке было уютно с мамой, пусть она и чувствовала легкую нервозность, когда уже немолодая женщина приостанавливалась, замирала, утихомиривая внутреннюю боль. Ей требовалось лечение и Эми, зная об этом, всячески старалась заработать то тут, то там. Днем работала в отеле, вечером обслуживала в баре клиентов. Рутина постепенно съедала молодую девушку, вводила ее в состояние апатии и депрессии, но борьба, извечная борьба была важнее всего. И только в сегодняшний день, ее день рождения, она позволила себе отдохнуть и расслабиться. — Мам, мы справимся, ты же знаешь? — она любила эту женщину, пусть последняя и не подарила ей по-настоящему счастливого детства, не смогла уберечь от многих горестей и травм. Но мама оставалась ее единственным близким человеком, ради которого Волкова была готова стараться и работать. — Знаю, моя девочка, все в порядке будет, — за последние годы она осунулась, под глазами залегли ужасные тени, волосы почти полностью посерели. В свои пятьдесят пять женщина выглядела старее, чем было на самом деле. Болезнь съедала ее, вытягивала все силы, постепенно убивая. Эмилии было физически больно на это смотреть. Сколько бы плохого не принесла ее мать и куча отчимов в жизнь маленькой девочки, она любила ее, не хотела терять так рано. После обнаружения диагноза женщина завязала со всеми вредными привычками, стала той, кого Эми ждала еще в детстве. Было, безусловно, поздно, но хотя бы что-то. Эмилия помнила, как сжимала маленькими ручками юбку мамы, прячась от гнева «второго» папы. Тогда ей казалось, что отчим — это инородный объект, она скучала по теплым рукам, улыбкам, язвительным шуткам своего родного отца. Ей хотелось увидеться с ним, выгнать этого непонятного дядечку, закрыть за ним дверь на все замки, позвонить папуле. Но каждый раз все оборачивалось против, мужчины не уходили, оставались рядом с красивой и еще здоровой матерью, склонялись искусителями ей на ухо, шепча, что дочке не хватает воспитания. Сейчас Эми понимала, что все модели были похожи между собой, мать выбирала властных, агрессивных мужчин, любителей ее подстроить под себя, заставить потакать, но тогда, в мрачном и далеком прошлом, будучи всего-навсего восьмилеткой, она совсем не знала, почему какие-то новые люди в доме начинают кричать, угрожают ей ремнем. Шрамы затягиваются, раны перестают ныть, а кости срастаются, но Эми помнила и будет помнить всегда, как ее ставили в угол на гречку, как заставляли раз за разом вымывать посуду до кровавых мозолей на ручках, как кричали и угрожали ремнем, злостно занося руку с ним над девчонкой. Каждый отчим старался властвовать, управлять, пытался перевоспитать «несносную девчонку», которую вырастила ее мать со своим первым мужем. Папа Эми трагически погиб через год после развода — автомобильная авария унесла его жизнь, прихватив с собой еще и души новой жены, нерожденного ею ребенка. И Эмилия помнит, как плакала тогда несколько часов, требовала сказать, что это все глупая шутка, просила увидеться с папочкой. Но папочки не было, звонков от него можно было не ждать, никто не покупал больше мороженое после школы в пятницу, никто не возил на природу в выходные. Волкова осталась полностью на попечении матери и ее мужей — их было около трех за все время, не считая временные интрижки, никак не закрепленные документами. Малышка сначала возмущалась, просила маму одуматься, понимая, пусть и не до конца, что что-то идет не так, происходит какой-то кошмар, идентифицировать и проанализировать который она в силу своего возраста еще не может, но чувствует на подсознательном уровне. Вскоре после смерти папы, она поняла, что мама слишком часто пахнет алкоголем, находится в пограничном состоянии, плавает на грани реальности и снов. Женщина выпивала все чаще и чаще, пытаясь заглушить как старые боли, что беспокоили из-за бывшего мужа, болезненных нынешних отношений. В голове мамочки Эми все смешалось, стало угнетающим, а алкоголь помогал ей забыть кошмар, что происходил наяву, смыть с себя стыд за поведение отчимов с ее дочерью. Иногда, в моменты трезвости, она старательно заступалась за маленького ребенка, выгоняла из дома своих мужчин-собутыльников-отчимов, но потом, снова выпив пару рюмок, они мирились, «семья» восстанавливалась, а Эми получала новые и новые «воспитательные» побои. Эмилия не могла жаловаться на мать, когда та начала болеть. Постаралась забыть все мерзости, весь детский кошмар, кончившийся лишь в восемнадцать, когда девушка съехала на квартиру, вычеркнув мать из жизни, а ее мужчин — даже из головы, где покоились воспоминания. Но некоторые шрамы остались на коже, напоминая, как несладко пришлось взрослеть. Маленький порез на коленке — упала на стекло, которое осталось неубранным после агрессивного спора матери и отчима, длинный уродливый шрам на спине — отчим пытался воспитать ее ремнем, но промазал и ударил бляшкой, разрывая тонкую детскую кожу, темное пятнышко на кисти — ожог, полученный за разлитый чай, когда мужчина мамы прижал ее руку к чайнику, крича на ухо о непослушании и неаккуратности. Сложно было простить эту женщину, дать ей второй шанс, но грустные глаза, тест на алкоголь, отсутствие толпы собутыльников в квартире и неутешительный диагноз сыграли свою роль. Волкова не хотела винить себя в одинокой смерти женщины, родившей ее, пошла на контакт, справляясь со старыми обидами. И не прогадала — они смогли сблизиться больше, чем за времена детства, пусть девушке это уже и не нужно было. Если бы ее спросили сейчас, хочет ли Эмилия иметь настоящую семью, мать, которой не хватало в детстве, она бы задумалась, горько вздохнула, но ответила отрицательно. На тот момент еще совсем маленькая, сейчас уже взрослая, Эмилия не нуждалась больше в тепле своей мамы. Но девушку на куски порвала совесть: она выросла достойным человеком, который ни в коем случае не позволит почти что пожилой женщине умереть в одиночестве. Семейный ужин закончился, Елена Геннадьевна утомилась, отправилась в постель в привычной манере смотреть какой-то глупейший сериал пока не заснет. Эмилия убрала посуду, помыла бокал, из которого весь вечер ненавязчиво попивала шампанское, выбросила остатки еды и присела на краешек стола, задумываясь. Ей до ужаса не хотелось, чтобы этот уютный, теплый день заканчивался и начиналась рутина. Работа, вторая работа, домашние дела — это все съедало ее энергию, высасывала жизнь также, как болезнь из ее матери. На работе, к тому же, дела шли плохо: маленький отель на окраине не выдержал конкуренции, и постепенно компания разорялась, а значит скоро ее оттуда попрут. Хорошо хоть в баре отменно платили и не был угрозы увольнения. Лишний раз только расстроившись своим терзаниям, девушка вздохнула, встряхнула головой и пошла собираться. Семейный день рождения прошел, а значит впервые за последние полгода она может позволить себе пойти с друзьями отдохнуть в местном клубе. Ее друзья придумали этот план за пару дней до праздника, сообщили ей, что пора проветрить голову, попросили взять отгул, и Эми не прогадала, сделав, как ей сказано. Девушке нужен был глоток воздуха, хоть какое-то мероприятие, способное вернуть веру в жизнь, интерес к реальности. Клуб, пусть и не единственный в городе, был недоступным для нее местом, девушка, не успев как следует пожить для себя, устроилась на работу, чтобы обеспечить больную мать, и стало уже совсем не до веселья. Городок, где жила Эми, был средненький. Интересная архитектура, оставшаяся с еще давних времен, отреставрированная огромными вложениями мера. Мужчина, пришедший управлению этим чудесным местом, постарался на славу: он вложил свои средства на постройку приюта, на реставрацию зданий, на облагораживание парков и улочек. Это определенно подкупило граждан еще давно, поэтому на очередных выборах его снова назначили на пост. Эмилия старалась не лезть в политику, не разбиралась, да и не хотела вовсе. Ей хватало ее жизни, собственных проблем, поэтому новые темы для обсуждения ей не были нужны. Девушка жила на окраине города, в маленькой квартире, где прошло ее детство. Место навевало негативные воспоминания, но пришлось уехать из своего собственного дома, продать его, так как маме нужны были все возможные средства. Эми не заметила, как жизнь начала приобретать только черные оттенки, растеряла все краски. Судьба столкнула ее в некую пропасть отчаяния и вечной грусти, но девушка не привыкла так легко сдаваться. Внутренний стержень, боевой дух оставались в ней спустя годы и позволяли побороться и сейчас.

***

Эмилия разглядывает свой образ. Она приберегла на этот день особенное платье, которое не надевала с выпускного: чуть поблескивавшее черное, струящееся по бедрам, подчеркивающее талию, обрамляющее воздушными складками грудь. Это было «то самое черное миди», которое стоило надевать в таких случаях. Расчесавшись, подкрасив глаза и обведя губы красной помадой, девушка залюбовалась своим отражением. Пусть жизнь и пинает ее, но красавица напротив все также улыбалась, старалась держаться. Ее обычно выдавали глаза, но сейчас, скрыв блестящими тенями потухший взгляд, она могла только наслаждаться собственным видом. Легкая челка, пшеничные волосы до груди, острые углы лица, тонкий прямой носик и натуральные не слишком пухлые губы. Она была красивой и знала это, но работа, обязанности выматывали, лишая ее той яркости, искорки, которой она могла похвастаться в прошлом. На телефон приходит сообщение, оповещая девушку, что пора выходить. Еще пара штрихов: убрать волосы в хвост, подрумянить бледное лицо, накинуть пиджак — и она готова. Вечер должен стать хорошим, просто обязан, иначе какой смысл был так ждать свой день рождения. Маша и Паша были ее единственными друзьями, оставшимися еще со школьной скамьи. Брат с сестрой были не разлей вода, что совсем не свойственно для людей их возраста. Эми знала, что причиной тому — не менее тяжелое, чем у нее, детство. Ребята научились держаться друг за друга во всех негативных ситуациях, и девушка иной раз завидовала такой близости. Ей не суждено было узнать собственную сестру, погибшую в утробе у матери после несчастного случая. Ребята стали для нее второй семьей в нужное время, чему девушка была очень и очень рада. Мария машет девушке рукой из автомобиля, за рулем которого восседает неизменно веселый Павел. Девушка улыбается им, машет в ответ, спешит поскорее сесть в старенький седан и наконец отвлечься в клубе, куда они запланировали поехать. — Эми, с днем рождения, малышка! — Павел улыбается, кивает на подарок для подруги, лежащий на сидении. — Ребята, — девушка растрогалась от такого жеста, — не стоило. Маша протягивает руку назад, к Эми, сжимает ее холодную ладонь и смотрит с ярким огоньком во взгляде. — Мы же понимаем, как тебе тяжело, вот, прикупили тебе то, что сама бы никогда не позволила себе, — девушка заинтересованно открывает пакет, стараясь сдержать слезы радости-грусти, застывшие в глазах. — Вы что, — она рассматривает сумку, о которой мечтала уже полгода. Дорогущая, фирменная, безумно красивая, зацепила ее еще в магазине, куда она забежала совершенно случайно. Бежевая кожа приятно холодила руку, бант из коричневого шелка на ручке был своеобразной изюминкой. Средняя сумочка, куда не положишь много вещей, но с которой точно сможешь сделать свой образ интереснее, «вкуснее». — С днем рождения, Эми, — Мария расплывается в безумно довольной улыбке, видя, что ей удалось удивить подругу и доставить ей радость. Эмилия благодарна судьбе, что у нее есть такие люди. Она удержалась на плаву только благодаря этим улыбающимся лицам близнецов, что всегда были рядом в нужные моменты. Ночной клуб встречает их ярким светом, огнями различных цветов. Вывеска с названием горит так сильно, что освещает добротный кусочек улицы. Здание выглядит красиво: черный фасад с рисунками розовых и фиолетовых цветов, вывеска ярко-розового цвета, маленькие окошки, обрамленные граффити. Это место очень популярно среди молодежи маленького городка — единственное, где цены не так сильно кусаются, а обстановка выглядит добротно, не напоминает дешевый бордель. Эми была тут ни один раз, в том числе и до восемнадцати по знакомству с одним из охранников. Она с тоской вспоминает время, когда матери не требовалось такое активное вмешательство. Беззаботное время, пока женщина не приползла к ней в квартиру, прося ее простить и помочь. Елена Геннадьевна скрывала свой диагноз приличное время, но, когда ее деньги кончились, пособия не справлялись, она все же обратилась к дочери. С тех пор все и закрутилось, завязалось. — Эмилия! — за спиной раздается восторженный возглас, вынуждая светловолосую девушку развернутся. С ней здоровается охранник, с которым она давно знакома. Поспешно кивая, она уходит вглубь помещения вместе с друзьями, желание выпить перебивает все остальные, так что девушка вмиг оказывается у барной стойки. Эмилия заказывает себе один из самых крепких коктейлей, позволяя себе расслабиться, отпустить все терзания, хотя бы на один вечер побыть веселой и раскованной. Первый коктейль сменяется вторым, второй третьим и так девушка доходит до четвертого. Они сидят с друзьями в глубине клуба, рассматривают появляющихся в поле их зрения людей, шутят шутки и максимально отвлекаются от собственных проблем. Именно эта черта, эти попытки сбежать от всего, сблизили компанию в прошлом и удерживают ее сейчас. За соседним столиком раздается смех с хрипотцой, а после — бархатный, до ужаса красивый голос начинает какой-то рассказ. Эмилия не слышит слов, просто эта мелодия чужого голоса ее так привлекает, возбуждает, что она начинает рассматривать сидящую за столом компанию и гадать, кому же принадлежит эта ошеломительно привлекательная хрипотца. Алкоголь ударил ей в голову настолько, что она отчетливо ощущает желание прямо сейчас послушать подольше этот голос, найти парня, что так мелодично и сладко разговаривает. Блуждающий по людям взгляд девчонки замечает один из членов компании. Он рассматривает ее без стеснения, скользит от лица к груди, ухмыляется. Эми подметила, что у него черные как смоль волосы, широченная спина и он явно высокий. Девушка с грустью подмечает в голове, что такой мужчина не особо захочет с ней знакомится. Она красива, безусловно, но с виду напоминает скорее серую мышку, скованную, загнанную своими проблемами. Алкоголь развязал ей язык, выпустил эмоции, но она перестанет отыгрывать веселую, задорную и заводную, когда голова прояснится. Мужчина, на которого она положила глаз, приближается к ее столу. Маша и Паша удивлены, смотрят на него с вопросом, а Эми расплывается в глупой улыбке. — Это прекрасной незнакомке, хорошего вечера, — он ухмыляется, от чего острые черты его лица становятся еще привлекательнее. Карие глаза горят огоньками азарта, что медленно, но верно, заводит Волкову. — Представитесь? — девушка старается не выдавать своего излишне пьяного состояния, делает неловкую попытку пофлиртовать, что кажется мужчине достаточно забавным. Она попалась ему на глаза гораздо раньше, чем села за этот стол. Еще у бара парень решил, что сегодняшнюю ночь можно попробовать провести с этой занимательной блондиночкой. — Герман, а вы? — азарт разгорается все сильнее, ему нужно сделать парочку отточенных жестов, и вот она будет стонать под ним в туалете клуба, а если повезет, может и в приватной комнате, которую хозяин охотливо уступает Гере каждые выходные. — Эми, то есть Эмилия, приятно познакомится, — протягивает ему аккуратную ручку, мужчина, действуя по своей любимой схеме, задерживает свою ладонь на ее пальчиках, поглаживает, и, будто нехотя, отпускает. — Потанцуем, Эми? — улыбается во все тридцать два, самодовольно и одновременно тепло, что вызывает у девушки мурашки по спине. Она соглашается, вскакивает, одаряя друзей радостным взглядом. Близнецы кивают ей, принимаются дальше болтать о своем, давая подруге повеселиться. Танцевальная зона жарче, чем посадочная. Люди крутятся то тут, то там, но Эми с Германом устраиваются в свободном кусочке, плавно крутятся. Музыка сменяется очень вовремя, давая парочке возможность потанцевать именно медленный танец, что распаляет Эмилию еще сильнее. Герман держит ее за талию мягко, поглаживает большой рукой, слегка спускается в дразнящем жесте к бедрам, а потом снова возвращает ладонь на «приличное» место. Эмилия постепенно плавится в его руках, что определенно заводит парня. Девушка, которую он выцепил в этот раз, до невозможности привлекательная. Красные губы — его слабость, эта девушка попала точно в цель. Герман приближается к ней, когда начинается новая песня, опускает голову прямо к ее лицу, чувствуя на своих губах ее дыхание. Девушка прижимается к нему плотнее, растворяется в моменте, в объятиях привлекательного мужчины. Гера расценивает этот жест как разрешение и приникает к ее губам, властно опуская руку на ее бедра. Вжимает хрупкое тело в себя, углубляя поцелуй. Эми приоткрывает рот, впуская его язык, даже не пытаясь бороться с чувственным парнем напротив. Ноги подрагивают от удовольствия, распространившегося, кажется, по всему телу. Ее давно не целовали так жадно, чувственно, а алкоголь только поспособствовал происходящему. Герман увлекает ее чуть в сторону, продолжая мять ее губы своими, бороться языками. Девушка податливо виснет на нем, отпуская все сомнения. Она имеет право развлечься так, как ей того хочется, и никакие предрассудки сегодня не помешают. Когда Гера аккуратным прикосновением обхватывает ее шею, она чувствует, что безумно хочет этого мужчину прямо сейчас. Гладит его по спине, еще активнее борется с ним языком, демонстрируя всю свою страсть, накопившуюся за долгое время без близости. Парень заводится не меньше девушки, чуть сжимает ладонь на шее, доставляя неимоверное удовольствие и возбуждая Эми. Спустя еще каких-то пару минут поцелуев, они, уже тяжело дышащие, отрываются друг от друга. — Подожди-ка тут, отведу тебя кое-куда, — он так обольстительно улыбается, что Эми искренне хочет подчиниться. Голова совсем не соображает, по венам течет разгоряченная алкоголем и возбуждением кровь, сознание постепенно отключается, уступая место чувствам. К черту, она не уйдет сегодня неудовлетворенная, не в этот раз, не с таким мужчиной. Герман достаточно быстро возвращается, берет ее за руку, уводя из танцевальной зоны по лестнице на второй этаж. Она никогда не бывала в этой части, обычно, просто отдыхая с друзьями и алкоголем внизу. Девушка чувствует возбуждение даже на кончиках пальцев, предвкушает, как этот очаровательный парень снова будет ее целовать, сжимать хрупкое тело в своих сильных руках. Открывается комната в «вип-зоне», девушка ошеломленно ахает, видя помещение. Бордовые стены, огромная кровать, диванчик и два кресла сбоку. В помещении также есть огромная плазма, наверняка стоящая целое состояние. Им действительно дали пройти в приватную комнату? Кто такой этот Герман в таком случае и какие у него связи? Вопросы остаются неозвученными, мужчина снова увлекает ее в поцелуй, закрывает дверь комнатки, отрывая их от внешнего мира. Возбуждение густым туманом заполоняет помещение, электризует воздух. Девушка податливо ластится к нему, прижимается всем телом, позволяя ласкать свои ягодицы, сжимать их. Тихо стонет ему в рот. Этот жест, наполненный пошлостью, раскованностью, срывает парню крышу. Он усаживается на диван, позволяя Эми сесть на свои колени, прижимает ее к себе за бедра, от чего девушка чувствует возбуждение Геры даже через плотную ткань его брюк. Волкова поглаживает ладошкой его лицо, щетина щекочет пальчики. Впивается в его губы, посасывая то нижнюю, то верхнюю, позволяя языку путешествовать по ее рту. Герман быстро перехватывает инициативу, приподнимает девушку, опуская ее на диван. Прижимается к ней всем телом, рука тянется к ее платью, аккуратно задирает, поглаживает внутреннюю сторону бедер. Девушка дрожит в его руках, тянется к нему, целует, вкладывая все желание. Она больше не беспокоится, что творит какую-то глупость — ей это было нужно, ей этого не хватало. Герман проходится пальцами к самому чувствительному месту, поглаживает, скользит через ткань белья по ее складочкам. Она задыхается от этого жеста, сжимает в руках его волосы. Мужчина больше не медлит, сам распаленный до критической точки. Проникает рукой под ее белье, тихо выдыхая от того, насколько она намокла. Девушка постанывает, двигает бедрами, призывая не тормозить. Герман входит сразу двумя пальцами, начиная методичные движения. Внутри будто разрываются сотни фейерверков, она задыхается от чувства наполненности. Другой рукой мужчина обхватывает ее грудь, чуть сжимая, впивается в губы, облизывает, посасывает ее язык. Руки Эми уже на его ремне, расстегивают штаны, ладошка скользит под резинку трусов и сжимает горячий, возбужденный член мужчины. Он зарывается рукой ей в волосы, слегка сжимает, причиняя скорее удовольствие, чем боль. Еще пару мгновений они дразнят друг друга, ласкают, продлевают прелюдию, накаляя до предела, а после — мужчина стягивает брюки, входит в нее одним рывком, срывая с губ протяжный стон. Эми выгибает спину, льнет к нему, обхватывает руками лицо и целует везде, где дотягивается. Герман позволяет ей эту ласку, пока делает неспешные, но сильные толчки. А после, ускоряясь, сжимает над головой ее руки, обездвиживая. Начинает входить так, как ему нравится, ориентируется на реакцию девушки под ним. Она не выказывает недовольства, скорее наоборот, закатывает от удовольствия глаза, продолжая постанывать и двигаться в такт его толчкам. Как бы Гера к этому не относился, девушка в его руках определенно одна из самых интересных и приятных в сексе. Это повышало к ней интерес, возможно он будет даже опечален, что они больше никогда не пересекутся, было бы занимательно с ней еще пару раз переспать как минимум. Доведя девушку до оргазма, мужчина прекращает сдерживаться, переворачивает ее на живот, поднимает бедра и входит сзади, обхватывая талию руками. Она не противится, выгибается, словно кошка, позволяет брать себя так, как ему нравится, ведь от этих восхитительных толчков, сжатий талии, поцелуев она чувствует себя лучше, чем в любое другое время за последние два года. Герман делает еще несколько жестких, резких толчков, выходит из нее и кончает ей на спину. Они оба тяжело дышат, подрагивают из-за только что случившегося неимоверно горячего спонтанного секса. Парень пару секунд отдыхает, переводит дух, прежде чем взять со столика салфетки и протереть итог их соития. Переносит ее на кровать, укладывается с ней, позволяя себе пару минут понежится в объятиях Эми. В такие мгновения ему кажется, что он нужен, парень довольствуется такими крупицами радости пару раз в неделю, но постоянного партнера до сих пор не нашел.

***

Когда Эмилия возвращается домой в компании близнецов, яростно расспрашивающих о парне, с которым девушка провела вечер, на улице становится чуть светлее. Они веселились до трех ночи, а значит не за горами и рассвет. Алкоголь почти выветрился из крови, оставляя неприятную головную боль и легкую тошноту, девушка почти что выползла из машины, попрощавшись с друзьями. Эта ночь определенно была интересной, полной удовольствий и радости, но теперь снова придется вернуться в рутину, чего ей совсем не хочется. Прокручивает диалог с друзьями, не успокоившимися, пока она не сказала, что парень принес ей то удовольствие, которого она давным-давно не получала. — Ты переспала с первым встречным? — Машка была достаточно консервативной для человека, который так танцевал в клубе по выходным. Но на то есть свои причины, девушка прошла через не менее приятные детские будни, а потому очень щепетильна к выбору мужчин, не желая повторять опыт матери. — Так вышло, — Эми потирает глаза руками, размазывая косметику. Она вымотана, но, определенно, очень довольна всеми вечерне-ночными событиями. — Как зовут его хоть? — Паша подает голос, угрюмо продолжая вести машину. Клубы на него влияют совершенно странным образом: из веселого паренька в начале дня он превращается в уставшего угрюмого мужчину к концу мероприятий. — Герман, кажется. Поверьте, все было аккуратно, я на таблетках, так что точно не забеременею, — девушка, откровенно говоря, слишком устала, чтобы пытаться оправдаться перед друзьями. — Эми, мы тебя не осуждаем, просто интересуемся, чтобы с тобой все было в порядке, — Мария совсем тихая, стыдится, что наехала на лучшую подругу. — Я давно так хорошо себя не ощущала, так что не беспокойтесь, вы же знаете меня, я себя в обиду не дам, — это была ложь, и все это знали. Эми слишком часто давала себя в обиду в прошлом, поэтому сейчас ее слова вызвали у Павла усмешку. Он постарался ее скрыть, но Волкова заметила, обреченно покачала головой. — Все правда хорошо, меня никто не обидел, — они как раз подъезжают к ее дому, где прощаются, и девушка выползает на свою улицу, разглядывая мрачное здание. Пятиэтажка была старая, обветшалая, окна первых этажей в некоторых местах закрыты решетками. Серый, неприглядный фасад удручал, напоминал о прошлом, когда она старалась сидеть во дворе как можно дольше, избегая семейной обстановки. Когда девушка закрылась в собственной комнате: маленьком, уютно обставленном помещении с просторной кроватью, белоснежной новенькой тумбочкой, письменным столом у окна и книжным шкафом, времен еще далекого детства, она закрыла лицо руками. Переспала с первым встречным, чего в обычном состоянии не позволила бы себе, стонала под приятным мужчиной, с которым знакома была всего пару минут, наслаждалась близостью спустя столько времени с прошлых отношений. Возможно, ей не стоило так отрываться, тем более она пришла просто выпить с друзьями. Но Эми точно знает, она отдохнула так, как того требовало все внутри. И даже если это все было странной ошибкой, что она, по сути, потеряла? Гордость, уважение и совесть были при ней, покорно молчали. Эмилия Волкова свободная женщина, которой захотелось мужского тепла, и в этом нет ни черта плохого. Переодевшись, но заленившись умываться, расчесываться, девушка повалилась на кровать, укрылась одеялом и почти сразу заснула — такое с ней бывает крайне редко. Двадцать второй день рождения оказался самым интересным из всех.