Двойное «Ф», или Фюрер и фанфики

      Папаша Мюллер неспешно прогуливался с Борманом по нескончаемым переходам и коридорам Рейхсканцелярии. Он старательно делал вид, что вслушивается в словоизлияния Бормана, хотя на самом деле дотошно разглядывал все вокруг, пытаясь поймать мимо проходящих на какой-нибудь оплошности. Конечно, сразу выговаривать не будет, но запомнит, мало ли, пригодится. От зудения Бормана начинала болеть голова и ломить зубы. И почему бы ему просто не завести любовницу или сходить в салон к Китти. Понятно, что и без Китти досье уже на всех есть. Но нет — он должен всех уморить теорией многоженства и святым согласием на это собственной супруги. Генрих ухмыльнулся. На месте фрау Борман, он бы тоже согласился на все, что угодно, если это позволит хоть на какое-то время удалить этого борова из супружеского ложа.       Проходя мимо приемной фюрера, Мюллер не отказал себе в удовольствии кинуть взгляд внутрь. Картина, открывшаяся взору, заставила его задуматься. В приемной, как и положено, сидел Гюнше и, думая, что его никто не замечает, предавался позорной привычке невротиков — грыз ногти. Еще одна заметочка легла на мозговую полочку папаши Мюллера. Что же так заставило нервничать Отто?       Бедный Гюнше. Если бы он знал, что его заметил Мюллер, то не просто догрыз бы все ногти, но и сгрыз все пальцы до основания. А причины нервничать у адьютанта были. Хотя нет, не причины, причина. Йохен Пайпер. Какого хрена этот красавчик уже дважды появлялся в Рейхсканцелярии? Последний раз не дольше, чем сегодня утром. После чего уехал с фюрером, а он, — между прочим, его личный адъютант — даже не знает куда. И вообще, с чего это вдруг Йохен вернулся с Восточного фронта? Туда обычно направляют, но не отзывают. Если бы речь шла о ком-то другом, Гюнше бы так не переживал. Но тут речь шла о Пайпере, бывшем адъютанте Гиммлера и, между прочим, муже его личного секретаря. Поди знай, не займет ли «милый Йохен», его, Отто, место, а ему самому придется отправиться на Восточный фронт. Новый виток мыслей разбередил душевные раны Гюнше. Он с тоской посмотрел на собственные руки. Грызть было уже нечего.       Черный Мерседес Гитлера направлялся в сторону Бергхофа. Водитель не задавал лишних вопросов и предпочитал ничего кроме дороги не замечать. Йохен задремал ещё на первых минутах езды. Это было неудивительно, учитывая садистские тренировки, которые заставлял его проходить фон Браун. Фюрер откровенно тосковал. И у этой тоски было имя — Рейнхард Гейдрих. Как ему сейчас не доставало харизматичного группенфюрера, единственного, кому он мог открыться и обсудить с ним этот фантастический проект «Магараджа». До сих пор только Вюст, Зиверс, Оршич и фон Браун знали о проекте. Даже бедолага Пайпер не знал, за каким лешим его в прямом смысле заставляют проходить сквозь огонь, воду и медные трубы.       Ах, Рейнхард, Рейнхард. Никогда фюрер не опасался этого арийского великана, не боялся никаких интриг с его стороны. Всецело доверял ему. Гейдрих в его глазах был почти идеален. Если бы его внешность, ум и харизму соединить с его, Гитлера, ораторскими способностями, то это был бы идеальный человек, тот самый настоящий ариец, к образу которого так все стремились и, по сути, были так далеки. Никто из верхушки не дотягивал до арийского идеала. Фюреру даже докладывали о злой шутке гуляющей по Берлину. В ней говорилось, что настоящий ариец должен быть блондином, как Гитлер, высоким, как Геббельс, и стройным, как Геринг. Тьфу ты, гадость. Особенно про Геринга. Хотя в молодости Герман был совсем неплох. И хотя фигура у него знатно заплыла жиром, на язвительности рейхсмаршала это никак не сказалось. «У Гиммлера есть мозг, знаете ли. Его зовут Гейдрих», — остроумная фраза Геринга до сих пор веселила Гитлера, только теперь это была радость с примесью горечи. У Хейни теперь не было мозга, а у фюрера человека, которому он мог безоговорочно доверять.       Смеркалось. Шурша шинами по гравию, тяжелая машина подъехала к Бергхофу. Стоило ей затормозить, как Йохен проснулся как по команде. Бодро выскочив из машины, он открыл заднюю дверь и, салютуя фюреру, замер. Гитлер устало вышел из машины.       — Штурмфюрер Пайпер, до завтрашнего утра вы вольны располагать собой. Увидимся после завтрака в моем кабинете.       Фюрер не заметил, как маленькая женская рука нервно задернула занавеску в комнате второго этажа. Ева ненавидела, когда он приезжал вот так. А он ненавидел, когда она пользовалась косметикой и курила. Быстренько шепнув собакам: «Хозяин вернулся», она посмотрела секунду, как с грохотом и веселым лаем они поспешили вниз. Ева улыбнулась, пятнадцати минут вполне хватит смыть макияж и почистить зубы. Но Гюнше она еще выскажет, мог бы и предупредить.