Второй последний шанс, чтобы попрощаться

      День в Империи в окружении бумаг. Что никогда не нравилось Деону, так это разгребать собственные завалы работы, которую он избегал в Царстве Демонов. Дни удивительно спокойные, на самом деле. Здесь, в поместье Харт, его хоть и преследовали старые воспоминания, но они не были связанны с опасностью. В настоящее время он мог расслабиться, зная, что никто в этом доме не навредит ему. Старые раны заживали, оставляя некрасивые — но кому есть до этого дело — рубцы и шрамы. Деон старается вообще не вспоминать о прошлом. Оно причиняет только боль, которой в жизни и так предостаточно.       Рука с пером замерла, когда мысли от окружающей безопасности перетекли к осязательной памяти холодного трупа на руках. Безжизненное тело, что обмякло без всякой надежды. Отдать жизнь просто потому, что тебя сделали «Героем». Деон никогда не считал, что подобные жертвы достойны похвал и воспеваний, но то, как его забыли, наполняло злобой. Это был единственный человек, недостойный жить в грязном и порочном мире. Он был настолько добр, честен, храбр и умён. «Доброта всегда сводит в могилу», — думал с того времени Харт. Для него нет тяжелее воспоминаний, чем о каштановых волосах, которые выглядывали из-под прикрытой тканью головы, перебираемых ветром, пока Деон нёс его с поле битвы, а в голове играли их болезненные мечты. Окончание войны, счастливая и спокойная жизнь вместе… «Но где же ты сейчас?» — деревянный держатель в руке лопнул от силы сжатия, и чернила оставили разводы на почти законченном документе. Юноша глянул на тумбу, где хранился единственный подарок, который он получил за восемь лет войны.       Да, сейчас было совсем неспокойное время, но полностью оно всё равно никогда не настало бы. Так зачем он тогда…       Деон почти пришёл в себя, чтобы не загонять себя бессмыслицей, когда перед ним пронеслось тёмное нечто, сваливаясь на пол. Двое обескураженных лиц уставились друг на друга. От появившегося гостя шла вонь войны: крови, пота и грязи. Однако больше всего сердце пропускало удары из-за до слёз знакомого лица. Нежные черты со шрамом на челюсти, олицетворяющие душу, не предназначенную для кровавых побоищ и убийств. Пушистые волосы, отражающие свет так же, как и в их последнюю встречу. И эти чёртовы омуты, преследующие его во снах: ангельски чистые зелёные глаза, всегда наполненные только любовью. — Это ты, Деон? — спрашивает Герой и приближается к столу, совсем незнакомый с правилами этикета, но какие к дьяволу правила, когда перед ним находится он. — Не приближайся ко мне, — говорит юноша, хватая оружие. Он будет готов ещё раз увидеть смерть единственного за всю его жизнь друга, если это понадобится, чтобы выжить.       Услышав самый дорогой для него голос, Кассиус расслабляет плечи. Кажется, всё не так плохо.

***

      Герой из низшего класса, сын кузнеца*, появившийся во времена войны и ставший для всех светилом надежды. Никто не спорил, что он готов был без задней мысли пожертвовать своей жизнью даже ради неважного политике солдата. Он правда был способен это сделать, но всегда выходило обойтись без больших последствий либо вообще без травм.       Все звали его Героем. Никто даже имени его не знал, ведь главным на войне было вовсе не запоминание имён. Но Кассиус помнит мальчика, первым назвавшим его по имени. Слабый дворянин, который сражался исключительно лёгкими клинками и вечно болел. Они всего несколько раз пересекались за всю войну, и каждый раз Деон удивлял его всё больше и больше. Кассиус любил этого мальчика, жажда к жизни в котором была обратна его шансам, но Герой всегда помогал ему перед и после битв (в сражениях ему не было равных, и Кассий не вмешивался). Они разговаривали. Конечно, по инициативе Героя, но спустя множество попыток Деон раскрывался ему. Кассиус всегда видел в жестоком мальчике ту искру сломанной обстоятельствами доброты.       В конце войны они часто мечтали о будущем, полном чистого света и свежего воздуха. Они знали свои шансы, а потому всегда стремились брать от любых спокойных минут всё.       Кассиус нашёл оберег, который, видимо, кто-то потерял по пути. Он поднял его, чтобы после отдать солдату. Оказалось, что это была вещь для исполнения желаний, как ему рассказали. Мужчина посмеялся и забрал подарок от семьи, поблагодарив героя.       На следующее утро он задумался о смысле подобных подарков, и когда пришёл к собственному выводу, то решил подготовить что-нибудь такое Деону для их следующей встречи. В лесу Кассиус сел на траву, приступая к сборке подарка, вкладывая в него всю свою заботу и любовь. Он знал их общее желание и думал только о нём: встретиться после войны живыми, когда каждый из них завершит свои дела. Герой не верил в магические способности оберегов, но искренне хотел порадовать Деона.       Когда он завершил, то решил использовать силу фрагмента, чтобы немного влить её и сделать этот подарок ещё более особенным. И как только он сделал это, свет вспыхнул ярким пламенем перед глазами, а мир вокруг стал меняться. Перед ним из-за полного бумаг стола вскочил юноша, очень похожий на Деона.

***

— Ты не настоящий, — бормотал Деон. Он опять сел за стол, переставая смотреть на мёртвого друга. — Деон, нет. Это я.       «Что-то определённо не так», — думал Кассиус, рассматривая изогнувшиеся белые брови и плотно сжатые губы. — Я ведь умер, да? — с грустной улыбкой спрашивает он, смотря на сделанное им украшение в руках. Это не было вопросом. — Деон, я не галлюцинация. Не знаю как и на сколько, но я пришёл из прошлого.       Красно-малиновые глаза посмотрели на него, а по щекам потекли непрошенные слёзы. — Хотел подарить тебе это при нашей следующей встрече, — Кассий протянул украшение, не способный держать свой плывущий от таких же горячих слёз взгляд ни на чём другом, кроме как на повзрослевшем друге.       Кассий живой. И он стоит прямо перед ним. Всё такой же до идиотизма добрый, и всё такой же притягательный и необычный. — Это же… Ты уже дарил его мне. — Хорошо, — Кассиус осторожно кладёт в большой карман будущий подарок.       За время их общих пыток он понял, что если Деон плачет, то ему невероятно больно. Пожалуй, их обоих сейчас пожирала боль внутри, но Кассий не мог позволить себе причинить её Деону. Он замолчал, чтобы дать им время, однако маленькое действие всё-таки себе разрешил. Он подошёл к Деону и легко его обнял, спустя время ощущая на себе слабые руки и слыша у уха тихие всхлипы.       Деон никогда не любил близкие контакты. От объятий его практически затрясло, но осознание, что это может быть Кассиус, вселило примирение, и он обмяк, отдавая свою грязную и испорченную душу в руки его личного ангела.       Между ними повисла тишина. Деон беззастенчиво рассматривал его, в страхе не обнаруживая доказательств лжи. Кассий молча позволял это делать. Он уже мёртв в этом времени, и скорее всего они так и не попрощались, как хотелось бы. Сейчас ему уже было всё равно — ему было никак, — а вот Деон страдал и страдает по сей день.       Чтобы разрядить обстановку, Кассий спросил, прекрасно зная своего друга: — Хочешь выпить? — Мне запрещают любой алкоголь, — поникнув, сообщил Деон. — Оу, — вздохнул тот, — Мне кажется, я понимаю почему, — по просторной комнате прошёлся мягкий смех.       Кассиус немного отстранился, чтобы посмотреть в родные глаза. — Но немного можно.