Я найду тебя, Хина

      Почему я сначала делаю, а потом думаю? Почему не могу заранее представить, какие последствия повлекут за собой брошенные без задней мысли слова? Впрочем, в чем смысл корить себя теперь, сидя в участке напротив детектива, сверлящего меня суровым взглядом. Треклятый пистолет, который я подобрал из мусорного бака, - еще одно последствие легкомысленности и незрелости. Почему я должен сидеть тут, прикованный к стулу, пока Хина где-то там, на одном из огромных дождевых облаков? Совсем одна, в окружении сказочных рыб и драконов из облаков.       Никто не воспринял слова о небесном мире всерьез. Наки я не видел, но подозревал, что исчезновение сестры подкосило бойкого младшеклассника. Были мысли о том, что надо прямо сейчас бежать отсюда, пользуясь любыми поводами, но возможность так и не представилась, и под белы рученьки меня сдали офицеру, отвезшему «беглеца» на паром, где уже стоял отец. Сквозь зубы он поблагодарил сотрудника органов правопорядка, крепко схватил меня за плечо и отвел внутрь плавучего средства. Найдя место, где не было людей, отец развернул мое тело лицом к себе и с размаху дал пощечину. «А я уже и подзабыл, почему, собственно, сбежал», - заторможенно среагировал мозг, погруженный в переживания о Хине. На боль физическую было все равно. Наверное, в этот миг я больше походил на цзянши: такой же безэмоциональный и безвольный. Отец, силой понизив громкость, что-то говорил. Скорее всего, ругал меня. Я давно уже не слушал, в чем именно.       Паром причалил к острову, на котором я родился. Я поднял голову к небу и, щурясь от теперь ненавистного мне солнца, шепотом поклялся:       - Я найду тебя, Хина.       

***

      Прошло три года, я вырос и поступил в токийскую старшую школу по программе для стипендиатов. Вместо открытого и улыбчивого подростка теперь по улицам ходил уставший, молчаливый и угрюмый человек, живущий единой мыслью в голове. Учителя думали, что я вырос и созрел, однако на самом деле я просто устал от острова, вечно ругающейся родни, отца, по-прежнему воспитывающего меня так, как считает правильным, матери, срывающейся в истерику от малейшей трещинки в идеальной картине мира. За прошедшее время я постарался найти точное местоположение алтаря, о котором когда-то рассказывала старшая Амано. Удалось найти то самое заброшенное здание на картах, заодно прочитав все, что смог найти, про погодных шаманов и таинственному небесному миру. Соврав о дате заселения в общежитие, я заранее приехал в столицу. Небо над ней было отвратительно чистым без единого облака. Сняв номер на три дня, которые я выделил для поисков той, в кого давным-давно влюбился, позволил себе поспать. Утром же, не взяв с собой даже телефона, налегке поехал к алтарю. Удивительно, но в этот день погода была ветреной и вместо белых пушистых облаков везде, куда падал взгляд, закручивались темно-серые тучи. Вспомнился шторм, увиденный в ту самую поездку на пароме, приведшую меня в этот город в первый раз в жизни. Тогда я выбежал на палубу, наслаждаясь ревом неба и моря, похожим на песнь морских драконов из легенд.       Путь до нужного дома за прошедшее время я выучил наизусть. Пересечь множество мелких улочек и не запутаться было легко, однако, стоило совершить последний поворот, как сердце рухнуло вниз. Старый, наполовину развалившийся дом снесли, и вместо обросшего мхом и мусором здания теперь был пустырь, только-только начавший зарастать сорняками. На ватных ногах я зашел на его территорию, не веря в то, что последняя ниточка, через которую я мог бы попасть ко второй половинке, оборвалась. Дойдя до примерного центра, до сознания наконец дошло, что трехлетние усилия пропали впустую, и глаза наполнились слезами. Опустившись на колени, я коснулся ладонями земли и, поддавшись чувствам, закричал. Одновременно с моим криком где-то совсем рядом грянул гром, и небо разверзлось ледяным дождем, таким плотным, что по сухой земле тут же потекли целые ручьи. Я сидел, уставившись перед собой в прострации, не замечая, что по щекам вместе с дождевыми каплями стекали соленые слезы. Неизвестно, сколько времени я провел в таком состоянии, однако в один момент глаза наткнулись на одинокий солнечный луч, падающий на самый угол злосчастного пустыря. Ухватившись за шестое чувство, подсказавшее подойти поближе, я, даже не отряхнув джинсы от грязи, шатаясь, подошел и по наитию от всего сердца прошептал:       - Хочу увидеть тебя снова, Хина.       Произошло нечто невероятное: дождь вокруг меня замер, и капли, ведомые неизвестной силой, устремились вверх, закручиваясь в вихрь вокруг меня, почти неощутимо касаясь кожи. Одна из капель попала в глаз, и я рефлекторно зажмурился. Когда проморгался и снова посмотрел вокруг, то увидел совершенно другой мир. Тот, который описывала Хина, и одновременно совершенно другой. Сердце застучало быстро-быстро от возникшей из ниоткуда радости. «Я смогу ее найти!» - кричал про себя, пытаясь перевернуться в воздухе, параллельно вертя головой во все стороны. Увы, но ни на одном из облаков не было видно ее фигуры. Да и сами облака были не белыми, а темно-серыми.       Тут ко мне приблизился один из огромных драконов, что кружили сейчас в небе. Он посмотрел на меня, изучая новичка, а я, уповая на разумность мифического существа, со множеством эмоций на лице спросил:       - Вы не знаете, где может быть Хина?       Вместо ответа меня подхватили, и вместе со штормовым ветром я взмыл вверх. Над грозой оказалось ярко-голубое небо, по которому курсировали туда-сюда почти прозрачные рыбки. Мой извозчик скинул с себя краски грозы и шторма, став белоснежным, и повез меня к небольшому островку, одному из тысяч. Когда до него оставалось метров пять, среди травы я различил едва видимый женский силуэт, почти полностью прозрачный. «Это она!» - подумал я и тут же спрыгнул, мимолетом крикнув дракону:       - Спасибо!       Чудом долетев до облака, я бегом направился к лежащей девушке. За прошедшее время она также выросла и изменилась, но черты лица остались те же. Однако, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, я понял, что разум Амано где-то не здесь: по щекам девушки текли слезы, на ходу превращающиеся в маленьких рыбок. Только теперь я обратил внимание на то, что почти все тело ее теперь состояло из воды. Только лицо, часть шеи и корни волос по-прежнему оставались человеческими. Осторожно коснувшись плеча, я почувствовал, что никто не собирается рассыпаться на миллионы капель, и уже смелее прижал любимую к себе. Встретившись своими глазами с ее, с ноткой отчаяния понял, что наполненные в прошлом волей и красотой очи стали пустыми, похожими на стекляшки не самых удачных кукол. Мои глаза снова оказались на мокром месте. Ткнувшись куда-то в шею девушки, я, покачиваясь от множества чувств, переполнивших и сердце, и голову, затараторил, совершенно не запоминая, что несу. Помню только, что местами в речи мелькали слова «Хино», «прости» и «люблю».       Вдруг чужая рука аккуратно дотронулась до спины, и голос, по которому я истосковался, произнес, дрожа:       - Ходака?