Промысел звезд. (часть IV) Новые горизонты

                   – Значит так получается… – выдохнул маршал Дюк, задумчиво глядя на предмет, который он держал перед собой. Теребя в руках нечто, напоминающее брелок, он тяжело вздыхал, периодически хмуря брови.       Лорд Дрен сидел напротив, внимательно смотря своими черными глазами на оппонента. Также в помещении находились: Милиса Виртет, голограммы коммодора Луддера, и адмиралов Доминиона. Каждый услышал рассказанное, начиная пытаться осмыслить и понять ход мыслей Джима Райнора. Тишина свинцом разливалась по небольшому стальному помещению, все больше погружая всех собравшихся в тяжелые размышления.       Бледный лорд Дрен, теребил подбородок, временами поглядывая на членов собрания. Легкий озноб проносился по телу человека в черном облачении, в который раз уже вставшего в тупик из-за неожиданных поступков человека, за которого он отвечал. Его интуиция била тревогу, подобно тому разу, когда он и Джим пребывали на луне, в момент, когда, находясь в пещере, они вместе пытались пройти процедуру инициации. Чувство очередной потери обволакивало лорда, не в силах найти хоть какие-то возможности противостоять происходящему.       – Не нравится мне его спонтанные выходки, – хмуря лоб, сипло отвечал маршал, смотря мутными глазами в лицо лорда. – Я, конечно, все понимаю, но должна же быть хоть какая-то ответственность? Ведь он понимает, как много стоит на кону! Тем более после того, что мы прошли, увидели и узнали, побывав на Аиуре…       – Поддерживаю, – вступил коммодор. – Если мы будем выполнять его абсурдные выходки и дальше, мы хлопот не оберемся!       – Если бы все было так просто, – подавленно ответил лорд Дрен, опуская глаза в пол.       – Но ведь должен же быть хоть какой-то путь обойти это? Что же за смысл видит он в том, если вернется на Аиур!? Что у чужой расы может быть ему роднее дома? – разводя руками, продолжал мучиться маршал Дюк.       – А родной ли дом для него то, куда мы хотим его вернуть? – вдруг произнесла Милиса, заставив насторожиться всех.       – Что за глупости вы говорите? – спросил маршал, продолжая хмурить свои седые брови.       – Насколько мне известно, – не без труда поясняла Милиса, вспоминая далекие разговоры с Джимом, – у него не такая большая любовь к Конфедерации после того, как был уничтожен Драбмин, вместе со всей его семьей…       – Вооруженный конфликт в секторе Копрулу… – тихо припоминал коммодор, несколько меняясь в лице.       – Что бы там ни было, мир людей все равно остается ближе, нежели протоссов, – категорично ответил маршал, внимательно устремившись взором на Милису.       – Познав силу протоссов, которая пока ему только дает, а не отнимает – не знаю… – ответила Милиса, отрицательно покачивая головой.       – Мне не нравятся ваши предположения, министр, – еще более жестко начал говорить маршал, немного привставая с кресла.       – Я понимаю ваше негодование, маршал, но из вас всех, может, не считая лорда Дрена, этого человека я знаю лучше всех. Скажу даже больше, я чувствую его! И даже те перемены, которые с ним происходят. Вы видели какой силой он обладает. На мой взгляд, это неверно считать, что с приходом к нему такой силы, к нему не пришли перемены во внутреннем мире. Наверняка, его стремление остаться – имеет смысл…       – И что вы видите, госпожа адвокат, если не секрет? – несколько усмехнулся маршал, при этом становясь все серьезнее.       – Я не могу знать, что он видит и что знает, но я уверенна, что на это есть причины и с этим нужно считаться…       – Считаться с тем, что из-за него весь род человеческий под угрозой?       – Это не так. Зерги – главная беда…       – А он средство против них, – перебил коммодор, – Я согласен с вами, но также я понимаю одну истину, что чем больше сила, тем больше ответственность. Обладая чем-то великим – необходимо забывать об эгоизме и начинать думать о других…       – Но о нем же эти другие не думали тогда, когда ему была нужна поддержка и помощь.       – Давайте не будем разводить этих ненужных размышлений, – прервал маршал. – Сейчас время такое, когда нужно действовать, может, даже, во вред себе и своему эго!       – А почему вы думаете, что здесь замешено его эго?       – Потому что он человек, – улыбнулся маршал Дюк, откидываясь на спинку кресла, которое издало характерный скрип.       – Теперь, уже не совсем… – выдохнула Милиса, заставив обратить своим замечанием на себя внимание лорда Дрена.       – Не имеет значения. По факту он все тот же, кем и был.       – Все гораздо сложнее… – ответила Милиса, поникая настроением окончательно.       – А все-таки, если даже и принять его волю, – вступил в беседу адмирал Кроус. – Как, по-вашему, зачем ему все это?       – Не имею понятия… – выдохнул Дюк, устремляясь на всех собравшихся. – Но отпускать его будет неправильно с нашей стороны. Слишком много пройдено, чтобы оставить все на произвол судьбы…       – Согласен, – кивнул лорд Дрен, не переставая в голове искать выход.       – И оставаться мы не можем. Слишком сильно истощились мы этим походом, да и потеряли немало… – добавил коммодор.       – Поход и вправду оказался очень тяжелым, правда, признаюсь, я несколько рад тому, что мы еще живы, пусть выживших чуть больше половины, – добавил маршал, вспоминая события, связанные с причиной решения подобного.       – Значит, мы ничего не потеряем, если продолжим? – с надеждой спросила Милиса, хотя понимала, каким будет ответ.       – Это уже спорный вопрос, – протянул маршал, анализируя происходящее. – Ведь мы даже не надеялись на то, что в наши руки попадет нечто, обладающее невероятной разрушительной силой. Нечто способное остановить в одно мгновенье зергов!       – Вы так про него говорите, словно он оружие, а не человек.       – Де-факто это так… – ответил маршал, не смотря в сторону Милисы.       – Он – прежде всего человек, как бы там ни было. И я смело скажу вам, что будь я на его месте, я бы еще подумала следовать с вами или же нет…       – Так, пожалуйста, не надо столь громких и ненужных умозаключений! Все решено, и, думаю, надо уже оставить эти пустые разговоры…       – Тогда он не согласится… – развела руками Милиса.       – Согласится. Не то время, когда можно характер показывать…       – Он его никогда не показывал. Если, в самом деле, есть какой-то смысл для него, то остановить уже его не удастся никому из нас…       Лорд Дрен удивленно посмотрел на Милису, искренне поражаясь тому, насколько глубоко она знала и чувствовала Джима. Почти два года они не имели возможности даже мельком увидеться, а его частица все еще оставалась с ней, после того времени, проведенного на уже уничтоженной Антиге_Прайм. Он смотрел на эту красивую, хрупкую женщину, вдруг начиная видеть в ней стержень, а далее – силу, который могли позавидовать многие мужчины. Всматриваясь в нее, лорд Дрен едва заметно улыбнулся, начав вдруг осмыслять некоторые эфемерные моменты происходящего.       – Нет никакого смысла, – махнул рукой маршал, отбрасывая от себя все сомнения. – Мы покидаем систему Макронтас и точка…       – Зря, маршал… Я уверена в том, что удержать его не удастся… – тихо ответила Милиса, в глазах которой стали блестеть слезы.       Маршал ничего не ответил, показывая лишь жест, что разговаривать он больше не намерен.       – А если допустить возможность? – снова вступил в разговор адмирал Кроус, наверное, больше не потому, что поддерживал странное стремление Джима, а потому что как-то проникся к Милисе, не в силах остаться в стороне. Адмирал Хаден удивленно посмотрел на своего соратника, по всей видимости, не ожидая и не поддерживая его. – И позволить ему отправиться туда, куда он желает. Моя армия обеспечила бы необходимое сопровождение...       – Вы слишком добры, адмирал, – улыбнулся маршал, но при этом его мутный взор вдруг сверкнул, – но это дурная затея. Он останется на флагмане и ничто этому не воспрепятствует.       Осадок, оставшийся после уничтожения Антиги_Прайм, все еще довлел над маршалом. Несмотря ни на какие совместные противостояния общему врагу, перемирие и прочие другие полезные для Конфедерации моменты, он все равно помнил и не забывал ничего. Старый воин понимал и адекватно оценивал происходящее, даже контролировал свои эмоции, но умышленно хотел отомстить протоссам. Он понимал, что открыто это не получится сделать, поэтому была приятна любая иная возможность, пусть даже и такая экзотическая, как Джим Райнор и его феноменальный дар.       – Тем не менее, если вдруг что-то поменяется, мой крейсер и армия всегда готовы помочь… – поклонился адмирал Кроус.       – Спасибо, – кивнул маршал, устремляясь своим блеклым взором сначала на лорда Дрена, а затем на Милису Виртет, которая в свою очередь свои глаза решила скрыть, опустив в пол…              – Дела плохи, – сказал лорд Дрен Милисе, когда они покидали место собрания.       – Что будем делать? – с надеждой спросила она, глядя в глаза лорда.       – Совершенно не имею представления, – покачал головой лорд, тяжело вздыхая.       – Джим будет не доволен.       – Даже боюсь представить то, каким образом маршал собирается его удержать здесь.       – А я боюсь представить, что сможет натворить Джим, если его попытаются удержать здесь силой…       – Да…       Джим тем временем бродил по крейсеру. В целом он не обращал внимания на окружающую его суету, трудовые процессы. Все его мысли были сосредоточенны только на одном. Тонкая изумрудная ниточка стояла перед его глазами все время, не отпуская его разум и душу. Кое-как он держал себя в руках, чтобы не сорваться и не натворить дел. Ожидания казались вечностью, он не находил себе места, ждал решения. Ждал и боялся, потому что совершенно не знал, как ему поступить в случае, если маршал ему откажет. С одной стороны, его мало волновал ответ, так как сейчас Джим был уверен в своих силах и еще больше был уверен в том, что в данный момент его ничто и никто не сможет остановить. С другой – он не хотел конфликтов и еще больше не хотел навредить лорду Дрену. Так или иначе, а он был благодарен ему за все труды и старания, которые тот с ним провел. Был благодарен за то, что именно он оказал большое влияние на то, что из себя теперь представлял Джим.       Доспехи, подаренные протоссами он деактивировал (по крайней мере визуально), чтобы не привлекать на себя внимание окружающих его людей. В большинстве своем никто не знал кто такой этот цирдин и как он выглядел, но каждый знал, что все проблемы, с которыми они столкнулись были связаны именно с неизвестным человеком, облаченным в доспехи инопланетян. Подобно лордам, Джим был одет в черное облачение. Несколько небрежно оно смотрелось на нем, но не так вызывающе, если бы он был в чем-то протосском.       Джим бродил по крейсеру Норад II не спеша. Не обращая внимания в каком секторе находился, он все время шел вперед, местами даже повторяя свой маршрут. Корабль был огромным. Будь в голове Джима иные мысли, он обязательно бы справедливо оценил данность, не упустив возможности предельно запечатлеть все, что только удалось бы увидеть. Однако он просто шел вперед, шел, погруженный в мысли с совершенно отрешенным вниманием.       Так продолжалось долгое время, пока вдруг он случайно не услышал знакомые голоса. Точнее сказать он не узнал их, но вот подсознание заставило его отвлечься и притормозить перед очередной раздвижной шлюзовой дверью.       Джим находился в одном из секторов временного пребывания. В основном в этих местах были люди, которых смогли спасти после кровопролитных сражений на Аиуре. В одном из коридоров этих помещений Джим случайно подслушал импульсивную беседу между женщиной и мужчиной.       – Я не знаю, Том, я окончательно запуталась! – громко, почти рыдая, говорила женщина.       – Слушай, да брось ты заморачиваться на этом! Ну, сколько еще можно!? – отвечал мужской голос.       – Том, ну ты ведь знал, ты знал, что нас поставят в заградительные отряды, фактически обрекая на смерть! Это чудо, что мы здесь. Хотя многих уже нет с нами…       – Ирада, ну пожалуйста, ну перестань!       – Ты знал? Ты ведь все знал, Том!       – Да, я знал об этом… – почти шепотом ответил Том.       – И ничего мне тогда не сказал, – также тихо отвечала женщина, начиная плакать еще сильней.       – А какой смысл был от того, если бы обо всем знали? Может, благодаря тому, что ничего не знали, мы еще имеем возможность разговаривать сейчас. Пожалуйста, давай не будем об этом. Что было то прошло. Не мне решать как быть или не быть. Я – военный, и я ровно как все выполнял приказы! Ты, как никто другой должна понимать меня!       – Я не могу, Том, не могу! – снова переходила на повышенные тона Ирада.       – Ирад, ну перестань!       – Не могу, Том. У меня перед глазами гибель людей. У меня перед глазами пример того, как собой пожертвовал Кидман, ради того, чтобы спасти пусть не нас, но, хотя бы, Лауру. Пусть это была попытка, неудачная, но все же. Он пошел против обстоятельств, но примером он показал истинность своих чувств!       – Тем самым подставляя всех! Мы едва не провалили все из-за него! Романтика конечно – прекрасная вещь, но не войне!       – Он пытался спасти свою любовь, свой смысл жизни!       – Какой, к черту, смысл жизни!? Губить все ради призрачной иллюзии. Это гормоны, черт возьми, а не смысл жизни…       – Значит, для тебя я – «иллюзия»? Гормоны? Эх, Томми, что же с тобой стало!?       – Ирада, не надо коверкать мои слова!       – Я не коверкаю их! Ты же сам только что сказал!       – Я другое имел в виду! Ты меня вообще не слышишь и не понимаешь!       – Может быть! Но я точно понимаю твое отношение касаемо всего этого! Касаемо меня! Для тебя все это неважно. Для тебя смысл жизни – это твой чертов истребитель!       – Я – прежде всего солдат! Мне больно и обидно, что ты этого не понимаешь, но это правда и я не собираюсь тебе врать! Ничего не поделать с тем, кем мы являемся и какой смысл нашей жизни! Приказы – прежде всего! Нам запрещено ставить личное превыше общего, особенно в моменты, когда все живое находится на грани уничтожения!? Какой смысл от любви, если ее не будет в случае провала миссии!?       – Вот и мне больно и обидно, что я для тебя лишь второстепенный персонаж. И скажи, какой смысл от любви, если ее рассеивают в прах десятки скурджей? – снова тихо спрашивала Ирада.       – Ты не права, детка… Меня в прах никто еще не рассеял, – ответил полковник, после чего образовалась небольшая пауза. Он потянулся к женщине.       – Не надо меня обнимать! Я не хочу!       – Ну почему ты так!? Как же ты меня понять-то не можешь! А?       – Разные мы с тобой, Томми… Разные…       – Пожалуйста, только не говори этого… – протянул он, после чего образовалась довольно продолжительная пауза.       – Я ничего не знаю. Ничего...       – Давай отпустим это, давай начнем сначала!       – Не могу, Том. Я устала… Мне, кажется, нам надо отдохнуть друг от друга. Я должна проверить свои чувства и мысли…       – Детка, я тоже устал. Очень, очень устал, но, милая, я не хочу расставаться… Я не хочу без тебя…       – Я тоже не хочу, но я устала… У меня больше нет сил… Мне надо отдохнуть…       – От чего? Ирада, отчего отдохнуть!?       – От всего от этого…       – Давай вместе! А? Давай!?       – Том, я и от тебя устала… Мне надоело хвататься за сердце, когда ты пропадаешь в гуще сражений! Каждый раз переживать, умирать в каждый твой маневр или просто шуточный эксперимент. Я устала и больше не могу… Прости меня!       – Но милая… Ну, ну давай немного остынем! Не руби сплеча…       – Я уже не только остыла, а чуть едва не отправилась в лучший мир. Нет, Том… Я больше не могу. Я хочу покоя и уверенности…       – Какая может быть уверенность и покой, когда творится такое!? Ты что говоришь? Я тебя не узнаю!       – И я тебя тоже, Том. И я тебя тоже…       – Черт! Ну это же глупо! Просто до абсурда глупо!       – И еще и это. Для тебя – глупость, а для меня трагедия!       – Нет, ну как же так?       – Все, я больше не хочу разговаривать. Можно я пойду?       – Я не хочу, чтобы ты уходила! Останься! Пожалуйста!       – Нет, я пойду… – категорично ответила Ирада, после чего Джим отчетливо услышал удаляющийся стук женских каблуков.       – Черт!! – изо всех сил прокричал вслед уходящей возлюбленной полковник. После быстро он скрылся в противоположном направлении, пробежав прямо около Джима.       Джим задумчиво проводил взглядом полковника Таноски. Несколько душещипательной была эта развернутая перед ним драма, особенно на фоне происходящих событий. Внезапно ему стало грустно. Он буквально ощутил боль обоих в этой ситуации. Еще печальней ему становилось из-за того, что он предчувствовал еще одну драму, которая должна была развернуться в скором времени с ним. С замиранием в сердце он прислушивался к себе, к окружающей его среде, тонко ощущая эту оставленную после разговора энергетику. Двоякими были чувства. С одной стороны, все было так просто и понятно, но с другой, так запутанно и неоднозначно. Страшно становилось от того, что люди дорожат своими отношениями, любят, стремятся к чему-то доброму, светлому, но все равно, в итоге выбирают по непонятным причинам путь разрушения, идут в никуда, туда, где однозначно хуже и тяжелее. Невольно он начал проецировать данность на свою персону, пытаясь выискать четкий ответ относительно того, что бы выбрал он, случись с ним подобное. Он прислушивался к внутреннему голосу, ощущениям, чувствам, сознанию, и, не замечал, как вдруг обращался к эфемерной псионической волне, едва горевшей изумрудным свечением. Снова и снова все его мысли, чувства, жизнь сводилась на этой силе, свидетельствуя почти однозначно о том, что свой путь Джим определил, и будет следовать ему, не взирая ни на что, до конца своей жизни.       Жаркий выплеск произошел в его теле, сначала предав невероятного заряда и позитивного стимула, а потом наполнив сильной усталостью и странной прохладной тревогой. После, его тело охватила жгучая боль, начавшаяся от левой руки. Встав на колено, Джим стал пытаться перебороть недуг, но неприятные ощущения, скованные болью, только усиливались. Ощутив боль, которую он выдерживал на пределе своих возможностей, Джим, покрываясь испариной, рухнул на пол. Только он решил сдаться, боль, словно, не желая окончательно разделываться с носителем, а стремящаяся помучить как можно дольше, вдруг резко отступила, как бы откладывая самое интересное на потом. Тяжело дыша, Джим начал подыматься. Невольно он обратил свое внимание на левую руку. Отступившая боль снова скрылась в ней, немного еще покалывая черные следы, выпирающие венами на коже. Дыхание его было прерывистым, но постепенно восстанавливалось.       – Черт! С каждым разом все сильнее… – не спуская глаз с руки, которая была заражена инфекцией, произнес Джим.       Очередная тревога пронеслась ознобом по его крепкому телу. Да такая, что на этот раз у него в груди образовался ком, буквально сдавливающий ее и не дающий нормально дышать. Закрывая глаза, волей пытаясь восстановить прежнее состояние, Джим снова присел на пол. Проходящие мимо люди заботливо предлагали помощь, но он, морщась, отказывался, медленно приходя в себя.       Недуг наконец-то отпустил. Джим несколько раз глубоко вздохнул, и, почувствовав, что все вернулось на свои места, встал на ноги. Снова он посмотрел на свою левую руку, внешне все больше напоминающую ту, что уже долгое время он видит в своих кошмарных снах. Снах, холод которых становится все ближе к реальности, буквально дыша в его широкую спину. С одной стороны, в его душе постепенно наступало облегчение, ведь грядущая неизбежность уже в скором времени должна была произойти, а, следовательно, после, отпустить его, но вот с другой стороны, он не мог себе представить свое ближайшее будущее. Не мог даже мимолетной призрачной картинкой вообразить: что за тем всепоглощающим светом дальше? Он боялся. Очень боялся будущего. И, пожалуй, единственное, что его хоть как-то держало в рамках, давало силу – это его желание увидеться с Сарой. Его одержимость, сравниться с которой во всей Галактике было не по силам никому.       Он пошел дальше. Пройдя длинными неизвестными коридорами несколько секторов, Джим наткнулся прямо на лорда Дрена и Милису Виртет. По внешним лицам обоих ответ, который ждал Райнор, был уже ясен. А когда он применил псионические способности, которыми уже довольно умело пользоваться, стало совершенно все ясно.       Стоя напротив друг друга в полном молчании, ни Джим, ни его оппоненты не решались начать разговор. Иронично улыбаясь, Джим опустил глаза в пол. Псионический фон, исходящий от лорда Дрена увеличивался, но совершенно никак не влиял на него, фактически игнорировавшего его силу.       – Мне очень жаль, – посмел все-таки нарушить молчание миротворец, пытаясь заглянуть Джиму в его голубые глаза.       – Да, – выдохнул Джим, скрещивая руки на своей груди.       – Что будешь делать? – спросил лорд Дрен, прекрасно понимая, что Джим спокойно не примет данности.       – Думаю, ответ на это будет излишним, – ответил Джим, набирая полную грудь воздуха, а затем медленно его выдыхая.       Милиса тревожно посмотрела сначала на Джима, а потом на лорда. Атмосфера была напряжена донельзя.       – Я, конечно, понимаю, что теперь сладить с тобой невозможно никому, однако, предупреждаю, что мне в стороне остаться не получится…       – Я понимаю, – кивнул Джим, псионический фон которого был, как не странно спокойным, что удивляло лорда Дрена и заставляло тревожиться еще больше, – и обещаю, что все пройдет спокойно и без жертв…       – Что ты задумал?       – Я пока только предполагаю, но при этом, я уверен, что здесь долго не пробуду. Мой уход отсюда неизбежен… – ответил Джим, спокойно отвернувшись, после чего пошел прочь.       – Ты куда? – спросил миротворец, на пределе концентрируясь своей силой, все равно разбивающейся о защиту Джима, словно волнами о каменистый берег.       – К себе. Пожалуйста, не тратьте понапрасну сил. Я дал вам слово, что не натворю дел… – сказал напоследок Джим, после чего скрылся за раздвижной шлюзовой дверью.       Удивленные Милиса и миротворец стояли в легком ступоре, глядя в точку, где только что скрылся Джим. Лорд был не просто удивлен. Видя перемены в своем подопечном, причем, такие сильные и зрелые, ставящие его не только на один уровень с ним, а может, даже и выше, лорда переполняла гордость и сопутствующее ей уважение. Он чувствовал Джима, понимая, что теперь тот не только был носителем уникальной силы, но и, в какой-то мере, пользователем ее. И, стоит сказать, достойным пользователем. Не наблюдалось ничего лишнего и маргинального. Все было гармонично и так, как и должно было быть.       – Что все это значит? – спросила Милиса, устремившись лазурным взором на миротворца.       – Джим становится тем, кем должен быть. Его судьба, наконец-то, обретает видимые очертания. Материализуется, помогая крепко стоять на ногах…       – Какие именно она приобретает черты?       – Это только ему известно…       – Он, правда, уйдет?       – Да…       – И вы его не остановите?       – Мне это не по силам…       – Тогда кому по силам, если не вам?!       – Успокойся. Все будет так, как должно быть. Наши попытки как-то повлиять на все происходящее, будут лишними… – несколько странно улыбнулся лорд Дрен.              – Маршал, радары показывают наличие поблизости протосского корабля… – раздался голос через громкоговорители из рубки наблюдения.              – Модель? – спросил старый воин, внешне никак не реагируя. Закрывая лицо рукой, и развалившийся в кресле так, словно готовился поспать.       – Шадон…       – Только он и все?       – Да…       – Какого черта он нас преследует, интересно? – выдохнул маршал, лениво подымаясь с места, чтобы посмотреть в мониторы. Внимательно он изучил движение корабля, его внешний вид. – Какие-нибудь сопутствующие сигналы имеются?       – Кажется, да…       – Кажется или, все-таки, да?       – Сигналы вызова, по секретной волне, которая была определена их главами на Аиуре!       – Даже так… – задумался маршал и тут же догадался, что это связано как-то с Джимом Райнором.       – Принимать?       – Нет! – грозно ответил маршал, начав нервно перемещаться по рубке управления между рядами работающего персонала. – Игнорировать! Продолжаем держаться прежней цели! Немедленно начинаем гипер-прыжок!       – Есть!       Маршал Дюк хмуро смотрел на выплывающий на мониторах протосский шадон, чувствуя, что он способен многое изменить в выстроенных планах.       Джим тем временем находился в выделенном ему модуле. Находился он в специальной капсуле, предназначенной для переносимости гипер-прыжков. Он не спал, хотя уже это было необходимо. До последнего он не погружался в сон, прислушиваясь к новым ощущениям, зовущим из глубины бытия. Считывая информационное поле, словно перед ним была открытая книга, он считывал идущие прямо на него знания, исходящие из псионических паутин, которыми было запутано все космическое пространство. С каждым мгновением сознание Джима становилось все более грузным и глубоким. Знания не только людей, но протоссов и, даже, зергов проникали в его существо. Это было невероятно. Джим даже помыслить не мог, что подобное может происходить с ним, да что там с ним, вообще происходить.       Находясь в огромном, бронированном крейсере, закрытом наглухо в одном из модулей, он совершенно не чувствовал никаких материальных преград. Напротив, находясь здесь в четырех стенах, закрытый от внешнего мира, от людей и прочего. Находясь наедине со своими мыслями, силой, энергией, он начинал преодолевать преграды, ментальные границы, выходя не только за пределы своего модуля, но и за пределы крейсера. Открытый космос приветствовал существо Джима, окутывал его своим эфиром; невесомостью, пронизывающим, но не губящим холодом. Сердце Джима замирало, ощущая эту темную бесконечность, в неосязаемом массиве, которого мерцали звезды. Разноцветные энергетически лучи прошивали холодную тьму, касаясь Джима, проникая в него. То теплом, то холодом, то легкими покалываниями лучи все время заставляли Райнора чувствовать это новое нечто, эту новую грань бесконечно многомерного бытия. Восторгу человека не было предела. Он наслаждался так, как никогда. Это были воистину приятные ощущения, сравнить которые было мало с чем возможно.       Еще мгновение и Джиму уже казалось, что нет настоящего, нет будущего, нет и прошлого. Все смешивалось в огромный ком, запутывавший сознание. Если бы не сила, дарованная ему протоссами, он бы не выдержал и сошел с ума. Но его грудная клетка пылала. Оберегающий синий свет заботливо, нежно изливался по его телу, конечностям, не только защищая материю, но и внутренний мир. Словно фильтровальная установка, защита принимала на себя все новое, адаптируя и делая не губительным для своего хозяина.        Спустя некоторое время необычного путешествия Джим вдруг почувствовал неожиданное, но необходимое присутствие, принадлежащее расе протосс.       «Феникс…» – пронесся ответ в подсознании Джима, после чего перед глазами полыхнул яркий бирюзовый свет. Поняв, что это правда, Джим тут же решил обратиться к нему за помощью. Но только он попробовал связаться с протоссом, тот тут же ответил ему выплеском энергии, дав понять, что слова здесь бессмысленны и он прекрасно знает, что нужно делать дальше. Джим умиротворенно затих, отдаваясь протосской силе…       Корабли совершили гипер-прыжки, промахнув в состоянии беспамятного сна через системы САРА, затем Фалаксант, и под конец, выходя на прямую, пролегающую точно от Понипулара к центральному рубежу через систему Тарсониса.       Выйдя из состояния сна, которым всегда сопровождались космические гипер-прыжки, лорд Дрен первым делом настроился всем своим существом на поиск Джима Райнора. Разумеется, он не знал, что произошло, но его уникальная интуиция била тревогу. Сосредоточившись предельно, чуть ли не на уровне фантомов, он искал Джима, но совершенно его не чувствовал. Единственное, что ему удалось увидеть, это наличие шлейфа от протосской энергии. Напрягая память, он тут же проанализировал эту энергию, поняв, что она являлась следствием телепортационных возможностей инопланетной расы. Джим все-таки сумел найти выход из тупика, чем, несмотря на фактический провал миссии стороной миротворцев, все же порадовал лорда.