Самые разные виды любви...

Часть первая. Окончание. Административное признание в любви. ...И вместо сладкого привета раздался тягостный укор… М. Лермонтов. Демон. Вместо эпиграфа… С утра снег набивался всеми своими снежинками, как мелкими и сухими злыми песчинками. И следовал вслед за злым февральским ветром прямо в окно. О́кна гудели, потому что стекла в них были надтреснутыми. И ветер, проходя сквозь щели стёкол, цеплялся за каждую зазубрину и шелестел. Тогда я понимала, что зря искала адвоката, защищалась в суде. И зряшно выиграла ремонт всего дома на семьдесят тысяч рублей. И это не считая прошедшей за последние десять лет, с момента окончания судебного разбирательства, инфляции и индексации всех расходов, особенно в денежном выражении. Судебные пристава́ - исполнители сразу же всю большую Администрацию города Овска к ответствености моментально привлекли. Администрация города Овска, в ответ, коллективно обиделась. И стали к нам судебные приставы коллективно, группами, ходить. А также заказными письмами переписываться. Чем дольше развивались все дела, тем сильнее обижалась на меня администрация. Судебный процесс закончился давно. Уже отловила мужа, в мое отсутствие, команда приставов - исполнителей. Уже заставили подписаться мужчину, что он отказывается от ремонта дома совсем, потому что в противном случае обещались в начале ноября прийти и все полы квартиры вывернуть и поднять. Во исполнение решения суда, разумеется. Я только удивлялась, как же было непонятно тем самым неразумным приставам - исполнителям, что взыскателем по исполнительному листу проходила я, женщина. И ставить свою подпись по отказу от ремонта тоже женщина должна была! А обращались всей командой пристава́ к мужчине, моему мужу! И как же они так перепутались! Но муж подписался. Не сломленный последней угрозой, что вот - вот придут работяги из Коммунальных служб ЖКУ, поднимут и вывернут они все полы. И станем мы семьей находящейся в особо опасном положении. Потому что на вопрос: - А если вы начнете делать ремонт в начале декабря и выставите - выбьете все окна и двери, то жить в холодные зимние морозы мы где вам будем должны? - На этот вопрос предводители работяг отвечали оглушительным молчанием. А приставы грозили, что у семьи находящейся в опасном положении, детей необходимо в детский дом отобрать. Поэтому муж и подписался за меня, что не настаивает ни на каких ремонтах он. Муж подписался за меня, как за полноценного и полноправного судебного взыскателя. А я ли сама уж в тот момент, на время меняла свой женский пол на мужской. Или же муж замаскировался и свой рост метр восемьдесят два запрятал под очень видную или сильно приметную женщину... Не обсуждали мы потом и между собой этот вопрос: Фемслэшем он был или простым слэшем, оставалось нам двоим непонятно. Просто пришла беда и прошла. Теперь на время или навсегда, но дети оставались при нас. А все непрошенные комиссии от нашей семьи отхлынули. Стоял на дворе обычный февральский день. В наших комнатах и продуваемых насквозь окнах и стенах не очень морозный, но ветреный февраль мог быть холоднее января, особенно если январь не приходил морозный или очень малоснежный. А вот когда выпадали обильные снега́. И заносили дом почти по самую крышу, то мелкие снежинки проникали во все щели, укутывали окна, утепляли стены. И делали нам хороший утепляющий ремонт на все время зимы, на все время зимних холодов. Тот самый ремонт делали, который не сподобились сделать никакие государственные, административные и управляющие организации. Ребёнок спал. И мерно шевелилась над ним штора, подрагивая от порывов холодного зимнего ветра поближе познакомиться или пообщаться. В дверь постучали около десяти утра. Железные ворота двора отозвались гулким хохотом. Собачка залаяла сонно и баси́сто, высунувшись из своей конуры. Каким же шестым чувством понимаешь, что надо одеваться и выходить, тропи́ть дорожку по новой поро́ше, что намелась за ночь после очередной очистки снегов во дворе? Каким же шестым чувством понимаешь, что вновь пришла к нам комиссия? - Собаку уберите! - Потребовал главный в комиссии из шести человек. - Могу только подержать! - Соглашалась с комиссией я. Совсем не слушая меня, комиссия проходила ко мне в дом и в квартиру, как к себе домой. Шла без предупреждения. Не обметала ноги. И торопилась так потому, что их вела вовнутрь забота о благе моего ребенка! Оставивши собаку около будки, рванулась я комиссию догонять. Комиссионеры пришли на кухню и там споткнулись о мужа. Мужчина сидел перед отопительным котлом. Он чурочку за чурочкой подкладывал в бурчащее и шипящее пламя. Дрова трещали. Уголь разгорался. Топтались всей рассеянной комиссией. Настаивали грозно: - Покажите ребенка! - Теперь уже обращались ко мне. В отношениях с административными лицами всегда наступает такой момент, когда любая дача любых показаний обязательно ведет не к улучшению, но к ухудшению всей ситуации. И я же не знала в тот момент, может быть муж, что топил котел дровами, комиссию совсем в собственной пригодности к воспитанию ребёнка не убедил! И я им сейчас, всей комиссии, ребенка покажу. А они, всей комиссией его: Хвать! Или Хап! И отобрали. И навсегда увезли в Детский Дом. А в этом Детском Дому́, с его центральным отоплением, тепла в комнатах - спальнях, вдруг, не будет совсем! Ребенка я конечно же, назад заберу. Но время уйдет. А если детеныш там от холода разболеется. И никто его лечить не будет. То к тому моменту, как я ребенка назад отобью, мне выдадут только небольшой детский трупик и скажут, что так и забирали, что так и было́!… Подобно лисе с оття́панной капканом ногой, я начинала крутить петли вокруг комиссии. А вместо крови истекала горячим страхом за собственное дитя́... Поэтому провела комиссию кругами по всем комнатам, где не было моего ребёнка. И мысленно благодарила мужа за то, что он внушал мне всегда, что главное - это в комнатах порядок поддерживать. Мы в этих комнатах не жили никогда зимой, так холодно в них, начиная с осени, было, поэтому эти комнаты сохранялись в порядке, стояли они в порядке и в запустении. Но я проводила экскурсию для комиссии, показывала на градусники комнатные для учёта тепла и говорила: - Температура в помещении приемлемая. Комиссия постепенно начинала соглашаться со мной. Она не переставала надзирать, но уставала ходить вслед за мной, наматывая круги за кругами… Когда поступило предложение на спящего ребенка из дверной щели между косяком и дверью посмотреть, что есть он, наш ребёнок, что находится в нашем доме, я согласилась. Потому что ширину щели, в которую комиссия собиралась заглянуть, я могла регулировать собственным плечом. И отдавать ребенка в Детский Дом без боя никакой комиссии не собиралась! - Нам ведь помогать надо! - Пыталась найти разум, целесообразность и логику я. - Мы в Вашем жилье со всеми удобствами похуже всяких собак живем! У моего пса будка лучше мною утеплена, чем наша квартира со всеми удобствами! Мы в выделенном Вами помещении, которое вы нам преподставили (от слова подстава. Прим. Автора) жильем с удобствами так мучаемся! - Хотела сказать я в организации потом. Но затыкалась быстренько, получая акт об обследовании помещения и семьи от комиссии из трёх человек. Акт состоял из трёх строчек. Пришли всей комиссией, комиссией и проверили. Теперь всё в порядке. Бурчала специалистка из Управления по семье и выдавала мне Акт Обследования: - Что вы там сделали с котлом, что он у вас дровами стал топиться?!.. И становилось тогда ясно мне, что по какому - то доносу комиссия к нам пришла совсем не для того, чтобы заниматься помощью семье или предлагать другие полюбовные отношения. Шла засвидетельствовать холод и разруху, поэтому мечтала детей отобрать! Но сделать этого не смогла. Придраться тоже не получилось никак. И вместо сладкого привета, вместо признания в деликатесной, административной любви, случились обычные ругательно - обвинятельные отношения. Пока растишь ребенка всегда находишься под ненавязчивым контролем какой - нибудь ювенальной инспекции или юстиции. Или ювенальной, то есть детско - подростковой комиссии. Приходится изворачиваться, как только можешь или не можешь. Но вертишься, как тот уж на сковородке перед внеочередным форс - мажорным запеканием у́жика в собственном соку. Стараешься всё равно избегать постоянной административной влюблённости! И, если, каким - то чудом выворачиваешься то, боевым комаром, из - под занесённого карательного тапка, слетаешь с крючка... А вся система административного контроля сладко жмурится. И делает довольный вид, что ничего не случилось, ведь ничего такого и не было! Странный, однако, считает нынче, такой чукча, как я, у них странный метод не государственного совсем, а какого - то извратно - административного признания в любви! Замучить всю семью до смерти проверками, комиссиями, инспекциями!...