Всё наоборот - 2. Новые приключения.

- "Займëтся!" - "Да я те отвечаю, не займëтся!" - "А я тебе говорю, займётся! Меня в Афгане научили такие костры палить! Чтоб с одной спички, и без дыма. Воо-от! Пошло-поехало!" - и Адидас удовлетворённо хлопает в ладоши, когда дрова с лёгким треском загараются. С другой стороны Вадим уже тащит старый мангал, найденный в гараже Колика среди всякого хлама. Вопреки опасениям Кощея и Адидаса, вопрос с Лешим решился банально и просто: Вадим съездил к родителям в деревню и самолично привёз тому тушу молодого быка - в качестве компенсации за моральный ущерб и платы за молчание о косяке Маратика. Леший, не будучи дураком, понимавший, что издевательства над малолеткой ему авторитета на улице не прибавят, отдарился чехословацкой кожанкой, которая досталась Кощею, как главному переговорщику и миротворцу. Сейчас "дипломат всея Универсама" находился на той же даче, откуда не далее чем сутки назад еле унесли ноги Адидас и остальные, наливался дешёвой брагой в компании Лëшки-Лешего, и проводил время с низкосортными грудастыми девками. Адидас, Роман и иже с ними же решили собраться узким кругом, как обычно у Колика - тому способствовал почти деревенский дом и изрядный участок, позволяющий развести костёр, дабы пожарить шашлык, да и в общем как следует отдохнуть и сбросить стресс, а заодно отметить помолвку Владимира и Наташи. - "Мальчики, вам может быть помочь?" - из окна летней кухни показалась белокурая голова Натальи. - "Нее, Натка, ты чего! Настоящий шашлык женских рук не терпит!" - самодовольно отозвался возившийся с шампурами Колик - "Только скажи Майке, чтоб лук кольцами нарезала, и принесла. И нож. И доску разделочную." Наташка фыркает и скрывается в оконном проёме. - "Вот беда с этими мужиками!" - говорит Наташка, нарезая дольками огурцы для салата - "Нет бы самому прийти да взять что надо, нет же, он тебя кличет!" - "Ой, да не говори!" - Майка, растирающая рядом помидоры и смешивающая их со специями для соуса - "Вот я ему по русски сказала: возьми сразу всё, что тебе надо, я по десять раз руки мыть и туда-сюда бегать не стану! Наши мужики, это что-то с чем то!" - "Ой, да вот то ж!" - Наташка втыкает нож в деревянную доску и стирает пот со лба тыльной стороной ладони - "Раньше бывало Наташенька, да любимая, да стихи читал. А сейчас что: "Наташка, а есть чë пожрать? Наташка, а где мои носки?"." - "Вот-вот! Раньше перед каждым свиданием зубы чистил, а сейчас - нахомячится борща с чесноком, да целоваться лезет!" - голос у Майки ворчливый, но она улыбается. Затем её щëки трогает лёгкий румянец, и она, понизив голос, обращается к Наташке: "А на прошлой неделе знаешь, что мне предложил?..." Наташка хихикает, слушая Майку, затем отвечает ей таким же шёпотом: "А мой ты знаешь,чего учудил..." Айгуль, ставшая невольным свидетелем откровений старших подруг, заливается смущением. Она отрывается от чистки картошки и оборачивается к Майке: "Давай я ему отнесу? Что нужно? Я уже закончила, только сварить осталось..." Майка кивает: "На вот, лук, нож, доска, там и нарежет, как ему надо!" - и Айгуль выскальзывает за дверь. - "Ром, держи!" - Айгуль подаёт другу требуемое, за что тот благодарно ей улыбается: "Спасибо, малáя, ты настоящий друг! Если ещё и лук порежешь - цены тебе не будет!" - "А как же - шашлык женских рук не терпит?" - спрашивает Айгуль, беря нож в руки. - "Ну, лук порезать я тебе, так и быть, разрешаю..." - улыбается Роман. Какое-то время они молчат, наслаждаясь тёплым летним вечером, обществом друг друга, ощущением, что всё в порядке - ведь самые близкие рядом. С другой стороны участка слышатся стук топора, смех, шутливое переругивание и плеск воды - Вовка, Вадим и Марат занимаются растопкой бани. Судя по всему, пока оба Адидаса носят воду, Вадим раскалывает старые чурбаки, способные послужить дровами. Из окна летней кухни доносится смех Наташи и Майки, которые, должно быть, продолжают добродушно сплетничать о своих любимых. И все счастливы. Всем хорошо. - "Гуль!" - Роман касается плеча девочки - "Ты это... Никогда себя в обиду не давай, слышишь? А если кто обидит - нам говори! Мы его на колбасу пустим!" - улыбается Колик, доставая сигарету. - "Да вроде никто и не обижает..." - тихо смеётся девочка - "Вы всех так запугали, что теперь на меня даже косо смотреть боятся!" - "И всё равно! Никогда больше от нас ничего не скрывай!" - он проходится по её волосам шершавой ладонью - "Мы своих девчат в обиду не даём... А за Майку и тебя я так вообще - прибью и закопаю!" - "А с чего мне такая честь?" - Айгуль споласкивает руки под одним из многочисленных ручных умывальников, вбитых по всему участку. - "Маленькая ты потому что." - просто отвечает Колик - "За всё это время - как сестрёнка мне стала. Так что смотри мне, узнаю, что опять скрываешь, что кто-то обидел - ругаться буду!" Айгуль улыбается и крепко обнимает друга. Он такой тёплый, уютный... И как она раньше могла его бояться... - "Посиди со мной, малáя..." - просит Колик, переворачивая шампуры с шашлыком. Айгуль опускается на скамейку рядом с костром. Роман берёт со вкопанного в землю стола забытую кем-то олимпийку и набрасывает её на Айгуль. - "Не холодно же..." - недоуменно ведёт плечами девочка. - "Это кажется, что не холодно. Здесь река рядом, быстро холодать начнёт..." - и Роман достаёт сигареты. Прекрасный вечер, овеивающий тёплым воздухом их компанию, заставляет почувствовать это особое счастье - счастье быть пóнятым, принятым и дорогим. Оставшись в одиночестве, Роман долго не впускал в своё сердце никого. Да, был Жёлтый, ставший ему побратимом после памятной стычки с Киноплёнкой, когда они, избитые, сутки валялись в каком-то вонючем подвале. Были четыре стены и крыша над головой - изба на самой окрайне, почти что в пригороде Казани, оставшаяся от бабушки, к которой он вернулся после армии. Вернулся, как к единственному оставшемуся родному человеку, ведь дом, его родной дом в посёлке, дом, который своими руками возводил отец, уже давно принадлежал какому-то местному прощелыге. Баба Зоя, тогда уже немощная, долго любовалась повзрослевшим внуком, а через пару месяцев тихо ушла во сне, успев завещать старый дом Ромочке. Был бабушкин дом, была отцова восьмёрка, которую сберёг старый друг, и которая была дорога ему едва ли не как живое существо, были десятки женщин, через которых он пытался исцелить душу, доломленную предательством неверной Жаннки, был Жёлтый, пацаны, Домбыт... Но не одна из этих составляющих не приносила такого желанного ощущения счастья... Роман уже успел позабыть его вкус - для него, счастье оборвалось в тот страшный день и было похоронено на старом деревенском погосте под деревянным крестом с табличкой: "Кольщиков Дмитрий Николаевич", и датами жизни отца. Он жил... Ну как жил - существовал. Бессильная злость и агрессия заставляли совершать порой чудовищные поступки. От самого страшного удерживало одно - отцовы заветы. Именно они не давали ударить слабого или обидеть женщину. Именно они оставляли в нём что-то человеческое... Сейчас, конечно, не время это вспоминать. Всего за полгода его жизнь преобразилась до неузнаваемости. Теперь у него есть настоящие, верные друзья. И старая избушк теперь - настоящий дом, в который хочется возвращаться. Есть Майка - к которой хочется возвращаться, потому, что она его ждёт... Есть мелкая Айгулька, глядя на которую хочется улыбаться, а сердце наполняется приятной теплотой. Есть желание жить дальше - без ежедневных стычек и постоянного риска для жизни. - "Гуль... А расскажи что-нибудь... Вот как ты была маленькая..." - неожиданно просит Рома. - " Ну, я когда маленькая была, я орехи грызла, а скорлупки под диван бросала" - хихикает девчонка тихо, и смотрит на Жёлтого и Вову, которые, умываясь, поливают друг на друга водой из ведра. - "А тебе что, их брать не разрешали?" - Рома улыбается - "Мне когда конфеты не давали, я так делал..." - "Да нет, " - Айгуль крепче прижимается к его тёплому боку - "Их и купили для меня. Просто я в белку играла. Я тогда маленькая была - пять лет!" Неожиданно сзади подлетает нечто мокрое и холодное, хватая их за плечи и громким "Бу!" - "Тьфу ты, малохольный!" - Роман хватает подростка, притягивая того ближе к костру. - "Ты откуда такой?" - спрашивает Айгуль, ощупывая мокрую до нитки футболку парня. - "Вовка окатил." - просто отвечает Марат, скидывая с себя верхнюю часть одежды, оставаясь в одних шортах. Айгуль заливается румянцем смущения, а Маратик расплывается в улыбке, довольный такой реакцией девушки. Опускается рядом на скамью и притягивает к себе любимую: "Так о чëм разговор то был?" - "Делимся историями бурной молодости!" - фыркает Роман - "Продолжай, малáя..." - "Во-от, а в первом классе нам нужно было придумать слова на букву "Г", и я сказала - гадюшник!" - "И что учительница ответила?" - фыркнув спрашивает Марат. - "Она спросила - "Откуда ты это слово знаешь?", а я сказала, что так мама, когда ругается, мою комнату называет." - "А она что?" - заинтересовано смотрит на девочку Роман. - "Она спросила - "Это наверное потому, что ты там не убираешь?", а я ответила - "Нет, я за собой всегда убираю, это только папа свои носки вечно разбрасывает!"" - и Айгуль заливается смехом. Роман, отсмеявшись, треплет мелкую по голове: "А ведь у меня тоже был подобный случай, только с буквой "Сы". И слово было - свинарник. Так мамка наш с батей гараж звала..." - и на лицо Романа словно набегает туча. Но тот быстро смаргивает её и оборачивается к Марату: "Ну, а ты чем порадуешь? У тебя что-то такое было?" - "Нууу..." - задумчиво тянет Марат, пока Колик перекладывает на большое эмалированное блюдо первую партию одуряюще пахнущего шашлыка - "Я до второго класса цифру 2 боялся писать... Ну что-о?" - обиженно тянет он, глядя на смеющуюся Айгуль - "Я же не виноват, что она на змею была похожа!" - его слова тонут в хохоте Романа. - "А в четвёртом классе я залез на канал под самый потолок и никак не мог слезть. Мне лестницу поставили, а я её отпихнул. Жуть как страшно было!" - "А закончилось всё чем?" - спрашивает Колик. - "Прилетел Вовка, тряхнул канат, сказал, что если я щас не слезу, то он меня оттуда страсëт, как грушу с дерева. Ну, и я слез. Не помню как даже..." Роман улыбается, слушая рассказы мелких. Теплота в сердце уже не тлеет -:омывает душу, словно нагретая вода деревенского прудика, в котором он обожал купаться в далёком детстве. Он аккуратно кладёт руки на плечи Айгульки и Маратки и крепко прижимает к себе обоих ребят: "Берегите себя. Берегите друг друга. Пока вы вместе - вам ничего не страшно." И замирает, обнимая их обоих. Только бы уберечь их, мелких, ещё чистых, от боли и потерь... Только бы они выжили... И не растеряли в себе те светлые чувства, без которых так сложно оставаться Человеком... - "Ром, ты чего?" - Айгуль касается его руки. - "Ничего... Просто думаю - а чем я вас всех заслужил, а?" - "А чего тут думать - любим мы тебя, вот и всё. Просто так любим!" - и Айгуль обнимает друга крепко-крепко.