Символ надежды останется узорами на стекле...

      Холодно. Продираясь сквозь заснеженный лесок к спасительному домику, источнику заветного тепла, Маки плотнее натягивала шарф на лицо. Какие же на Хоккайдо холодные зимы! Пускай девушка и была натренирована выживать в любых погодных условиях, но минус двадцать пять на столбике термометра явно не входил в этот диапазон. Равно как и двухчасовая прогулка по заснеженному лесу с волками и медведями. От последних Маки, к слову, вполне неплохо отбивалась — что, зря, что ли, оружие при ней было? Хотя, кто-то мог бы посчитать, что красные глаза «мехового зверька», коим сейчас являлась Харукава, и пар, вырывавшийся изо рта, могли бы напугать не хуже стали ножа или лязга затвора.       И тем не менее, продвижение шло не самым лучшим образом. Для того, чтобы без проблем пройти это суровое испытание, требовалось либо вырасти на Хоккайдо, либо родиться в России. Желательно в Сибири.       Что ж, загородный домик принадлежал родителям Кайто. А Маки всегда подозревала, что в родне её парня были русские, пускай тот с гордостью заявлял, что это не так! Возможно, Момота и не врал, но тогда возникал риторический вопрос: отчего все японцы не могут жить в комфортных температурных условиях? Ну да, подумаешь, землетрясения и цунами каждый год, если не каждый месяц или неделю — но холод! Это чересчур.       Переставляя ноги через заснеженные сугробы, Маки проклинала своё желание поскорее добраться до нужного места. В конце концов она могла бы подождать товарищей, пока они закупятся и доберутся до нужного места на снегоходе. Но упрямство вышло Маки боком. Да и Кайто, козлина такая, подлил масла в огонь своей заботой. Не стоило ему, недавно излечившемуся от своего вируса, что-то говорить про то, что на улице слишком холодно для «такой хрупкой и стройной девушки». Маки расценила это почти как вызов, но теперь жалела об этом.       Впрочем, недолго: с сапогами, набитыми снегом, она наконец-то дошла до нужного домика. Отряхнув варежки от снега, Маки сняла их и, порывшись в карманах, нащупала ключ. С горем пополам открыв дверь и впустив холод внутрь, девушка поспешила захлопнуть её, чтобы не сидеть в замёрзшем доме. Сняв сапоги и поставив их на коврик, Маки принялась аккуратно стряхивать начавший подтаивать снег. Просушив ноги, она положила сумку в прихожей, сняла пальто и направилась на кухню. В животе всё сводило от голода, поэтому инстинкты Маки потребовали от неё тотчас найти хоть немного еды.       Будто на беду, дома ничего не оказалось. Опустошение настигло Маки в тот же миг, когда она осознала, что без пищи придётся протянуть до приезда Кайто и Шуичи. А когда они приедут — только Богу известно! Мечась по дому, словно раненая лисица, Маки наконец-то вернулась к собственной сумке. Девушка шла налегке, но благо, что хотя бы там нашёлся протеиновый батончик. Да, невелик перекус, но калорий немало.       Вымыв покрасневшие на морозе руки, Маки вскрыла обёртку от батончика и запрыгнула на кресло, стоявшее на кухне. Она хотела погреть ноги, с которых она не снимала носков и тёплых колгот, о стоявшую возле окна батарею, но увы, отопления в доме не было. Мороз так или иначе лёгкими струйками коварного ветра просачивался внутрь, заполняя комнаты и оставляя единственного живого человека без источника тепла. Стены дома не согревали Маки — только пуще давили, очень медленно стискивая в ледяных оковах.       Без парня и друга здесь было холоднее некуда.       Надкусив батончик, Маки принялась жевать, чтобы хоть как-то утихомирить свой изнывавший от голода желудок, и чтобы разработать замёрзшие челюсти. Это немного помогло девушке, но тело всё не переставало дрожать. «Гх. Ненавижу это тело. Вот и зачем я тренировала его, если толку мало?» — мысленно возмущалась Маки. Хотя, ей больше хотелось думать, что это так сказались на ней неполноценные тренировки за последний год. Ну, а что она могла поделать? Университет — дело непростое: и впроголодь, и сидя жить, а потом лечить геморрой, суставы и голову. Обучение всё-таки в Токио — не хухры-мухры. Выдоят досуха, и никакие витаминки, никакая профилактика не поможет!       Сокрушаясь, Маки, впрочем, отмела все ненужные мысли, чтобы не тратить драгоценную энергию на усиление работы мозга. Надо только выпить таблетки от тревожности, и всё пройдёт. Можно будет укутаться в плед и поспать. Так ведь спать хочется…       Очень…       «Нет. Нет, нет, нет. Я не хочу спать. Сон в холодном месте ни к чему хорошему не приведёт. Надо дождаться Момоту и Сайхару, чтобы они собрали котацу. Не смогу же я одна его, при всём желании… Да и некрасиво это — шариться в чужом доме».       С насиженного местечка пришлось подняться: возникла необходимость налить воды для того, чтобы запить таблетки. Проделав рутинную процедуру, Маки поморщилась от прохлады, обжёгшей её горло, и вернулась обратно, на кресло, чтобы продолжить скудную трапезу.       Но чем себя можно занять, пока Кайто и Шуичи добирались до дома? Что угодно, только не сон. Как только батончик был съеден без остатка, Маки пришла в голову идея сделать зарядку, чтобы хоть немного согреться. Но привычные ей упражнения выполнять было нельзя — где потом энергию восстанавливать? Ещё и связи, как назло, не было, поэтому нельзя было узнать точное прибытие парней. Да даже если можно было бы, то вряд ли бы Кайто или Шуичи ответили бы, сидя за рулём снегохода.       «Надо было взять побольше еды…»       Но нечего сокрушаться над пролитым молоком. Маки вернулась в кресло. Разогретое разминкой тело, впрочем, скоро снова объяло прохладой, царившей в доме. Ледяной дух бродил в этих лесах — наверняка это он завывал и рвался в двери к Харукаве. Но стойкая девушка не пускала никого за порог, даже если крепость обители невелика.       Переведя взгляд на окно, Маки тоскливо принялась всматриваться в даль. Где-то там наверняка колесили её друзья с провизией. Не хотелось Маки думать, что с ними что-то плохое приключилось, поэтому дальний лес покинул охват зрения девушки. Вместо этого, её внимание привлекли узоры на стекле. Точно Ледяной дух с ней общался: рисовал причудливые линии, в которых можно было разглядеть то животное, то цветок, то ещё что-нибудь. В одном из них Маки отчётливо увидела лисичку. Стоило немного добавить воображения — и вот она стала рыжей, а глазёнки загорелись осколками янтаря. Того и гляди — прыгнет! И укусит. Прекрасное животное. Красивое. И опасное. Помнится, Химико всё говорила, что, если бы Маки училась в Хогвартсе, её бы Патронусом была лисица. Или она бы умела превращаться в лису. Маки это ни о чём почти не говорило — к сожалению, с такой литературой она не была знакома. Но сейчас ей точно бы хотелось обернуться хитрой лисицей, пушистой и юркой, затаиться в лесу, спрятаться, выждать момент, да схватить зайца какого-нибудь, да поупитаннее, чтобы мясом его полакомиться. От таких мыслей Маки раскраснелась, заулыбалась…       А желудок вновь взвыл, решив о себе напомнить.       Сказочность привлекательных образов вмиг испарилась. Морозные узоры стали неинтересными. Более того, Маки на мгновение показалось, что изморось жадными лучиками добралась до её щёк, чтобы остаться коркой на нежной коже. Чувствуя, как слипаются глаза, Харукава провелась пальцами по окну, выведя на нём неровные иероглифы. Верно ведь, окно уже начало замерзать изнутри! Не до ледяных узоров, но его уже совсем заволокло дыханием белого хлада — лес пропал из поля зрения Маки, отнимая последний свет надежды на то, что она заранее узнает, когда приедут её друзья.       «Они ведь не забыли про меня, правда?»       «А вдруг они заблудились?»       «А вдруг приключилось с ними что-то?»       Ай, чего только дурная голова с голоду не начнёт думать! Маки, поймав холодную каплю, упавшую с окна, протёрла ею глаз. Бесполезно. Спать всё равно хочется. А умыться нельзя — не хватало ещё простыть в канун Нового года!       Так хочется тепла и покоя… тепла…       Соскользнув с кресла и размяв затёкшие ноги, Маки прошагала к пыльному дивану. Здесь, видимо, ещё бабушка Кайто жила, судя по тому, как мебель и ткани пахли приятной стариной. Может, они и тепло сохранили?       Найдя на антресоли шкафа плед, по виду купленный относительно недавно, Маки укуталась в него и забралась на диван, который она предварительно отряхнула от пыли. Свернувшись клубочком, Харукава вновь почувствовала себя немного лучше.       «Да, вот так. Я маленькая пушистая лиса, спряталась от холода, — Маки хотела было накрыться с головой, но остановила себя: свежий воздух потом будет неоткуда взять. — И жду своих друзей-лисов. Лисов, хах… Да, они не похожи на них совсем. Сайхара — это сиба-ину, а Момота… Момота — это сенбернар. Большой и пушистый сенбернар… большой и пушистый… Большие собаки такие тёплые…»       Маки сама не заметила, как за этими мыслями уснула. Сны ей обычно не снились — так уж повелось с раннего детства. Хотя Каэде с Химико всячески её уверяли, что она просто их не запоминала. Что ж, учитывая ряд обстоятельств, наверное, оно и к лучшему.       Но сегодня девушке снился хороший сон. Впервые она после пробуждения могла бы точно сказать, что запомнила навестившее её видение, причём, до мельчайших деталей.       …Где-то вдалеке хлопнула дверь, впуская морозную свежесть за порог. Юки-онна прокралась в скромную обитель на снежных горах? Не может этого быть… не может… Маки хотела поскорее проснуться. С замёрзших губ спящей девушки вот-вот должен был сорваться последний украденный вздох.       Но этого не произошло. Кто-то прогнал духа, а дом изнутри начало окутывать тепло. Изнутри… точно незримое сердце дома наконец-то забилось, и волны от сокращения одеревеневших мышц разбивали осколки на участках замёрзшего тела. Из-за внезапных перемен в ушах зазвенело — как будто сосульки начали оттаивать и падать вниз, разбиваясь вдребезги. Стало вдруг так легко… как будто кто-то поднял на руки. Маки боялась открыть глаза: у неё было ощущение, что если она это сделает, то всё исчезнет, и мир снова погрузиться в тысячелетний холод и мрак. А сейчас, пока этот мир начинал наполняться теплом и светом далёкого присутствия любящего сердца, Харукава невольно затаила дыхание. С ног до головы её начали согревать струйки домашнего уюта.       «Так хорошо… я не помню, когда я в последний раз ощущала это…»       Вокруг всё затихло. Холода больше не было — он даже не осмеливался подступиться к девушке вновь. И только тогда Маки решилась приоткрыть глаза. Подушка под руками, ноги под тёплым столом… котацу… Это точно он. На плечах ощущение чего-то шерстяного. Свитер и… шаль? Похоже на них.       Но помимо шали, на плечах был ещё один источник тепла. Знакомые крепкие руки, нежно обнимавшие девушку в полудрёме. Приоткрыв глаза, затянутые сонной пеленой, Маки признала в человеке, сидевшем неподалёку, Шуичи: тот слегка суетливо расставлял всё необходимое для ужина на столе. Значит, рядом с ней сидел…       — Доброе утро, Харумаки, — его голос звучал непривычно нежно, но в минуты единения двух сердец он именно таким и становился. — Вот мы и дома.       …плечо Маки осторожно погладило тепло большой руки, а висок ощутил жар трепетного поцелуя. Губы невольно застыли в безмятежной улыбке, а веки вновь сомкнулись, погружая девушку в темноту.       «Хороший был сон…»       Узоры на стекле исчезли. А где-то вдалеке, юркнула, виляя пушистым хвостом, маленькая лисичка…