Комната на шестерых

      В субботу после пар Холера взяла большую сумку и отправилась в родительский дом. Ехать на автобусе через весь город оказалось на удивление приятно. Всё вокруг было чистое, умытое и залитое солнцем.       Родной двор встретил Холеру приветливо. Здесь всё изменилось с детства, и в последние годы она ходила по двору, не особо его рассматривая, но теперь Холера вдруг заметила, что здесь довольно уютно.       Отца дома не было. Мать сказала, что он уже два дня где-то пропадает, но теперь переживать об этом нет нужды. Мать выглядела помолодевшей и посвежевшей: она тоже поверила в новую жизнь.       – Я уже присмотрела новую квартиру, – похвасталась она. – В соседнем микрорайоне от вашего универа. Моя новая работа находится в том конце города. Отец твой тоже вроде что-то выбрал. Прослежу, чтобы сделка прошла успешно и его не надурили, на этом попрощаемся навеки.       Новость о том, что мать будет теперь жить недалеко от универа, огорошила Холеру. С одной стороны, ей не хотелось случайно встречать родительницу во время прогулок. С другой – теперь не придётся ездить за деньгами через весь город, а если матери что-то понадобится, то можно будет быстро помочь и вернуться к себе. Холера не планировала возвращаться домой даже на лето. Она надеялась найти подработку в одном из научно-исследовательских институтов или на кафедре, а на худой конец просто пожить в общаге без соседок.       Войдя в свою комнату, Холера поразилась, сколько же здесь хлама. Вернее, раньше все эти вещи казались ей нужными, но теперь, когда предстоял переезд в однокомнатную квартиру, Холера явственно видела: туда мало что влезет.       Холера пересмотрела всю свою одежду. Хорошие вещи она давно увезла в общагу, и в шкафу лежало только то, что не нравилось или было неудобным. Холера отобрала все вещи, которые выглядели неплохо, и сложила в сумку. Их можно было продать, чтоб получить хоть какие-то деньги.       Школьные тетради Холера отнесла в пункт приёма макулатуры. Самые любимые книги сложила в сумку, чтобы забрать, ещё часть отдала в ближайшую библиотеку. На полке обнаружились аудиокассеты, но проигрыватель для них давно сломался. Холера решила прихватить эти кассеты для Нади, у которой был плеер. Всё, что Надя не оценит, можно поменять на еду или другие полезные вещи. Вслед за кассетами в сумку перекочевали фотоальбом с детскими снимками и бабушкина шкатулка.       Когда Холера доставала сверху шкатулку, из неё посыпались цветные пластмассовые бусины и бижутерия. Всё это падало на пол с таким грохотом, что в комнату заглянула мать.       – Аккуратнее надо! – прокомментировала она язвительно. – С такими кривыми руками тебя не возьмут в лабораторию.       – Всё твои гены. – Холера с трудом сдержалась, чтобы не запустить в мать шкатулкой.       – Подбери за собой, ладно? – Мать скрылась в дверях, оставив Холеру молча беситься. Холера ненавидела, когда мать разговаривала с ней как с ребёнком. Подобрать рассыпанное было для неё естественно, однако теперь делать это расхотелось.       Самолюбие Холеры всегда было огромным. Замечания матери за все годы не смогли на него повлиять. Однако каждое такое замечание ужасно её ранило. Все вокруг считали Холеру ловкой – мать называла её криворукой. Все поражались, как аккуратно Холера умеет складывать вещи – мать придиралась к каждой мелочи. Холера понимала, что, будь она слабее, то за годы с матерью её самооценка упала бы ниже плинтуса, и это приводило в ярость. Если Холера высказывала своё мнение, не совпадающее в мнением матери, та считала его ребячеством. «Однажды ты поймёшь, что ошибаешься», – говорил её снисходительный взгляд.       Холера слезла с табуретки и принялась собирать бусины. Её трясло от бешенства. Она-то надеялась, что с разводом мать изменится – но изменить её, похоже, сможет только смерть. Холере хотелось заявить, что эта женщина ей больше не семья, и попрощаться с ней навсегда. Больше никогда её не видеть и не слышать, не принимать от неё никаких подачек. Но умом Холера понимала, что делать так рановато. Отказаться от денег значит искалечить постоянным репетиторством психику, да и случиться может всякое – разумнее оставить себе хоть какой-то тыл.       «Закончу универ, заберу остатки своих вещей и пошлю её к чёрту», – говорила себе Холера.       Наконец бусины были собраны. Холера решила отнести их в дом детского творчества, для поделок. Вообще-то, это были остатки бабушкиных украшений. Когда-то такие дешёвые бусы были в моде. Позже бабушка отдала их маленькой Лере, которая постепенно все их порвала и растеряла. Остатки бусин так и лежали в шкатулке, как память о том, чего не вернуть. Холере неприятно было думать, что это она когда-то испортила бусы, и забирать их остатки во взрослую жизнь она не планировала.       Зато шторы из своей комнаты Холера решила перевезти в общагу: они будут защищать от сквозняка лучше, чем тонкие занавески, которые висят в их комнате. В конце концов сумка стала неподъёмной. Холера нашла свой старый рюкзак и переложила все книги туда. Теперь груз распределился удобнее.       Перебрав основную часть вещей, Холера прилегла на диван отдохнуть. Она размышляла, дома ли сейчас Рита, её школьная подруга, и стоит ли к ней заглянуть.       Мать вошла, как всегда, без стука.       – Красивые серёжки, – одобрила она. – Наверное, парень тебе подарил? Смотри там осторожнее, мне внуков сейчас не надо.       – У тебя вообще не будет внуков, – сказала Холера мстительно. – Никогда. Мне было не у кого научиться любить детей, и своих заводить я не собираюсь.       – Это ты сейчас так говоришь, – отмахнулась мать. – И не пей много алкоголя, у тебя в этом плане плохая наследственность.       – Я хоть раз приходила домой пьяная?!       – Домой – нет, но общага – это другое… И вообще, чего ты разлеглась? Могла бы помочь мне паковать вещи для переезда.       – Не могла бы. – Холера вскочила, подхватила сумку, рюкзак, и вышла из квартиры, хлопнув дверью. Она уже не помнила, когда нормально общалась с матерью: все встречи оканчивались подобным образом. Холера удивлялась, что мать не перестала давать ей деньги. Возможно, поступая так, мать казалась себе великодушной, а возможно, она боялась, что без средств к существованию дочь ввяжется в плохую историю.       Рита оказалась дома. Когда Холера появилась на пороге с огромной сумкой, она даже не удивилась.       – Переселиться ко мне решила? Ну заходи.       Холера бросила сумку и рюкзак в Ритиной комнате и села рядом.       – Мать снова отжигает? – предположила Рита.       – Как всегда. – Холера скривилась. – Ненавижу эту женщину. Они с отцом разводятся и разъезжаются, мне велели забирать вещи. Я думала, она теперь станет нормальная, но нет. Обозвала меня криворукой. Давала тупые советы. В хамской форме пыталась заставить паковать их с отцом вещи к переезду. Я так-то не против помочь, если попросить вежливо… Ну что ей стоило? Теперь пускай возится с вещами сама.       – Отец твой как? Согласен на развод?       – Видимо согласен, раз они делают это без суда. Ему только удобнее будет собутыльников водить домой. Надеюсь, он не пропьёт свою новую квартиру и не станет бомжевать. Впрочем, это меня уже не касается.       Холера ещё немного посидела, собираясь с мыслями.       – Вот почему мне досталась такая мать? – произнесла она уже спокойнее. – Как у бабушки с дедушкой получилась такая дочь? Они оба были прекрасными людьми. Что пошло не так? Избаловали её? Уделяли недостаточно внимания из-за работы? Виноваты какие-то гены, передающиеся через поколение? Я ей сколько раз говорила, что так разговаривать со мной нельзя – она даже не слушает. Считает меня маленьким глупым ребёнком. Августа Леонтьевна – с таким пафосным именем она как императрица, мать вашу. Ненавижу её.       – Ну, может быть, она тебе досталась, потому что ты сильная, – предположила Рита. – Кроме тебя никто бы не смог столько лет с ней жить и не сломаться.       – И что, если я сильная, то теперь всё дерьмо мне? Я тоже хочу тепла и уюта.       – Но в общежитии же тебе хорошо?       – Лучше, чем дома. Но тоже есть нюансы.       Холера несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.       – Расскажи, как сама поживаешь.       Рита пожала плечами.       – Да как обычно. Всё так же сомневаюсь, правильно ли выбрала специальность. Папа говорил, что надо идти на экономический, потому что теперь в стране рыночная экономика и всё такое. Но насколько это интересно и насколько я сама хочу этим заниматься?.. А если не этим, то чем? Тебе повезло, у тебя есть мечта. У меня такой мечты нет. Мне интересно всё понемногу и ничего конкретно.       – Время подумать ещё есть, – сказала Холера уверенно. – В любом случае, необязательно работать по специальности. Экономистов много куда берут.       – Иногда я жалею, что не поступила в другой город, – призналась Рита. – Жила бы в общаге, романтика. А так всё как в школе: поучилась, пришла, дома родители. Кажется, что я что-то упускаю.       – Давай расскажу тебе страшные истории про общагу? – предложила Холера. – Например, какая очередь в душ у нас собирается по вечерам. Или как бесят в боталке придурки, которые громко болтают. И ещё какие везде сквозняки. У соседей недавно от ветра так хлопнула рама, что разбилось стекло, и осколками засыпало всё в комнате. Будьте здоровы, как говорится.       – Мне вдруг дома так уютно стало! – засмеялась Рита.       – Обращайся. – Холера почувствовала, что снова может дышать полной грудью. Рита спасала её все школьные годы и до сих пор осталась самой близкой подругой. Надя тоже была хорошей, но они жили вместе, и это подрывало отношения, порождало ссоры. С Ритой Холера не ссорилась почти никогда. У них не было постоянного общего быта, а на мелкие ядовитые комментарии Рита не обижалась.