Одри обожала слушать истории, которые ей рассказывал отец. Про смелого волка Бориса, падшего Ангела Алису, которая была задиристой, но за друзей была горой. Она часто цеплялась и ссорилась из-за пустяков с Борисом и Бенди, но ситуации были комичные и никто подолгу не держал зла.
И, конечно же Бенди… Логичнее было бы, если бы маленькая Одри ассоциировала себя с Алисой, ведь она девочка, хоть и с характером, но ей почему-то был ближе дьяволенок. Он достаточно сложно продуман для обычного детского мультика. Он глубоко не принимал собственное «я». Его опасались и побаивались из-за того, что он был демоном, и Бенди приходилось доказывать, что он не желает зла и не собирается строить козни. Одри находило важным тот аспект, что он пытался понравится всем и из-за этого страдал. Он хотел быть добрым и дружить со всеми, но окружающие судили его по внешнему виду и тому, что он родился нечистью. К тому же быть другом абсолютно всем было физически невозможно и это понимала даже маленькая Дрю. Девочка решила, что не будет повторять его плачевного опыта и намеренно не будет пытаться заслужить чье-либо уважение или любовь. Если бы Джоуи знал об этом ее решении, он схватился бы за голову или стал бы рвать волосы на макушке, потому что он знал, раз его девочка вбила себе что-то в светлую головушку, она будет упрямо этому следовать. Если бы она была такой же усидчивой, как упрямой…
Еще Бенди обожал украдкой смотреть за актерами и танцевальными номерами, но сам был слишком стеснительный и часто совершал ошибки из-за этого. Он завидовал Алисе, которая в этом плане была более равнодушной к чужому мнению, но с другой стороны она была и старше, а значит в теории мудрее. Кхм, в теории… На практике же не всегда можно было сказать, что она вела себя, как умная девушка, но однозначно была вспыльчивой.
В совокупности все эти сложности заставляли Демона быть более скрытным и неискренним, и он боялся показывать свои желания и не хотел демонстрировать свои таланты кому-либо. Самый страшный удар для него был бы — осуждение или брезгливость окружающих в ответ на раскрытие своего истинного «я». Лишь благодаря новообретённым друзьям со своими проблемами и трудностями он стал постепенно понимать и принимать себя таким, какой он есть, и раскрываться перед зрителем в новом свете. У Одри же не было друзей и она испытывала жгучую зависть по отношению к полюбившимся героям. Она тоже очень-очень сильно хотела таких друзей, хоть и не доконца понимала, что настоящая дружба — это не только разговоры по душам и узнавание новых личностей. Иногда противоречия могут еще больше отдалить людей, которых ты узнала и к которым питала потаенные надежды.
…Явно не самое простое решение для персонажа детского мультика. Однако идея выстрелила в свое время и завоевала десятки, а затем и сотни тысяч зрителей по всему миру. Для тех лет это был колоссальный успех. Одри не знала обо всех сложностях, что перенесла студия и лично Джоуи, что не удивительно, ведь она оставалась ребенком. Ее не особо интересовало сравнение персонажей из мира Бенди с другими существующими героями, ведь классические сказки не цепляли ее так сильно, как истории, придуманные ее собственным отцом! Для нее Бенди и его компания были самыми-самыми лучшими. Все эти приключения и заварушки были тем, что было всю ее жизнь, путь пока и недолгую, тем, на чем она выросла. Они были тесно сплетены с ее детскими воспоминаниями, а потому невзгоды и трудности этой компании были самыми близкими ее сердцу.
Конечно, на фоне демоненка Бенди и задиристой Алисы Борис был самым «легко читаемым» персонажем. Он любил выть на луну, но на людях старался не поддаваться позывам и пел для слушателей в более привычном для них формате. Когда все трое сдружились, а это произошло далеко не сразу, Алиса вернулась к игре на гитаре — до дружбы с волком ее гитара несколько лет пылилась в шкафу, она забросила игру после одной серьезной потасовки. Борис убедил ее вернуться к этому хобби и вдохновил на разучивание новых песен. Он предупредил, что делал это не чисто из альтруистических побуждений, а ему нужен был музыкант, ведь под мелодию приятнее петь и зрителей собирается больше, а значит и пожертвований он соберет больше. Возможно звучало это достаточно эгоистично, но Алису зацепила его искренность и восхищение ее скромными талантами, и она даже расчувствовалась, что никогда прежде не происходило. Она даже порывисто и быстро приобняла обоих друзей. Позже правда сильно покраснела и отвесила несильных подзатыльников обоим в качестве «меры предосторожности», но никто из ребят не обиделся на Ангела. Это был один из самых любимых моментов Одри.
Но папа также достаточно часто говорил и о самой студии, которая обанкротилась еще до ее рождения. Он работал наравне со своими сотрудниками и вкладывал в каждый сюжет свою душу и сердце. Бывало, он вздыхал, глухо бормоча:
— Иногда мне кажется, что у меня осталось очень мало себя самого. Когда нашу великую студию закрыли, у меня будто вырвали сердце и вынули душу. Только любовь помогла мне справится в тот тяжелый период и не опустить руки. А потом, у меня появилась ты! Моя замечательная и проказливая помощница. Запомни: никогда не опускай руки, ведь сдаться намного проще, чем продолжить трудиться и воплощать свою мечту.
— Хорошо, папа. — Покладисто начала девочка, но затем капризно добавила, заметив, что отец расслабился: — Хотя мне больше нравится наблюдать за другими, чем работать самой! — И она скорчила рожицу, забежала за диван и начала следить, что предпримет Джоуи.
— Эх, Одри-Одри. — Вздохнул Дрю, потирая лоб. «Есть три вещи на которые можно смотреть вечно: огонь в камине, текущая вода и как кто-то работает. Штейн тоже был таким…» — невольно подумал мужчина. С каждым годом он все отчетливее понимал, что быть отцом — это даже, может быть, сложнее, чем руководить целой большой студией. У этого точно также есть призвание или наоборот отсутствие таланта, но в любом случае нужно прикладывать усилия, и в его случае — очень и очень большие.
— Взрослая жизнь непростая и всю жизнь слушать истории не выйдет. — Помолчав, сказал Джоуи. — И в труде есть свои прелести, моя красавица. Никто не заставляет тебя носить тяжести, но постепенно тебе надо искать то, к чему у тебя лежит душа.
— Не хочу! — капризно взвыла девочка, начиная бегать вокруг и наводя хаос, роняя вещи. Отчасти специально, отчасти случайно из-за буйного энтузиазма в купе с нежеланием быть более последовательной и менее разрушительной. Все, что можно было разбить, было уже давным давно разбито, остались только самые прочные и «живучие» предметы.
— У меня не получается рисовать! Фи! Выходит некрасиво, у тебя лучше! Папа, давай ты будешь за меня рисовать? Я расскажу, что нужно нарисовать!
Она захохотала, схватив цветные карандаши, и убежала на кухню, не дождавшись ответа. Джоуи только покачал головой, понимая, какая головная боль ему свалилась на голову. Но несмотря на непослушный характер дочери, он очень любил ее и сожалел, что у них неполная семья и она лишена матери. К сожалению, Дрю так и не нашел подругу сердца, а работа не позволяла отдать поиску больше времени, чем он уже посвящал. А няню он боялся нанимать по многим причинам…
***
Настоящее время. Студия Джоуи Дрю в чернильном Цикле. Тронный зал внутри Чернильной Машины.
— Сколько нам еще осталось ждать? — сухой негромкий мужской голос эхом разнесся по помещениям, теряясь в шуме механизмов и гуле чернильного потока.
— Думаю, сегодня свершиться то, что ты так давно ждал… — ответил другой, более приятный, бархатный голос.
— Отлично. Этот старый дурак и не подозревает, что я даже отсюда могу управлять Машиной.
— Что ты планируешь делать, когда она будет здесь? — спросил волк, невольно дернув ушами. Он с самого начала был в стане, противоборствующей Чернильному Демону, но было то, что его смущало и даже иногда напрягало в его… назовем их, скажем так, «товарищами». Но было и много других причин, почему он оставался здесь. Он не хотел вновь терять голос.
— А ты как думаешь, Том? Я вновь развернусь по полной! Он разрушил мою жизнь, а я в отместку разрушу его.
— Я не решался спросить раньше… — помявшись и опуская голову, проговорил волк. Он предчувствовал, что сидящему на троне не понравится вопрос. — Генри, почему ты уверен, что Дж…
— Не произноси этого имени! — резко рявкнул тот. — Терпеть не могу его. Все пошло не по плану из-за него тогда!
Томас промолчал, не отводя взгляда от мужчины в аккуратном костюме. Немногие могли себе позволить быть чистыми и не пачкаться в чернилах. Он был среди их числа. Его руки иногда держали карандаш или перо, но ровно до тех пор, пока за работой следили. Пока Джоуи наблюдал и контролировал их маленький отдел. Когда сотрудников стало больше, Штейн стал предпочитать руководить и присматривать за остальными, а не корпеть за собственным рабочим местом. Насколько Джоуи был замечательным прирожденным начальником, умеющим найти подход и верные слова для каждого сотрудника, настолько же ужасен был Штейн. Многие не любили его, хотя в нем был некий шарм, иначе он бы не задержался так долго на своем месте. Можно сказать, до победного конца — развала студии. Том не знал деталей прошлого, но подозревал, что дело было не сколько в деньгах, столько в уязвленном самолюбии и зависти, копившейся годами.
— Почему ты уверен, что Линда пострадала именно из-за того случая?
— Потому что Дрю надменный мерзавец и искусный манипулятор. Всегда все происходило из-за него!
Даже спустя столько лет и времени проведенном в Цикле, Генри продолжал винить во всех смертных грехах своего старого друга. А Джоуи наверняка до сих пор винит
себя в том, что Генри оказался здесь, но только Том и Эллис знали, что причина была в другом. Чудовищно и одновременно драматично было то, что, несмотря на свой сильно испортившийся характер, Штейн утопил себя в чернилах намеренно. Он ищет свою жену, он надеется, что она еще жива.
***
Тем временем в другой части студии. В покоях падшего Ангела совмещенных с мастерской и больницей для оказания помощи местным обитателям.
— Я люблю тебя, Сьюзи! — В лоб сказал Сэмми. Он был разгорячен, крайне взволнован и на него явно что-то нашло. А может он был не в себе?
— Ты с ума сошел, Лоуренс? — Оторопело бросила Алиса. Она никак не ожидала от самого здравомыслящего здесь не-человека услышать подобное одним прекрасным утром. Она старалась быть понимающей, но подобное заявление походило на бред больного, лежащего в лихорадке и несущего всякую несусветную чушь. Видимо, Сэм это не понимал.
— Я в здравом уме и твердой памяти! — Выпалил он, явно вознамерившись идти ва-банк. — Я еще никогда не был так уверен в своих словах и действиях, как сейчас!
— Твоя экспрессия говорит о прямо противоположном, Сэм. — Наклонив голову и набычившись, возразила женщина. Ее нимб накренился еще больше, а рожки блеснули в ярком свете холла. — Ты просто решил посмеяться на до мной, да? Ты с кем-то поспорил из отдела. Ты видишь эту половину лица?
Алиса указала на ту половину лица, что была изуродована по воле Цикла. Или Судьбы. Она не знала, кого винить больше и кто на самом деле виноват в том, что ее внешность навсегда изменилась. Она рассуждала трезво и не особо верила, что из-за одного единственного случайного прикосновения Чернильного Демона она стала такой. Это был скорее… катализатор? Последняя капля? И что случилось, то случилось. Как же Бенди винился себя за случившееся! Он избегал ее целую неделю и это могло бы продолжаться и две и три, но она смогла загнать его в угол и убедить, что она по-прежнему считает его своим другом. Что нельзя сказать о Лоуренсе. Он и так не слишком то жаловал чёртика, злился, что тот имеет такую власть над чернилами и всем этим миром, что его можно назвать чернильным бессмертным Богом всея цикла. С некоторыми оговорками, но тем не менее. Именно благодаря Чернильному Демону они еще не скатились в чертову бездну боли и отчаяния. Многие худо-бедно помнят свои жизни и еще умеют радоваться мелочам. Более того, Бенди не дает
настоящим монстрам разгуляться по полной и каждый день терроризировать слабых. Бенди не всегда может быть рядом, но благодаря ему они могут рассчитывать на спокойные часы и передышку от борьбы за жизнь.
Сэмми — атеист. И он вступил в жесточайшую полемику с Бенди. Второй не настаивал на том, чтобы его звали Спасителем и Защитником, но все же ждал хоть какой-то благодарности от тех, кому дарил возможность жить в относительном спокойствии. Все же он рисковал своей жизнью и ему приходилось отстаивать свою позицию с теми, кто был против него, а это далеко не всегда было просто. Алиса восхищалась его благородством.
В Сэмми будто кто-то вселялся иногда. Он ни в какую не хотел принимать покровительство Демона, пытаясь доказать, что это лишено здравого смысла. Алиса, наоборот, считала — и с ней было согласно подавляющее большинство, — что будет глупым отказываться от союза с тем, кто готов защищать их. Сэм слишком часто задавался вопросами, какие никогда бы не пришли в голову настоящему атеисту — так рассуждала Ангел, со скрытым раздражением слушая речи друга. Например, почему их защищает Демон? Они что, сектанты какие-то?
Его любимые фразы: «если бы я верил в Бога и Рай, то был бы просто в глубочайшем ужасе! Ведь такие связи с чертовщиной ведут прямиком в Ад. Само это место очень смахивает на Ад! Только какой-то неправильный, где сам Дьявол защищает грешников от тварей поменьше и по тупее».
Алиса впала в задумчивость, пока Лоуренс собирался с мыслями и готовил новый ворох аргументов. Острая реакция Сьюзи — это явно не то, чего он подсознательно ожидал...
