Не так страшен чёрт, как его соседи

Иногда я наблюдал за соседом, в безнадёжных попытках понять загадочную природу его поведения. И вскоре с ужасом осознал, что Толик подозрительно напоминает моего кота. Оба любили исключительно есть и спать, регулярно оставляли по квартире следы своего присутствия, роняли с полок предметы и принципиально игнорировали мое личное пространство. Но Азазель мне хотя бы нравился. И в этом заключалось их роковое с Толиком различие. Хотя оптимиста-Толика это, конечно же, ни капли не смущало. Мне кажется, его вообще ничего в этой жизни не смущало. Поэтому сегодня он снова нарисовался на пороге моей комнаты окурат в тот момент, когда головная боль мне была меньше всего нужна. У меня наконец дошли руки перебрать книжные полки, а заодно и отмыть сервант. А может быть еще что-нибудь, если вовремя не смогу остановиться. Любимый сосед застал меня стоящим на коленях посреди книжного завала с пипидастром в руке. Я молча посмотрел на Толика. Толик сделал сложное лицо. Повисла драматичная пауза. — Что делаешь? Как же я люблю его талант задавать актуальные вопросы, о которых невозможно молчать. — Если я дам тебе три попытки, сможешь угадать сам? — я смахнул с очередной обложки слой пыли. Видимо, прежние хозяева квартиры считали, что книги это такой элемент декора, а периодически снимать их с полок и уж тем более читать было совершено необязательно. Толик молчал. Слава чертям, я мог вернуться к работе. Аккуратные книжные башенки быстро вырастали на полу: русские писатели в одну стопку, зарубежные в другую… Набоков? Так, Набоков пока полежит посередине. — Мне скучно… — пожаловался Толик. Видно, терпеть тишину дольше минуты у него не получалось чисто физически, — Я не знаю чем заняться… В его голосе соединились страдание и тоска всего человечества. Нужно было посочувствовать. — Какой кошмар! — я театрально всплеснул руками, — Неужели ты уже посмотрел все летсплеи на Ютубе? — Ха-ха очень смешно, — Толик трагично вздохнул и сокрушился прямо в моё кресло. — А ты почитай, — предложил я, пристально глядя то на Толика, то на кресло, в которое я явно никого присесть не приглашал. Но, как я уже сказал, Толик у нас мальчик без комплексов. Его ничего не смущает. Кроме внезапного предложения почитать. — Чего? — он недоверчиво приподнял бровь. — Ну, это когда смотришь на символы на бумаге, и в голове они складываются в слова. Звучит безумно, я знаю. Но можно начать с простого. У меня где-то завалялись "Денискины рассказы". Тебе как раз по возрасту. С картинками. Толик надулся; — Я вообще-то далеко не такой идиот, как ты думаешь. И здесь спорить трудно. Я был уверен, что сильно недооцениваю масштабы бедствия. Пришлось окончательно отвергнуть надежду, что я смогу сегодня нормально убраться. Эта человеческая форма жизни действует слишком ревниво, если все внимание направлено не на нее. Я встал и, возвысившись над Толей, устрашающе направил на него пипидастр: — Анатолий… Ты Достоевского то хоть читал? — Читал. Я и Гоголя читал, ясно тебе? — фыркнул мой оппонент, брезгливо отводя от себя пипидастр, — А в людей целиться нельзя, если ты не знал. Я отложил свое средство запугивания. Действительно, как-то вылетело из головы, что нынче у людей не принято направлять друг на друга оружие просто потому что хочется. С прошлого моего визита на Землю 300 лет назад многое изменилось. Что-то не в лучшую сторону. — И о чем же тогда «Бесы»? — Я поднял с пола книгу в старой потрёпанной обложке. Надо же было проверить эрудированность Толика. Плюс название романа внушило мне ностальгическое тепло по прежней работе. Тот сразу скуксился: — Это что, экзамен? — Ну что ж ты, Толь! А говорил, что и Гоголя и Достоевского читал… — Кажется, то, что я делал, в современной речи называется «брать на понт». Я все ещё не до конца разбираюсь в терминах. — Ну конкретно эту книжку у Гоголя не читал, — Толик закатил глаза и откинулся в кресле. — Конечно не читал ты «Бесов» у Гоголя, — со вздохом согласился я, — Ее Достоевский написал. — Ой, да что ты докопался? — Толик смущённо покраснел и теперь напрягал все мышцы лица, чтобы поскорее согнать с щек румянец. Закономерно, краснея от этого еще сильнее. — Толя, ты первый до меня «докопался», — наставительным тоном напомнил я, — Ты не знал, чем заняться. Так я тебе серьезно говорю. Почитай! Теперь заставить Толика почитать хотя бы что-нибудь, хотя бы чуть-чуть стало моей принципиальной целью. Толик отвернулся от меня и книжек, чувствуя, как они осуждающе на него смотрят. — Может, лучше в угол поставишь? «Ты и оттуда попытаешься со мной разговаривать и задавать дурацкие вопросы. Думаешь, я тебя не знаю?» — пронеслось у меня в голове. Но озвучил я другой убийственный аргумент: — Толя, девочкам нравятся начитанные парни. Задумайся над этим. Любая девушка скорее оценит как ты цитируешь на свидании Шекспира, чем тот твой фокус со скатертью. Я с удовольствием наблюдал, как едва сошедший с лица Толика румянец приливает обратно: — Нормальный фокус, — едва слышно пробормотал красный от стыда Толик, — его только отрепетировать надо. — Не в этой квартире! Довольно с меня битой посуды, — Я никогда не прощу и не забуду, как он угробил целый сервиз, пытаясь повторить фокус по туториалу из интернета. Азазель тоже не забудет. Бедолаге не повезло оказаться под столом в тот момент, когда на пол полетела посуда. Так он заработал свою первую моральную травму. А я напомню, большую часть своей сознательной жизни этот кот провел в Аду. Судя по виноватому взгляду, это воспоминание было живо и в памяти Толика. Поэтому он вскочил с кресла и устремился к книгам. — Ну, читать так читать, — нервно проговорил он, надеясь таким образом перевести тему. Он обхаживал книги с зачарованным выражением лица, медленно, вдумчиво изучая взглядом каждый том. Сердце моё замерло. Я наблюдал за его движением не дыша. Так странно, меня действительно очень волновало, какую же книгу он выберет. Привлечет ли его какая-нибудь яркая обложка или взгляд зацепит интригующее название? — А я что угодно могу взять отсюда? Голос Толи разорвал повисшую тишину так внезапно, что я даже немного растерялся. — Да, конечно. Читай что хочешь, — я улыбнулся. От неожиданности. Вы не подумайте! Толик направился к башенке из зарубежных классиков и уверенным движением схватил стоящую рядом с ней баночку пемолюкса. — Я выбрал, — торжественно объявил он. — Буду читать состав. «Спокойствие, Витя, спокойствие». Я был настолько возмущен до глубины того, чего у меня отродясь не было, что даже не знал, с чего бы начать формулировать претензию. Решил вежливо намекнуть: — Толя, боюсь, что это не книга. — А ты не говорил, что надо читать книгу, — за секунду Анатолий превратился в юриста, — Ты сказал «читай что хочешь». Я хочу пемолюкс. Здесь тоже есть текст, и достаточно мелкий, между прочим! Он победно поправил на носу воображаемые очки. Недопонятого гения современности аж распирало от гордости. — Бог с тобой, золотая рыбка, — я устало закрыл глаза, — Только будь добр, читай как положено, с чувством, толком и расстановкой. Сияющий от радости Толик завалился обратно в кресло и принялся вертеть в руках упаковку. — Чистящий порошок «Пемолюкс Лимон» — продекламировал он, как ни странно, с выражением. — Начало бодрое, — похвалил я и тут же подумал, что чем-то явно не тем в жизни занимаюсь. — Состав! Сульфат натрия, сода…природный молотый мрамор. Так…- со своего места я мог слышать, как крутятся шестеренки в голове у Толи. — Виииитя, а как ты думаешь, сколько нужно пачек пемолюкса, чтобы мрамора из них хватило на один поребрик? Ну конечно, его концентрация заканчивается быстрее, чем я успеваю произнести слово «СДВГ»… — Я думаю, что ты отвлёкся, — намекнул я, но сам тоже задумался. Действительно, а сколько? Я начал считать в уме… Толик читал, а я оставлял книги на полках в тематические группы строго по алфавиту и размеру. Невероятно, но факт — слушать, как он читает нараспев труднопроизносимые названия веществ, было… Успокаивающе. Все равно, что аудиокнига на фоне во время уборки. — Срок годности тридцать шесть месяцев, — торжественно завершил свой монолог Толик. — Ты закончил? — Закончил! — оратор с готовностью кивнул. — Ну вот и замечательно! — бодро, в тон ему подхватил я, — Получается, ты теперь знаешь, как пользоваться пемолюксом. А значит, можешь применить ценные знания на практике. Тряпка и перчатки на подоконнике. — Так это была ловушка? — возмутился Толик. — Это была стратегия, — поправил я, — и реагирование на провокацию. — Это я то провокация? — Толик продолжал сопротивляться, но куда слабее. — Одна большая ходячая, — бесстрастно отозвался я. Воцарилась тишина, куда более долгая и неловкая, чем я ожидал. Толик стоял неподвижно, сжимая в руках тряпку: — Ах так? Ну да, я провокатор! Я действую на нервы, я знаю. Ты думаешь, наверное, что я совсем дурак, ничего не понимаю? Но я же вижу, что ты часто мне бываешь не рад, — на последних словах у него перехватило дыхание. А до меня наконец дошло. Он знает, что я не люблю вторжения в свою жизнь, не люблю шум, дурацкие вопросы, глупые шутки. Но он все равно приходит каждый день, зная, что ему не рады. И терпит моё недовольное лицо. Не потому что ему нравится меня бесить, а потому что хочет подружиться. Но не знает как это сделать. Какая же очевидная мысль, и какой же я идиот. Я смотрел на него огромными глазами. Толик расстроен. Из-за моих слов. Это ощущалось неприятно и странно. До этого я несколько тысяч лет ежедневно занимался тем, что делал людям больно. Но сегодня впервые чужая боль рекошетом ударила по мне. А ведь меня предупреждали. Это называется «совесть». В Аду ее удаляют за ненадобностью, но говорят, если пожить среди людей, она отрастает обратно. Я предполагал, что и у меня она рано или поздно появиться, но даже не думал, что «совесть» с такой тяжестью давит на грудь. — Извини, — я произнес это слово впервые за свои четыре тысячи лет. — Не надо, — улыбнулся Толик. — Наоборот, спасибо. Ты меня хотя бы терпишь и не особо ругаешься. — А есть варианты? — усмехнулся я. Как только голос Толика смягчился, мне самому стало немного лучше. Он поджал губы и тихо-тихо сказал: — Ты мог бы на меня наорать. В груди снова что-то заболело. Неужели кто-то правда мог наорать на него в ответ на избыточное дружелюбие? Да, Толик это хаос, и иногда он сводит с ума, но… Я посмотрел ему в глаза и прочитал в них ответ. Орали, и часто. — Я бы ни за что не повысил на тебя голос. Это невежливо, — ничего умнее, чем отшутиться я не придумал. Но Толик улыбнулся, это хороший знак. Уборку было решено перенести на потом. Вместо этого мы переместились на кухню, пить чай из пластмассовых ударопрочных кружек.