Королева-мать

— Он вовсе не такой очаровательный, как вы двое меня уверяли. И я отказываюсь дальше иметь дело с кормлением! Это первый мой ультиматум сестрам. Мы стоим перед прозрачным стеклом, разглядывая люльки с десятком младенцев по другую его сторону. Кто-то из них спит, кто-то беспокойно ворочается, бессмысленно разглядывая мир вокруг, но не плачет ни один. Я чувствую себя так, будто сейчас упаду, и все же продолжаю стоять с упорством, достойным лучшего применения. Все еще помню момент, когда пронзительный крик разрезал тишину родильной палаты, отсекая мгновения агонии от мгновений покоя. Все еще помню ощущение, будто из моего тела вынули все кости и жилы, оставив его безвольным и беспомощным, полностью во власти тех, кто помогал с родами. Кажется, это было самым сложным испытанием, даже сложнее, чем выздоровление после многочисленных ран разной степени тяжести. И все же я здесь, смотрю на своего новорожденного сына, а чувствую… только бесконечную усталость. Не стоило соглашаться на эту авантюру. — Если ты не будешь его кормить, то все мучения были зря. Ты же не хочешь, чтобы наследник трона Фейриленда умер от голода? В голосе Тарин звучат озорные нотки, но все что я могу, так это шикнуть на нее. Нельзя говорить о наследнике так громко. Лучше вообще о таком не говорить! — Кормить его можешь и ты. Я же лучше займусь зарабатыванием денег, — бросаю еще одну фразу, не менее категоричную. Я никогда не хотела детей. Какая из меня мать? Так что, столкнувшись с задержкой, поначалу не придала той значения: из-за активных тренировок такое случалось и раньше. Вот только когда месячные не начались ни через пять дней, ни через десять, волнение все-таки закралось. Я собиралась сделать аборт. Зачем мне ребенок в таком юном возрасте и в таком положении? В мире людей мне бы прокормить хотя бы себя и семью, что уж говорить о ком-то другом. Я сделала бы так, как намеревалась, не вмешайся Виви в мои рассуждения. Вдвоем с Тарин они придумали способ все скрыть и вот теперь мы здесь, рассматриваем новорожденного с разной степенью воодушевления. — У него глаза как у Кардана, да? — уточняет Виви, почти прилипнув к разделяющему ее и племянника стеклу. Кардан… Одно имя, два слога, шесть букв, а в моей груди немедленно закипает ненависть, такая же горячая, как в тот день, когда он изгнал меня из Эльфхейма. Рыцари бросили меня на побережье близ человеческого городка и я шла несколько часов подряд только ради того, чтобы добраться до него. Я сбила ноги в кровь к моменту, когда поймала такси и чувствовала, что умираю с голоду, когда мы подъехали к дому, где находится квартира Виви. Повезло, что сестра была дома и смогла зачаровать таксиста, а еще повезло, что в ее холодильнике нашлась еда. Без всего этого я бы точно умерла прямо на пороге или где-то в полицейском участке. Я так гналась за властью, я так надеялась отыскать в Кардане нечто большее, чем просто избалованного вседозволенностью фейри, что совсем не обратила внимание на риски. Попав под власть его очарования, я даже разделила с ним постель! Стоит ли теперь жаловаться на последствия? — Не произноси его имя, — ворчу, складывая руки на груди. Мне хотелось бы не вспоминать о своей ошибке вовсе, но я нет-нет, а задумываюсь о возвращении в Эльфхейм. Что если приговор был не так однозначен, как мне думается? Что если я, будучи Верховной королевой, могу простить сама себя? Глупости, конечно. Кардан не преминет воспользоваться возможностью от меня избавиться. И теперь у него будет на то больше поводов и шансов? — Я устала, идемте в палату, — разворачиваюсь, чтобы уйти. Все еще сморщенный и красный, младенец за стеклом открывает рот, чтобы заорать, привлечь к себе внимание, но я его игнорирую. У Кардана никогда не получалось завоевать мою любовь своими выходками. Его сыну это тоже не удастся. — Джуд, ты слишком предвзята, не будь такой! Он миленький! Виви подхватывает меня под руку, помогая идти и избавляя от унизительной необходимости передвигаться по стеночке. Миленький, как же! Она просто не знает сколько мучений он мне доставил. — И ты совершенно точно должна покормить его сразу, как принесут. Даже если это больно, — вставляет Тарин, идя следом за нами. Да уж, больно — не то слово. Сколько раз я уже прокляла свое решение оставить этого ребенка? Кажется, повторится подобное еще не раз.