Убегая от дневного света

Внемлите, о Мойры! При троне Зевеса Ближе всех богов восседаете вы! Адамантовыми челноками Ткете вы, сплетаете Непреложные, неизбежные Помыслы всех стремлений!..» Эллинские поэты VIII–III вв. до н. э Очертания ветхих домов едва были различимы, скошенные от прогнивших досок здания не внушали доверия и надежность, но бродить по ухабистой дороге в столь поздний час не было чем-то жутким для женщины, чья жизненная сила постепенно угасала, даруя спасительную пустоту от неприглядных мыслей, что роем кружили в её измученном сознании. Чудовищное безразличие к собственному состоянию, делало её жертвой ситуации, в которой она оказалась по собственной глупости. Слабо поглаживая свой округлившийся живот, скрытый темным плащом, который был ей велик и нисколько не укрывал от леденящего холода, пока странница продолжала свой путь. Зима в этом году выдалась на удивление промозглой, ноги почти не слушались, но сейчас женщиной двигали инстинкты, ей нужна была помощь, поэтому взяв последнюю крупицу собственной воли, она дошла до места. Скошенная табличка с надписью: «Добро пожаловать в приют Вула» на кирпичном доме указывала, что её миссия почти закончена. Ноющая боль внизу живота давала о себе знать с нарастающей периодичностью, не теряя времени женщина устало полезла в карман мантии за чем-то очень нужным, но потом, резко отдернула руку, будто обожглась. Нерешительность вновь завладела ею. Она уставилась на закрытую дверь в надежде, что та сама распахнется, но чуда не произошло. — Том, милый Том, как же мне хочется, чтобы ты меня понял, простил… Стук по входной двери эхом прошелся по всему двору, молодая женщина сделала шаг назад боязливо поглядывая по сторонам, но прошла минута и судя по всему, никто не собирался оказывать ей радушный приём. Моргнув, она попытала удачу снова, на этот раз приложив еще больше силы в удар. С той стороны послышался шум и тихое бормотание, слова было невозможно распознать, но тон не предвещал ничего хорошего. Пол заскрипел, под тяжестью чужих шагов, звук открываемой двери вывел женщину из транса, и та подалась вперед, наспех натянув, как ей казалось доброжелательную улыбку. На неё уставилась дама средних лет, волосы были собраны в тугой хвост, на глазах были очки, чья оправа не раз была перемотана скотчем и держалась на честном слове, возможно на магии, но разве в магловском приюте встретишь подобных? Рассмотреть обстановку в доме не предоставлялось возможным, так как тучная дама заполняла собой весь дверной проём и пропускать внутрь явно не собиралась, с каким-то скучающим выражением лица хозяйка сканировала незваную гостью, при этом цепкий взгляд не пропустил брошь, что сияла на черном, полностью нескладном плаще незнакомки, как яркая звезда посреди ночного неба. Не выдерживая, столь явной оценки своего внешнего вида, она нервно погладила свой живот, будто успокаивая дитя, что так беспокойно пинался, будто почувствовал усталость матери. — Добрый вечер, госпожа! Моё имя М-меропа Реддл и мне нужен кров. Пожалуйста, помогите, я на сносях, мой малыш скоро должен появиться на свет, — нежным голосом произнесла нарушительница тишины. — Добрым его не назовешь, милочка. Известно ли тебе, какой сейчас час? Если думаешь, что мы тут круглосуточно ожидаем новых подопечных, то огорчу, есть часы приема. Приходи завтра с 8 утра, -процедила женщина, чуть хриплым голосом, пока цепкий взгляд всё также сверлил брошь незнакомки. Меропа осознала, что одних слов будет мало, сдернув с плаща украшение, она зажмурилась, но протянула ладонь с брошью. Секунда, и вещь исчезла из рук девушки, моргая она поняла, что хозяйка приняла откуп и даже приоткрыла дверь приюта. — Впрочем, двери нашего приюта открыты для тех, кто так нуждается в помощи. Господь всегда держит наши сердца открытыми и благочестивыми для тех, кому повезло меньше. Сделав шаг, девушка слабо улыбнулась, как только за ней закрылась дверь, она почувствовала, что сил совсем не осталось, голова закружилась, а ноги подкосились, не выдерживая нагрузки. — Что за… Слова распорядительницы, стали звучать всё слабее, пока вовсе не исчезли, как и зрение. Сознание покинуло девушку. *** Меропа будто плавилась в огне, резкая агония постигла её тело внезапно, не жалея ни одну косточку. Так вот как чувствует себя маг под непростительным заклятием. Возможно она заслужила, да…определенно заслужила, но её малыш, что с ним… Выдернув сознание из омута собственной боли, она не контролируя свои конечности, пыталась дотянуться руками до собственного живота, проверить свои опасения. Её будто прижали к неизвестной поверхности, едва ли собственные хрипы можно было назвать словами, что так отчаянно рвались из глотки женщины. Не в силах произнести нужного имени, она плакала, пока безмолвный крик, исказил и без того блеклые, невыразительные черты лица. — Боже, сколько шума, она всех разбудила, брала бы пример с ребенка, ни единого писка, — раздраженное шипение раздалось где-то близко, отчего Меропа оторопела, а потом размякла, подавляя свои конвульсии, тихим шепотом, ей всё же удалось произнести лишь одно слово: — Кто? — Мальчик у тебя, живой, хоть и синюшный весь, — звук голоса вновь казался вдалеке, но девушка старалась держать сознание открытым, пока боль медленно отходила на второй план. — Том, его зовут Том Реддл, — жалобно произнесла мать, всеми силами стараясь открыть глаза и посмотреть на дитя, что ни звуком не выдал себя. — Да как скажешь, Том так Том, — хмыкнув, грубый голос добавил, — ну и развелось же этих Томов… Этих слов Меропа уже не слышала, ей наконец удалось сфокусировать свой взгляд на сыне. Вздрогнув, она поняла, насколько же он похож на собственного отца. Глаза малыша смотрели на мать не мигая, в них была какая-то тяжесть, которую женщине было сложно выдерживать, пытаясь убрать эти ощущения она отвела взгляд. Как же ей быть? Она так отчаянно хотела любить, но этот взгляд сына был так схож с тем самым взглядом, каким окинул её собственный муж прежде чем сбежать от Меропы. Сил совсем не осталось, чтобы заново прожить эту боль потери. Девушка медленно закрыла глаза и притянув сына, приложила губы к его теплому лбу, храбрости посмотреть в его глаза не хватило. Она прощалась с ним, да так позорно, как и окрестил её собственный отец, чью гордость она разрушила и навлекла беду из-за собственной слабости. — Том, будь сильным, пожалуйста. С мягкой улыбкой на застывшем лице Меропа Реддл покинула мир, малыш в руках матери внезапно зашевелился, потянулся ручками к ней, пытаясь понять как ему дальше вести. Заплакать? Она тогда откроет глаза? Но почему-то малыш не стал этого делать, только нахмурил брови, его отвлек блеск какой-то монетки, что зависла в воздухе, а после стремительно упала вниз. — Жребий брошен, — будто никому и в тоже время всем, прошептал неизвестный голос, и также стремительно растворился в пустоте из которой появился. По щеке младенца скатилась одна одинокая слеза, больше его слез никто никогда не видел.