Тише, милая, я рядом

– Доволен наконец? – я поторопилась натянуть тунику, пока Захар еще чего-нибудь не придумал. – Я был бы счастлив затолкать тебя в отделении пульмонологии. Но, как видишь, я иду тебе на уступки. Это называется сотрудничеством. Мне хочется, чтобы оно было двусторонним. Захара переполняли эмоции, целый спектр эмоций, от возмущения до беспокойства. Я всей поверхностью кожи ощущала рваный пульс энергии, выплескивающейся через край, и в полной мере осознавала свою вину. Захар изо всех сил старался быть для меня хорошим братом, а я была всего лишь сырьевым придатком для теней. – И мне хочется, чтобы ты хотя бы немножечко мне доверяла. Я вжала голову в плечи. Я мечтала раствориться в воздухе, исчезнуть, только бы не обсуждать с Захаром свои проблемы. Рассказать кому-то про баллончик значило расписаться в собственной беспомощности. Я беззастенчиво врала маме, что баллончик мне нужен просто для спокойствия, как амулет от злых духов, и мама искренне верила, что приступов у меня давно нет. А я тайком покупала новый баллончик на карманные деньги, и пользовалась им все чаще и чаще. В нашей элитной гимназии все дружили против всех, и мне совсем не улыбалось прослыть слабачкой. Девочки дружно бегут кросс, а Касенька задыхается на третьем круге. Или не может вскарабкаться по канату. Я и без того чувствовала себя неполноценной, когда одноклассницы с таинственным видом шушукались на переменах, обсуждая те самые дни, о которых в приличном обществе говорить не принято. Я могла лишь сочувственно кивать – своего опыта у меня, увы, не имелось. Мои гости из Краснодара заплутали по дороге, и я, волей-неволей, начала подозревать, что со мной что-то не так, ведь мне уже почти пятнадцать лет. Но этими переживаниями я даже с мамой не делилась – стыдно было и боязно, вдруг все-таки мама решит отвести меня к врачу. А Захар – не мама, он даже церемониться не станет. – Что тут такого? – я осторожно выглянула из окопа. – Обычный сальбутамол, его даже без рецепта в аптеках продают. Захар покачал головой. – Кась, это зависимость, и она ни к чему хорошему не приводит. Лука Петрович сказал тоже самое. Да только верилось с трудом. Эдакая страшная история про гроб на колесиках. Захар помолчал немного, собираясь с мыслями. – Одно  ночное дежурство я еще не скоро забуду. Девочку-подростка, которая судорожно вцепилась мне в руку и шептала бескровными губами: «Мне кажется, я умираю…» Я ничем не мог ей помочь, только держать за руку и смотреть, как она задыхается. Из-за злоупотребления сальбутамолом ее бронхи были не чувствительны к лекарствам. Я практически насильно прижимал к ее лицу маску ингалятора.  Болтал какую-то чушь, чтобы ее успокоить. Лишь под утро она забылась тревожным сном – видимо, подействовал преднизолон. Мы извели на нее весь больничный запас, представляешь? – С ней все в порядке, с той девочкой? – что уж греха таить, интересуясь судьбой незнакомки, я на самом деле беспокоилась о себе. – Да, малявочка, эта сказка со счастливым концом, но весьма поучительная. И с тобой все будет хорошо, правда, придется немного попотеть, но мы справимся, обещаю. Захар понимал меня лучше, чем я могла себе представить. «Мы справимся», – я перекатывала эту фразу на языке, пробуя на вкус. – «Мы справимся. Справимся. Мы». Фраза горчила, как мятный леденец. – Мне страшно, Захар. Я боюсь, что могу задохнуться. Что на меня снова будут кричать и пытать иголками. Я балансировала на канате, натянутом над пропастью. Один неверный шаг – и мне конец. Захар взял меня за руку. – Понимаешь, малявка, вот какая штука: чтобы задохнуться, тебе нужно встретиться со значимым аллергеном. А это не такая простая задача – розмарин у нас на клумбах не растет. И благовониями чадят разве что в чудаковатых эзотерических лавочках. Есть у меня предположение, что твоя проблема скорее, психологическая. Вот ты когда в последний раз баллончиком пользовалась? Я призадумалась. – Позавчера, помнишь, у нас в подъезде лифт не работал, из магазина пешком пришлось подниматься, так я после пятого этажа задыхаться начала. – А до этого? – продолжал допытываться Захар. – Когда гель для душа выбирала в хозяйственном отделе супермаркета. Там какой-то странный запах был, резкий и навязчивый. И душно очень. А еще раньше, когда мы с тобой в очередной раз притирались характерами. Я тогда рассердилась и убежала в комнату, чтобы немножечко поплакать. – Неужели тоже задыхаться начала? – Захар воодушевился. Его теория подтверждалась. – Неа. Но все равно полегчало. – Похоже, твоя эмоциональная привязанность к баллончику сильнее, чем ко мне. – Не смешно! – я еле удержалась, чтобы не запустить в брата подушкой. – Какие уж тут шутки. Нет, Касенька, я совершенно серьезен. Итак, проблема ясна. Нам нужен четкий план действий. Не пугайся, баллончик твой ненаглядный я отбирать у тебя не стану. Да это все равно бесполезно – ты себе новый купишь. Но давай договоримся, что впредь ты будешь пользоваться им лишь при крайней необходимости. Если почувствуешь, что стало трудно дышать – остановись. Успокойся. Сделай несколько медленных глубоких вдохов. И только потом хватайся за последнюю надежду утопающего. Ну, а если без баллончика совсем никак – тогда придется лечить. Но ты не загоняйся раньше времени – все равно сначала просто понаблюдаем. Утешил, нечего сказать! Взбалмошная принцесса  внутри меня недовольно сучила ногами, заходясь в истерике, но внезапно стало легче. Риск оступиться и упасть был все еще велик, но Захар накинул на меня страховочный трос, превращая смертельную опасность в увлекательное приключение. – Кажется, тебе нужно время, чтобы переварить информацию. Давай пока снимем твой катетер. Я застыла в напряжении, наблюдая за тем, как Захар обрабатывает руки антисептиком. – Будет очень больно? – кисть под повязкой неприятно заныла. – А как же иначе? – брат стрельнул в меня сердитым взглядом. – Я ведь пытать тебя собираюсь. Сжечь на костре эту ведьму! Страх зазвенел в ушах мгновенно расправившейся пружиной. И образы из ночных кошмаров полились на меня, как ледяная вода из ушата. Тени слетелись, словно на званый ужин. Нетерпеливо стучали ложками. Кушать! Кушать подано, господа! Трещали дровишки, занимаясь беспощадным пламенем, лопались по швам мои робкие потуги быть храброй. – Чего ты трясешься? – Захар понял, что перестарался. – Вот дуреха. Следи за руками. Аккуратно подцепляем лейкопластырь – и оп! – ловким движением Захар извлек пластиковую трубочку из моей кисти, и тут же прижал место укола стерильным марлевым тампоном. Я даже почувствовать ничего не успела. – Видишь, ни капельки не страшно, – улыбнулся он, накладывая свежую повязку. – А подуть? – я обиженно вытянула губы. – Что за капризы? Тебе вроде бы уже не пять лет. – Чудак, это же верное средство в любом возрасте! Чему вас только учат в этих ваших университетах? – Досадное упущение, согласен. Навык эмпатии крайне важен для эффективной коммуникации. – Ты звучишь, как старый офисный компьютер! – Абонент не отвечает или временно недоступен, – Захар сделал вид, что обиделся. – Ну и пожалуйста… Я в изнеможении откинулась на спинку кровати. Сплошная морока с этими старшими братьями! – И, между прочим, старые офисные компьютеры разговаривают не так. – Я вообще не уверен, что они умеют говорить, – Захар подвинулся поближе ко мне. – Какая-то ты у меня квелая. Уж не заболеть ли собираешься? Он обеспокоенно положил ладонь мне на лоб. Хваленая наука Захара не могла объяснить тот факт, что от его сестренки за считанные минуты осталась лишь блеклая оболочка. – Померещилось, – я небрежно тряхнула головой, сбрасывая его руку. На самом деле меня знобило, и больше всего на свете сейчас хотелось оказаться в теплых объятиях брата. – Жара нет, но предчувствие у меня нехорошее, – задумчиво произнес тот, внимательно меня разглядывая. – Предчувствие? В самом деле, Захар?  – я поспешила перевести разговор в безопасное русло. – У офисных компьютеров случаются озарения? – Уймись, язва, – Захар не поддался на провокацию. – Слышала когда-нибудь про врачебное чутье? Оно порой важнее энциклопедических знаний. «Медицина – самое благородное из искусств», – почему-то вспомнилось мне. Искусство, Захар. Причем тут наука? – Признайся уже, что работаешь волшебником. – Это не волшебство, малявка, это опыт. Я бы удивилась, если бы брат со мной согласился. – Зануда! – Фантазерка! – Почитай мне книжку, – я соскользнула с кровати, ведомая вспышкой внезапного вдохновения. – Чего? – Захар не успевал за ходом моих мыслей. – Ну, сказочник из тебя так себе, – снисходительно пояснила я, отыскивая взглядом нужный книжный корешок на полке. – Надеюсь, читать вслух с выражением ты хотя бы умеешь? – Нарываешься, малявка! – фыркнул Захар. – Мои услуги дорого стоят. – Поделюсь с тобой носовыми платочками, – я протянула ему книгу. – «Хайди, или волшебная долина»? – братец скривился так, словно я подкинула ему лягушку. – Сопливые истории для девочек тебе давно не по возрасту. – Не душни, читай. Я уютно устроилась, приткнувшись к боку Захара, положила голову ему на грудь, чтобы удобней было вдвоем рассматривать картинки. – От живописно расположенного старинного городка Майенфельд тропа бежит через зеленую лесистую равнину к подножию гор, что сурово и величественно смотрят вниз, на долину… Тропа вела в Альпы, но мы ее не осилили. Так и заснули в обнимку – моя голова на груди Захара, его рука на моем плече. И книжка сверху.