Carpathian

       Рассвет пробивался сквозь тюль на одеяло, под которым в блаженстве свернулась калачиком Гермиона. По тому, как ярко светил луч, девушка поняла, что ей, по всей видимости, уже давно пора было вставать. Пора выползать из теплых простыней. Пора встретить новый день. Но Гермиона не находила в себе сил на это. Каждая ее клетка, молекула и атом ничего так не желали, как остаться на месте. Еще пять минут, может десять, пожалуй, все утро. Несмотря на то, что заснула она в одежде, этой ночью ее сон был самым спокойным за все последнее время, а сильные руки, обхватывавшие ее талию, стали еще более весомым аргументом в пользу того, чтобы не двигаться с места ни на дюйм. В конце концов, сам сэр Исаак Ньютон провозгласил когда-то, что покоящийся объект должен оставаться в покое, если на него не воздействует внешняя сила. И кто такая Гермиона Грейнджер, чтобы идти против законов физики? Их с Драко ноги мирно переплелись, найдя друг друга посреди ночи, и лежа с прикрытыми глазами, Гермиона наслаждалась покоем утренней тишины. Она растворялась в жаре его груди, прижимающейся к ее спине, в легком танце ее кудрей под его размеренными выдохами, в выводимых его пальцами узорах на животе под ее рубашкой и вдоль талии. Проводив ее прошлой ночью до «Дэннфайр» и подарив нежный поцелуй на ночь, Драко не долго колебался, прежде чем сменить легкие касания на тягучее, глубокое переплетение губ и уловить от нее безмолвный взаимный отказ останавливаться. Ее руки обвились вокруг его плеч, его пальцы впились в ее кожу, спина прижалась к дверному косяку, к стене, а после — к матрасу. Пять ночей. Все, что у них было, — это пять ночей, пока она больше не сможет и дальше игнорировать возвращение в Англию. Но это также означало еще пять возможностей на то, чтобы попытаться извлечь максимум из этих дней, часов, минут, что остались у них двоих. На то, чтобы не выпускать его из своих объятий. Продолжать целоваться, касаться, исследовать друг друга, пока усталость в конце дня не овладеет их телами, и она снова не заснет в его объятиях. Это была идеальная ночь, самый сладкий сон. И, судя по сильному возбуждению, исходящему от волшебника позади нее, ни один из них не возражал против подобного пробуждения. Легким поцелуем его губы коснулись ее обнаженного плеча, и Гермиона промурлыкала в ответ утреннее приветствие. Мерлин, она могла бы привыкнуть к этому. Ну, настолько, насколько кто-то может привыкнуть к чему-то за пять ночей. И четыре утра. Гермиона отбросила эту мысль и попыталась вернуться в их мирный пузырь но в нем уже появилась брешь. Как бы сильно ей ни хотелось провести весь день в постели с Драко, она осталась в Румынии не по этой причине. И его ждала работа, которую нужно было выполнять. — Нам лучше добраться до святилища до окончания завтрака, — сказала она, но вздох удовольствия выдал ее на последних словах, когда Драко прижался губами к чувствительному участку кожи на сгибе ее шеи. Чуть ниже челюсти. Прямо за ухом. — Или мы могли бы заказать еду и напитки в номер. И снова ее мозг накрыло тем пузырем. Гермионе больше пришелся по вкусу его план. Драко потянулся через кровать и достал из ящика прикроватной тумбы меню. Но даже не удостоил его взглядом, сразу передав Гермионе. — Закажи, что захочешь. Я угощаю. Гермиона уронила меню. По-видимому, никогда не было слишком рано начать спорить с ним. — Завтрак за мой счет, Драко, — твердо ответила она. — Это меньшее, что я могу сделать после того, через что тебе пришлось пройти, чтобы заплатить Наземникусу. Кроме того, обслуживание номеров автоматически добавится к моей оплате за номер. — Которую Марджори с тебя не берет, поскольку ты гостья святилища. — Тем больше причин мне заплатить за завтрак. — Или продолжить принимать угощения в качестве нашего гостеприимства. — Ты достаточно угостил меня с теми десертами. — Я лишь принес их… — Марджори рассказала мне все. После секундного удивления, улыбка тронула уголки его губ. — Мне следовало бы знать, что эта ведьма не сможет держать рот на замке. Из нее вышла бы настоящая хаффлпаффка, если бы она училась в Хогвартсе. — И это было бы плохо? — не удержавшись, Гермиона изогнула бровь. Драко в ответ пожал плечами. — Я полагаю, у некоторых хаффлпаффцев случаются свои хорошие дни. Вспомнив, как Гарри однажды рассказал ей, что Драко сказал ему при их самой первой встрече, Гермиона решила, что от него это прозвучало настолько близко к комплименту, насколько это было возможно. Но не в этом заключалась суть их спора. Бросив быстрый взгляд на коробки с десертами, что все еще стояли на столе, Гермиона прикусила губу, уже чувствуя, как на лице появляется улыбка. — Спасибо за угощения. Они действительно сделали мою ночь слаще. — Значит они выполнили свою задачу. Почувствовав урчание в животе, Гермиона решила оставить их спор об оплате на потом и открыла меню, чтобы сделать заказ, с радостью позволив Драко рассказать ей обо всех его любимых блюдах. Меньше чем через пятнадцать минут в дверь постучали, Гермиона отворила ее и встретилась со знакомым лицом, на котором отразилось понимание. — Довольно много еды для одного человека. Гермиона с трудом сдержала смущение. Ну конечно, Марджори решила лично доставить им еду. — Прогулки по святилищу здорово возбуждают аппетит, — попыталась выкрутиться она. Но, к немалому удивлению, Марджори видела ее насквозь. — В таком случае, тебе не понадобится этот второй набор приборов? Внутри Гермионы разгорелся мысленный спор о том, стоит ли вновь воспользоваться дублирующим заклинанием, чтобы избежать признания, которое Марджори так явно ждала. Но правда была в том, что ей нечего было скрывать. Особенно от ведьмы, которая побудила ее принять чувства, которые она отказывалась признавать до прошлой ночи. — Они могут понадобиться. Блеск во взгляде Марджори вспыхнул ярче, но Гермионе не пришлось долго наблюдать ее радость, так как рука, обвившая ее талию, послала легкое покалывание вдоль всего ее позвоночника. Внезапное появление Драко отвлекло девушку ровно на то мгновение, чтобы он мог помешать ей предотвратить оплату за завтрак. — Спасибо, Марджори. Все выглядит просто восхитительно. Драко уже закрыл дверь и левитировал еду на середину кровати, когда Гермиона скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него. — Я же сказала тебе, что сама оплачу. — А я сказал тебе, что это за мой счет, — ответил он, проходя прямо мимо мешочка из драконьей кожи, из отверстия которого выглядывали серебряные и золотые монеты. — Пока гостил у мамы, подумал, что могу получить также пару дополнительных сотен галлеонов для себя, — его сильные руки обхватили ее талию, когда Драко запечатлел нежный поцелуй на макушке. — И она никогда не простит мне, если до нее дойдет новость о том, что ее сын не оплатил счет на первом свидании. Сердце Гермионы подпрыгнуло вверх, она повернулась в его объятиях и встретилась с гордой победной ухмылкой, что поселилась в уголках его губ. Желание спорить с ним дальше мгновенно улетучилось. Пусть будут прокляты его хитрые способы точно угадывать, как вынудить ее подчиниться ему. Менее чем через две минуты на покрывале между ними были разложены блинчики с клубнично-банановой начинкой, омлеты трех видов, жареный картофель, разнообразная выпечка и свежие фрукты, а также пара вилок с четырьмя зубцами: самая изысканная роскошь из всех. Гермиона наколола кусочек ананаса и положила его себе на тарелку. — Итак, предполагая, что это свидание, — Драко на эту реплику приподнял бровь, — означает ли это, что я могу задать тебе любой вопрос, который захочу? Он отрезал кусок от блинчика. — Предполагая? — Ну, я не припомню, чтобы ты когда-нибудь на самом деле приглашал меня на свидание. — О, виноват. Разве моей непрекращающейся потребности целовать тебя прошлой ночью было недостаточно? Потому что я могу сделать это снова, если мои намерения были недостаточно очевидны. Мерлин, то, как он ухмылялся ей прямо сейчас, вызывало у нее желание полностью забыть о еде и прижаться губами к его губам и снова зарыться под одеяло, переплетая тела. Но, как обычно, ее любопытство пересилило все остальные чувства. — В первый вечер, когда я только прибыла сюда… Зачем было утруждаться и доставать эти вилки для меня и Чарли? — Всё просто. Я обещал ему, что буду вести себя вежливо, и мне показалось это самым простым способом сдержать свое слово, не разговаривая при этом с тобой на самом деле. — И все же ты не смог удержаться от язвительных комментариев в тот момент, когда я села? Усмешка тронула его губы. — На это моего самоконтроля уже не хватило. Гермиона бросила на него полукритический, полунасмешливый взгляд: не то чтобы она действительно ожидала серьезного ответа. — И, если учесть, что заполучить вилки с четырьмя зубцами, как известно, очень сложно, то как тебе удалось раздобыть три прибора? — он приоткрыл рот, чтобы ответить, но прежде чем Драко смог бы выдать очередную шутку, Гермиона продолжила: — И на этот раз я жду правдивого объяснения. Драко задумался и трижды постучал вилкой по тарелке, прежде чем, наконец, ответить. — На прошлой неделе Уокер обратился ко мне с просьбой, и мы заключили сделку. Он пообещал мне десять вилок с четырьмя зубцами, когда бы я ни попросил, в обмен на то, что я помогу ему пройти вступительный тест на стажера. Гермиона нахмурила брови. — Тест настолько трудный? — Когда ты сквиб — да. У нее отвисла челюсть. — Я не знала… — Ни происхождение, ни способности не должны определять ценность человека, верно, Грейнджер? Просто потому, что Уокер не может творить магию, не значит, что он не может участвовать в уходе за драконами другими способами, если ему хочется расширить свою деятельность в святилище и выйти за границы раздачи столовых приборов. Гермиона не пыталась скрыть улыбку, которая быстро расплылась на ее лице. Именно в тот момент, когда она подумала, что разгадала этого волшебника, он нашел новый способ ее удивить. Драко наклонился вперед, усиливая интригу. — И теперь, когда ты узнала мой секрет, пришло время раскрыть свой. Я никогда не видел, чтобы Уокер кому-то еще давал больше одной вилки. Так как, во имя Мерлина, тебе удалось раздобыть лишнюю? — Все просто, — передразнила его Гермиона, ее улыбка стала хвастливой. — Я использовала Джеминио. Драко разинул рот, не веря своим ушам. — Дже… Ты наколдовала вторую? Искренний шок на его лице заставил Гермиону рассмеяться. — Я не могу поверить, что вы все не пользуетесь этим. — Потому что это заклинание крайне капризно и произнеси его хоть чуть неточно и последует адская вариация с катастрофическими последствиями! — Поверь мне, я прекрасно осведомлена об этом, — фыркнула Гермиона, все еще помня, как его тетя использовала подобную версию для своего хранилища. — Но я не сомневаюсь, что ты смог бы справиться с этими чарами, приложив достаточно усилий. В конце концов, твои Протеевы Чары весьма эффективны. — Лесть тебе не поможет в этот раз. Но вернемся к сути, Грейнджер. Дублирующие Чары? Действительно? Разве это не похоже на мухлеж? — А заключение сделки с Уокером — нет? — Ах, ну вот тут ты ошибаешься, — съязвил Драко. — Я использовал свое слизеринское очарование, а не настоящие чары. Гермиона закатила глаза, но, несмотря на это, из нее вырвался смех. — Ты ужасен. — И все же у меня есть такое предчувствие, что я все равно тебе нравлюсь. Основатели, спасите ее. Да, да, ей действительно нравился он. К тому времени, как они покончили с завтраком, на тарелках остались одни крошки, все блюда оказались очень вкусными, и теперь Гермиона еле дышала. Это было таким простым, обычным началом дня. Мирным утром. И она мечтала, чтобы оно могло продлиться дольше. Но они уже превысили отведенное им время на завтрак, Драко ждали голодные драконы. Гермиона предложила ему отправиться вперед без нее, но он отказался даже слушать и настоял на том, чтобы они вернулись вместе. — Как иначе ты планируешь вернуться в святилище? Гермиона ненавидела, когда он оказывался прав, а она нет. Но ее так же радовало то, что они смогут провести вместе чуть больше времени. Ей удалось довольно быстро собраться, хотя, конечно, если бы Драко не ждал ее, она предпочла бы уделить своей утренней рутине несколько больше внимания, нежели нанесение парочки быстрых освежающих заклинаний. Заплетая волосы в косу, Гермиона бросила беглый взгляд на неиспользованный душ, и на пару секунд мысли увели ее в размышление о том, каково бы это было, если бы у нее оставалось время принять душ. Если бы у них было время на принятие душа. От этой мысли ее щеки залило краской, она вспомнила, как именно Драко выглядел тем самым утром после душа. Влажные, длинные светлые волосы, с которых каплями стекала вода по его груди и покрытым татуировками рукам… Гермиона вынырнула из своих фантазий, прежде чем они утянули бы ее еще глубже. Воображать такое было рискованно в случае, если не было никакой гарантии, что она увидит это снова. Выйдя из ванной, девушка забыла про это видение, заметив, как Драко держит рамку с фотографией, которую она поставила на прикроватную тумбу. Услышав звук закрывающейся двери, Драко повернулся к ней, но фотографию не убрал на место. Вместо этого он вернул свое внимание к снимку, уставившись на неподвижные фигуры. — Ты выглядишь точно так же, как они, — заметил он, когда Гермиона подошла к нему. Снимку было больше пятнадцати лет — еще со времен, когда ни она, ни ее родители не знали, что магия — это нечто большее, чем то, что пишут о ней в книжках. Он был сделан в тот день, что они провели всей семьей в Лондонском Зоопарке, когда улыбка маленькой Гермионы была такой же яркой, как летнее солнце, поскольку весь день девочка восхищалась всеми животными, которых смогла увидеть вблизи. Это было ее первое воспоминание о том, как ее очаровали звери, до того, как она познакомилась с совершенно новым видом существ — волшебным. Гермиона взяла фотографию и плюхнулась на край кровати, Драко вскоре оказался рядом с ней. — Это так забавно, — она провела пальцем по широкой улыбке матери и вьющимся волосам отца. — На протяжении всей учебы в Хогвартсе все говорили о том, как это прекрасно, что у Гарри глаза его матери, что мы все берем отличительные черты от наших родителей, будь то физические или из характера, что-то из этого к лучшему, что-то к худшему. Но даже со всем, что мы унаследовали, мы все равно остаемся самими собой, уникальными личностями, и важно то, что мы делаем с этим багажом. Она видела в его глазах конфликт, внутренние вопросы, которыми он, несомненно, задавался: о своих собственных чертах, что он унаследовал от родителей, — помимо фирменного цвета волос, — о его амбициях и верности семье, о надменной гордыне и непоколебимом стремлении к самосохранению. Хорошее и плохое, и что-то среднее. Драко был смесью всех этих черт. Но глядя на него сейчас, Гермиона видела только хорошее, что затмевало собой все, что было в их прошлом. Но это не означало, что они могли забыть его, нет — не зависимо от того, насколько трудно было столкнуться с этими воспоминаниями. Она глубоко вздохнула и снова уставилась на фотографию, не в силах смотреть на Драко в этот момент. — Во время войны я наложила на своих родителей Обливейт. Стерла все воспоминания о том, что у них есть дочь. Что я существую. На всякий случай… На случай, если Пожиратели Смерти придут их искать, — послышался еще один долгий вдох, все также избегая зрительного контакта, она продолжила. — Когда война закончилась… Идти мне было некуда. У меня больше не было дома. Поэтому я отправилась в Нору, в ожидании, пока команда целителей из Мунго восстановит их воспоминания, если восстановит. Тем же летом мы сблизились с Чарли. Она поставила рамку на место и взяла с тумбы кое-что другое. Зеленая лента закрутилась у нее в пальцах. Отвлекая ее от нервного напряжения, успокаивая. — Они вернули их? Гермиона смогла кивнуть. — В конце концов — да. Потребовалось почти четыре месяца, чтобы обратить вспять все, что я стерла, но сейчас они в порядке. — Но ты никогда не должна была оказаться в ситуации, когда тебе приходиться делать подобное, — его голос прозвучал слабо, надломлено. Он вытянул ленту из ее пальцев и сердце Гермионы замерло, лишившись этого источника антистресса. Она подняла голову и встретилась с оловом его глаз, которые заволокло туманом сожаления. — И тысячи извинений не будет достаточно. — Драко, тебе не нужно… — Да, я знаю, — его голос вновь обрел силу. — Но я не могу продолжать притворяться, будто войны не было. Зеленая лента осталась висеть на его ладони, когда он потянулся к рукам Гермионы и крепко сжал их. Ее грудь сжималась с такой же интенсивностью. — Мой последний год в Хогвартсе — по крайней мере, последний полный год — я провел будто в трансе. В течение многих лет я верил, что хочу именно этого — школу, без магглорожденных, чтобы чистокровные, наконец, получили заслуженное уважение. Или, скорее, того уважения, что мой отец предвзято считал заслуженным и во что научил верить меня: что мы достойнее, что некоторые волшебные семьи лучше других. И я так долго расхаживал по Хогвартсу, как высокомерный придурок, которым я и являлся, обращаясь с тобой просто ужасно, не чувствуя ни малейших угрызений совести. — Драко… — Дай мне закончить. Он горько усмехнулся, а Гермиона продолжила слушать, как завороженная. — Но потом наступил шестой год. С меткой, испортившей мою кожу, сожалением и чувством, что у меня не было иного выбора, кроме как продолжать следовать по пути, по которому я был почти вынужден идти, параллельно постоянно задаваясь вопросом: как все могло бы сложиться иначе, если бы Дамблдор остался жив и смог бы спрятать меня и мою семью, как и предлагал мне. Его руки дрожали, пока он говорил. — Я провел бесчисленное количество бессонных ночей, уставившись в потолок, заново переживая ужасы, свидетелем которых я уже стал, представляя, какие еще более ужасные вещи мне придется пережить до конца войны. Я больше не был уверен, победителем чьей стороны хотел бы оказаться. Но никогда, даже в своих самых страшных кошмарах я и представить не мог, что однажды столкнусь лицом к лицу с вами тремя в своем доме. Что мой отец попытается заставить меня опознать моих собственных одноклассников. Что буду стоять там, как парализованный, пока тебя будут пытать прямо у меня на глазах. Его веки опустились. — Тогда я понял, что все отравленные мысли, что когда-либо у меня были о тебе, являлись ложными, неправильными. Что ты не заслуживала ни моих насмешек, ни издевательств, ни моего грубого обращения к тебе этим уничижительным словом — даже если моя гордость не позволила мне сказать тебе это в лицо, как только мы вернулись в Хогвартс, равными, какими всегда и были. Из комнаты будто высосали весь воздух. Стояла мертвая тишина. Гермиона даже не была уверена, дышит ли еще. Она знала, что Драко сожалел о том, что произошло в военное время, как сожалел о том, что говорил ей и делал. Она бы не сидела рядом с ним прямо сейчас, если бы у нее были хоть какие-то сомнения в этом, но услышать его признание, такую неприкрытую искренность в его голосе, ощутить силу его слов через свои ладони, сжатые в его руках … это поразило ее до глубины души, так, как она просто не ожидала. — Он все еще там, не так ли? Ему не нужно было уточнять, чтобы она точно поняла, о чем он спрашивал. Высвободив свои пальцы из его, Гермиона достала палочку и сняла маскирующие чары со своего предплечья. И впервые за много лет, увидев это шрам своими глазами, — двенадцать жестоких красных букв, навсегда вырезанных на ее коже, — Драко застыл. — Я должен был что-то сделать. — Ты не смог бы остановить ее. — Я должен был попытаться. Слова повисли в воздухе, и Гермиона больше не стала спорить. Драко сожалел о том, что сделал и о том, чего не делал тоже. Это все, что действительно имело значение теперь. Подцепив снова пальцами зеленую ленту, он закрепил ее на конце ее косы и завязал бантом. — Я найду способ загладить перед тобой свою вину, — поклялся он, каждое слово было пропитано непоколебимой решимостью. — Я обещаю. Гермионе не нужно было, чтобы он заглаживал свою вину. Она не была уверена, что он вообще мог что-то сделать, чтобы загладить свою вину перед ней. Но если бы это обещание помогло Драко простить себя, как это уже сделала она, то ей было нетрудно позволить ему произносить эти слова снова и снова, пока он не устанет.       

~*~*~

       К тому времени, как они наконец добрались до святилища, Гермиона предположила, что их совместное отсутствие наверняка уже заметили остальные. В зоне для посетителей было мало хранителей, за исключением нескольких волшебников, которые ухаживали за козами в загонах, и конечно же, к их «везению» — Чарли, который работал с группой стажеров. Даже издалека Гермиона увидела его приподнятую рыжую бровь, когда друг заметил их. Ему, возможно, и удавалось несколько месяцев держать в секрете свои отношения с Джулией, но они с Драко продержались едва ли несколько часов. Драко ушел ухаживать за Горбатыми, а Гермиона направилась к Чарли, который стоял рядом с зачарованной в натуральную величину копией Валлийского Зеленого дракона. Стажеры отрабатывали заклиная, которым их обучали кураторы. Как только она остановилась рядом с Чарли, мгновенная ухмылка тронула уголки его губ. — Дай угадаю. Ты хотела показать Драко свою коллекцию книг? — Заткнись, Чарли, — Гермиона толкнула его в плечо, и они оба не удержались от смеха. — Это все, что ты можешь ответить? — смешки Чарли не утихали. — А чего ты ожидал? Подробную пьесу в трех актах? — фыркнула она. — Этого не будет, не жди. — Нет? — Чарли приподнял вторую бровь. Но в следующее мгновение его тон стал немного более серьезным. — Тогда как насчет того, чтобы объяснить мне, что вы двое делали на территории в такой поздний час прошлой ночью? Глаза Гермионы расширились. — Как ты… — В нашем арсенале имеется зачарованные карты не только с местоположением драконов. — Драко никогда не упоминал об этом! — Драко не знает, — Чарли сунул руку в карман и достал оттуда клочок пергамента. — Я сделал эту версию в пятницу, когда мы усилили меры безопасности. Только хранители из ночного патруля знают о ее существовании. Так что вам двоим повезло, что вас заметил Маркус, пока Ллевеллин и Орел отдыхали. Иначе это могло бы обернуться неприятностями для тебя и Драко. Щеки Гермионы опалило жаром. — Мы не делали ничего плохого. — Я знаю это, и Маркус это знает, но лучше не давать никому повода подозревать обратное, — в тоне Чарли слышалось лишь искреннее беспокойство. — Так что просто… не совершайте никаких глупостей, Гермиона. Хорошо? Он не отступил, пока Гермиона не дала ему слово. Но Чарли и не уточнял, что подразумевает под «глупым поведением», с ее точки зрения, она все еще была в праве продолжать делать с Драко все, что считала оправданным для расследования. Успокоенный ее словами Чарли — во всяком случае внешне, — отправился к стажерам, которые тестировали заклинания. Снова и снова из их волшебных палочек вылетали бледно-голубые нити, но ни одному из них еще не удалось правильно наложить диагностические чары. Гермиона также умолчала о том, что Драко успешно научил ее произносить это заклинание меньше чем за полчаса. Эта информация сейчас никому не помогла бы, но позволила ей гордиться собой. Когда стажеры добились определенного прогресса, Чарли вернулся к ней, осматривая ее слегка обеспокоенным взглядом. — Чтобы полностью прояснить ситуацию, если вдруг моя позиция показалась неоднозначной, я не считаю, ваш союз с Драко глупым. Я рад за вас двоих. В самом деле. Румянец вернулся к ее щекам. — Конечно, я так не подумала, Чарли, но между нами нет ничего серьезного, — отмахнулась она, игнорируя трепет за груди. — Мы только целовались. — И ночевали у тебя. — Полностью одетые. — Но вы бы хотели большего, если бы обстоятельства были другими? Вопрос поразил Гермиону, как удар бладжера под дых. Какое значение имел ее ответ, если обстоятельства были такими, какими они были? Вне зависимости от того, что произошло прошлой ночью или могло произойти до конца недели, они с Драко все еще жили в разных странах. Это оставалось неизменным. Но прежде чем она успела сформулировать свой ответ, в воздухе раздался хлопок и перед ними снова появился Драко, лицо его было суровым, а в глазах потемнело. У Гермионы в миг сжалось сердце. Его взгляд устремился прямо на Чарли. — Предупреди Дору и Ллевеллина. Я обнаружил первую трещину на трех яйцах Норберты. При других обстоятельствах это стало бы хорошей новостью. Это означало, что дракончики, скорее всего, вылупятся в течение дня. А если на трех яйцах уже появились трещины, то остальные детеныши тоже скоро вылупятся. Что в конечном счете означало одно: их время истекало. Прошло меньше минуты, прежде чем Чарли отпустил стажеров и отправился на поиски главных хранителей. Как только они остались вдвоем, Гермиона сократила расстояние между собой и Драко, задав единственный вопрос, который ее беспокоил. — Ты в порядке? Драко молча отвел глаза в сторону. Он уставился вдаль, но Гермиона приложила ладонь к его щеке и заставила его повернуться к ней лицом. — Мы не сдадимся, — пообещала она, нуждаясь в том, чтобы он не опускал руки, не винил себя, а она знала, что он на это способен. Надежда пока не была потеряна. Еще нет. Мышцы Драко были напряжены, усиливая ее страхи, но когда его челюсть расслабилась, и он положил свою руку поверх ее, Гермиона почувствовала облегчение. — Я знаю. Я знаю. С его мягким поцелуем в лоб сознание очистилось от тревог. Они с Драко были в этом вместе, что бы ни случилось дальше.