Божий дар

      — Так это... Правда, он?       — Да, чудовище, о котором вы просили...       Послышался переливчатый звон драгоценных камней в бархатном мешочке, передаваемом из рук в руки. И такова цена его жизни? Несколько каких-то жалких самоцветов?       Фёдор Достоевский криво усмехнулся, зная, что его лицо всё равно не видно сквозь толстую ткань мешка, накинутого похитителями ему на голову.       — Вот. Как мы и договаривались..       — Даже двойная плата не стоит того. Будь осторожен. Заговоришь с ним, и он высосет твою душу. Его способность очень опасна...       Опасна? Как будто они имеют хоть какое-то представление об истинных возможностях его способности.       В мёртвой тишине раздались отдаляющиеся шаги. Один из похитителей ушёл, значит... Но всё ещё было слышно чьё-то шумное дыхание совсем близко. Затем скрипнула железная дверь, щёлкнул дверной засов... И в камеру к Достоевскому вошёл человек.       Неизвестный подошёл к нему, чуть подрагивая от страха. И одним резким движением сорвал с его головы мешок. Фёдор глубоко вздохнул затхлый воздух, только тогда поняв, как сильно он задыхался под этим мешком.       Перед ним стоял юноша с металлическим ошейником на шее. Стоило им пересечься взглядами, как парнишка икнул от ужаса и сделал несколько резких шагов назад, едва не споткнувшись об собственные ноги. Он поспешно вышел из камеры, закрывая за собой дверь.       Камера Достоевского представляла собой грязное, тёмное помещение, освещаемое двумя бледными светильниками, прикрепленными к стене. Его приковали к стулу, практически обездвижив. Ремни неприятно впивались в его тело, но Фёдор молча терпел всё это. В конце концов, он ведь сам позволил себя поймать.       По бокам от его камеры тянулись ряды других размерами поменьше. А в самом дальнем конце этого тюремного коридора виднелась витиеватая лестница, тянущаяся верх. Оттуда вдруг начались раздаваться крики и вопли. Фёдор прислушался. Кричал определенно ребёнок. Мальчик.       Скоро он и сам показался. Точнее, его обмотали в плотную ткань и несли подмышкой, словно какую-то вещь. Гневные вопли мальчика сотрясали узкое пространство, и Фёдор испытал желание закрыть уши.       — С*олочи! Я вас всех поубиваю, мрази! Навеки сделаю своими рабами, вот тогда и посмотрим, кто кого! Ааааа! — мальчик, примерно лет четырёх, как мог брыкался в руках огромного мужчины, который не обращал на него внимания.       Его грубо закинули в соседнюю от Фёдора камеру. Мальчишка с глухим стуком ударился об бетонный пол и вскрикнул от боли.       — Эйс скоро придёт забрать тебя, — басом сказал амбал, презрительно глядя на мальчика, закрывая за ним железную дверь. — Какой же ты шумный!       Фёдор устало закатил глаза, услышав, как мальчишка послал амбала на далёкие три буквы. Мужчина, не оборачиваясь, ушёл той же дорогой, которой пришёл. И вот у Достоевского появился неожиданный собеседник, который ну никак в его планы не входил.       — Чтоб тебя запор мучил полгода! — заорал вслед похитителю мальчик, выпутавшись из обернутой вокруг его тела ткани и схватившись за решётки. — Урод!       Достоевский прикрыл глаза, ещё полчаса выслушивая его угрозы и проклятия. Мальчик действительно оказался буйным и с впечатляющим словарным запасом для своих лет. И кто его такому научил? Ужасное воспитание...       Фёдор напрягся, когда совершенно неожиданно японские маты сменились на казахские. Откуда мальчик-японец знает такой сложный язык? И японец ли? Фёдор открыл глаза и внимательно пригляделся к мальцу. По -етски надутые щёчки, маленькое телосложение, черная шевелюра и пухлые ручки, сжимающие прутья решётки. И самое главное – яростные фиолетовые глаза, которые из-за освещения Федор сначала принял за чёрные.       — Мальчик, — вдруг позвал он его. — Как тебя зовут?       — Я не раскрываю личные данные незнакомцам! — высокомерно ответили ему. — Сначала представьтесь сами.       Он заносчиво приподнял подбородок, принявшись со скрытым интересом разглядывать мужчину, закованного в ремни.       — Фёдор Достоевский, — усмехнулся он. — Тебе это имя о чем-то говорит?       — Нет. А что, должно, что ли?       — Ну, как знать...— Фёдор с любопытством наклонил голову набок.       Совершенно безумная догадка пронзила его, стоило ему задержать взгляд на этих дерзких лиловых глазах, в точь-в-точь похожих на его...       — Так ты назовёшь своё имя?       — Алишер, — ответил мальчик. — Алишер Князев. Эти проклятые мафиозники похитили меня из-за моей способности... Вас тоже?       — Верно.       — Вы не выглядите напуганным.       — Ты тоже.       — Нет, я до смерти напуган, — возразил Алишер, прикусывая нижнюю губу. — Только вот не за себя, а за маму. Она, наверняка, сильно переживает... Так что мне надо сбежать отсюда! Чего бы это не стоило... Давайте выберемся отсюда вместе? Кто-то придёт спасти вас?       Фёдор качнул головой:       — Никто не придёт.       — Даже ваша жена? У вас обручальное кольцо на безымянном пальце. Но вы, почему-то, выглядите одиноким...       Достоевский опустил взгляд на свою руку. Золотое обручальное кольцо до сих пор сияло на его безымянном пальце. С тех пор, как Аяна ушла из его жизни, прошло пять лет... Но он так и не осмелился снять его.       — А у тебя зоркий глаз, раз смог его заметить.       — Ну, ещё бы! Я вообще крайне внимательный. Все называют меня гением.       — Вижу, с самооценкой у тебя тоже всё в порядке, — хмыкнул Фёдор.       Их странный диалог прервал железный скрежет открываемой двери. Они замолчали и синхронно посмотрели в сторону лестницы. Кто-то спускался к ним.       Сначала пленники увидели черные армейские ботинки. С лестницы сошли несколько вооруженных до зубов охранников, которые молча прошли по всему тюремному помещению и остановились возле камер Фёдора и соседнего мальчика.       Последним спустился высокий мужчина в длинном темном плаще. На нём была белая рубашка, чёрный галстук и серая жилетка, а так же брюки под цвет плаща. Он неспешной походкой приблизился к камере Фёдора, презрительно оглядывая его с ног до головы. Его длинная светлая челка свисала ему на лицо, прикрывая правую сторону.       — Эй, челкастый! — завопил мальчишка.       Фёдор едва заметно поморщился. У этого мальчугана пусть и были задатки высокого ума, но инстинкт самосохранения отсутствовал напрочь.       Мафиозник остановился и медленно повернул голову к Алишеру.       — Освободи меня!       — Не волнуйся, я дам тебе свободу, — ехидно ответил ему светловолосый мужчина. — Сопляк.       — Эй! За такое оскорбление я тебе твои крашеные волосы с корнями вырву, блондинчик!       Больше мафиозник на него не обращал внимания и продолжил свой путь к камере Достоевского. Так что неугомонный мальчишка вскоре заткнулся. Охранники молча открыли решетчатую дверь и впустили блондина к Фёдору.       — Нож, пожалуйста, — он протянул руку к одному из своих людей.       Достоевский не сводил с него спокойных, даже слегка насмешливых глаз. В конце концов, всё шло по его плану. Он растянул губы в хищной ухмылке.       — Рад встрече с тобой, — блондин подкинул в воздух свой нож, блеснув остриём лезвия, и снова схватил.       Достоевский в ответ лишь издал короткий смешок. Неожиданно для остальных, но предсказуемо для него блондин вдруг размахнулся ножом и с рычанием кинулся на него, безумно улыбаясь. Лезвие со свистом рассекло воздух, а вместе с тем и ремни Фёдора, сдерживающие его.       — Нельзя держать нашего гостя запертым здесь!!! — вдруг заорал блондин, обернувшись на свою охрану.       Алишер с отрытым ртом наблюдал за этой сценой. Он с трудом вернул челюсть в изначальное положение.       — Очуметь! — пораженно пробормотал он. — А что, так можно было что ли?       Достоевский усмехнулся на его замечание, оглядывая свое освободившееся от пут тело. Даже одежду не задел, вот так меткость.       — Принесите одежду и дайте ему попить! — продолжил блондин.       — Мне тоже принесите! — встрял Алишер.— В горле уже пересохло.       Блондин махнул на него рукой, давая согласие. Такая перемена в его отношении не хило удивила мальчишку. Но он вместо того, чтобы чуточку расслабиться, напрягся ещё сильнее. Профессиональное управление холодным оружием ужаснуло бы любого.       Блондин вышел из камеры Достоевского, принявшись толкать своих таких же удивлённых подчинённых:       — Что встали?! За работу! Чертовы болваны. Надо праздновать такой знаменательный день! – у нас в гостях двое одарённых с самыми лучшими способностями.       Достоевский оглянулся на Алишера и увидел, что мальчик уже смотрел на него своими испуганными лиловыми глазами. Но при взгляде на него в них плескалась надежда. Он что, серьезно думал, что Фёдор ему поможет? Достоевский с забавой хмыкнул.       Их обоих схватили и повели по лестнице наверх в другое помещение. Мальчика вновь укутали в плотную ткань, чтобы не касаться его голыми руками. Из этого Фёдор сделал вывод, что его способность проявляется при физическом контакте.

***

             Помещение, в котором Алишер с Фёдором оказались, было узким и тёмным. Из боковых стен торчали деревянные бочки с неизвестным содержимым. Тикали старые часы. Свет от настольной лампочки освещал лишь небольшое пространство на столе, за которым сидели Алишер, Фёдор и блондин.       Алёш не знал, куда себя деть. Как бы он не храбрился, внутри всё заледенело от страха, но он пытался этого не показывать. Мысленно восхищался выдержкой Фёдора,рядом с которым сидел. У Достоевского не дрогнул ни один мускул на лице, когда блондин, который представился Эйсом, предложил им сыграть в карты.       — Я не умею, — тут же сказал мальчик.       В итоге, Достоевский и Эйс решили сыграть вдвоем. Фиолетовые глаза первого были холодны и непроницаемы, но от них исходила такая сила, что Алишер невольно испытывал укол восхищения.       Достоевский взял свои карты в руки, изучая их с каменным лицом. Алишер впервые в жизни пожалел о том, что он никогда раньше не интересовался азартными играми. Не сидел бы с таким несчастным лицом между этими двумя, которые чувствовали себя как рыбы в воде.       Алёш снова и снова оглядывался на Фёдора, надеясь на его победу. От чего-то, смотря на его бледное лицо и лиловые глаза, он испытывал странное спокойствие. Будто само подсознание говорило ему довериться Фёдору.       Ему действительно выдали одежду, и мужчина укутался в тёплое черное пальто и даже надел на голову шапку-ушанку. И не жарко ему?       — Я очень одинокий человек, — вздохнул Эйс.       Алишер вернул свое внимание на зелёный стол, на котором были разбросаны карты и фишки. Стояла одинокая бутылка с красным вином и стеклянным бокалом.       — Портовая Мафия не доверяет мне, — продолжал Эйс, будто его проблемы кого-то волновали. — Конечно, я тоже им не доверяю... Всё, во что я верю, так это в покер, в самоцветы, в хранилище...       Он приподнял голову, переводя взгляд на своих застывших в углах комнаты охранников. На шее у каждого сиял металлический обруч, и Алишер, увидев их, испытал животный ужас. Эти обручи были похожи на... Ошейники.       — Бубновый стрит флеш! — торжественно произнёс Эйс, бросая свои карты на стол.       Алишер не знал, что это означало, но по победному голосу блондина догадался, что дела у Достоевского плохи. Он вопросительно изогнул бровь на Фёдора, который выглядел так, будто ему на всех насрать.       — Я выиграл, — довольно улыбнулся Эйс.       Достоевский тоже кинул какие-то свои карты, но Эйс даже не взглянул на них.       — И сегодня я нашёл ещё двоих подчинённых, — Эйс с широкой ухмылкой положил подбородок на сцепленные руки. — Верно?       Это должно было встревожить Алишера, чья жизнь буквально находилась в руках белобрысого психа. И любая ошибка будет концом для него. Но на удивление страх не парализовал его тело. Оно было спокойно и всецело доверяло Фёдору. Алишер сам запутался, что он ощущал и кому стоило верить. Мать всегда говорила ему доверять своей интуиции, а она подсказывала,что Фёдор вытащит их отсюда. Хотя сам Достоевский подобных слов не говорил.       — Не хотите присоединиться ко мне?       Достоевский выпрямил спину и приподнял голову, холодно уставившись на Эйса. Глаза Алишера бегали с одного на другого.       — Объединимся, чтобы снести Огаю Мори голову, — продолжал вещать что-то непонятное Эйс.       И Алишер внезапно понял, что с его мнением никто и не считался. Эйс не видел в нём никакой опасности и даже личности. Алёш был для него ребёнком, чьим сознанием он мог легко управлять.       Но расклад сил мог в любой момент поменяться. Стоит лишь коснуться его...       Алишер опустил взгляд на свои руки в перчатках, сцепленные под столом. Незаметно бы снять их. Он медленно поднял взгляд на Эйса, который не сводил хищного взгляда с Достоевского. Из открытых участков кожи у него была только шея. А значит...       У Алишера едва сердце не остановилось, когда кто-то перехватил его руку под столом и предупреждающе сжал. Он удивлённо оглянулся на Фёдора, который бросил на него короткий взгляд и едва заметно качнул головой.       Алишеру с трудом удалось вернуть себе невозмутимое лицо. Как? Как он так быстро угадал ход его мыслей? Фёдор что, имел дар читать чужие мысли?       Но почему он остановил его? Для него ведь выгодно, если Эйс умрёт, разве нет?       —... Человек, обхитривший Гильдию, достоин похвалы, — к счастью, Эйс не заметил их переглядок.       Достоевский поднял руку, задумчиво касаясь подбородка.       — И если я откажусь, то больше не увижу дневной свет, — растягивая слова говорил он. — Всё правильно?       Эйс улыбнулся, прикрыв глаза и вытащив из под стола два железных ошейника. От одного вида этих обручей Алишер едва не откинулся.       — Похоже, отказаться я не могу, — прищурился Фёдор. — А у этого ребенка и выбора нет.       Алишер тяжело сглотнул. В крайнем случае, он всё равно использует свою способность... Только вот, справится ли он ещё и с четырьмя охранниками? Да и на чьей стороне Фёдор?       — Мы заперты в изолированной комнате глубоко под землёй, — Достоевский рассуждал вслух. — И как ты можешь заметить, физической силой мы не обладаем... А как насчёт того, что я просто убью тебя?       Ему значит можно, а Алишеру нельзя? Мальчик слегка приофигел от него,но благоразумно решил промолчать.       Эйс резко втянул носом воздух. Выражение его лица изменилось за долю секунды. Он вдруг подхватил стоявшую бутылку вина и с размаху разбил его об голову Достоевского. Алишер вздрогнул от неожиданности. Так вот что произойдет, если попытаться убить его! Фёдор покачнулся от удара. Красная жидкость впиталась в его ушанку, а осколки битого стекла разлетелись по помещению. Алишеру пришлось прикрыть лицо рукой.       — Я немного разочарован, Фёдор, — яростно уставился на него Эйс, угрожающе направив острый осколок бутылки на него.       Алишер весь сжался, моля, чтобы про него забыли. Получить такой дар по своей красивой и нежной голове он не хотел.       Капли алой жидкости, словно кровь, стекали по лицу Фёдора на пол. Его вид стал ужасным. Побитым, униженным, кровавым...       — Ну хорошо.       На пол полетело горлышко от бутылки, и оно тоже с треском разбилось.       — Вы двое поймёте, куда попали.       Эйс поднял левую руку и сжал в кулак. От него начал исходить яркий, фиолетовый свет. В тот же миг ошейник на одном из охранников так же засветился. Он начал кряхтеть и корчиться от боли, подрагивая всем телом. И, не выдержав такой пытки, замертво упал на пол.       — Это мой дар.       Алишер незаметно придвинулся ближе к Фёдору, скрипнув своим деревянным стулом. На его глазах умер человек. Но одно лишь прикосновение, и он бы вновь ожил...       — Способность обращать жизнь подчинённых в самоцветы, — Эйс разжал кулак, наглядно демонстрируя мелкие драгоценности на своей ладони. — Я могу превращать бесполезные жизни в нечто ценное. И вправду милосердная способность. Ошейник – символ преданности мне. Но без согласия надеть его нельзя...       Алишер чуть не выдохнул с облегчением. Значит, насильно ему эту штуку не наденут.       — А если наденешь, то снять уже не сможешь.       Эйс отвернулся от них и неспешной походкой зашагал к двери, чтобы избавить всех от своей душной компании. Щёлкнул дверной замок, и напоследок он бросил им:       — Если решите надеть ошейник к тому времени, как я приду, то я позволю вам жить, — и ехидно добавил: — Не волнуйтесь, на вас он будет хорошо смотреться!       Мертвого раба забрали, и дверь за ними с грохотом закрылась. Алёш тут же подскочил на месте, не в силах больше сдерживать бушующие в себе эмоции.       — Нам коне-е-ец! — завыл он, начав мерить шагами всю узкую комнату.       Фёдор по прежнему сидел на своем стуле, пока капли вина стекали по его лицу вниз на рубашку и брюки. Он будто окаменел.       — Нам обоим конец! Мы все умрем и станем самоцветами! Какими-то горстками драгоценных камешков! Мама и так называла меня своим сокровищем, мне незачем становиться им в буквальном смысле! — Алёш понимал, что из-за стресса несёт всякий бред, но уже не мог остановиться. — Ладно ты!       Он пальцем ткнул в спину Достоевского. Тот даже не шелохнулся.       — Ты уже прожил... Сколько? Двадцать? Двадцать пять лет? Это хоть что-то, — Алёш схватился за сердце. — А я-то?! Мне всего четыре года. Вся жизнь впереди! А мне предлагают жизнь раба! Я больше не увижу дневной свет, не увижу маму... Я хочу к маме!       Алишеру хотелось зарыдать, но он всячески сдерживал свои слёзы. Достоевский, словно почувствовав, что выдержка мальчика висит на волоске, отмер и развернулся на стуле, уставившись прямо на него.       — Ты не умрёшь.       И эти три уверенных слова убили в нём все сомнения разом. Алёш успокоился и вновь сел на стул, рядом с Фёдором, который, казалось, снова ушёл в глубокие раздумья.       — Но вы не выиграли ту игру в карты! — возразил Алёш.       — Почему ты перескакиваешь с "вы" на "ты" и обратно? — не в тему спросил Достоевский.       — Голова уже не соображает, — признался мальчик. — Ну так что?       — Это была проверочная игра, — объяснил Фёдор. — Скоро мы сыграем в ещё одну, на этот раз настоящую. Решающую. И я выиграю.       — Мы выиграем, — поправил Алёш.       Он собирался вцепиться в Фёдора мёртвой хваткой и с его помощью выбраться наружу. Мама и Дазай вряд ли бы нашли его в подобном месте, так что выбираться приходилось самому.       Достоевский ему ничего не ответил, только тихо хмыкнул. В комнате установилась мрачная тишина, нарушаемая лишь звуком больших часов. И как им сбежать отсюда?       — Даже не пытайтесь.       Алёш громко вскрикнул и едва не упал со стула – благо, Фёдор успел вытянуть руку и удержать его. Он с трудом вернул равновесие и взглянул на говорившего. Один из охранников с рыжевато-коричневой шевелюрой приблизился к ним. На его щеке красовался шрам-крестик, а на шее опасно блестел металлический ошейник.       — Ты живой! — выдохнул Алишер. — И ты разговариваешь! Я думал, вы тут все немые.       Рыжий покачал головой. Даже Фёдор обернулся на него.       — У вас двоих и шанса нет против Эйса, — охранник дотронулся до ошейника. — Единственный путь выжить – надеть это. Покинуть эту комнату невозможно. Только Эйс может открыть дверь.       Он отошёл и вернулся с полотенцем в руках.       — Мы не можем ни войти ни выйти из этой комнаты без его разрешения, — рыжий накинул на голову Достоевского полотенце и начал сушить ему волосы. — Я помню, что ты сказал Эйсу, что убьёшь его. Честно, я чуть не упал. Хотелось бы и мне такое сказать ему. Но я не могу. Если ослушаюсь, он превратит мою жизнь в самоцвет.       — Плохи твои дела, — проговорил Алёш. — Жить под чужой властью... Лучше уж умереть, чем вот так.       — А знаете, моей мечтой было когда-то стать боссом Портовой Мафии. Я хотел управлять этим городом.       — В итоге ты не босс, а раб. И управляешь не ты, а над тобой, — не удержался Алёш от ехидного комментария. — Я вот всегда мечтал помогать людям.       Внимание Достоевского переключилось на него.       — Быть героем. Спасать жизни, — мечтательно вздохнул Алёш. — Стать гордостью своей матери.       Ему не понравился взгляд Фёдора. Мрачный, вдумчивый. Этот человек был тёмной лошадкой. Он поднял руку и уставился на нее.       — Что ты делаешь? — спросил рыжий.       — Я порезал палец об осколок бутылки.       — Ничего страшного, от одной царапины ещё не умирали, — махнул рукой Алишер. — Хотя тебя не хило так ударили по голове.       Достоевский нахмурился и зажал пальцы, пытаясь остановить кровь. Рыжий отстранился от него, отряхивая полотенце.       — Вы что, не боитесь Эйса? — спросил он.       — Один на один, нет, — нахмурился Алёш. — Я бы прихлопнул его одним прикосновением и сделал бы своим рабом до конца жизни. А так, мы не на равных условиях, учитывая его охрану.       — Я не боюсь его, — подал голос Достоевский.       Он оглянул помещение, в котором они находились.       — Эта комната словно моя собственная...       Алишер тоже скользнул взглядом по темному, узкому помещению без окон. Наверняка оно находилось под землёй. А затем вновь посмотрел на Фёдора.       — Если эта дыра похожа на твою комнату, то для тебя у меня плохие новости.       Но Достоевский ему снисходительно улыбнулся.       — Моя способность позволяет мне управлять сознанием и пространством.       — Чёрт, так вот почему я чувствую себя в безопасности рядом с тобой! — хлопнул себя по лбу Алёш.       Достоевский вопросительно изогнул бровь.       — Я свой дар пока ещё не использовал.       — Да? — Алишер почувствовал себя неловко.       — Слушайте, вы двое так похожи, — вдруг удивлённо произнёс рыжий. — Случайно не родственники?       — С ума сошёл? — вытянул лицо Алишер. — Я родился в Японии, а этот человек вообще, судя по корявенькому акценту, прибыл из далёкой страны за океаном.       — О, — только и ответил рыжий.       Достоевский этот вопрос оставил без ответа. Наверное, тоже посчитал его абсурдным. Однако, просидев с ним пару часов в узком пространстве, в голову Алишера начали лезть совсем уж безумные мысли. Его мама раньше жила в другой стране и только несколько лет назад переехала в Японию. А значит, его отец вероятнее всего был либо казахом, либо русским. Если судить по его лицу, имеющим славянские черты, то предположительно русский. А Фёдор Достоевский, сидящий рядом с ним – русский. К тому же, их нереальное сходство заставляло насторожиться.       За раздумьями Алёш и не заметил, как глаза у него сами собой сомкнулись, и он провалился в сон...       Очнулся Алишер от громкого скрежета железной двери. Он испуганно поднял голову, и признаки затекшего тела мигом дали о себе знать. Мальчик ойкнул и схватился за болящую шею.       К ним нагрянул Эйс. И Фёдор, до этого молчаливой статуей сгорбившийся над столом, словно ожил. Хитрость и насмешка вновь украсили его бледное лицо. Своего похитителя он встретил без всякого страха.       — Давай ещё раз сыграем в игру? — предложил Эйсу Достоевский.       Светловолосый сел на своё прежнее место напротив Фёдора,а Алишер остался на стуле между ними.       — Зачем? — холодно спросил Эйс.       — Я так понял, ты хочешь нанять меня и этого мальчика. Но если не сможешь, тебе придётся узнать, на кого я работаю, о моих финансах и что я собираюсь делать дальше. А этого мальчишку через время передать высшему начальству. И так получается, что ты не можешь просто так убить нас без приказа свыше. Это расценят как предательство, и Мори скорее всего тебя казнит.       Алишер признал, что Фёдор говорил складно. Но вот только, к чему приведут эти его речи?       — Итак, как насчёт снова поиграть вот с этим? — Достоевский поднял со стола карты.       Эйс улыбнулся.       — Если выиграешь, мы с мальчишкой наденем этот ошейник, — указал на металлический обруч Фёдор. — Выиграю я – ты отпустишь нас на свободу.       Алёш нахмурился. Даже если он и выиграет, то где гарантии, что Эйс сдержит своё слово и отпустит их?       — Хорошо, — согласился блондин. — Но у меня вопрос... Почему ты хочешь помочь Алишеру Князеву?       Алёш тоже задался этим вопросом. И перевёл взгляд на Фёдора. Но Достоевский ответил так, как не ожидал никто в этой комнате:       — Потому что он мой сын.