Я тебя рисую

      Атмосфера в автомобиле больше не предполагала болтовни ни о чём. Я сжала зубы и повернулась к окну. Мимо проплывали люксовые автомобили и роскошные люди. Богема Денторы развлекалась… Празднование Дня предков было камерным мероприятием, так что журналистов здесь не было, но были фотографы, которые за деньги могли сделать пару снимков с памятного события… Я бы хотела сфотографироваться с Иллуми, но теперь не понимала, уместно ли это. Наверное, лучше даже не спрашивать.       — Ты можешь написать о том, что тебя гложет предкам, — сказала Каллуто, привлекая моё внимание. — Порой легче рассказать тайное мёртвым, чем живым.       Я криво улыбнулась сестре и кивнула, хотя и не была уверена, что последую её совету. Если бы простой рассказ решал проблему… Я поджала губы, понимая, что от былой лёгкости не осталось и следа. Я чувствовала себя будто сжатая пружина.       Сама себя накрутила, сама расстроилась, сама разволновалась… Самостоятельная.       Я вздохнула и невольно качнулась, когда автомобиль остановился на парковке. Иллуми и Вард вышли первыми. Пока слуги помогали выйти Каллуто, жених открыл дверь с моей стороны и протянул руку. Я с радостью ухватилась, принимая помощь. Небрежный пучок на затылке, который сделала мне Юки, оказался слабым. Прядь упала на лицо, вынуждая меня задержаться у машины и хотя бы попробовать поправить причёску. Вроде вышло… Я перевела взгляд на Иллуми, намереваясь сказать, что готова идти дальше, но осеклась под пристальным взглядом тёмных глаз.       — Что? — невольно краснея, спросила я.       — Ты расстроена.       Вот как… Похоже, он переживал за меня…       Я с трудом прогнала неуместное чувство счастья. Чему тут радоваться, если я опять лишь доставляю неудобства и порчу светлый праздник?       — Я в порядке, — заверила я Иллуми. Руки начали теребить край его тёмно-синей рубашки. — Честно.       Между нами повисло непродолжительное молчание, которое я не знала, как заполнить. Впервые чувствую себя столь неуютно под его взглядом… Я поджала губы, продолжая рассматривать пуговицы.       — Обманываешь.       Если глаза — зеркало души, то голос — её инструмент. Обычно голос Иллуми настолько слаб на эмоции, что мне приходится прислушиваться и догадываться о том, в какие оттенки он окрашивает свою речь. Сейчас же мне не пришлось ничего додумывать: от разочарования и доли злости, вложенных лишь в одно слово, я вздрогнула. Слабая улыбка пропала с лица, стоило мне осознать, что я и правда соврала… Соврала, бесстыдно глядя ему в глаза.       — Я… я не хотела, — глупо… мои оправдания звучат глупо. Я сглотнула и закусила губу, не зная, что сказать и как объяснить, что не хотела ничего дурного.       Пальцы Иллуми — жёсткие и слегка шершавые — провели по подбородку и заставили оторвать взгляд от рубашки. Я сосредоточилась на точке между тонкими бровями, избегая взгляда в глаза.       — Мне не нравится, когда ты прячешь взгляд.       Я едва заметно кивнула. Не уверена, что смогу побороть привычку опускать голову, но я могу хотя бы постараться.       — Не злись, — попросила я, даже мысленно путаясь в словах. — Слова сами вырвались… Хотела, как лучше, праздник всё же, а получилось вот как…       — Я понял.       В голосе мужчины появилась теплота. Он слабо улыбнулся и наклонился, невесомо дотронувшись до моих губ. Его дыхание коснулось лица, прогоняя растерянность и страх. Я в очередной раз расслабилась, растворяясь в нежной ласке.       Как же я боюсь его разочаровать…       — Вы вообще оторваться друг от друга можете?.. — недовольный бубнëж сестры заставил меня вздрогнуть и отпрянуть от жениха. — Если подобная дурость и есть любовь, то я буду просить предков, чтобы они уберегли меня от неё.       Краска обожгла щëки. Я растерялась, не зная, что ответить.       — Проси, — Иллуми приобнял меня за талию и потянул за собой. — Тебе и правда лучше не влюбляться. Не в нашей стране.       Каллуто закатила глаза и схватилась за мою протянутую руку.       Ненадолго воцарилась тишина. Золдики в принципе не самые болтливые люди, не считая госпожи Кикё, а я сейчас больше витала в своих мыслях.       Я хорошо понимала, о чём предупредил сестру Иллуми. Девушка в Падокии редко когда имеет такую роскошь, как выбор. Жениха для Каллуто подберут родители и познакомят, когда придёт время. Это правильно… Молодость глупа и слепа, поэтому детям надо прислушиваться к словам старших и безропотно принимать их волю — так говорил отец. Однако, после произошедшего со мной, я не была полностью согласна с его словами. Было бы неплохо, если бы родители позволяли своим детям совершать ошибки.       — О чëм задумалась? — негромко спросил Иллуми, вырывая из размышлений.       Я посмотрела на жениха и улыбнулась.       — О взрослении, — Иллуми заинтересованно вскинул бровь, побуждая меня продолжить. — Мне кажется, если бы у детей было больше воли, они бы быстрее набирались опыта и взрослели.       — Через ошибки? — моментально уловил мою мысль жених.       Я кивнула.       — Было бы правильно давать ребёнку набить шишки, а после приложить подорожник, — сказала я, чувствуя отклик в мужчине. — Помочь исправить ошибку, а не оберегать его от неё.       — Не согласна, — Каллуто чуть сильно сжала мою руку, но, думаю, это получилось у неё не специально. — Если кто-то готов совершать ошибки — пусть сам их исправляет. Ответственность помогает взрослению, а не вседозволенность.       Похоже, это что-то личное. Сестра высказалась резко и запальчиво, ненароком выдавая, что для неё этот вопрос важен. Я могла лишь предположить, что кто-то из близких девочке людей оступился, но даже не понял этого.       — Верно, — Иллуми насмешливо улыбнулся и наклонился ко мне ближе, шепнув на ухо: — Но это не значит, что нельзя помогать незримо.       Каллуто вскинула голову, услышав слова брата, и надула губы.       — Хочешь сказать, что продолжаешь приглядывать за Киллом?       Так речь о Киллуа?.. Откровенно говоря, это впервые, когда речь зашла о наследнике семьи при мне. Мне едва удалось побороть любопытство и промолчать.       — Конечно, — улыбка Иллуми стала шире, приобретая отталкивающе хищные черты. — Думаешь, я оставлю своего младшего брата без присмотра?..       Сестра бросила на Иллуми опасливый взгляд и неопределённо пожала плечами.       Странно… Что плохого в том, что он сказал?.. Разве это не проявление заботы? Иллуми не мешает брату становиться самостоятельным, но держит руку на пульсе — это же наоборот здорово.       Я улыбнулась жениху и сжала его руку сильнее, стараясь невербально показать, что одобряю его действия. Поступок Иллуми, каким бы он ни был, не вызывал неприятия. Когда речь заходит о здоровье и благополучии близких, важно достижение цели, а не способы.       — Не устала? — спросил Иллуми, отходя от темы семьи. — Нога не болит?       Я покачала головой и чуть отстранилась. Ни нога, ни плечо меня не беспокоили, хотя когда Марко делал перевязку, я видела, что ранам ещё далеко до заживления. От запëкшейся крови и желтоватых пятен гноя на бинтах меня мутило.       — Марко, это точно нормально? — я отвернулась к открытому окну и старалась дышать через рот. Не хотелось, чтобы меня вырвало. — Я думала, будет больно.       — Радуйтесь, госпожа, что не больно, — темнокожий великан щедро нанёс на рану какую-то мазь и прикрыл её стерильной салфеткой. — Мазь ускоряет регенерацию и усмиряет боль — обычно её наносят только детям, но Иллуми распорядился на вас не экономить.       Я поморщилась от воспоминаний. Меня коробило, что Марко обращается к Иллуми просто по имени, но так и не спросила, почему ему это позволено. Потом когда-нибудь узнаю…       Я оглядела набережную, стараясь отвлечься от воспоминаний о перевязках.       Солнце почти скрылось за горизонтом, рисуя на глади воды золотые всполохи. Мелкие волны шли рябью, играя цветом и отражая пока слабый свет мостовых. Сама набережная тоже принарядилась: красные флажки, фонарики с пожеланиями, цветы и первая зелёная трава. После наступления темноты здесь будет волшебно… Мой внутренний эстет мурчал от удовольствия, не зная, на чëм остановить взор. На темнеющем небе? На юной девушке, больше похожей на любимую наложницу императора? На мужчин, которые могли бы стать героями исторической драмы?..       Взгляд зацепился за болезненную фигуру. Тяжёлый шаг, массивная трость и сгорбленная спина были мне до боли знакомы, как и хучжи на безымянных пальцах и мизинцах. Сперва такое украшение вызывало у меня недоумение, но позже я поняла, что его ношение продиктовано желанием владельца показать свою удачливость и умение вести бизнес. Поверье, что люди с более длинными мизинцами — хорошие дельцы, до сих пор живо, хотя отношение к ношению хучжи давно изменилось: сейчас считалось, что вычурные наперстки из золота и драгоценных камней — грубый способ показать свои сильные стороны. Такое украшение вкупе с кричаще-дорогой одеждой создавали облик неухоженный и вульгарный. На этом празднике мужчина казался шутом…       — Господин Хи, — прошептала я.       Я не могла не узнать человека, супругой которого не стала только в обмен на забвение.       — И очередная жертва… — вздохнула Каллуто, — ...то есть невеста.       Только после слов сестры я заметила девушку подле тучной фигуры господина Гино. Не могу сказать, что она была красавицей в классическом смысле этого слова: толстый слой белил не смог скрыть золотистый цвет кожи, тонкие чёрные косы не мешало бы убрать в более сложную прическу… а платье… похоже никто не предупредил девушку, что глубокие квадратные вырезы могут себе позволить только женщины, старше тридцати. Однако я не могла не заметить, что у неё очень милые и правильные черты лица и трогательный румянец на щеках.       — Девушка не из высшего сословия, — заметил Иллуми, привлекая моё внимание.       В принципе, я тоже это поняла, но озвучивать свои мысли в таком месте не посмела.       Мужчина поймал мой взгляд и дёрнул бровью, одной мимикой спрашивая: «Что-то не так?».       Я пожала плечами. Дела господина Хи меня давно никоим образом не касались. И разговаривать с ним я не имела никакого желания.       Однако сам господин Хи имел иное мнение. Я поздно заметила, что избранник моих родителей направлялся к нам.       Моё напряжение не укрылось от Иллуми.       — Мы не обязаны с ним разговаривать, — сказал он, заставляя меня перевести взгляд на себя. — Есть сотни способов, чтобы показать человеку, что его компания нежелательна.       Каллуто, подтверждая это, распахнула веер и опустила каёмкой вниз. Такой невербальный посыл поняли многие, отведя от нас взгляд, но только не господин Хи. Сестра забавно округлила глаза и опустила руку.       Поступок господина Гино заставил испытывать меня жгучий стыд. В отличие от жениха и сестры я знала, что господин Хи выхоженец из народа. Мои родители смогли правильно подать этот факт, воспитав во мне уважение к мужчине за умение зарабатывать, Однако они умолчали о том, что ни один капитал не сможет заставить человека начать изучать и уважать среду, в которой он оказался.       — К несчастью, невербальные жесты тут не помогут, — шепнула я Каллуто и, улыбнувшись, поздоровалась: — Добрый вечер, господин Хи.       — Добрый, добрый, Роу. Не ожидал тебя встретить здесь! — скрипучий голос подвёл мужчину. Он мучительно закашлялся, но каким-то образом не перестал улыбаться.       Я выпустила руку Иллуми и потянулась к мешочку на поясе за носовым платком.       — Вы плохо выглядите, — я и забыла, насколько болезненный у него вид: редкие волосы по плечи, мутные глаза, гнилые зубы, надрывный кашель и непередаваемый запах больного тела. Было сложно не морщиться, находясь рядом с ним.       Я протянула платок, скосив глаза на девушку.       Симпатичная и необычная, у неё явно кто-то из родителей из Какина: резкие черты лица компенсировала хрупкость юного тела, раскосые глаза имели «лисий» прищур, широкий рот… Ей бы пошёл лисий мех на воротнике накидки, а не писцовый.       Господин Хи вырвал из рук платочек.       — А ты всё также груба, — просипел он, скрыв губы белой тканью. — Я думал, отлучение от родителей научит тебя выбирать слова.       Я почувствовала, как напрягся Иллуми.       — Моя невеста проявила к вам сострадание, а вы позволяете себе нравоучения? — мужчина наклонил голову к плечу, отчего длинные локоны упали мне на руку.       — Невеста?.. — под пристально-насмешливым взглядом господина Хи я стушевалась и опустила голову. — Дорогая Роу сама устроила свою жизнь?       «Дорогая» из его уст звучало двузначно. Всем в Падокии известно, что выкуп за невесту, назначаемый господином Хи, один из самых больших. Чего он хочет?.. Чтобы я начала стесняться себя? Или Иллуми?       Я невольно сжала ладошку Каллуто сильнее и подняла голову. По-хорошему мне надо было представить Иллуми, чтобы он мог вступить в диалог по всем правилам — но я не хотела этого делать. Да и не могла. Называть его полное имя в таком месте чревато неприятными последствиями.       — Вы правы, господин Хи, — улыбаться было тяжело. Неприятный запах забил ноздри и я в очередной раз поразилась тому, как хорошо держится девушка-лисица. — В семье жениха я найду своё счастье.       Я наклонила голову к Иллуми, прижавшись к плечу. Я не знала, сможет ли господин Хи расшифровать в короткой фразе всё то, что я хотела сказать. Сможет ли он по жестам прочесть, что человек для меня важнее состояния? Сможет ли уловить, что многочисленная семья ценится мной выше, чем одиночка с амбициями?..       Внимание вновь привлекла девушка-лисица. Она немного нахмурилась оглядываясь.       Верно. Мы приковывали к себе взгляды окружающих. Я уже слышу пересуды о том, что Роу Ченг всё же нашла себе жениха… Личность Иллуми начала вызвать в скучающей толпе нездоровый и опасный интерес.       — Вы не представили вашу невесту, — улыбнулась я, стараясь перевести хоть часть внимания толпы на другое лицо. — Должна заметить, что девушка прекрасна, как горная лилия.       Лисица стушевалась, не зная, как реагировать на мои слова. Она не понимала, сделала ли я ей комплимент или же завуалированно оскорбила. У меня складывалось впечатление, что девушка не по годам умна и сдержана. В современном мире она могла бы найти жениха лучше, чем господин Хи. Думаю, её просто принудили к этому браку.       — Рад, что ты не утратила умения хорошо говорить, будучи торговкой, — рука Иллуми мелко дёрнулась, будто он намеревался что-то кинуть. Избегая ухудшение ситуации, я переплела наши пальцы, надеясь, что это удержит жениха от импульсивных поступков. Господин Хи тем временем продолжил, не замечая сгущающегося вокруг нас напряжения: — Сяо не только красива, но и мудра. Она не гонится за мифическим счастьем, устраивая свою жизнь.       Я сжала губы. Диалог заходил в тупик… Я даже не знаю, кто выглядит глупее: господин Хи, который даже не понимает, что счастье девушки из благопристойной семьи прямо пропорционально достатку и влиянию семьи, в которую она вступает, или же мы, которые продолжаем этот фарс…       — С вами, господин Хи, даже стоять рядом неприятно, не то что жить, — я подняла глаза на Иллуми. Мой жених скупо улыбался, но эта улыбка была очень нехорошей… Я невольно поёжилась. — Госпожа Сяо проявит мудрость, если заранее подготовится к траурной панихиде, ведь вы пренебрегаете добрыми советами.       Иллуми отвернулся от господина Хи и потянул нас с Каллуто за собой. Что ж… диалог закончен. И болезненное лицо господина Хи, пошедшее белыми пятнами, красноречиво говорило о том, за кем осталось последнее слово. Хорошо, что ему хватило такта не кричать нам вслед.       Мы подошли к воде. Свежий воздух обдал нас, прогоняя тень неприятного разговора с прошлым. По крайней мере с меня... Вокруг Золдиков продолжало витать напряжение, вынуждающее излишне любопытных отводить от нас взгляд. Я их понимала — сама лишь начинаю привыкать к тяжёлой ауре представителей этой семьи.       — Каллуто, — обратился Иллуми к сестре. — Расскажи Роу, что она сделала не так.       Я опешила. Что я сделала не так?.. Я была вежлива и старалась избежать конфликта — это господин Хи повёл себя как… как…       — С людьми надо разговаривать на их языке, — я опустила глаза и пересеклась с пронизывающим взглядом сестры. Лиловые глаза Каллуто светились в скудном освещении фонарей, становясь ещё более завораживающими. — Господин Хи сразу проявил агрессию и пренебрежение к принятым в высшем сословии нормам, а значит, он изначально поставил нас ниже себя.       — Господин Хи просто не знает этих норм, — я улыбнулась и едва удержалась, чтобы не скрестить руки перед собой. — Он не рос среди…       — Неважно где он рос, — оборвала меня Каллуто. — Он умён, хитёр и богат, так что поверь, всё то, что мы изучаем с детства, он отлично знает, просто не утруждает себя применением этих знаний. Он забавляется тем, что выводит аристократию из себя.       С такого ракурса я об этом не думала…       — И что? Мне надо было откровенно ему нахамить?..       — Да, надо было! Если кто-то не обращается с тобой, как с госпожой, значит ты должна обращаться с ним, как с прислугой!       Я открыла рот, не в силах что-то ответить. Я не ожидала такого напора от девочки, на семь лет младше меня. Было немного обидно, что меня отчитали за то, что я лишь хотела разойтись с господином Хи миром.       — Не произошло ничего страшного, — мужчина подошёл почти вплотную ко мне и провёл пальцем по моему носу, заставив улыбнуться. — Сегодня ты получила урок, и такой умнице, как ты, не составит труда усвоить его с первого раза.       Иллуми, в отличие от сестры, говорил спокойно и умиротворяюще плавно. «Умница» из его уст заставила меня улыбнуться, а вера в то, что я со временем во всём преуспею — приободрила.       Тяжёлый вздох Каллуто разбил романтическую атмосферу. Я чуть отступила и поправила полы накидки. Напряжение оставило нас, так что можно было продолжить прогулку.       Я оглянулась и, посмотрев на Каллуто, смущённо перевела тему:       — Нам надо купить фонарики и найти место, где написать обращение к предкам. Или ты решила купить готовый фонарик?       Перед сестрой было стыдно. Это я взрослая — это я должна её защищать... Разумом я это понимаю, но морально всё ещё не была к такому готова. Мне хотелось чтобы меня защищали. Наверное, Каллуто это чувствовала и злилась именно из-за этого. Всё же нельзя быть такой эгоисткой…       — Я решила, что не хочу здесь веселиться, — неожиданно для меня заявила Каллуто и проводила парочку незнакомых мне девушек взглядом. — Тебя многие знают.       Краска бросилась к щекам. Поделать со своей скандальной известностью я ничего не могла, да и не сказать, что хотела. Нянюшка всегда говорила, что сплетни бесполезно стараться заглушить — это наоборот подействует, как дуновение ветра на угли.       — Мы можем спуститься вниз по реке, — предложила я. — Среди простых горожан будет менее комфортно, но зато точно веселее.       Иллуми кивнул, поддерживая меня.       — А как же безопасность? — Каллуто вопросительно выгнула бровь.       — Максимум, что тебе грозит в толпе — это срезанный кошелёк, — я невольно улыбнулась, наблюдая, как девочка тут же спрятала мешочек за пояс. — Ниже по реке веселятся простые люди, и если ты не известный музыкант, актёр или модель — тебя не узнают.       — Мы, в отличие от родителей, и правда почти нигде не мелькаем… — протянула она задумчиво и кинула неуверенный взгляд на брата.       — Твоё лицо и вовсе никому не известно, — заверил Иллуми сестру. — Об остальном позабочусь я.       Каллуто задумалась на мгновение и резко дёрнула головой в сторону, услышав что-то.       — А языки вам не оторвать?.. — пробурчала она, смотря на молодую парочку.       Я посмотрела на тех, кто привлёк внимание сестрицы, и невольно округлила глаза.       — Не думала, что Грей Ми всё же выйдет за Рокши Гуна, — сказала я и, отвечая на безмолвный вопрос Каллуто, добавила: — Эта девушка, Грей Ми, училась со мной в Ромере. Родители хотели выдать её за господина Тайдо Гуна, но Ми хотела выйти замуж за его младшего брата, Рокши. Судя по тому, что они тут вместе, у неё всё вышло.       — Не факт, — нахмурилась Каллуто. — Хотя язык тела и говорит, что они очень близки.       Сестра не утруждала себя шёпотом, так что новая сплетня тут же была подхвачена ветерком едва слышимых голосов. У меня волосы на затылке зашевелились, когда я поняла, к чему привела неосторожно брошенная фраза.       — Идёмте, — Иллуми потянул меня за собой. — Скоро нам надо вернуться в резиденцию.       Пока мы шли к автомобилю, я всё никак не решалась сказать Каллуто, что она зря озвучила свои предположения. Свечку мы не держали, а домыслы навредят и моей сокурснице и её мужу… Однако, чем внимательней я всматривалась в обманчиво безразличное личико девочки, тем яснее видела, что сделала она всё сознательно, и теперь наслаждалась произведённым эффектом. О чëм шептались Ми и Рокши, раз обычно меланхоличный ребёнок так разозлился?..       Иллуми помог нам устроиться в машине и сел на переднее сидение. С Вардом он разговаривал сам, поясняя, куда мы хотим поехать. Я же обняла Каллуто и устроила голову на её макушке. Хотелось домой… Безумно длинный день вымотал меня, а нежеланные встречи — опустошили. Двоякое чувство вызывало и то, что десятилетняя девочка оказалась сильнее и решительней меня. Я понимала, что Ми позволила себе лишнее в мою сторону, но не ожидала, что Каллуто столь изощрённо отомстит. Сама бы я так делать не стала — это же всего лишь слова…       Машина остановилась недалеко от набережной на улице Пограничной. Я хорошо знала это место, так как «Уголок» располагался недалеко.       — Вон в том магазинчике госпожа Линь Во продаёт очень вкусные шашлычки из свинины, — я указала на неприметную вывеску оживившись.       — Проголодалась? — в отражении зеркала заднего вида я поймала насмешливый взгляд Иллуми и покачала головой.       — Нет. Просто странно ходить по улицам во время фестиваля с пустыми руками, — я подтолкнула Каллуто, поторапливая её выйти из салона. — Некоторые угощения готовят лишь на День предков, так что надо успеть хоть что-нибудь попробовать.       — Мама говорила, что пробовала в День предков вкусные сосиски, — Каллуто встала у машины, наблюдая, как я неловко выбираюсь, не дожидаясь Иллуми. — После фестиваля она не смогла купить их ещё раз — не нашла того продавца.       — Скорее всего, господин Сильва водил её к монастырю, — предположила я. — Обычно там монахи продают соевые сосиски.       Мне они не нравились, но многие с детства едят их, ожидая, пока родители помолятся предкам. Во взрослом возрасте эта еда вызывает чувство ностальгии и приятные воспоминания.       — Монахи должны быть и на набережной, — сказал Иллуми. — Предлагаю взять парочку сосисок для мамы.       Возражений не было.       Мы впятером пошли в сторону ларьков, болтая ни о чём конкретном. Я узнала, что Иллуми любит шашлычки из кальмаров, а Каллуто предпочитает сладкую картошку. Вард и Ненси воздержались от лакомств и больше молчали, но всё равно ощущались своими. Дистанция между нами чувствовалась — и не малая — но она всё же была больше уважительной, чем подобострастной. Иллуми не чурался нести наши с Каллуто вещи и старался удержать от импульсивных покупок и поступков — хотя я не могу сказать, что это у него всегда получалось.       — О, смотрите! — я указала на зазывалу, который предлагал прохожим испытать свои силы и постараться удержаться на перекладине минуту. — Мне кажется это весело. Может, подойдём?       — И что там весёлого? — Каллуто со скукой во взгляде скользнула по очередному парню, провалившему испытание. — Ну прокручивается она, что сложного-то?       — Я и двух секунд не удержалась, — широкую улыбку не удалось сдержать. — Только схватилась за перекладину и — бамс! — упала.       — Конечно, — кивнула сестра, скосив взгляд на мой бицепс. — У тебя ручки как макарошки.       А вот это обидно. Улыбка сползла с лица       — Тогда иди и покажи, как это делается, — хмыкнула я, не замечая, как подражаю жениху.       Лицо Каллуто сковало непроницаемое спокойствие.       — И покажу.       И показала. Я, наверное, никогда не забуду удивлённые глаза сестрицы, когда зазывала обхватил её за талию и поднял, чтобы она ухватилась за перекладину. Думаю, это было впервые, когда её касался кто-то ниже её по статусу, и она ожидала, что забраться на турник ей поможет Иллуми, но — увы и ах — мужчина банально оказался быстрее. Лично я не считаю, что он позволил себе чего-то лишнего. Наоборот, мне понравилось, как он работает. Мужчина не отпустил Каллуто сразу, как это было со мной, а сперва удостоверился, что девочка надёжно схватилась за перекладину, и стоял неподалёку, готовясь подхватить её, если сорвётся.       Однако Каллуто не сорвалась. Последние секунды народ отсчитывал хором, искренне поддерживая девочку. А когда она спрыгнула с перекладины, болельщики захлопали в ладоши и заулюлюкали. Сестра смутилась и занервничала. Я переглянулась с Иллуми, увидев покрасневшие щëки не привыкшей к такому вниманию девочки. Мы поспешили увести её из толпы. Выигранная ей игрушка перекочевала в руки Ненси.       После мы пошли к палаткам с фонариками. Жених купил стандартный готовый фонарик, я и Каллуто всё же решили взять простые и, воспользовавшись специальными столами для каллиграфии, написать пожелания самостоятельно. Для того, чтобы написать пожелания, пришлось постоять в очереди. Настроение у меня поднялось, так что я болтала за троих, периодически утаскивая маленькие кусочки кальмара с палочки Иллуми и запивая чаем с дыней. Сочетание странное, но мне всё нравилось.       Очередь подошла к концу. Иллуми помог мне устроиться и сел рядом, спиной к столу. Я чувствовала его тепло, и от этого мурашки бегали по предплечью, но в безмолвном диалоге с предками я осталась в одиночестве…       Что написать?.. Кому?..       Я вздохнула и, решившись, вывела на древнем наречии империи.       «Я пока ещё не стала вашей дочерью, но очень жду этого момента. Меня зовут Роу, и сегодня меня официально представили вам. Я плохо знаю ваши традиции и порядки, но то, что уже узнала, находит во мне отклик и усиливает желание войти под своды вашего дома. Надеюсь, я стану достойной… Спасибо вам за Иллуми, и прошу, берегите его».       — Ты закончила?       Сестрица закончила быстрее меня и теперь нетерпеливо переступала с ноги на ногу. У неё горели глаза, и раскраснелось лицо. Девочка с каким-то благоговейным восторгом сама платила за покупки: — «Это мои личные деньги: я их сама заработала!» — щурилась, пробуя соевые сосиски: — «Правда вкусные!» — стреляла глазами по сторонам, выискивая карманников: — «Ну, хоть бы один попался!» — а во время написания послания сидела неподалёку и задумчиво поджимала губы, становясь больше похожей на господина Сильву.       — Да, — улыбнулась я сестре и, приняв помощь Иллуми, поднялась из-за стола. — Думаю, у меня довольно красиво получилось.       Я показала девочке свой фонарик, исписанный вязью древнего наречия. В этот раз я даже обошлась без помарок и пятен: не зря перед новым годом открытки рисовала.       — Да, выглядит очень интересно, — Каллуто показала свой.       Почерк Каллуто меня поразил — она будто под копирку писала: столь ровно и опрятно выглядели иероглифы. Вот кого надо просить делать надписи на открытках…       — Пойдёмте, — Иллуми указал на небольшой пятачок под деревом, где было посвободнее. — Сейчас будут запускать.       Мы с Каллуто ускорились. Надо было успеть расправить бумажные бока фонарика и поджечь небольшую лёгкую свечку. Иллуми со своим фонариком справился быстро и, передав его мне, помог нам с сестрой.       Началось.       Каллуто выхватила из рук брата своё послание и подбежала к краю набережной. Обманчиво нежные руки протянули фонарик вперёд и вверх, подставляя его под потоки ветра. Дуновение, и послание взмывает вверх вместе с сотнями других положений предкам. Девочка сложила руки в молитвенном жесте и что-то зашептала одними губами.       Мы с Иллуми поменялись фонариками и подошли к Каллуто. Я держалась сбоку и чуть позади, так что видела, как мужчина запускал фонарь. Длинные волосы трепал ветер с воды, тёплый уличный свет смягчал тонкие хищные черты. Он был расслаблен, спокоен, умиротворëн… и так прекрасен. Я отдавала себе отчёт в том, что это не он изменился — изменился мой взгляд на него. Он всё та же затаившаяся акула с мёртвыми глазами и натянутой улыбкой, но я им очарована.       Мужчина оглянулся на меня.       — Опять засмотрелась, любуясь мной? — полушутливо спросил он.       Мне хватило совести покраснеть.       — Когда праздники пройдут, тебе придётся побыть натурой, — сказала я, избегая прямого ответа. — Хочу нарисовать этот вечер.       Иллуми не успел ответить.       — Запускай уже, — Каллуто закатила глаза, не отрывая взгляда от поля огоньков в небе. — Я с вами больше никуда не пойду… Утомили уже своими нежностями.       — Мы тебя больше и не позовём с собой, — хмыкнул Иллуми и положил ладонь на макушку сестре, взлохматив волосы. — Утомила уже своим бурчанием.       Я, посмеиваясь над их перепалкой, подошла к краю набережной. По небу плыли сотни огоньков, затмевая свет звёзд. Вода шла рябью и отражала сотни бликов, размножая их в целый океан. Воображение дорисовало картинку: призрачные руки предков тянуться к посланиям и греются от тепла свечей. На их лицах улыбки…       Я оборвала мысль и покачала головой, пожалев, что не написала послание нянюшке. Ведь если бы не она и не её дар, боюсь представить, как бы сложилась моя жизнь. Все прошлые года я писала лишь ей, может, в этот раз она простит меня?..       Я протянула руки и отпустила фонарик. Послание, подхваченное ветром, начало подниматься… И всё бы было нормально, если бы ветер не сменил направление!       Я с нарастающей тревогой смотрела, как мой фонарик летит к дереву и путается в раскидистых ветвях ели.       — Надеюсь, это не дурной знак, — протянула я, наблюдая, как тонкая бумага загорается.       — Надеюсь, не начнётся пожар, — Иллуми хмурился, глядя на мой фонарик.       — Да если и начнётся, что с того? — Каллуто пожала плечами и сложила руки у глаз, чтобы лучше видеть. — Дерево у воды, так что пожар быстро погасят.       Я им о духовном, а они… Эх…       Я вздохнула и подняла взгляд на догорающий фонарик. Неловко как-то вышло…