Саундтрек к главе: Can Ozan — Ağlama Ben Ağlarım
— Я никогда, никогда не позволю поднимать руку на мою жену! — Кайя в ярости от бессовестного и дикого поведения госпожи Ифакат. Эта женщина возомнила себя великой хозяйкой дома? Ещё смеет поднимать руку на его жену. На его. Жену. — И больше не смей к ней приближаться, потому что тогда наш разговор будет гораздо жестче, Ифакат ханым, — Кайя не сдерживается и переходит на «ты». Разговаривать приходится грубо, чувства накипели, а претензии Ифакат стали последней каплей... Столько лет эти люди делали вид, что Кайи и его матери не существовало, а теперь ещё одна из них пытается выгнать кровного внука Халиса Корхана на улицу. Что за дела такие? А самое главное, что Кайя не может понять, отчего некоторые люди в этом доме считают своей необходимостью приклеиться к Суне и обвинять её в том, чего она априори не делала? — Может, Вы думали, что мы будем отсиживаться дома, пока господин Казым в реанимации? Тогда Вы глубоко ошиблись. Кайя прожигает взглядом Ифакат. Будь его воля, он бы сжёг её прямо сейчас. Но женщина продолжает бросать грубые слова в его адрес, считаться с ним властью и упрекать, что из-за их действий господин Орхан сядет в тюрьму. Однако... Кайю это совершенно не волновало. Он уже настолько устал от событий в особняке, каждое из которых был абсурднее предыдущего, что сейчас ему было тотально наплевать на то, что будет с этой Ифакат, Орханом и так далее. Его волновала только Суна. И их будущее, которое пока выглядело довольно размытым... Внезапно Суне перестаёт хватать воздуха. Горло сжимает невидимая сильная хватка, стены плывут, и она цепко хватается за плечо Кайи как за спасательный круг. Зажмуривается и открывает глаза, пытаясь унять головокружение. На неё разом накатывает паника. Не от гневной истерики Ифакат, а от мысли, что с ними, с ней и Каей, может что-то произойти по её вине. Суна уже поняла, что доверять этой женщине не стоит, а то, что сейчас все жители дома буквально разделились на два лагеря, только усугубляет ситуацию. Кто знает, какую ещё ловушку может устроить Ифакат? — Кайя... Кайя, остановись, идём, это неважно, — Суна пытается как-то сдержать словесную перестрелку между её мужем и Ифакат ханым, но Кайя отрицает сказанное Суной и продолжает полемику. — Кайя... — в голосе Суны уже проскальзывает металл, и она предупредительно сжимает пальто своего мужа. Она не хочет, чтобы из-за неё страдал кто-то ещё, в данном случае, Кайя. Но он, видимо, решил сразу высказать, что накипело, раз и навсегда расставить границы. Кайя рваным движением поворачивает голову через плечо в сторону Суны, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Но вместо этого он читает неподдельный шок и страх в её глазах. Выражение его лица на секунду принимает обеспокоенный вид. Он кивает ей головой, в знак того, что он не собирается устраивать драк и пугать её, и переводит тяжёлый взгляд на Ифакат. Суна молчит. Слова будто разом исчезли из её головы и ей становится не по себе от этого чувства. Где её напор, который был раньше? Почему она сейчас просто стоит за спиной Кайи и слушает, как её мужа поливают грязью? Суна начинает злиться на себя, сжимает руки в кулаки, потому что прямо сейчас её ужасно раздражает собственная слабость. Внезапно раздаётся телефонный звонок, который нарушает огненное молчание. Ифакат ханым грубым движением принимает звонок, перед этим бросая им обоим: — Я с вами ещё разберусь! Кайя провожает её удаляющуюся наверх фигуру самым уничтожительным взглядом и, приводя дыхание в норму, поворачивается к Суне, которую всё это время закрывал собой. — Всё хорошо? — он скользит пальцами по её лицу и озабоченно заглядывает в её шокированные глаза. Прямо сейчас она выглядит словно маленькая девочка, которую напугал монстр в темноте. От этой картины Кайя начинает сердиться на этот особняк ещё больше. Какого чёрта? Если у них и правда будет ребенок, то Суне придётся раз и навсегда попрощаться с особняком, потому что Кайя не позволит ей оставаться в этом дурдоме ни секунды. — Да-да, в норме. Давай поскорее вернёмся в комнату, — Суна накрывает своей ладонью лоб, анализируя, что произошло. Ей ужасно стыдно за собственное бездействие, поэтому когда они возвращаются в спальню, она быстро скрывается за дверью ванной комнаты. Включает воду в раковине, чтобы Кайя ничего не понял, и опускается на пол, прижимая колени к себе. Нужно прийти в себя до того момента, когда Кайя начнёт что-то расспрашивать. Обдумать всё произошедшее и придумать, как быть дальше. Больница. Её отец. Его борьба за жизнь. Сейран и её рассказ в прямом эфире. Ифакат и Орхан, которые готовили что-то тёмное за спиной у всех. События один за другим наваливались на хрупкие плечи и наносили удар на её эмоциональную стабильность. Она всего лишь хотела начать спокойную и счастливую жизнь. Чтобы никто не лез в её действия, в её отношения, в её мысли, не указывал на её слабость и ошибки. Но сейчас это сделала Ифакат. И от этого внутри разливалось противное липкое отвращение к себе. Почему в жизни не может быть чего-то размеренного, спокойного и надёжного? — Суна, всё хорошо? Открой мне, пожалуйста, — в дверь барабанит Кайя. Кайя. Он единственный человек, который уже который раз защищает её от нападок окружения. Кайя, который успокаивает её и принимает её ошибки, извлекая из них силу, чтобы идти дальше. Кайя, который несколько минут назад своей спиной закрывал её от Ифакат ханым, которой она доверяла. По крайней мере, думала, что может доверять. Кайя, который прямо сейчас пытается вломиться в их общую ванную, потому что Суна, не сдерживая себя, плачет, опираясь на холодную мраморную стену. Он всё понял и теперь точно не отступит. — Суна, открой, чёрт возьми. Суна! — Кайя дергает эту несчастную металлическую ручку с остервенением. Ещё немного и дверь слетит с петель. — Кайя, оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна, — Суна выдавливает слова между всхлипами и утыкается головой в свои колени. Но Кайя непреклонен. — Не оставлю, Суна. Не могу просто пойти к чёрту, пока ты в таком состоянии, уж извини. Открой мне и поговорим. — он всем телом наваливается на эту злосчастную дверь, продолжая попытки войти. Его тревожило поведение Суны. Нет, он прекрасно отдавал себя отчёт в том, что действия Ифакат могли её напугать и повергнуть в шок, но разве это повод запираться в ванной от собственного мужа? Она настолько ему не доверяет и не хочет искать поддержки в нём, что предпочитает мучать себя в одиночестве вместо того, чтобы справляться со всем вместе? Состояние Суны в последние дни и так было жутко нестабильно в связи с мрачной ситуацией её отца, а теперь ещё и жители особняка вытворяет всякую чушь. Кайя не мог остаться в стороне и просто наблюдать за всем этим, не мог отсиживаться и просто делать вид, что его жена ему не безразлична, потому что на самом деле он сходил из-за неё с ума. Да настолько, что каждую ночь бредил их общим ребенком. Ему снились разные сны, в которых каждый раз появлялся новый неожиданный герой: то веселый мальчишка не старше четырех лет, то совсем крошечная новорожденная девочка, и все они были настолько прекрасными, что когда Кайя просыпался, он жутко расстраивался, что его счастливая жизнь, которую он видел секунду назад оказалась всего лишь сном. Его мысли о мести уже давно были вытеснены из головы и теперь он рисовал для себя семейную жизнь вместе с Суной. Интересно получилось, ведь изначально цель его визита в особняк деда была совсем иной. А вот спокойная ли жизнь его ждёт, или нет, Кайю это совершенно не волновало, ведь он был готов преодолевать любые трудности. Ради Суны. На минуту за дверью наступает тишина. Кайя задерживает дыхание и прислушивается к звукам, чтобы понять, что происходит. Замок щёлкает, дверь приоткрывается, и перед ним появляется Суна. Она такая маленькая и хрупкая, что у него всё резко обрывается внутри. Суна смотрит на него своими тёмными заплаканными глазами, которые опухли и слегка покраснели. Она судорожно вздыхает, пытаясь унять собственные всхлипы и смотрит на Кайю так… виновато? — Иди ко мне, — Кайя в одну секунду притягивает Суну к себе. Он просто прячет её в своих объятиях от всего мира, безмолвно показывая, что всегда будет защищать её от любого недоброжелателя. Он больше не позволит никому обижать свою жену. Никогда. Кайя мягко поглаживает спину Суны, слегка покачиваясь из стороны в сторону, чтобы успокоить жену, которая всё ещё содрогается в всхлипах. А потом происходит то, отчего у Кайи на мгновение замирает сердце: Суна жмётся к нему ближе, просовывая ладони в его распахнутое пальто и обнимает в ответ. — Суна, — спустя пару минут Кайя мягко отстраняется. — Почему ты плачешь? Если это из-за Ифакат, то… — Нет… Кайя, — Суна неуверенно перебивает Кайю и бросает на него короткий взгляд, а потом опускает глаза в пол. Что ему сказать? Увильнуть не получится, потому что он уже здесь, крепко держит в своих бархатных объятиях. От него исходит такая всепоглощающая нежность, что у Суны мгновенно пробегает волна мурашек по спине. Разум начинает подкидывать его слова, сказанные тогда, в парке, которые Суна с того момента практически ежедневно прокручивала у себя в голове: «... но я не могу себе представить, что в итоге я не зажгусь никакими чувствами, понимаешь? Я уже чувствую к тебе нечто большее, чем просто симпатию...». И с каждым новым повторяющимся эпизодом, Суна старалась в них поверить, позволяла своей ледяной броне, которой она отгородилась от мужа, дать трещину и таять. Таять, превращаясь в абсолютное доверие и возможность обменяться взаимными чувствами. Он же действительно к тебе что-то чувствует, Суна. И это не жалость. Он признался тебе, теперь твоя очередь попробовать. — Я… знаешь, просто… ты... — ей до безумства сложно подобрать верные слова. Она смотрит ему в глаза и озадаченно моргает, пока в голове собираются мысли. Но в голове лишь каша, из которой она никак не может выцепить какую-нибудь правильную фразу. Ей сложно вырвать собственные чувства из сердца и обнажить их перед Каей, сложно сказать ему прямо сейчас, насколько для неё ценна его защита, его присутствие рядом и то, что несмотря на все сложности и ошибки он всё равно сейчас крепко обнимает её. Сложно, потому что она боится обжечься снова. Однако, «величайшая ошибка в жизни, которую можно допустить, это пребывание в постоянном страхе перед возможностью совершить ошибку», не так ли? Расшатанная психика Суны не выдерживает и это провоцирует новый поток слёз, потому что ей становится вдвойне противно от самой себя: и от своей слабости, потому что она не смогла постоять за себя, и от своей чувствительности, и от того, что Кайя снова видит эту картину. Но Кайя лишь молча обнимает Суну, утыкаясь в её воздушные ароматные пряди. Они стоят так ещё несколько минут, растворяясь каждый в своих мыслях, но непременно соединяясь в одной, общей: они сейчас в объятиях друг друга и на этот раз между ними ни что иное, как теплота. — Спасибо, Кайя, — на выдохе шепчет Суна. Она не находит ничего лучше, чем просто поблагодарить его за то, что он делает. Он может возразить, что его действия это обязанности мужа и он их отлично знает и выполняет, но Суне так точно не кажется. Она будто сложила недостающую деталь, которая собирает картину общего пазла, соединяет слова и действия в одно единую логическую цепочку. — За что? — Кайя по прежнему сжимает Суну в объятиях, но она чувствует, как он улыбается. Значит, она на правильном пути. Нежность, с которой Кайя относился к Суне, придала ей сил и она почувствовала, что сейчас самое время наладить их взаимоотношения, и поделиться с ним тем, что не даёт покоя. — За твою защиту, — Суна отрывается от его плеча и заглядывает в его тёмные глаза, цвета терпкого кофе. На самом деле, вряд ли бы Ифакат сделала что-то с Суной, но в тот момент она была в таком шоке, потому что мысли были заняты больницей и отцом, что предпринять что-то Суна бы не смогла. Зато смог Кайя. — И за то, что несмотря на мои ошибки, ты всё ещё здесь. Рядом. Знаешь, я думала над твоими словами, то есть... Кайя открывает рот в попытке что-то сказать, но Суна его останавливает: — Не перебивай, пожалуйста. Я стараюсь их принять. И я действительно ценю то, что ты для меня делаешь. Спасибо тебе за это, — Суна смущённо улыбается и оставляет на щеке Кайи невесомый поцелуй. И от высказанных Кайе слов, ей становится очень легко. Набраться смелости и показать ему определенную долю своих внутренних терзаний было для неё сложной задачей, но... они ведь договорились быть честными друг с другом? А Суне чересчур надоело разочаровываться в отношениях, поэтому для себя она твёрдо определила два варианта: или сейчас открыться Кайе, хотя бы попробовать, или навсегда закрыться от него, жить в фиктивном браке и никогда не быть счастливой. Рискнув, она выбрала первое. Кайя расплывается в самой широкой улыбке, и, крепко обняв Суну, оставляет поцелуй на её виске. Знать, что твоё искреннее желание оберегать и любить, ценит человек, которому всё это адресовано — прекрасное чувство. Затем Сонмез берет Суну за руку и подведя к изумрудному дивану, усаживает её, а затем опускается перед ней, присаживаясь на корточки. — Давай побудем в другом месте пару дней? Например, в отеле? Полагаю, не только меня уже душит спёртый воздух этого особняка. Суна обдумывает его предложение пару секунд, а затем говорит: — Мне нравится идея, только вот… что мы скажем остальным? — Ты только из-за этого переживаешь? — Кайя усмехается и кладет свою ладонь на колено Суны, — Это на мне, я улажу с дедушкой. — А как же мой отец? Вдруг что-то случится… — Вы же помирились с Сейран? Ты можешь предупредить, чтобы она или твоя тётя сообщили, если что-то случится. Суна прикусывает губу, продолжая смотреть на Кайю, и размышляет над его словами. Ей и самой хотелось бы хотя бы на день избавиться от стен особняка, отдохнуть, выспаться и привести мысли в порядок. Возможно, её голова перестала бы разрываться от этой мучительной боли? — Хорошо. Тогда… нужно собрать вещи. А Кайя решает не терять времени зря и предупредить господина Халиса о том, что их с Суной не будет несколько дней.***
Отель «Кларион», который выбрал Кайя, с красивым видом на Золотой Рог, располагается в районе Бейоглу, оживлённом месте, где туристы могут познакомиться с тем, как сейчас живёт современный Стамбул. Здесь расположены исторические кварталы с изящной архитектурой, выставочные галереи, центры искусства и культуры, разнообразные музеи, развлекательные центры, торговые ряды и, конечно же, важнейшие городские достопримечательности, которые являются обязательными для посещения в Стамбуле. Сонмез и сам хотел побыть на месте туриста и прогуляться по разным местам, вдохновляясь колоритом местности. Их двухкомнатный номер находился на самом высоком этаже, откуда открылся красивый вид на город и пролив. После заселения и размещения вещей на их временном месте, Кайя решает сделать несколько эскизов для одного проекта. Несмотря на небольшую усталость из-за переезда в новое место, к Сонмезу неожиданно пришло вдохновение. Отлично, значит смена обстановки начала своё благоприятное действие. Пока Кайя увлеченно делал наброски на планшете, Суна решила посмотреть на город с террасы, расположенной в номере, а заодно и подышать свежим воздухом, потому что внутри нарастало неприятное чувство тошноты. Скорее всего, это из-за нервов. Время тянулось к закату, и солнечные лучи, окрашенные в розовый и лиловый, красиво купались в блеске воды. Вдалеке можно было разглядеть очертания тысячи цветных крыш, которые создавали будто определенный восточный узор. Суна всматривалась в каждую деталь и представляла какую-нибудь историю, связанную с тем или иным домиком. Она пыталась отпустить навязчивые мысли о том, что вот-вот её тихое нарастающее чувство спокойствия может быть нарушено какой-нибудь плохой новостью, и позволяла себе наконец расслабиться и выдохнуть. — Я принес тебе чай. В глубокие раздумья Суны врывается Кайя. Он подходит к ней ближе, пересекая вход на балкон, и протягивает небольшую чашку с ароматным напитком, от которого исходит пар. — Чай? — удивленно спрашивает Суна. Обычно Кайя приносил ей кофе, зная, что она его любит. И ей самой в глубине души нравились такие небольшие знаки внимания от Кайи. Тем более, подобное кто-то впервые делал для неё просто так. — Да. Подумал, тебе нужно немного спокойствия... поэтому он мятный, — Кайя бессовестно врёт. Ещё и улыбается. Хоть он и не может постоянно придумывать оправдания, чтобы Суна не пила кофе или слишком крепкий черный чай, хотя бы начать с чего-то стоит. Не говорить же ей, что ему кажется, что она беременна. Странно ведь будет, обычно вроде женщины такое чувствуют сами. Или… она уже что-то почувствовала, но пока молчит? Нет, вряд ли. Кайя понимал, что мысли Суны сейчас заняты совершенно другим и она точно спишет какие-либо проявившиеся симптомы на стресс, усталость или слишком большое количество событий за одну неделю. — Ладно... спасибо, — Суна пожимает плечами и берет чашку из рук мужа, вдыхая травяной аромат. Она понятия не имеет, где Кайя раздобыл мятный чай, но не может про себя отметить, что ей приятно принимать его заботу. Она пытается принимать его заботу как искреннее проявление чувств, а не просто действия, которые он привык, в силу эмпатии, автоматически выражать. Кайя опирается на балконное ограждение обеими ладонями и устремляет взгляд на оживленный Стамбул. Надо признать, из их номера просто потрясающий вид на город. Можно подметить для себя какие-то новые улочки, по которым будет интересно гулять вместе и рассказывать историю знакомства их ребён… Так. Стоп. Кайя трясет головой, отгоняя от себя эти навязчивые мысли, иначе они затянут его сильнее, чем зыбучие пески. Может, стоит всё-таки поговорить с Суной на эту тему? Не будет же он ждать неизвестно сколько времени, пока его жена на самом деле не заметит изменения в собственном организме. Почему-то Кайя на восемьдесят процентов уверен в своей теории. Для общего развития он изучал тему беременности вне базовых знаний из университета и все симптомы Суны были налицо: раздражительность, тошнота, постоянная головная боль, на которую она жаловалась, резкие скачки настроения... — О чем задумалась? — Кайя прерывает свои мысли и вторгается в молчаливую Суну своим вопросом. — Да так… Красивый Стамбул, правда? Мне всегда хотелось изучить его получше, тем более, мне кажется, что этот город просто безграничный! По сравнению с Газиантепом. Когда мы были в парке, я подумала, что… — она поворачивается к Кайе и впечатывается в его заинтересованный взгляд. Ей становится неловко от того, что он настолько внимательно её слушает. Она коротко ему улыбается, сжимая рукой свой голубой лонгслив. — … я бы хотела побывать в разных его местах. Прогуляться, послушать твои истории, увидеть всё собственными глазами. Потому что сидеть в особняке как в клетке… нет, я понимаю, мы обязаны там находиться, но мне бы хотелось больше свободы, Кайя. Я уже не чувствую собственной жизни в этих стенах. — Обязаны? — переспрашивает Кайя. Он прекрасно слышал всё, но зацепился именно эти слова, потому что они вызвали в нём диссонанс. — Кому обязаны, Суна? Разве мы не можем выбрать то, что хотим делать в своей же жизни? — Кайя одаривает девушку хмурым взглядом, пытаясь понять, когда это в её красивой голове родились такие бредовые мысли. Наверное, в тот самый момент, когда она ночью на лестнице обнималась с Абидином… Кайя-Кайя. Совершенно не вписывающиеся в тему размышления. — Я не об этом, — Суна зеркалит выражение лица Кайи и его обидчивый взгляд. — Ты же внук господина Халиса. Значит должен жить там. Он же вас сам пригласил, разве нет? А ещё ты разве не помнишь, с какой целью мы вернулись в особняк? — Суне хочется прикусить свой язык, но уже слишком поздно. Она произнесла это вслух. — Ты правда все ещё хочешь мести, Суна? — почти с досадой произносит Кайя. Иногда ему действительно кажется, что Суна после того, как слышала его разговор с матерью, больше не запоминала, о чём он ей дальше говорил. От этого становилось больно. Но Суне могло быть гораздо больнее… — Честно говоря… я в какой-то степени верю отцу в то, что он может измениться. Если захочет, конечно… я еще злюсь на себя за то, что выгнала его, может быть ничего этого не было бы, — она переводит задумчивый взгляд на панораму города. — …я всего лишь хочу быть свободной. Не прятаться ни от кого и принимать собственные решения, что-то планировать, мечтать, а иногда просто спускать все на самотёк, — она смущенно смотрит на Кайю, как будто только что рассказала ему свой самый большой секрет в жизни. Но сейчас она уверена на сто процентов, что говорит правильные слова правильному человеку, и в данный момент все именно так, как должно быть. На секунду она представляет, как может сложиться их с Каей будущая жизнь, вдали от особняка и его жителей, которые привносили в её жизнь лишь хаос и разочарование. И постоянная суета в попытках разрешить чужие проблемы с каждым разом все дальше отодвигала её от собственных желаний. Поэтому впредь она решает пытаться прислушиваться лишь к внутреннему голосу, а не бесполезным советам извне. Кайя удивлено вскидывает брови, больше поражаясь тому, насколько в данный момент жизни у них совпали мысли. — Так почему бы и не начать это делать? Нам нечего терять, мы можем пробовать. — Есть то, что иногда мешает осуществлению планов, Кайя. — Например? — Другие люди, непредвиденные обстоятельства, как с отцом... — и чувства, хочется добавить Суне. — Мы справимся, Суна. Если ты захочешь чего-то, я поддержу тебя. — Ладно. Просто… я не привыкла так жить, понимаешь? Для меня это кажется сложным и я боюсь оступиться. Но ты прав, попробовать стоит, — заключает она и, допив свой мятный чай, оставляет чашку на столике рядом и возвращается в номер. Травяной напиток действительно действует успокаивающе и, несмотря на то, что за окном ещё не глубокая ночь, Суну начинает клонить в сон. Она усаживается на небольшой диванчик, на котором Кайя до этого рисовал эскизы и поджимает под себя ноги. За ней следует Кайя и садится рядом. На какое-то время воцаряется приятная тишина, которая разбавляется лишь звуком их размеренного дыхания. — Суна, — Кайя прерывает недолгое молчания, решаясь наконец открыть Суне волнующие его мысли. — я задам тебе вопрос, но не спеши на него отвечать, сначала подумай хорошенько, ладно? Суна озадаченно смотрит на мужа, а внутри все недоверчиво сжимается. Что ещё за вопрос? — В последнее время я заметил, что у тебя появились определённые симптомы… в общем, ты не чувствуешь какие-то изменения? Ничего не болит? Например… живот? — он проводит рукой по взъерошенным волосам, выдавая своё волнение. — Тебя больше не тошнило с того раза? — Хочешь сказать, что я… — она хлопает глазами, глядя на Кайю. Да нет, не может быть... — Кайя, не глупи. Разве может такое быть? — Напомню, что у нас была близость, Суна. Поэтому я бы не был настолько категоричен. Щёки Суны моментально вспыхивают пунцовым румянцем, стоит воспоминаниям лишь проявиться в мыслях. Она поджимает губы и наклоняет голову вбок, обдумывая то, что слова Кайи могут оказаться правдивыми. А потом машинально кладет руку на плоский живот, вглядываясь куда-то в пространство, пытаясь вспомнить своё состояние в последние несколько дней. Ничего не приходит на ум, кроме того случая с отравлением, и мучающей головной боли, которая, всё же, и раньше бывала у Суны. Сонмез, видя в очередной раз этот жест, прикусывает губу, чтобы не улыбаться во весь рот, как полный идиот, и заблаговременно не обнадеживать себя. — Не знаю, Кайя. По-моему ничего не обычного, не считая отравления. И мигрени... — она задумчиво на него смотрит, словно поняла ответ на какую-то загадку. Но сразу отмахивается от этих мыслей. — Но ты сам знаешь, что случилось за последние три дня. Я бы не акцентировала внимание на своём самочувствии. Всё как обычно. — Уверена? Может, стоит… сделать тест? — Не вижу необходимости. Я хорошо себя чувствую, — Суна фыркает и скрещивает руки на груди. Откуда это взялось? Намеки на беременность? Он себя слышал? Суна бы точно это почувствовала, учитывая её искреннее желанием стать мамой, и не пропустила бы такое. Кайя вздыхает и сокрушённо опускает голову в ладони. Он её ещё и уговаривать будет? Естественно, он попытался это сделать только что, но давить на Суну больше не имеет смысла. — Ладно, не настаиваю. Теперь, думаю, нам обоим нужен хороший отдых. Пойдём спать.***
Для Суны утро наступает не в самом лучшем свете. Приступ тошноты будит её слишком рано, и когда она с сокрушенным вздохом тянется к телефону, чтобы посмотреть время, обнаруживает, что сейчас только шесть пятнадцать утра. Кайя блаженно сопит рядом, уткнувшись в её плечо, и Суна ловит себя на мысли, что хотя бы сегодня её мужу удастся хорошенько выспаться. Она аккуратно встаёт с постели, чтобы не разбудить Кайю, и на носочках пробирается в ванную. Желудок завязывается тугим спазмом, отзываясь неприятным комом в горле. Ей не хочется снова проходить через этот ад в обнимку с унитазом, поэтому она делает несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь унять дурноту. Может быть, Кайя прав? Может быть, всё-таки стоит сделать тест? А где его взять в такую рань? Выходить из номера без ведома Кайи совершенно глупая идея. Кажется, придётся всё-таки лишить его спокойного сна. Пока Суна в своей голове обдумывает десятки способов найти тест на беременность в шесть утра, в Турции, в выходной день, к тому же, в незнакомом для неё месте, приступ тошноты одолевает её, и всё-таки приходится снова терпеть эти ужасные спазмы. А когда становится легче и неприятные ощущения отступают, она умывается прохладной водой и снова придаётся размышлениям. Не придумав ничего лучше, она решается разбудить Кайю. Перед тем, как выйти из ванной, она делает глубокий вдох, словно перед прыжком в ледяную воду, а затем направляется в спальню. Но на входе в комнату, она замирает, и непроизвольно начинает нервно крутить обручальное кольцо на пальце. Интересно, как отреагирует Кайя? Он обрадуется? Или вдруг он не захочет, передумает... Или уже передумал? Суна отбрасывает в сторону подобные мысли, ведь пути назад нет. Чтобы ни было в этом тесте, Кайя же сам говорил о нём, поэтому... — Кайя, проснись. Кайя, — она садится на кровать со стороны мужа и легонько трясёт его плечо, а у самой внутри всё дрожит от непонятной смеси тревоги и предвкушения. Если тест окажется положительным, то... На самом деле, Суна даже не размышляла на эту тему. Она всегда хотела большую семью, детей, заботиться о них и делать всё вместе, но когда жизнь в один момент преподносит такое удивительное стечение событий, совсем не знаешь, как реагировать. — Вставай. Это важно. Кайя с трудом пытается открыть сонные глаза. Всё-таки вчерашняя усталость настолько обессилила его, что ночь прошла без единого сновидения. Пробуждение даётся трудно, и первое, что он видит — его прекрасная жена, которая смотрит на него очень... обеспокоенно? Он рывком садится в кровати и растерянно заглядывает в её лицо. — Что случилось? Суна пару секунд молчит, пристально уставившись на Кайю, и наконец нарушает тишину: — Я решила сделать тест.