Три года

      Англия ей нравилась больше, чем Франция. Конечно, повидать Париж было мечтой всей жизни, но стоило ей ступить на столичные улицы, как город неприветливо её встретил дождем. Должно быть, здесь её действительно не ждали — незнакомку-американку, прибывшую не любоваться красотами и пейзажами. Её единственной целью было встретить Криса, но в душе что-то ей говорило, что более его здесь нет.       В квартире, где Крис с Барри укрывались пол августа и весь сентябрь, было душно, светло и пусто. Пару рамок с фотографиями на столе, боксёрская груша, вызвавшая у нее слабый, но искренний смех… нож, воткнутый в пол. Напарника здесь не было, и это тревожило. Будь у Джилл возможность, то она рванула бы на другой конец света… Хотя кому она лгала — у неё была возможность, но не было ни единого представления где его искать.       Она задумчиво покрутила в руках разбитую пробирку от вакцины и подняла голову, чтобы бегло осмотреть место на предмет зацепок. Ничего, что могло бы слабо намекнуть на произошедшее и происходящее. Девушка устало потёрла лицо и повернулась к стоящему в дверях Барри.       Прошло уже две недели, — нет, три месяца, — но он все ещё не смотрит ей в глаза.       Он не смотрел ей в глаза, когда забирал с того пустынного поля, где Карлос приземлил вертолёт. Смотрел куда угодно — на шрамы и ожоги, на перевязанную руку, на транспорт, на нашивку Амбреллы у наёмника, но не ей в лицо. Немногословно рассказал о последних новостях и ближайших планах: через пару недель он вернётся в Европу, чтобы помочь Крису; вчера с ним связалась Клэр, сказав, что Раккун-сити превратился в пепелище — но Джилл, вероятно, знает это даже лучше младшей Рэдфилд; он хочет её отвезти в этот «пункт помощи выжившим», где она сможет получить документы, сгоревшие вместе с городом; «Джилл, поехали со мной, билеты купить несложно. Крис будет рад тебя увидеть».       И вот, она во Франции по ложным документам и с надеждой, что напарник будет здесь. Но ей в последнее время совершенно не везёт. От отчаяния хотелось кричать, желательно так, чтобы её слышал весь город.       — И где он теперь? — её голос, должно быть, прозвучал слишком резко; Барри дёрнул плечами от неожиданности. — Где его искать?       — Не знаю, — он покачал головой. Потом как по-отечески улыбнулся, вызывая в Джилл странное ощущение жалости и благодарности. Он всегда так смотрел на неё, когда пытался успокоить. Она шутила, что тренировать на ней воспитание дочерей лет через десять план неудачный, но сейчас в голове мелькнула мысль — может, действительно не такая и плохая идея. — Но, может быть, ты тоже отдохнёшь?       — В смысле?       — Особняк, два месяца слежки, разрушение Раккун-сити… Тебе нужен выходной, полноценный, — Барри умел убеждать, в этом она не сомневалась. — Погуляй несколько дней по городу, посмотри на достопримечательности, а я пока… решу, что делать дальше.       Она устроила себе отдых через силу. Вынуждена была признать, что неделя прогулок по французской столице принесла некоторый покой душе. Вид на Париж с высоты Эйфелевой башни ей понравился особенно сильно. Один день накинула на себя платок, тёмные очки и пальто, превратившись в модель с глянцевых обложек, чтобы пройтись по Елисейским полям. Потом они с Барри снова уехали — в этот раз в Лондон.       Начало ноября. Бескрайнее серое небо. Ледяные ливни. Холодные стены отелей. Пару солнечных выходных. Снова ливни. Середина ноября. Они наконец смогли найти людей, что согласились сдать им дом на пару-тройку месяцев и не задавали лишних вопросов.       Радиомолчание Криса затянулось.       В Англии было спокойно, в чём-то даже знакомо. И ей здесь нравилось — тут не пахло гарью и кровью.       Впервые они получили от него — от них — сигнал за неделю до рождества. Ночью, пока Джилл сжималась в верхней комнате, одолеваемая одним и тем же кошмаром: пожар, взрыв, Немезис за спиной, горячий лазерный луч ракетницы в спине… Она распахнула глаза, сумев сдержать выкрик. Барри негромко постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения зайти, произнес:       — Звонил Крис. Они скоро будут здесь.       Это скоро наступает следующим ранним утром. Джилл не смогла уснуть, потому всю ночь просидела на диване в импровизированной гостиной с очередной чашкой чая — кофе здесь, признаться, отвратительный. Дверь после негромкого, но ожидаемого звонка открывает Барри. На пороге стоят оба Рэдфилда: уставшие, помятые после долгого пути, но слегка повеселевшие, когда видят знакомые лица.       Она отставляет чашку в сторону, выбегает в прихожую. В тот миг ей кажется, что у неё впервые за последние несколько месяцев получается спокойно дышать. Ещё на мгновение кажется, что она сейчас проснётся, и Крис с Клэр останутся лишь в её потрёпанном днями без отдыха и покоя воображении. Когда её мысли снова оказываются в здесь и сейчас — Клэр её крепко обнимает, следом за ней Крис.       Они оба здесь. Они оба живы.       Она по привычке — от облегчения в этот раз — трёт плечо. Крис с подозрением смотрит на этот жест, но решает не задавать вопросы. Хотя бы не сейчас. Она ему благодарна, хотя чувствует — ей есть, что рассказать; даже больше, чем он может представить. Клэр за неё цепляется как за спасательный круг, и это вызывает улыбку.       — Простите, с завтраком придется повременить, — она бросает взгляд на Бёртона, и тот кивает.       — Не знаю, как Крис, а лично я хочу спать, — Клэр хмурится и тянет Джилл хоть куда-нибудь в сторону комнат с кроватями.       — Крис, ты как?       — Я тоже не голоден, — он отмахивается. Джилл кивает и ведёт Клэр наверх.       Она снова поворачивает в сторону напарника голову, стоя на лестнице. Они смотрят друг на друга несколько секунд, после чего расходятся в разные стороны.       Клэр чуть ли не падает на кровать. На её лице с лёгкостью читается слишком простая и малая радость, и Джилл почему-то понимает её сполна. В её памяти второе октября, когда Кэти показала ей спальню для гостей — и как она была рада увидеть обычную постель вместо больничной койки раккунской больницы, что стала последним местом её самого беспокойного и долгого в жизни сна.       — Я слышала, что ты была в Раккун-сити, — она не видит смысла скрывать это. Частично винит себя в том, что не помогла ей, хотя наверняка могла.       — Это была кошмарная ночь, — Клэр переворачивается на спину и смотрит в потолок. Джилл сидит рядом, на краю. — Её бы не было, если бы Крис просто сказал, куда делся. Если бы вы все сказали, куда он делся!.. Но сейчас я понимаю, почему вы не могли. Я бы тоже молчала на вашем месте.       Клэр звонила Крису ещё до того, как его отстранили с работы, и он в спешке уехал из страны. Джилл говорила, что она не оставит его молчание просто так, но Крис верил: чем меньше сестра знает, тем ей будет лучше.       — А ты была всё это время здесь, значит? — она поворачивает голову в её сторону с какой-то заговорческой улыбкой. — Когда ты успела уехать из Раккун-сити?       — За пять минут до взрыва.       На такую прямоту — Джилл звучит абсолютно ровно и буднично, будто говорит о походе за продуктами — Клэр теряет дар речи. Открывает и закрывает рот как рыба. В конце концов, медленно произносит:       — И.. и где ты была? Я не видела тебя в полицейском участке.       — В больнице, полагаю, — бывшая полицейская рукой проводит по месту укола. Инфицирования. Бинты уже давно сняты. — Без сознания в лихорадочном состоянии. Меня в участке всё равно были бы не сильно рады увидеть.       Сестра Криса, знает Джилл, девочка — девушка — умная. Она быстро связывает два и два в голове, кивает сама себе, садится на кровати и мягко берет её за руки.       — Значит, у нас обеих есть история, которую можно будет вспомнить в будущем. Крис может позавидовать таким секретам, — и снова падает на матрас. Валентайн негромко смеётся:       — И вправду. А как ты выбралась из города? В одиночку.       — Кто сказал, что я была одна? — она наигранно возмущённо ворчит. — Мне помогли. Новичок-полицейский. И я помогла выбраться дочке Биркиных. Слышала о ней? Надо будет узнать у Леона, где Шерри сейчас…       — Леон? — имя ей кажется смутно знакомым. Наверное, его пригласили уже после её отстранения. Джилл чуть наклоняет голову, требуя немного больше деталей. Клэр недовольно морщится, и этот жест делает её такой похожей на старшего брата — так они реагируют на вещи, о которых не хотят рассказывать. Забавно и очень мило.       — Он ещё помог Крису меня найти после моего, эм, тура по Европе. А как сбежала ты? За пару минут до взрыва, это же… не могу представить как.       — Мне тоже помогли, — теперь за подробностями тянется Клэр, и Джилл кажется, что со стороны они больше похожи на старшеклассниц, рассказывающих о парнях, что дарят им конфеты между уроками. — Принесли в больницу, нашли вакцину, вкололи и увезли из города. Так что, скажем, у меня тоже был своего рода принц на белом коне. Точнее, на чёрном вертолёте.       Она мысленно напоминает себе связаться с Карлосом на новый год. Поблагодарить. Клэр на фоне хихикает:       — Какие незабываемые свидания с незнакомцами у нас с тобой произошли!       — Никому не пожелаю такого же, — кивает.       Слышна ли их болтовня — по-своему отчаянная из-за попыток не думать о кошмарах того дня — внизу? Джилл смотрит в глаза Клэр, но видит в них тоже самое, что видит в своих в зеркале: пустоту, что затмевается паникой и страхом, если молчать слишком долго. Через сколько лет конец сентября в их памяти станет просто когда-то произошедшем событием? Она не хочет загадывать так далеко.       Джилл, тем не менее, может быть спокойна: ни Крис, ни Барри не слышат, о чём сплетничают девочки. На первом этаже этого временного жилища пахнет табаком — Крис тушит третью сигарету подряд, выглядя слишком измученным после вчера-позавчера-прошлой недели. Ему, признаться, было достаточно знать то, что Клэр пережила целую ночь в кишащем зомби городе.       Теперь его изнутри пожирают вина и чувство ответственности: оказывается, Джилл там была тоже.       Пока он сидел в Европе, слыша — догадываясь — о происходящем издалека, они проживали этот кошмар наяву.       Рука тянется к четвертой сигарете, но Барри убирает пачку быстрее. С Рэдфилда достаточно. Крис выдыхает, не скрывая недовольства, но не спорит. Просто смотрит перед собой, крутя в голове всю полученную информацию. Желает ничего из этого не знать и одновременно с тем — повернуть время вспять и никогда не совершать тех ошибок, что привели его сюда.       — Они обе были там, а я не мог им помочь, — закрывает глаза. — Никак, ничем. Барри, Клэр туда поехала из-за меня. Да и Джилл… — он нервно сглатывает, сжимает ладонь в кулак — в последнее время этот жест стал повседневным. — Если бы я её уговорил поехать с нами сразу, если бы я её не бросил там…       …что изменилось бы, если бы всех этих «если» не было? Крис поворачивает голову в сторону Барри, но тот смотрит в стол. Как и всегда, впрочем, когда речь идет про Валентайн. Через сколько лет он перестанет себя винить за особняк? Крису хотелось на него рявкнуть — внутри начала копиться какая-то необъяснимая злость, но на краю сознания держалось крепкое «Джилл жива, Клэр жива, Джилл на верхнем этаже здесь, с тобой, живая».       — Ты же знаешь, что она тебя не винит, — но лучше него понимает, что Барри тонет в своем раскаянии, не зная, как о нём сказать вслух.       Наверное потому, что теперь к его ночным кошмарам добавился ещё один. К снам, где она истекает кровью, где её душит огромная змея, где в неё стреляют из пистолета, где Джилл не становится — добавляется новый: где она стоит в умирающем городе в ожидании, когда он упадет на её же голову.       Барри поднимается с места, никак не реагируя на исповедь — во всяком случае, внешне. С глухим смешком говорит, что Джилл права, и завтрак потребует времени. Уходит из помещения, прихватив пальто, куда-то. Крис хочет откинуться на спинку дивана, но сверху звучит голос. Спокойный, мягкий, любимый даже:       — Готова поспорить, сегодня будут его любимые сэндвичи, — Крис поворачивает голову, зная, что на лестнице стоит Джилл. Она ему улыбается, словно на дворе двадцать третье июля, и они греются на солнце возле статуи во дворе полицейской станции. Спускается вниз, присаживается на подлокотник. — Через пару дней приедут Кэти с девочками. Встретим новый год все вместе.       Уставшие, измученные, побитые, но вместе.       Крис улыбается, почему-то не слушая её дальнейший рассказ. Она говорит, что немного узнала о приключениях Клэр в Раккун-сити, а сейчас сестра спит; говорит, что ей жаль, что она ей не помогла; говорит, что рада их — его — видеть. Болтает что-то о том, что ей не понравилось в Париже, хотя там вкусный кофе; садится возле него на диване, морщаясь из-за запаха табачного дыма — требует, чтобы он бросил. Рядом с ней спокойно — насколько это возможно в сложившейся ситуации.       — Барри рассказал, про… вирус, — он опускает взгляд на её руку. Разговор неизбежен, но Джилл вдруг совсем по-детски смеётся в попытках найти что-то позитивное:       — Буду единственным человеком на этой планете, кого инфицировали и исцелили от Т-вируса… Ну, знаешь, теперь главное не загрести в какую-нибудь исследовательскую лабораторию в качестве подопытного кролика.       — Я тебя защищу, — как бы грозно. Но даже если вдруг Джилл ему не поверила, то Крис в своих словах уверен.       — Я знаю, Рэдфилд. Напарники до конца?       Крис ей подмигивает вместо ответа и думает о том, что сестра уже два года как права — он готов провести с этой женщиной всю жизнь, если судьба позволит.