10 месяцев спустя.
«Отдел обеспечения магического правопорядка», 10 мая 1999 год. — Гермиона Джин Грейнджер, как Вы объясните тот факт, что Антонин Долохов, пойманный профессором Флитвиком 2 мая 1998 года в финальной Битве за Хогвартс Второй Магической Войны, оказался одним из пропавших и по сей день Пожирателей смерти? В то время как Вы являлись одной из волшебниц, накладывающих защитные чары от злонамеренных действий преступника. К тому же, спешим отметить, что Драко Малфой, являющийся пусть и несовершеннолетним, но одним из участников восстания Тёмного Лорда, также не был найден. Все-таки Вы, испытывая жалость к бывшему сокурснику, могли повлиять на ход событий его исчезновения. — Он не был пойман, лишь оглушён! Я уже говорила, что ничего не знаю! Почему Вы снова обращаетесь ко мне с допросом? О Малфое мне не было известно ничего, вплоть до того, пока Гарри и Рон не ввели меня в курс дела... Из того, что было написано в газетах и по информации одного из сотрудников Министерства Магии, Артура Уизли, я рассказала всё, до последней капли. — Насколько нам известно... — Мистер Гринд, — пытается уточнить Гарри, — скажите, откуда такое предвзятое отношение, и почему этим вопросом занимается Мракоборческий отдел? С каких пор волшебница, награжденная почётным орденом министерства, оказывается под подозрением об укрытии Пожирателей смерти? И что касается семьи Малфоев — мое спасение Нарциссой Малфой тогда, в Тёмном лесу, разве не имеет веса: если бы она не солгала, что я мёртв, события могли бы обернуться совсем иначе, сэр. — Мистер Поттер, мы понимаем Ваше желание или... скорее, рвение прояснить ситуацию, и не хотим безоговорочно заявлять, что Мисс Грейнджер считается обвиняемой, однако есть подозрения в сокрытии информации о возможных действиях Пожирателей после их побега. Одно благое дело не перекрывает преступлений, в том числе, и заговоров, в которых семья Малфоев принимала непосредственное участие. — Неужели за несколько допросов ещё остались сомнения? Как мы можем обсудить этот вопрос с министром магии? — Министр магии странствует и не может быть вовлечен в столь немасштабное дело. К тому же, Ваше тесное взаимодействие с Мистером Кингсли в составе отряда Ордена Феникса не означает, что Вы имеете перманентное право на свободный контакт. — То есть дело о непойманных Пожирателях смерти и задержании героя войны Вы считаете немасштабным? Заместитель главы мракоборческого отдела, мне кажется, Министерство начинает придерживаться той же концепции, что и при рассмотрении моего дела о несанкционированном использовании магии в присутствии магла на пятом курсе. — Гарри Джейс Поттер, Вам нужно быть более аккуратным в выражениях, которые Вы выбираете. Вас взяли в свидетели исключительно из-за непосредственной близости к Мисс Грейнджер, а также Вашего совместного участия в Магической войне.***
— Три месяца подряд мракоборцы постоянно дергают меня по одному и тому же вопросу, что-то здесь нечисто. Слушание было закончено. Гермиона и Гарри стоят около одного из входов каминной сети Министерства. У них есть возможность использовать только камин, поскольку трансгрессировать в ведомстве запрещено. — Согласен, в министерстве снова что-то не так, — подмечает Поттер. — Подозреваю, Кингсли ничего не знает об этих допросах. И еще, подозреваю, что нас подслушивают, — Гермиона явно обеспокоена. — Должны ли мы поговорить об этом? — шепотом интересуется Гарри, собираясь предложить Гермионе бывшее убежище Ордена, которое впоследствии стало домом Поттера. — Да, мы должны, Гарри. Я знаю, что ты хочешь предложить мне, и я согласна. Они однозначно кивают друг другу. Гарри и Гермиона по очереди исчезают за вспышками зелёного пламени.Дом Блэков-Поттера.
— Так что произошло в тот день, с Долоховым? — Гарри отряхивается, как и Гермиона, оставляя излишки пыли на пороге. — Я не совсем точно помню, но расскажу тебе всё, что знаю. Они проходят по длинному коридору, стены которого теперь окрашены в иссиня-чëрный цвет; взгляды с живых портретов семьи Блэк пристально наблюдают за Гремионой, заставляя еë тело поежиться – мурашки пробегают по коже, а в голове ощущается настораживающий холодок: «Мне кажется, Гарри нужно быть осторожнее с этими изображениями», и картины, будто читая еë мысли, подгоняют девушку вперёд, выражая ядовитую заинтересованность; по пути Гермиона повторно накладывает барьерное заклинание, пару раз взмахнув палочкой: «Оглохни», «Оглохни». Под конец коридора она с Гарри сворачивает направо, в гостиную дома. — В ту ночь, — Гермиона замирает в проходе, убирая палочку; она упирается руками в дверной проем и оглядывает комнату, — Антонин Долохов был обезоружен профессором Флитвиком в Башне Рейвенкло, где уже находились пойманные Пожиратели смерти, брат и сестра — Амикус и Алекто Кэрроу. Наблюдая за передвижениями Гарри, девушка, пытаясь как можно скорее скрыться от пронизывающих взглядов за спиной, входит за ним. Следуя примеру друга, она усаживается на уютное красное кресло напротив него, в то время как он приземлился на диван, ближе к окну. Свет, заполняющий комнату, позволяет четко распознавать эмоции друг друга, что немаловажно, когда речь заходит о серьезном разговоре. В тот момент лицо Гермионы выражало некое волнение, Поттер же был более спокоен, но выглядел заинтересованным. — Они были связаны, видимо, Долохов пытался освободить их, но профессор вовремя оказался рядом, по его словам, ему «удалось застать мага врасплох, оглушив заклинанием Стюпефай со спины». Он не получил травм, не был ранен, просто находился в оцепенении. Неоднозначную реакцию Гарри можно было заметить по его скрещенным в замок рукам и поднятым бровям; корпус его тела наклонился к Гермионе, будто помогая расслышать её лучше; пока он не совсем понимал, как член мракоборцев уличил Гермиону в пособничестве Пожирателям. — Почему Гринд утверждает, что ты помогала наложить защитные чары, разве ты не была с Роном в тот момент? — В том то и дело, что это ложь! – с чувством проясняет Гермиона, слегка ударяя обеими ладонями по подлокотникам кресла, казалось, еë волосы под лучами яркого солнца становились огненными, как и эмоции самой девушки. – Да, я была с Роном; меня попросили помочь с тремя пойманными Пожирателями смерти, но мы тогда направлялись в Тайную комнату, за клыком Василиска. Я отдала профессору Макгонагалл свой амулет из древесины и металла в виде хорька, заранее наложила на него защитные заклинания, еще когда мы искали крестражи; при активации он помогает ненадолго сдерживать врага. Мне так и не удалось использовать его во время нашего побега в лесу, и я посчитала, что он пригодится где-то ещё. — Тогда какие доказательства того, что ты была там? Откинувшись на спинку и упершись локтями в подлокотники, девушка скрестила руки в замок, совмещая указательные пальцы и поднося ко рту; её взгляд задумчиво устремился вверх и остановился где-то на лице неизвестного мужчины в мантии с портрета, висящего напротив неё, слава всему, он оказался не живым, а лишь искусно написанным с натуры полотном, которое не будет отвлекать от мыслей настойчивым взором; она явно пыталась вспомнить какие-то особо важные детали из истории. — Всё из-за амулета, — заключает Гермиона, спокойно выдыхая и опуская ладони обратно на жесткую обивку дивана; голова чуть повернута вправо, а взгляд её устремлен на внимательного Гарри, — Он заряжен моим патронусом и действует только один раз, это заклинание используется учениками только в присутствии самого волшебника, для них это было основной уликой, хотя я пыталась объяснить, что эта вещь была отправлена мне профессором Дамблдором по случаю моего освобождения от заклятия Василиска на втором курсе. Это колдовство... создано директором; самой могущественной палочкой в мире, я не смогла объяснить, как эта вещь была изготовлена и какие чары содержала в себе до моего использования. — Он знал твой патронус заранее? — удивился Поттер, поправляя съехавшие с переносицы очки. — Мое удивление не меньше твоего, Гарри. Тогда я и сама не знала, для чего нужен этот предмет, пока ты не обучил меня патронусу на пятом курсе в выручай-комнате. Мне кажется, мы очень многого не знаем о Дамблдоре, он был волшебником, величие которого плотно покрыто слоем тайн. — Подожди, а что насчет профессора Флитвика, Макгонагалл, разве они не могут рассказать, что произошло дальше? — По словам заместителя мракоборцев, ни Флитвик, ни Макгонагалл не могут подтвердить моих слов; они не помнят, что произошло после оглушения Долохова, кроме того, что я сидела рядом, пытаясь привести их в чувства. Антонина уже не было в башне, а Кэрроу оказались убиты. Я подозреваю, что им заменили память, но Гринд уверен в одном: это моих рук дело, поскольку я искусно владела заклинанием Обливиэйт. Но его изучают еще на втором курсе и снять заклятие может только тот, кем оно было наложено! Он считает, что я скрываю, как именно была подправлена память. — Ты была права, всё не так просто. Кажется, в Министерстве завелась крыса, — делает выводы Гарри, поднимаясь с кресла, и по очереди направляется к каждому из окон, заслоняя шторы. — Да, мне тоже, — Гермиона несколько растерянно наблюдает за тем, как её друг постепенно превращает светлое помещение в комнату тайн. — Ощущение, что меня хотят подставить... но кому и зачем это нужно? И почему Гринд ничего не говорит о том, какое мнение у Кингсли на этот счет? Столько вопросов, и никаких ответов. Обернувшись, Гарри замечает неловкость девушки, уточняя причину своих действий: — Похоже, за нами следят, — подмечает он, кивком головы указывая на окна. — Конечно... почему-то я совсем забыла об этом, у Министерства везде есть глаза и уши. Раздается щелчок пальцев, и комната постепенно наполняется искусственным светом зажигающихся свеч на стенах вокруг, а позади Гарри, за диваном, начинает искриться камин, потрескивая язычками пламени — атмосфера действительно становится более загадочной, но не менее уютной, а аромат горячего шоколада и корицы распространяется с каждой зажженной свечой, словно в гостиной Гриффиндор. В ней Гермиона, Рон и Гарри, казалось, собирались каждый вечер, замышляя очередное дело, поскольку происходящее в Хогвартсе нагнеталось с новым учебным годом. Красно-золотые оттенки интерьера вокруг дают им возможность расслабиться, чувствовать себя в безопасности. — Прости, не сообразил сразу. Гермиона, ты голодна? Девушка слегка сбита с толку вопросом друга, совсем позабыв о том, что они могут, как и раньше, приятно провести время вместе. — Нет, не голодна, спасибо. Разве что жажда, может... чаю? — с друга она переводит взгляд правее, к окну, едва рассматривая узоры на желтой ткани занавески, сквозь которую смутно виднеется свет. — Конечно, — Гарри широко разводит руками, впервые за долгое время искренне улыбаясь и привлекая внимание девушки, — всё для гостей. Он подмечает смущенную улыбку Гермионы, которая тут же чуть опускает голову, положив руки на внутреннюю сторону бедра. — Как только я вижу изменения здесь... У меня возникает ощущение, что это Хогвартс, и всё, как прежде, Гарри, ты превратил это место не только в свои, а в наши воспоминания. Волшебно! — Честно говоря, я не особо изобретателен в дизайне, позаимствовал у Гриффиндор, — он неловко, даже как-то глупо улыбается, неспешно двигаясь к столу посреди комнаты и подхватывая с него два позолоченных стакана. — Знаешь, Гарри, меня иногда удивляет, как твоя скромность уживается в одном теле с избранностью, если ты понимаешь, о чем я, — задорно скрестив руки на груди, Гермиона слегка поджимает губы в полуулыбке одним уголком, приподнимая бровь, — её вид был по-дружески ироничным. — Не знаю, — пожимает плечами он, — но понимаю, о чем ты, я ведь избранный, — подмигивает Гарри, скрываясь за углом входной арки. Звонкий смех Гермионы берет свое отражение в комнате, эхом исчезая где-то в её глубине и передавая волну в коридор. Она внимательно осматривает комнату, подмечая некую теплоту, исходящую от расписных стен, покрытых витиеватыми бордовыми узорами, возможно, Гарри запечатал в них согревающее заклинание, или девушка так привыкла к гостиной Хогвартса, ощущая домашний уют знакомой сердцу цветовой гаммы. Растения повсюду: на столешницах и небольших тумбочках, — развесили свои зелёные листья, словно ива, их стебли опускались вниз, создавая пышный каркас, кажется, они источали аромат природной свежести, земли и напоминали Гермионе о занятиях у профессора Стебль. Большую часть комнаты занимали мягкие кораллово-красные диваны, набитые множеством маленьких подушек: белых, золотистых, бледно-бордовых оттенков; уютные кожаные кресла c гладкой, но жесткой обшивкой — вместе с диванами они стояли вокруг небольшого, но увесистого древесного столика, создавая комфортную атмосферу для беседы. Величавые портреты неизвестных Гермионе людей; настольные лампы с лимонно-кремовыми абажурами; едва ли не парящие занавески, несколько сливающиеся со стенами и создающие единение остальных элементов комнаты — в завершение образа не хватало лишь... тёмно-угольного, элегантного рояля, который, возможно, был переставлен в другую комнату, либо уничтожен во время реставрации. — Кстати, есть какие-нибудь вести от Рона? — плавный голос Гарри вывел девушку из размышлений, обращая внимание на фигуру невысокого роста, лавирующую к ней с узорчатыми стаканами, из которых горячим паром исходил приятный флер чёрного чая. — Мы не общались уже несколько месяцев, — Гермиона аккуратно берет стакан из рук Гарри, ненароком соприкасаясь с его теплыми пальцами, — спасибо. — Всё настолько неразрешимо? — интересуется он, занимая свое прежнее место на диване и делая освежающий глоток. — Не совсем, — кротко уточняет девушка, стараясь не обжечься горячим напитком, — Мы просто перестали видеться, ничего не пишем друг другу, но и не ссоримся. Гарри понимающе кивает; он молча делает ещё один глоток, просто наслаждаясь обжигающим вкусом и давая Гермионе возможность найти, а затем и выразить свои мысли. — Не сказать, что я не хотела бы послать телеграмму, узнать, как он. Мы ведь друзья, как минимум. Кажется, я и Рон совсем разные, такие характеры, знаешь... мы не сходимся во многих вещах, но я считаю, это нормально, когда со временем понимаешь, что это не твое. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду... — Да, понимаю. И ты права, Гермиона, это совершенно нормально, — он протягивает девушке руку, приглашая её подойти поближе. Сначала она немного замешкалась, не понимая, может ли получить от Гарри такую поддержку. Заметив нерешительность девушки, Гарри сомкнутыми пальцами подзывает её, утешительно улыбаясь. Кажется, Гермиона на самом деле чувствует себя комфортно, находясь рядом с ним: его энергии источали надежность, твердость и добродушие. Неуверенно поднимаясь, она делает несколько шагов вперед, и берет Гарри за руку, ненароком попадая в его объятия — как опора, тёплые, защищающие. Он знал, что за последние полгода ей пришлось нелегко, и иногда она нуждается в крепком плече. Столько всего эта девушка привыкла тащить на себе. – Сколько бы я тебя ни знала, Гарри, но ты всегда будто понимал больше, чем мы с Роном вместе; молчал, но наблюдал за нами, и сейчас ощущение, что ты становишься еще более мудрым, чем раньше, не покидает меня. – Я ценю это Гермиона. Кажется, мы отлично дополняли друг друга, – понимающе подтверждает он. Она зарывается в плечо друга, просто позволяя себе быть слабой, такой, какой она не могла проявиться ещё с самого детства. — Гарри, мне так неудобно говорить об этом... можно мне остаться на эту ночь здесь? Честно говоря, у меня тревожное предчувствие. 11 мая, 3:40 ночи. [включить фоновый саундртек: "Epic Cinematic Score - Epic music"] Гарри просыпается от какого-то непонятного шума снаружи; по мере его погружения в реальный мир звуки становились громче: они были похожи на периодические толчки, вспышки; в ушах гудело, а низкое давление после сна усиливало дискомфорт. Его жилье спрятано от маглов, и звуки не могли проходить через защитный барьер, пока заклинание не будет снято изнутри. Приподнимаясь с двуспальной кровати древесно-угольного цвета и отбрасывая в сторону бордовое постельное полотно, он на ощупь хватает палочку, лежащую на тумбе рядом, взгляд Поттера устремлен налево, в стену, покрытую атласной пепельной тканью: — Вингардиум Левиоса! Занавески на небольшом вертикальном окне начинают парить в воздухе, извиваясь в разные стороны и показывая едва различимые уголки внешнего мира: за окном еще мелькал мрак, освещаемый лишь тусклыми фонарями, — улицы явно были пусты, ощущалось нутром, а общая картина казалась смазанной без очков. Поттер сразу понял: здесь что-то не так. — Десцендо! Занавески падают вниз, оставляя за собой ветряной шлейф из аромата мяты и поля квиддича. Схватив с той же, пепельного цвета прикроватной тумбы очки и небрежно, косо надевая их на переносицу, он в спешке устремляется к выходу комнатной двери.***
Гермиона также не могла оставить происходящее незамеченным, а магловское чутье, доставшееся от родителей, ещё ни разу её не подводило. Уже через минуту, взъерошенные, сонные, они сталкиваются в коридоре, едва не сбивая друг друга с ног: – Г-Гарри! – Гермиона! – Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Гарри, придерживая девушку за плечи, казалось, его руки слегка дрожали. – В порядке, а ты? – Гермиона была взволнована не меньше него, она осматривала друга, замечая растрепанный, и где-то даже напряженный вид. – Не уверен, голова раскалывается... – он потирает лоб, задерживаясь на горящем шраме. – Что, снова шрам? Ты тоже это слышишь? Звуки! – Да, шрам, он... Будто кипит, и да, слышу. Гермиона, ты... ты можешь понять, что это за магия? – Не знаю, Гарри, такое ощущение, будто кто-то хочет... – на мгновение Гермиона прислушалась к стенам, пытаясь определить по характерным звуковым вспышкам категорию заклинаний. – Это похоже на волновые удары концентрированной энергии... палочкой, разрушающие барьер! Стены дрожат со всех сторон; это точно лишь пара магов? Неужели их сочли преступниками? Настолько серьезными? Маглы ничего не слышат? Гарри всегда был одним из тех, кто мог собраться в экстремальной ситуации и мыслить разумно, принимая быстрые, но четкие решения. – Гермиона, тебе нужно уходить, никто из незнакомцев сейчас не знает об убежище, а те, кто знает, сообщают мне, и у них есть пароль. Никто не станет ломиться сюда. Подозреваю, это мракоборцы, ты была права, они искали тебя сегодня ночью в твоем доме, и не нашли. – А что, если это Пожиратели, Гарри?! – Гермиона хватает Поттера за плечи, сильно сжимая их ладонями, отчего он едва морщится, чувствуя легкую боль, – Подумай сам: двое из них живы, в Министерстве творится какой-то хаос, и к тому же, Малфой, откуда нам знать, кто он и где сейчас? – Это всё неважно, Гермиона! – Гарри пытается вразумить её убедительным тоном, заметив, что девушка начинает слишком много думать о происходящем, забывая о необходимости действовать здесь и сейчас, – Пожиратели, мракоборцы, и те, и другие пытаются попасть сюда явно не с благими намерениями. Просто уходи, собери вещи, в гостиной есть ящики с одеждой, полезными устройствами, книгами, возьми в свою сумку, что успеешь, – он сбрасывает её руки со своих плеч и подталкивает девушку вперед, крепче сжимая палочку. Но её фигура, очерченная лишь тусклым отражением коридорной свечи, будто замерла на месте, отказываясь двигаться. – Иди же, Гермиона! Иди, – он начинает злиться, но не потому, что она делает что-то не так, а потому, что переживает за её жизнь. – Но они убьют тебя, Гарри! Если они считают, что у тебя есть связь с Пожирателями, подделали улики, они могут нарушить приказ о награде ордена Министерства, запрещающий трогать героев войны! И если они в сговоре со сбежавшими, у тебя нет шансов... – на её глазах выступают первые слёзы. Звуки становились всё громче, пока Гарри, вырываясь из рук Гермионы и даже где-то грубо отталкивая её, пробирался по бесконечному коридору вперед, к входной двери, под сомнительные взгляды семьи Блэков на стене, – всё казалось каким-то смешанным, смутным: девушка, хватающая его за одежду, шум со всех сторон, будто мозаика никак не собиралась воедино, как бы ни склеивали, до тех пор, пока не наступила подозрительная тишина. – Гермиона, уходи! Трансгрессируй! Немедленно! – А как же ты?! Гарри! – «Оглохни», – он разворачивается лицом к Гермионе, распознавая лишь её немое «Постой...», – Депульсо! Каве инимикум! – Поттер отталкивает девушку первым заклинанием, вторым ставя барьер между ними. Шёпотом: – Люмус! — Бомбарда Максима!