Дневник Принца-полукровки

      Не успели первокурсники соскучиться по дому и привыкнуть к жизненному укладу в Хогвартсе, как наступили рождественские каникулы, и пора было снова отправляться в путь. Большая часть студентов была рада на неделю вернуться домой, но только не Северус. Для Лили он создавал впечатление полного восторга от возможности оказаться дома, а внутри мечтал остаться в Хогвартсе и никуда не ехать. Даже в собственной комнате ему было не так комфортно, как в магических стенах школы.       Родители Лили встретили их на перроне, искренне радуясь не только приезду дочери, но и присутствию Северуса рядом с ней. Миссис Эванс сдавила его в объятьях и по-свойски чмокнула в щёку, как сделала и с Лили, а мистер Эванс пожал мальчику руку и поблагодарил за заботу о дочери. После недолгого эмоционального приветствия счастливая семья направилась к припаркованной машине, а Северус безынициативно поплёлся за ними, как собака на поводке. Ему хотелось максимально отсрочить момент возвращения к своим родителям.       По пути домой семья Эванс дружно распевала песни в машине и с аппетитом трескала мамины домашние сэндвичи, а ему тем временем было не до веселья и не до еды. Северус смотрел в окно и мысленно считал количество людей в красных шапках, чтобы не думать о предстоящей встрече с семьёй. На тот момент, когда родители Лили подвезли его к дому, на счету Северуса было двадцать красных шапок, четыре зелёных шарфа и одни лиловые сапожки.       — Увидимся завтра? — спросила Лили, провожая друга.       — Да, я буду ждать тебя на нашем месте в два часа дня.       Он забрал свой чемодан из багажника и помахал вслед уезжающей машине, натянув на лицо самую фальшивую улыбку.       — Северус? — прокричала Эйлин через открытое кухонное окно, заметив сына на заснеженном крыльце дома. — Только не говори, что тебя отчислили!       В ту секунду ему хотелось оказаться где угодно, но только не в стенах родного дома. Северус раздражённо выдохнул и проследил за облаком белого пара, медленно растворяющимся в зимнем холодном воздухе.       — Я приехал на каникулы, мама, — устало ответил он, переступая через порог дома.       Её недовольное лицо вдруг переменилось.       — Ох, Северус, я и забыла… — в голосе Эйлин засквозила виновность. — Сейчас накрою на стол. Ты, наверняка, проголодался.       — Я только отнесу свои вещи в комнату.       Всё вокруг казалось ему чужим в этом доме. Чуткое обоняние Северуса улавливало в воздухе запах сырости, плесени и алкогольного перегара. Чем ближе он подходил к комнате родителей, тем сильнее чувствовался этот отталкивающий аромат дешёвого алкоголя. Дверь в спальню была чуть приоткрыта и Северус не отказался от желания заглянуть внутрь. Он уже заранее знал, что ничего хорошего там не увидит, но любопытство взяло верх над страхом.       Отец Северуса распластался на кровати, как безжизненный слизняк, похрапывая на спине с открытым ртом. Рабочий день был в полном разгаре, а он отсыпался дома после весёлых выходных. Тобиас и раньше любил напиваться до отключки, но никогда не позволял себе прогуливать работу. Что-то подсказывало Северусу, что это был не первый день, когда он взял себе неоплачиваемый выходной.       — Ты что здесь забыл? — поймала его Эйлин за локоть. — Отец приболел.       — Он пьяный, — огрызнулся Северус, высвобождая себя из её грубой хватки.       — Последние месяцы были для него тяжёлыми. На работе проблемы, да и со здоровьем не ладится.       — Да, как всегда.       Северус обошёл Эйлин стороной и отправился в свою комнату, не желая продолжать бессмысленный диалог.       — Я жду тебя внизу, — пробормотала она сыну через узкую щель закрытой двери.              На обед Северус получил жареный картофель с запечёнными луковыми кольцами. После разнообразной и сытной еды в Хогвартсе, сложно было вернуться к старым вкусовым привычкам. Живот заурчал почти сразу, как он проглотил пару жирных картофелин.       — Как там Хогвартс? — спросила Эйлин, присаживаясь на стул рядом с Северусом. — Ты почти не писал мне.       — Я не получал от тебя ответных писем.       — Мне было нечего рассказать, поэтому я ждала вестей от тебя, — нелепо оправдалась она. — К тому же, ты ведь знаешь Тобиаса, он был так зол… Одно твоё письмо он успел порвать до того, как я заметила сову на подоконнике.        — Мне нужно встретиться с Лили, — всполошился Северус, отставив в сторону обеденную тарелку с недоеденным луком.       — Что? Зачем? Ты только что с ней виделся!       — Я забыл книгу у них в машине, — придумал на ходу Северус.       — Заберёшь завтра. К чему такая спешка?       — Нужно сейчас, — он судорожно надевал на себя верхнюю одежду и тяжело дышал.       Пока Эйлин что-то кричала ему вслед, Северус уже мчался по сугробам в сторону дуба, не сбавляя сверхбыстрый темп. На часах ещё не было двенадцати, а ему не терпелось поскорее сбежать подальше от дома. Слова матери сильно задели его чувства, но он не мог позволить себе плакать от обиды или кричать, поэтому просто бежал, пока не затошнило и не сдавило грудь. Как только он оказался на заснеженной поляне, то рухнул на спину без сил, пыхтя от боли в мышцах.       Он пролежал так не меньше получаса, восстанавливая дыхание и беспрерывно смотря в небо. Крупные снежинки медленно падали на его бледную кожу и мгновенно таяли на разгорячённом лице, оставляя после себя россыпь крошечных капель. Северус с трудом поднялся на ноги и забрался на самую верхнюю ветку любимого дерева. Там наверху было спокойно и хорошо, и если бы он мог стать птицей, то сотворил бы себе на дереве уютное гнездо.       Лили пришла точно в назначенное время.       — Давно меня ждёшь? — прокричала она другу.       — Нет, — ответил он. — Минутой раньше тебя пришёл.       Она осторожно поднялась к нему, цепляясь руками и ногами за каждую ветку, и приговаривала:       — Высоко же ты забрался сегодня.       На середине пути Лили сняла с себя скользящие вязанные варежки, чтобы было удобнее хвататься за ветки дуба, но на последнем шаге не смогла дотянуться до ствола дерева и машинально схватила Северуса за руку, а затем вдруг замерла, балансируя на тонкой ветке почти на одних носочках.       — У тебя руки, как ледышки! — возмутилась она. — Как давно ты здесь морозишь пальцы?       — Лили, сначала заберись сюда, — тянул её Северус наверх за обе руки, — а потом я отвечу на все вопросы.       Она удобно расположилась на крупной ветке, прислонившись спиной к шершавому стволу дуба. Её взгляд выражал беспокойство.       — Я убежал из дома, — скорбно ответил Северус, — и я соврал тебе, когда сказал, что тоже был рад возвращению домой на каникулы.       — Снова отец?       — Кажется, они оба были мне не рады.       — Мне жаль, Северус…       — Следующее Рождество я проведу в Хогвартсе! — заявил он. — Решено!       — Твои родители даже не представляют, как много теряют, не пытаясь тебя получше узнать. Поверь мне, они ещё горько пожалеют, что были с тобой так суровы!       — Не знаю, Лили, — тяжело вздохнул Северус. — Для отца я всегда был обузой.       — Ты ведь можешь приходить к нам до конца каникул! — взбодрилась Лили, придумав решение проблемы.       — Нет, только не это! Я не хочу, чтобы твои родители узнали о моём положении, — всполошился Северус. — Пообещай, что ничего не скажешь.       — Ладно, обещаю, но ты всё равно заходи к нам в гости почаще.

***

       Северус вернулся домой затемно. Сразу с порога он заметил недовольного Тобиаса, сидящего за обеденным столом в гордом одиночестве, со стаканом коричневой жидкости в руке. Прищурившись, он разглядывал сына и что-то нелицеприятное бормотал себе под нос. Северус намеревался незаметно проскочить в свою комнату, но отцовский строгий взгляд был сфокусирован только на нём.       — Иди сюда, малец, — прохрипел Тобиас охмелевшим голосом. Северус подчинился, нехотя приближаясь к обеденному столу. По сгорбленной позе отца и его жуткой ухмылке можно было предположить, что ничего хорошего от него ждать сегодня не стоило.       — Одумался? — спросил он, осушив стакан с дешёвым виски. — Решил вернуться домой и стать нормальным человеком?       — Я приехал на каникулы, — ответил Северус, потупив взгляд в сторону.       — Приехал питаться за мой счёт? Жить в моём доме? — повысил он голос до истошного крика. — Может твоя магия оплатит наши счета и починит крышу? Чего молчишь? Отвечай мне!       — Тобиас, — откуда не возьмись появилась Эйлин, — перестань с ним так разговаривать!       — А ты не затыкай меня! — стукнул он по столу кулаком. — Я хозяин в этом доме и имею право говорить всё, что думаю!       — Ты пьян! Лучше вернись в постель…       — Не указывай мне, — Тобиас направился к жене, шатаясь на ходу.       Северус помнил эту походку ещё с позапрошлой зимы, когда отец ежедневно напивался до чёртиков и распускал свои руки на жену и сына, а потом вымаливал у Эйлин прощения и клялся завязать с алкоголем. На этот раз Северус точно знал, что не допустит повторения тех событий. Его волшебная палочка уже была наготове, и он был решительно настроен к действию.       Эйлин краем глаза заметила, как её сын направляет палочку в спину Тобиаса, который гневно стремился к ней с разборками. Она заранее просчитала исход сложившейся ситуации и поклялась себе не допустить исключения Северуса из Хогвартса, поэтому немедля предприняла попытку опередить сына. Эйлин заранее была готова дать отпор, намедни заготовив несколько баночек парящей пудры для отключения сознания. Она прибегала к её помощи не раз, усыпляя неугомонного Тобиаса в моменты сильного опьянения. За считанные секунды она вытащила из кармана банку с пудрой, и приоткрыв крышку, выдула содержимое на лицо мужа. Северус не успел открыть рот для озвучивания заклинания, как Тобиас с грохотом свалился на пол.       — Но я даже не произнёс заклинание, — удивился Северус, разглядывая свою палочку.       — Я использовала пудру, — успокоила его Эйлин. — Это моё недавнее изобретение.       — Мам, он монстр.       — Он просто глубоко несчастный человек, Северус, и я должна о нём позаботиться, — сказала она тихо и смиренно. — Мы поклялись друг другу быть вместе в радости и горе, а в моей семье не принято нарушать клятвы.       — Мы могли бы уехать с тобой подальше от него и начать всё с чистого листа, как настоящая семья, — Северус не сдавался, умоляюще взирая на Эйлин. — Я стану тем волшебником, каким ты всегда хотела меня видеть, и мы ни в чём не будем нуждаться, обещаю!       — Я верю, Северус, верю, — она выдержала недолгую паузу, — но не оставлю его.       Глаза его были на мокром месте, но он выстоял, не проронив на пол ни единой слезинки. Нижняя губа дрожала, а эмоции были на пределе; он весь был как натянутая струна скрипки. Непроизвольный выброс магии дал выход эмоциям, отправив пустой стакан Тобиаса прямиком в стену.       — Северус, успокойся, — прокричала Эйлин, встряхнув его за плечи.       — Я не хочу жить с ним!       — Он больше тебя не тронет, — заявила она. — Пожалуйста, Северус, выдохни.       — Если бы в Хогвартсе можно было остаться навсегда, я бы никогда не вернулся домой!       Эйлин обомлела, а Северус воспользовался случаем ретироваться из гостиной в свою тесную комнатушку. Он убегал не от ссоры, а от того растерянного взгляда, что смотрел на него с щемящей болью. Эйлин впервые глядела на него с мольбой. Он раньше ни разу не видел её такой хрупкой и уязвимой. Его мать всегда придерживалась строгих правил в воспитании ребёнка и не позволяла себе давать слабину при муже. Она не показывала слёз даже в самые сложные времена и редко улыбалась. Лимит её эмоций уходил на ругань с Тобиасом, а сыну оставалась только холодность и строгость. Ему всегда казалось, что сердце его матери сплошная ледышка, но тот её тоскливый взгляд заставил Северуса в этом усомниться.       «Мой дорогой дневник, сегодня я пишу из дома. Отец снова взялся за старое. С самого утра напился дешёвого пойла и лезет к маме с кулаками и разборками из-за меня. Сначала я решил, что больше не буду возвращаться домой на каникулы, но тогда совсем не подумал о маме. Я ведь должен позаботиться о ней. Пусть она и поклялась ему навеки быть верной и преданной женой, я всё равно вытащу её из лап этого монстра. Я буду много учиться и работать, чтобы нам было где жить и чем питаться. Может быть тогда, наконец, она снова начнёт улыбаться. Вот бы это увидеть».