Дневник Принца-полукровки

      «Дорогой дневник, сегодняшний день был таким же пасмурным, как и вся прошлая неделя, но я совсем не унываю. Мне нравится дождливая погода. Сегодня соседские мальчики справляли бумажные лодки по ручью, бегущему вдоль дороги у дома. Я долго наблюдал за ними издалека. Мне бы очень хотелось поиграть с ними, но они дразнят меня чучелом.       Скорее бы отправиться в Хогвартс! Надеюсь, там мне повезёт встретить хороших друзей».       — Северус, помоги мне на кухне, — крикливый голос матери оторвал мальчика от любимого занятия.       Он спрятал под матрас кровати личный дневник и отправился на кухню, где она уже разливала горячий суп по тарелкам.       — Накрой на стол, — поручила она, не отворачиваясь от плиты. — Отец скоро вернётся с работы, а у нас даже хлеб не нарезан.       Мальчик послушно выполнил наказ матери. К приходу отца на столе находилось всё необходимое для сытного обеда. По традиции, семья Снейп, в составе трёх человек, заняли свои места за обеденным столом ровно в тот момент, когда настенные часы пробили двенадцать. Отец Северуса, мистер Тобиас Снейп, был обыкновенным работягой без какой-либо способности к магии, поэтому все разговоры за столом сводились к маглам и их жизненному укладу. Миссис Снейп, в девичестве Эйлин Принц, несмотря на свою принадлежность к могущественному магическому роду, подстраивалась под предпочтения мужа и редко заводила разговор о магии.       Их семья проживала в неприглядном домишке на улице под названием: Паучий тупик. Все дома в округе были похожи друг на друга своей ветхостью и отсутствием каких-либо растений вблизи деревянных построек. Район окружали многочисленные заводы, что не только приводило к гибели цветов, но и загрязняло воздух ядовитыми отходами. Люди, живущие в этих окрестностях, работали либо на заводе, либо в продуктовых лавках. Других свободных вакансий попросту не было.       — А ты чего молчишь? — спросил отец сына. — Сделал сегодня что-нибудь полезное или просидел весь день за своими никчёмными книгами?       Северус весь съёжился от надменного тона Тобиаса, будто бы тысячи мелких иголок впились в его кожу разом. Ему часто приходилось вести себя тихо и почти незаметно в присутствии отца, чтобы ненароком не угодить под раздачу. Он мог угадать его настроение по звуку шаркающих тапочек по полу или по тому, как Тобиас отпивал чай из кружки.       — Не лезь к нему, Тобиас, — вмешалась Эйлин. — Наш сын готовится к поступлению в Хогвартс.       — Только не говори мне, что там учат чему-то ещё, кроме глупого махания палкой. В этом деле много мозгов не надо.       — В Хогвартсе множество дисциплин, требующих дополнительной подготовки, — она злобно уставилась на мужа. — И перестань уже относиться к магическим способностям нашей семьи, как к какой-то болезни!       — А что ты можешь то своей палочкой сделать? — отец Северуса заводился с пол-оборота, когда собственная жена осмеливалась повышать на него голос. — Который год лежит и пылится в комоде, а ты даже не можешь ей воспользоваться из-за ваших идиотских законов. Какой тогда смысл в этих способностях? — он усмехнулся, почувствовав свой триумф.       — Северус, ступай, пожалуйста, в свою комнату, — сказала Эйлин спокойным голосом. — Нам с твоим папой нужно серьёзно поговорить.       Подобное случалось не впервые, когда родители прерывали семейный обед склоками и спорами. Они предпочитали выяснять отношения в отсутствии сына, отправляя его в свою комнату всякий раз, как назревал конфликт, но повышенный тон их голосов доносился и до детской комнаты.       Северус не перечил матери. Он взял с собой тарелку с недоеденным супом и отправился в свою комнату.       — Тобиас, хватит! — завизжала Эйлин, как только Северус скрылся из виду. — Мне надоели твои насмешки! Я не могу использовать волшебную палочку в присутствии маглов, потому что министерство магии строго контролирует границы двух наших миров. Ты прекрасно осведомлён об этом! Прежде всего, я думаю о безопасности нашей семьи, — она тяжело вздохнула. — Я выбрала тебя и твой мир, Тобиас, пожертвовав всем, и ты ещё смеешь издеваться?       — Чем же ты пожертвовала?       — Тебе напомнить? — завелась Эйлин сильнее прежнего. — Моя семья отвернулась от меня!       — У тебя теперь другая семья, — возмутился Тобиас. — Ты носишь фамилию Снейп!       — Каждый раз одно и то же! Я устала с тобой спорить, — она прижала холодную ладонь ко лбу. — Дай хотя бы нашему сыну связать свою жизнь с магией. Он умён не по годам, неужели не видишь?       — И кем он станет? Куда его возьмут работать после этого вашего Хогвартса?       — Да куда угодно! Ты многого не знаешь о магическом мире, а мог бы поинтересоваться ради сына!       — Плевать я хотел на ваш магический мир!       Северус прикрыл уши руками, но крик родителей невозможно было ничем заглушить. Его ранило каждое слово, сказанное отцом, чьё мнение было для него важным и весомым, как и для любого другого ребёнка. Его рука потянулась за дневником, желая выплеснуть обиду на пергамент.       «Они без конца ругаются. Мне хочется сбежать куда-нибудь подальше от дома, только бы не слышать их крики. Зачем мама вышла за него замуж, если каждый раз проклинает отца за свой собственный выбор. Знаешь, дневник, а ведь в книгах любовь выглядит совсем по-другому. У моих родителей будто бы всё вверх тормашками. Отец возвращается домой после работы всегда злой и уставший. Я совсем не помню, как выглядит его улыбка. Почти любой их разговор заканчивается скандалом, а тема магии может привести к разбитой посуде и маминой истерике.       Мне кажется, если бы я не был волшебником, папа любил бы меня больше. Признаюсь, я бы этого хотел. Я бы отдал всю свою магию ради того, чтобы он проводил со мной хотя бы немного своего свободного времени. Вдруг он прав, что все мои магические способности — это недоразумение, которое нужно искоренить.       Кто-то поднимается по лестнице в мою комнату. Прости, мне пора…»       — Ты почему не доел? — спросила мама первым делом, когда ворвалась в его комнату без стука.       — Пропал аппетит, — коротко ответил Северус.       — Не слушай своего отца! Он идиот, если надеется, что ты не отправишься в Хогвартс! — Эйлин всё ещё была на взводе после ссоры. — Ты будешь там учиться, Северус, и станешь могущественным волшебником, коим я не стала. Ты понял меня, мой мальчик?       — Да, мама, — ответил он раздосадовано.       — Берись за учебники. С отцом я сумею договориться, — она потрепала его чёрные, как смоль, волосы на макушке. — Не подведи меня, сын.       У Эйлин был непростой и требовательный характер. С Северусом и Тобиасом она с трудом, но всё же могла найти общий язык, а вот соседи обходили их дом стороной, дабы лишний раз не пересекаться с «местной ведьмой» взглядами. По слухам, которыми кишел весь район, после неожиданной встречи с Эйлин у кого-то из соседей обязательно происходила неприятность. Разумеется, поломка машины у соседа из дома напротив и болезнь продавщицы из местного магазина были лишь совпадением, но мрачный и нелюдимый образ миссис Снейп пробуждал в людях спящую фантазию и провоцировал их на новые сплетни. Таким образом, вся семья Снейп производила на соседей впечатление сумасшедших изгоев, но Эйлин совсем не переживала по поводу своего амплуа, освободив себя от вынужденной дежурной улыбки.       Внешне Эйлин выглядела весьма необычно для простой домохозяйки, чем только подкрепляла слухи о своём ведьмовстве. Она носила длинные, бесформенные балахоны, предпочтительно чёрного цвета, и накрывала голову капюшоном даже в самую солнечную погоду. Эйлин выглядела намного старше своих лет, совсем не ухаживая за тусклыми волосами и молодой кожей лица, запустив его до морщинистого и дряблого состояния. Уголки её тонких губ были опущены вниз, а тяжёлый взгляд тёмно-карих глаз не выражал ни радости, ни интереса к жизни. Тобиас рядом с ней выглядел простым работягой неприметной внешности, но зато совсем не выделялся из толпы своих коллег.       — Северус, не стоит так переживать из-за маглов, — успокаивала его Эйлин, когда сын возвращался домой угрюмым. — Сегодня они не хотят с тобой дружить, а завтра будут просить помощи.       Она желала воплотить в сыне все те мечты, которые были для неё безвозвратно упущены. Эйлин требовала, диктовала, принуждала.       — Ты должен! — твердила она. — Ты должен, Северус!       И он старался. Для неё. Вопреки всем просьбам мужа отдать Северуса в обычную школу, Эйлин сама занялась его обучением на дому.       — Не хватало ещё, чтобы он учился в одной школе с маглами! — спорила она с мужем.       Пока одногодки её сына ходили в местную школу и обучались по магловским учебникам, Северус опережал школьную программу на несколько лет вперёд. Пока другие дети учились писать заглавные буквы в прописях, он уже самостоятельно составлял предложения и читал вслух короткие произведения. В девять лет он был в десятки раз грамотнее любого работяги, живущего с ними по соседству, а в десять лет писал сочинения по прочитанным произведениям наравне со старшеклассниками.       Задолго до поступления в Хогвартс, Северус изучил учебную литературу первого курса от корки до корки. Эйлин контролировала обучение, а также практиковала с ним процесс создания простых зелий, и это было единственной для него возможностью получить внимание матери. Если Северусу удавалось удачно сварить зелье с первого раза, то Эйлин награждала его своей редкой улыбкой и ободряющим похлопыванием по плечу, а если он терпел фиаско, то холодный взгляд матери действовал на него похлеще удара кнута по нежной коже.       Северус почти каждый день стремился избежать однотипных материнских монологов о долге, уходя из дома на длительную прогулку. Даже несмотря на то, что у мальчика была своя личная комната, он не чувствовал себя свободным нигде, кроме излюбленного места на лужайке у старого дуба. Родители ругались так часто и так громко, что однажды Северус прибегнул к поиску заглушающего заклинания, прошерстив учебную литературу старших курсов, и когда его поиски увенчались успехом, он практиковал заклинание на своей двери до тех пор, пока в комнате не воцарилась долгожданная тишина. У него ещё не было волшебной палочки и опыта в подобных заклинаниях, но желание оградиться от ругани родителей было настолько сильным, что его собственная магия посодействовала ему в этом.       Поздним вечером его спасало заклинание, а днём он бесцельно бродил по улицам невзрачного города Коукворт, выходя за пределы паучьего тупика, где любой закоулок был уже им изучен. Местная шпана, завидев Северуса издалека, бросалась на него как свора собак на кость, терзая оскорблениями необычного мальчика в поношенной чёрной одежде. После нескольких таких нападок, ему удалось найти обходные пути, нелюдимые переулки и заброшенные скверы. Со временем Северус научился быть незаметным. Он прятался за деревьями и на деревьях, дыша так бесшумно, что даже местные белки порой не замечали его очевидного присутствия. Он стал тихим наблюдателем, словно меняясь местами со своей собственной тенью.

***

      В то жаркое лето 1970 года он прятался от палящего солнца под кроной любимого дуба, расположившись на одной из самых крупных веток дерева. Тень листвы падала на его лицо, бережно укрывая бледную кожу от солнечных ожогов. Вчитываясь в книгу талантливого писателя из мира магии, Северус не замечал вокруг ничего и никого. Он бегло читал текст и переворачивал страницы одну за другой, желая поскорее узнать развязку увлекательного сюжета. Казалось, даже птичий щебет не мог отвлечь его от чтения, как вдруг заливистый звонкий смех заставил его вернуться в реальность из мира волшебной фантастики. Смех незнакомой девчонки перебил для него весь шум в округе. Северус убрал книгу за пояс брюк и пригляделся к двум таинственным фигурам на зелёной лужайке. Его блуждающий взгляд остановился на рыжей копне волос, развивающейся на ветру, как огненное пламя. Он заворожённо наблюдал за плавными движениями рук незнакомки, не обращая никакого внимания на её собеседницу. Неведомая сила управляла им, не давая отвести взгляд от девочки, будто она непременно испарится в воздухе, если он отвернётся от неё хоть на секунду. Северус притаился на дереве, словно хищник, боясь ненароком выдать себя. Он жаждал увидеть лицо рыжеволосой девчонки, будто за её таинственным обликом скрывалось невообразимое волшебство. Она долго стояла к нему спиной, что-то увлечённо рассказывая своей подруге, и если бы не грохот раскатистого грома, у Северуса был бы шанс увидеть её хоть одним глазком. Как только первые капли дождя коснулись земли, девочки с визгом сорвались со своих мест, так и не обернувшись в сторону одинокого дерева, где прятался мальчик.       С того злополучного дня он возвращался к дереву каждый день, засиживаясь на ветке до вечера. Обеденный перекус Северус тайком брал с собой, наспех заворачивая в салфетку бутерброды с колбасой, пока Эйлин не видела. На зелёной лужайке, где он впервые увидел девочку с рыжими волосами, останавливались десятки детей и взрослых, но не было среди них той, ради кого он просыпался по утрам ни свет, ни заря. Он убеждал себя в том, что как только загадочный образ рыжеволосой девочки перестанет быть для него тайной, он тут же вернётся к учёбе и больше не потратит на неё ни минуты своего драгоценного времени.       Когда вдалеке он заметил рыжую макушку, его сердце странным образом затрепетало в груди. Он тут же тряхнул головой, чтобы сбросить с себя нарастающую тревогу, но по мере приближения девчонки к дубу, нервозность разлеталась по животу порхающими бабочками. Как только Северусу удалось разглядеть лицо незнакомки поближе, он осознал, что никогда не видел ничего прекраснее её очаровательной улыбки и розового румянца на бледной коже с россыпью мелких, едва заметных веснушек.       В этот раз она снова пришла на лужайку не одна. Девочки стояли напротив друг друга в двух метрах от дерева. По тому, с какой опаской девочки оглядывались по сторонам, стало ясно — что-то таинственное происходило в тот момент между ними.       — Лили, мой цветок завял в руках, — раздражённо фыркнула вторая девочка, отбросив в сторону смятую ромашку.       Северус только сейчас обратил внимание на ту, что всегда была рядом с рыжеволосой незнакомкой. Девочка со светлыми волосами, убранными в тугой хвост, была на голову выше своей подруги; даже на первый взгляд она выглядела немногим старше и крупнее неё.       — Тебе нужно сосредоточиться, Петунья, — подбодрила рыжая девочка, бережно взяв в руки выброшенную ромашку. — Представляй, как лепестки распускаются, словно наяву, — она медленно раскрыла бледные ладошки, открывая взору обновлённую ромашку.       Не веря своим глазам, Северус осторожно переместился на край ветки, чтобы поближе рассмотреть магическое представление с ромашкой. Он был так заворожён увиденным, что даже не заметил, как ветка под ним прогнулась со звонким треском, и если бы он не успел зацепиться руками за ветку повыше, так бы и рассекретил себя, свалившись на землю прямиком к ногам девочек. Он замер на секунду, молясь о том, чтобы его никто не заметил, но пронзительный взгляд зелёных глаз отыскал его за пышной кроной дубовых листьев.       — У меня не получается, — заныла вторая девочка, отбрасывая от себя уже третий смятый цветок. — Пошли домой! Я хочу есть!       — Я тебя догоню, Петунья, — ответила она ей, поднимая с земли несчастные потрёпанные ромашки.              — Подглядывать нехорошо, — внезапно сказала девочка, обратив свой лукавый взгляд на Северуса.       — Я… Я не подглядывал, — заикаясь защищался он, выглядывая между ветками дуба. — Вы сами пришли сюда, а я невольно стал свидетелем вашего диалога.       — Спуститесь, пожалуйста, с дерева, а то мне совсем вас не слышно.       Если куда и хотелось спуститься Северусу в тот момент, то только в пекло. Ноги предательски дрожали, а руки вспотели так сильно, что с дерева он не спускался, а летел. Пряча от неё свой виноватый взгляд, он подошёл к девочке чуть ближе, оставив между ними расстояние не меньше метра. Северус неосознанно поджал губы, ожидая в свой адрес поток обвинений, упрёков и ругательств. Он чувствовал себя преступником, которого минуту назад поймали с поличным, а теперь ведут отбывать свой срок за провинность. Он был готов принять на себя этот удар судьбы и смиренно ждал вынесения приговора от лица зеленоглазой девочки.       — Привет, меня зовут Лили, — ласково произнесла она, протянув Северусу свою крошечную ладонь.       Ему потребовалось моргнуть не меньше четырёх раз, прежде чем он осознал реальность происходящего. Северус ожидал чего угодно, но только не этого приветственного жеста, которого, как ему думалось, он не заслуживал. Ему хотелось ответить что-то такое же дружелюбное и правильное, но язык словно окаменел.       — То, что ты сегодня увидел, — взяла на себя инициативу Лили, осторожничая с дальнейшим продолжением фразы, — было обыкновенным фокусом…       — Нет! — неожиданно прорезался голос Северуса, будто кто-то хорошенько встряхнул его за плечи. — Фокусники не умеют оживлять цветы.       — Ещё как умеют!       — Дай мне одну из твоих ромашек, пожалуйста, — он сам не ведал, что творил, но руки инстинктивно потянулись за цветком, а следом ноги сами зашагали к ней навстречу.       Северус безжалостно смял ромашку в одной руке, отчего миловидное лицо Лили скорчилось в гримасе боли, будто она сама была тем несчастным цветком. Заметив смену эмоций на дивном лице, Северус не стал медлить, сосредоточившись на своих умениях в невербальной магии. Белые лепестки ромашки, которые пару секунд назад опали на землю от агрессивного воздействия человеческой руки, вдруг окружили Лили в вихре незамысловатого танца, а затем поочередно вернулись в руку Северуса, воссоздав первоначальный вид ромашки.       — Разве это похоже на фокус? — спросил он, пока Лили приходила в себя после увиденного.       — Как ты это сделал? — её голос было едва слышно.       — Это называется магия.       — Магия? — усмехнулась она. — Как в сказках?       По реакции Лили было ясно, что о магии ей было известно только из книг, и даже выплески собственной невербальной магии казались ей обыкновенными фокусами.       — Выходит, твои родители маглы… — догадался Северус, зачем-то произнеся это вслух.       — Маглы? Что это значит?       — Это люди, которые не обладают магическими способностями, которые есть у тебя.       — У меня нет…       — Ты волшебница, Лили, — перебил Северус, впервые произнеся её мелодичное имя. — Ни один фокусник не способен на то, что умеешь делать ты.       — Но я ничего не умею, — она продолжила противоречить Северусу, будто страшась последствий своей веры в его слова, — это просто совпадение, — набрав в лёгкие побольше воздуха, ей хотелось добавить что-то ещё, но завидев вдалеке Петунью, она сомкнула губы.       — Эй, Лили, ты чего там копаешься? Мама ждёт нас на обед! — прокричала Петунья с дальнего расстояния.       — Это моя старшая сестра, — пояснила Лили. — Она не уйдёт, пока я…       — Прощай, — быстро отреагировал Северус, пока ещё мог сохранять безразличие в голосе, пока эмоции на лице не перестроились в гримасу сожаления и печали.       Лили была готова развернуться и уйти, обидевшись на холодное прощание мальчишки, который будто выжидал подходящего момента, чтобы поскорее от неё избавиться, но любопытство заставило её ненадолго задержаться.       — Ты так и не назвал мне своё имя, — сказала она, вновь протянув ему ладонь для рукопожатия. — Повторим? Я Лили.       — Северус, — ответил он, от удивления не сразу сообразив, что нужно было в ответ пожать её руку.       В памяти ещё были свежи неприятные воспоминания о том, как мальчики со двора чурались его прикосновений в играх, где нужно было догнать и победить соперника, коснувшись его рукой. Они тихо посмеивались между собой и называли Северуса грязнулей, хотя он был намного чистоплотнее всех тех, кто смел над ним так жестоко подшучивать.       Когда влажная ладонь Северуса с опаской коснулась тёплой руки Лили, она тут же догадалась, что виной его показного безразличия и резкости было волнение.       — Встретимся здесь завтра в то же время? — с улыбкой предложила Лили, всё ещё держа руку Северуса в своей. — Сейчас примерно час дня, если меня не подводит интуиция.       Он дважды махнул головой в знак согласия, растеряв последние остатки самообладания, и медленно высвободил свою руку из её крепкого хвата.       — Тогда до завтра, Северус.