Многоцветье Микаэллы

Микаэлла не думала, что в этом месте так хорошо выспится. Уютно завернувшись в сине-зеленый плед и белое одеяло, она открыла глаза и потянулась сладко-сладко. Будто впервые смогла поспать после мучительной простуды… Но она не болела, нет. В маленькой комнатке общежития светлело, очень нерешительно. Кровать стояла у окна, и Микаэлла, не вставая, видела соседний корпус университета, с окутанными туманом башенками и темными окнами. Все окна были темны. Сев и облокотившись на широкий гранитный подоконник, девушка поняла, что исчез весь снег. Еще вчера густейший снегопад непрерывно увеличивал белые шапки на окнах, лепнине и фонарях. Но за ночь будто пришел апрель – и смыл всё, до черного асфальта и бледного ампира архитектуры. Микаэлла встала и снова потянулась - сладко, но глядя неотрывно - сквозь крохотную прихожую – на входную дверь из полированного дерева. Потом подбежала к двери – босиком, черные кудрявые волосы рассыпались по спине - приложила к ней ухо и замерла. Шарканья не было слышно. Было абсолютно тихо. А вот вчера, когда она изо всех билась о дверь-вертушку на задний двор, пытаясь её открыть, звуки шаркающих шагов оказались вдруг слишком близко. И как страшно было бежать обратно, под гулкое эхо от бешеного стука своих кроссовок о каменные полы, огромную лестницу, деревянный паркет! Она захлопнула дверь, дрожа, повернула ключ, а потом полчаса просидела в закрытой ванной… Криво улыбнувшись, девушка пошла в туалет и ту ванную, похожие размером на пеналы, «приделанные» к разным сторонам прихожей. Улыбнувшись, уже мило и светло, прозрачной пластиковой лягушке на зубной щетке, Микаэлла почистила зубы, но принять душ в крохотной душевой – не решилась. … Узенькая кухня была размером со «спальню», дальнюю стену тоже занимало большое окно, гудел обклеенный наклейками холодильник, а плита состояла из двух конфорок и выткалась в розетку. Готовить на ней было нечего, пришлось ставить чайник и завтракать растворимым кофе, хлебом и сыром из пустого шкафа. Но, жуя чересчур нехитрый завтрак за лакированным столом из темного дерева и чуть качаясь на таком же стуле, Микаэлла всё равно чувствовала себя странно расслабленной. «Не думай о шарканье – и отдыхай. Закрой глаза и дыши. Смартфон пропал – и Бог с ним. Часов нет – ну и перестань постоянно проверять время, чтобы не опоздать на три минуты. Еда скудная – ты знаешь, где магазин, Мики. И ты знаешь, что он откроется. Хочешь «киндер»?» - думала она, прикрыв глаза, согреваясь неплохим, с сахаром и молоком, кофе… … Сняв в спальне желтую с белым пижаму с синей бабочкой на груди, Микаэлла вдруг нежно прижала её к себе, ненадолго замерев. Смысл каждой вещи в её абсолютно пустом блоке-«номере» был рядом. Детских картинок над кухонным столом. Розовой с блестками расчески на полке пустого дубового письменного стола-шкафа у кровати. Но мысли ползали в тумане, будто мозг не хотел работать в полную силу. Вчера, почти выползя из ванной, она еле дошла до кровати – и мгновенно уснула, даже не удивившись лежащей под пледом пижаме из далекого прошлого. Ещё и по размеру: сорок восьмого вместо детского. Серый стенной шкаф тоже был пуст. Точнее, там лежали джинсы, фиолетовая толстовка, носки и кроссовки, в которых Микаэлла сюда приехала. «Ведь приехала же? На автобусе, да». Кроссовки были с голографической отделкой и с толстым мехом внутри, зимними. «Но где пуховик? И рабочая сумка?» - А оно тебе надо? – громко сказала Мики себе под нос, подражая клипу «Моряк» Агаты Кристи. «Сейчас – точно нет. И вообще, зима кончилась», - додумала про себя. Под толстовкой лежал черный кожаный корсет без шнуровки. Микаэлла хмыкнула и повертела его в руках. Вчера она обшарила весь блок, залезла под кровать и ванную, но нашла только зубную щетку, ту еду, расческу – и его, Черный Корсет – мечту готессы в 2004ом. Только без шнурков и молнии. Мики, задрав толстовку, обернула его вокруг талии. И почувствовала странное дежа-вю: что этот корсет был важен. Но был. А сейчас – нет. Как пустая упаковка из-под масла. Отправив корсет обратно в шкаф, Мики вспомнила еще об одной вчерашней находке: горсти мягких крупных блесток в виде разноцветных звездочек, лежавшей в ящике стола. «Кажется, машинально сунула их в джинсы»… Так и оказалось. «Ладно, пойду-ка прогуляюсь!» - мысли странные, но Микаэлла натянула кроссовки и уже поворачивала ключ в замке двери. Но перед тем, как открыть, замерла, прислушиваясь. Было тихо. Как и в широком коридоре-сапожке общежития, куда она осторожно вышла. Её блок был в самом дальнем углу, возле большой двери в кладовку. Слева были еще три двери, дальше – окно. Напротив – две двери блоков и большие и тяжелые двери общей душевой и кладовки. Скрипел старый паркет. Пахло пылью, сигаретами и жареной картошкой. На мгновение девушке захотелось приставить ухо к каждой двери и поподслушивать, но она отогнала эту мысль: «А что ты будешь делать с услышанным? Точно захочешь войти, если вдруг позовут? Поможешь воплям о боли? А застонет кто? Мики, ты обожала в детстве квесты… Иди по активным точкам. Да, точно, по точкам». Активная точка у неё была, и девушка, толкнув створки очередных, тяжелых и стеклянных, дверей, вышла в узкий длинный коридор, как бы голенище сапожка. Спокойно прошла мимо вереницы блоков, машинально подняв ладонь к правому глазу, чтобы не увидеть проход на лестницу, где было абсолютно темно… Выйдя в большой холл, где пустовала конторка вахтера и поблескивали серебром двери лифтов в нишах, Микки вдруг развеселилась и, как маленькая девочка, резко пробежала пару метров, подпрыгнула, затем резко свернула к лифтам – о, у неё и в мыслях не было вызвать их, и откройся какой-то – она снова бы убежала в блок – и стала читать объявления на доске. «Сдам, сниму, цифры, куплю, отдам, а это что?» «Не бывает тяжелой работы, есть инфаркты в тридцать!» - гласила народная мудрость на половинке А4. - А то я не знаю, - Мики поиграла бровями, потерла грудь через толстовку и повернулась к серой, с нехитрой вывеской, двери магазинчика и дернула за ручку. Ещё. Было закрыто, и гул ламп за прямоугольными плафонами будто стал громче, едва Мики это поняла. «Почему в пустом здании должен работать магазин? А почему нет? Так, второй магазин – внизу, где холл у дверей-вертушек. Нет, нееет, там шаги! Нет, не стану я пленницей в своём блоке, ага, сейчас. Я бегала тут, до самого 19 этажа! И заползала на балюстраду, к ужасу бедного дяди-вахтёра!!!» Спускаясь по широкой каменной лестнице на первый этаж, Микаэлла не вглядывалась в холлы и коридоры, всё в том же стиле «ампир пафосный, но пыльный, мрамор и бронзу бы почистить». Она поставила себе две простые цели: найти еды и избегать шарканья. По ним и двигалась. «В принципе, ты и по жизни строишь себе рельсы и расписания», - думала Микаэлла, спустившись к красивому, отделанному красным гранитом, холлу, где довольно неуместно смотрелась «стекляшка» продуктового магазина. Внутри было тесно, но ярко от упаковок чипсов, шоколада, соков на полках, больших коробок «Киндеров» и бутылок газировки. Мечта подростка! Микаэлле вдруг вспомнился греческий отель. «Почему? А, ну да, олл-инклюзив, хоть и три звезды, но отъедалась я там за всё голодное студенчество. Бери, ешь, никто не отнимет и не засмеёт!» Улыбаясь воспоминаниям, Мики не заметила, как потянулась к печеньям, «Вагон-виллсам» и газировкам, чуть ли не сгребая их с полки. Но едва подумала – как её рука опустилась. Ей не хотелось. В углу скромно белел стеллаж с относительно «полезным»: хлебом, чаем в пакетиках, сыром, «краковской» колбасой и кефиром. Их Микаэлла и взяла, но затем, фыркнув двумя пальцами добавила к прижатой к груди охапке яйцо «Киндера». За кассой никого не было. Опустив продукты на прилавок, Мики, как обычно, протянула «в пространство»: - Добрый день! Кто-нибудь может подойти? Сначала было тихо. Мики снова вслушалась и слегка дернула плечом, когда за дверкой подсобки, украшенной плакатом парня-модели в красном, раздались шаги. Обычные, но девушка была готова метнуть в вошедшего пакет кефира и убегать… Подсобка открылась – и голубоглазая девушка, чуть сонная и с двумя толстыми косами, в синем фартуке, лениво подошла к кассе, равнодушно глядя на Мики, равнодушно же отбивая пальцами цифры на кассе. «Старомодно. А где штрих-коды? Толкни её!» Щелканье клавиш кассы продолжалось, в голову Мики туго ударили обрывки мыслей, она чуть отшатнулась от прилавка: «Толкни её! Это кукла? Человек?! Сущность? Тряси, спроси, где выход, заставь вывести отсюда! БЕЙ!!!» «Нет, нельзя!» - мысленно закричала Мики самой себе, сделав еще шаг прочь от прилавка, но в спину уже уперлись чипсы. Блондинка же чуть вопросительно склонила голову и сказала бесцветным тоном: - 450 рублей. Пакет берёте? - Да, дайте, пожалуйста, - Микаэлла постаралась мило улыбнуться и сунула руку в карман. «А денег-то нет. Только блёстки». Взгляды продавщицы стал еще вопросительнее, и неприятное воспоминание словно выплеснулось Мики под грудь… Ей 12, ей перестали давать деньги, но требуют «уметь вести хозяйство». Получив ровно 50 рублей и наставление «Учись экономить!» от промотавших десятки тысяч, Микаэлла идёт в магазин за сыром. Ей не хватает 3 рублей, и кассир, демонстративно отменив покупку, забирает несчастный желтый брусок у неё из рук: - А чего я, из своих должна докладывать, черно… Глазая?! До свидания! Да, у Микаэллы – изящные черные глаза, подёрнувшиеся слезами. Девчоночка вылетела из магазина, навстречу очередной нотации. «Но сейчас я не буду плакать. Блефануть?» - и, зачерпнув звездочек, Мики высыпала их на прозрачное блюдце перед продавщицей. Глиттерные блестки весело засияли, а Микаэлла глупо улыбнулась. - Три, четыре, пять… Заберите остальное, - махнула пальцем над звездочками блондинка, стянула пять – и бросила в звякнувший ящичек кассы. А Мики воображаемые блёстки будто посыпались в лицо. И как это было приятно! Будто старый камешек вдруг отвалился от пятки. Забирая звездочки, Микаэлла подумала: «Звездочки. Да, я заработала достаточно. Это просто звёздочки». Как приятно было подумать этот бред! - Спасибо! – и Мики с пакетом выскочила обратно в холл. Здесь так же поблескивали высокие красно-коричневые гранитные колонны, отливал светом ламп пол. Машинально пройдя метров десять, девушка резко обернулась к магазинчику. Ей захотелось спрятаться за колонну и немного подождать… «А если много? И потом, у неё есть подсобка. Она сюда может и не выйти. Так, вот попадания в полицию тебе не хватало! Дуй домой!» «Домой» она и «дунула». На душе стало до странного хорошо от того, что она… Просто расплатилась в магазине блестками! И презрительное лицо кассирши с рыжим «вавилоном» на голове вдруг растворилось в потоке Давно пройденного. Поднявшись по большой серой лестнице на свой этаж, Мики оказалась на развилке. Повернув влево, она возвращалась в скромные коридоры блоков. А прямо перед ней уходил в синеватую темноту широкий красивый холл-коридор со стенами из серебристо-черного гранита, в конце которого угадывался огромный полутемный зал. Там мерцали белые люстры, серебристые решетки и царила совсем другая атмосфера: торжественная, почти мистическая. Мики вдруг потянуло туда. Потянула какая-то жажда красоты и тайны, которой подманивают ночной лес, готические романы и эмбиент-музыка. Она сделала шаг. Другой. Прошла десять шагов. Огромная белая люстра стала ближе, похожая на парящую в синей морской бездне раковину. Но тут ноги Мики подкосились. От слабости. Тяжелой, обволакивающей слабости тяжело грипповавшего человека, который попытался, едва встав с кровати, сделать уборку или подтанцевать музыке. Крепко прижимая к себе пакет, Мики пришлось опуститься на одно колено, так помутилось в голове. Стон вырвался из груди. Зажмурившись, Мики услышала далекий-далекий стук колёс, как в метро. На пару секунд. А затем – снова свой стон. «Нельзя, нельзя, услышат!!!» - мысли шуршали, ноги не слушались… А, нет, задвигались, скользя коленями по полу, стоило Мики отвернуться от синего холла и поползти к своему корпусу, - «Гранит такой приятный на ощупь… Вставай! Мммм, как чугунные!» «Что-то шаркнуло?!» Ещё одним рывком дернувшись к родному желтоватому свету, Мики поднялась, встала, радостно выдохнула, и, всё меньше спотыкаясь, пошла туда, где пол был не гранитный, а паркетный. Где она бегала когда-то… Где родные рисунки по дереву… Чугун исчез из ног, и, в странной эйфории, Микаэлла побежала. Пробежала мимо лестницы, мимо пустых подоконников… Но кое-что её остановило! Что-то красно-золотое, блестевшее в коробочке, стоящей на деревянной, забытой на этаже, конторке. И Мики не смогла пройти мимо. Потому что это было кукольное платье в прозрачном боксе. Пышное, «принцессистое», размером – на Барби, с золотым лифом и алой шелковой юбкой в золотых и фиолетовых цветах, с длинными рукавами из красно-золотой сеточки. Мечта девчонки 90ых! Мики, будучи родом оттуда же, нежно улыбаясь, повертела коробку в руках и, прикрыв глаза, не почувствовала, что это какая-то наживка. А, наоборот, ощутила странное удовлетворение. И затем сунула платье в пакет, к еде и «киндеру». По длинному коридору, ведущему к её «сапожку», «палочке буквы Г», Микаэлла прошла, даже пару раз подпрыгнув. Не забыв, впрочем, уже левой рукой отгородиться от черного выхода на лестницу. «Ни взгляда. Ни звука». В её блоке всё было так же тихо и неподвижно, и пахло пылью и картошкой. Открыв дверь в блок, Мики прислушалась, сначала заглянула в щелочку между дверью и косяком. Зайдя, тщательно заперлась изнутри. Но, глядя из прихожей на кухню и спальню, снова ощутила себя дома… Захотелось спать, как после тяжелого рабочего дня. «Так, работа… Начальству бы позвонить? Ой, а куда, в рельсу?» - мысли девушки снова стали запутываться, между первым и вторым бутербродами с колбасой. Чуть не клюнув носом стол, Мики, оставив недопитый чай, ушла с кухни, плотно закрыла дверь – «полустеклянную и без шпингалета, блин!» - и упала ничком на кровать, не раздеваясь. Быстро засыпая, она успела услышать два звука, но не поняла, сон это или нет. Кто-то назвал её другим именем, а за дверью будто быстро, но неуклюже пробежали чьи-то лапки.