The Rules🍸

«— I'm auditioning for the wizard cops.

— Damn…

— How does this sound: you're going to jail!

— …it sounded forced🙄»

~ A Very Potter Musical Series

Онемение сковало абсолютно все тело. Драко пытался вдохнуть — и не мог. Пытался закричать, но и это не получалось. Глаза застелила какая-то мутная сухая корка, которая мешала смотреть и очень раздражала, он пытался ее сморгнуть, но она не проходила. Сквозь этот туман он видел, как бесчувственное тело повалилось на пол с глухим стуком, покачнулось на полу и застыло. Звон в ушах стал невыносимым, и Драко заставил себя сделать вдох, неотрывно глядя на фигуру, распростертую на каменных плитах зала. А потом он услышал крик. Сильный, громкий, такой, который перекрыл даже звон в ушах и пронзил мозг насквозь. Еще одна фигура пересекла комнату в один миг, и Драко узнал отца. Он упал на колени рядом с бесчувственным телом Нарциссы, его руки вцепились в нее, хотя что-то подсказывало Драко, что все тщетно. Он еще никогда не слышал такого крика. Он бы никогда в жизни не подумал, что его отец способен так кричать. Секунда, две, три. Драко неотрывно смотрел перед собой, думая лишь о том, что сейчас произошло нечто страшное, а он вдруг не чувствует ничего. Зеленая вспышка до сих пор стояла перед глазами. Как у Темного Лорда все легко. Один режущий жест рукой — и человека больше нет. «Больше нет. Больше нет,» — прокатилось в голове эхо, словно насмехаясь над бессилием Драко. Слишком сломленный, чтобы осознавать происходящее, Драко не сразу понял, что отец уже не на коленях, беспорядочно цепляясь за мертвое тело. Он был на ногах, палочка зажата в пальцах и нацелена прямо перед собой, прямо… на Темного Лорда. Лицо, искаженное болью, в глазах нет ни намека на лихорадочные слезы, которые блестели там минуту назад. С кончика палочки сорвалось пылающее боевое заклинание и с разгону вогналось в невидимый щит, возведенный легкой рукой Темного Лорда. — Та-а-ак, кажется, господин Неудачник решил поиграть, — прошептал Темный Лорд, демонстративно оглядываясь на Пожирателей, которые благоразумно стояли у самых стен зала. Один Драко, дёрнувшийся вперед, когда в Нарциссу было брошено убивающее, стоял почти посреди комнаты, не в силах больше двинуться. Отец не произнес ни слова, но побледнел еще больше и ударил сразу тремя атакующими, которые ломанули щит и вспыхнули сотнями взрывающихся искр. Насмешка в глазах Темного Лорда сменилась холодной жестокостью. — Малфой, не совершай еще больше глупостей. Ты знаешь, что это наказание было ожидаемым. Еще один удар, ухнувший мимо Драко четко в голову Волдеморта, был ему ответом. Драко не успевал замечать, понимать, что происходит вокруг. Заклинания летали вокруг, в сантиметрах от него, а он не мог найти в себе силы отойти к стене. Сразу два пыточных отразились от выстроенных блоков Темного Лорда, который почему-то начал использовать вербальную магию, чтобы отбиться. Отец не произносил ни звука. С окаменевшим лицом и горящими глазами он наносил удар за ударом, палочка только успевала чертить в воздухе темные руны. Огромный снаряд вырисовался в воздухе и разорвался посреди зала, так и не долетев до цели. Осколок зацепил руку Драко, оставляя жгучий порез, но Драко даже не скривился. Во все глаза он смотрел на кончик палочки, нацеленный прямо на него. — Еще один шаг, Люциус, — спокойный голос Темного Лорда никак не сочетался с его разъяренным взглядом и расширенными ноздрями, которые жадно вдыхали воздух. — И твой щенок пойдет следом за твоей женой. Р-р-раз. Осознание с треском обрушилось на Драко, заставляя его тихо выдохнуть и покачнуться. В глазах защипало, и он моргнул, ощущая головокружение и сильную нехватку воздуха. «Пойдет следом.» Матери больше нет. А сейчас не будет и его. Он бросил взгляд на отца, которого, кажется, тоже окончательно сломала угроза Темного Лорда. Оружие мгновенно было опущено, и Люциус сделал рваный шаг по направлению к Драко: — Нет. Пожалуйста… — Палочку на пол, — резко произнес Темный Лорд, продолжая держать Драко на прицеле. Пальцы отца разжались, палочка полетела по каменным плитам. — Еще одна подобная выходка, Малфой. — Темный Лорд щелкнул пальцами, и брошенная палочка взвилась в воздух и опустилась прямо на его раскрытую ладонь. — Нет… мой Лорд… никогда больше, — голос отца, необычайно высокий и надломленный, неприятно бил по слуху. Драко онемевшим взглядом наблюдал, как Волдеморт опускает собственную палочку и безразлично произносит «Все свободны». Он во все глаза смотрел, словно не понимая, как Пожиратели медленно направляются к трем разным выходам из комнаты. В следующий миг Люциус уже был рядом: — Драко… Драко оглянулся на него, словно не узнавая. Ему было слишком все равно. Он будто со стороны смотрел, как Люциус абсолютно одеревеневшими пальцами берет его за руку и говорит что-то, повторяя определенные слова снова и снова и всматриваясь в Драко с надеждой в глазах. А, что? — Пожалуйста, Драко. «Пожалуйста, Драко» что?! — Что? — таким же безразличным голосом спросил Драко, тупо глядя перед собой. — Иди к себе в комнату. Я прошу тебя, не выходи оттуда, — шепчет отец, уже достаточно сильно подталкивая его к выходу. — Драко, тебе нужно уйти отсюда, сейчас здесь небезопасно, Драко, пожалуйста… Последнее «пожалуйста», слишком надрывное и потерянное, подстегнуло к действию, и Драко заставил себя сделать шаг к ближайшему выходу. Отец разжал хватку, позволяя ему выйти за дверь. Драко словно в тумане нашел свою комнату и заперся там на замок. Упал на кровать, тупо глядя в потолок, и пролежал так столько, сколько хватило сил терпеть ноющую боль в затекшем теле. Ночью он слышал треск мебели и звон бьющегося стекла из соседней комнаты, где отец, должно быть, забыл возвести заглушающие чары.

***

Драко слишком долго надеялся, что сможет забыть ужасы войны. Он уверял себя снова и снова, что это возможно, что ему просто нужно больше времени, но с каждым днем понимал все точнее, что война останется с ним навсегда. Она ворвалась в его жизнь и мысли, перекроила там все на свой вкус, перевернула с ног на голову и ушла, оставив позади пустоту и отчаяние. На следующий день после победы над Темным Лордом Драко получил официальное разрешение вернуться в абсолютно выпотрошенный Малфой-мэнор. Это было так внезапно, что он даже не сразу поверил. Ему и его отцу был отдан приказ находиться в мэноре до начала судебного слушания, которое должно было начаться через десять дней. Дом буквально трещал от наложенных на него чар. Теперь здесь нельзя было применять блокирующие, аппарационные, боевые, разрушающие и пыточные (а так хотелось, горько усмехнулся Драко). Замок был в полной власти Министерства, и единственные заклинания, которые могли еще как-то здесь проявляться, были не труднее первого курса. Оцепленный дом стал обычным маггловским замком. Каменные стены и запыленные ковры кругом — только и всего. Домовые эльфы все куда-то делись. Драко не знал, были ли они тоже захвачены Министерством в качестве репараций, или ушли по собственной воле, но в замке не было ни одного. — Ничего, — решил он упрямо, закатывая рукава вдрызг разорванной во время Битвы рубашки, и решил, что не даст кучке Министреских чиновников строить его дальнейшую жизнь. Хуже всего обстояли дела именно с отцом. После падения Темного Лорда что-то словно сломалось внутри Люциуса — в таком онемении Драко никогда его не видел. Энергия, изворотливость, нескончаемая сила, которая горела в нем даже после самых ужасных событий, теперь вся улетучилась. Осталась только оболочка, бесчувственная, беспомощная, слишком выгоревшая. Драко не сдавался. — Это пройдет, — говорил он упрямо, сжимая руку отца, который уже второй день не двигался с кресла возле окна в спальне, глядя равнодушным взглядом в одну точку. — Рано или поздно это изменится. Отец отвечал ему вымученной улыбкой, спокойно принимал любую предложенную помощь, повиновался, когда Драко просил его что-нибудь сделать, но кроме этого оставался совершенно безразличным к происходящему вокруг. Судебное слушание было слишком сумбурным, слишком быстрым и скомканным. Драко, который последние десять дней работал за троих, вручную пытаясь сделать мэнор пригодным для жизни, впервые ощутил необратимость происходящего: на кону стояла его собственная свобода и свобода отца. Когда судья спросил их, имеют ли они что сказать, Люциус лишь бессильно покачал головой. Драко блеснул глазами и решил бороться за них обоих. Он уже не помнил, что тогда говорил. Помнил только, что говорил много, подробно и громко, так, что замер весь зал. Потом там был Поттер. Он возник из ниоткуда, сказал что-то в защиту Драко, спровоцировав волну приглушенных перешептываний по всему помещению. Десять минут, четверть часа, полчаса… Присяжные вернулись с вердиктом, стукнул молоточек. «Оправдан». Оправдан. Это звучало так призрачно и насмешливо, что Драко решил, что ослышался. Лишь увидев раздраженные, злые лица зрителей вокруг, без капли злорадства или радости, — понял, что не ошибся. Рука сама нашла локоть отца, палочка скользнула в пальцы, готовая к Аппарации. — Ты слышал? Ты слышал? — горячо спрашивал Драко, заглядывая Люциусу в глаза. — Мы свободны, ты понимаешь? Отец, ну услышь же меня, — он дернул Люциуса за рукав, заставляя отреагировать хоть как-то. — Да. Да, Драко, — прошептал тот, отвечая уже приевшейся фальшивой улыбкой. — Конечно, я слышал.

***

Это звучало слишком неправдоподобно. Люциус, словно завороженный, смотрел на Драко, который бледной, застывшей статуей сидел рядом с ним на скамье подсудимых, напряженно вслушивался в каждое слово. Лицо, будто застывшая маска, ни кровинки в губах, загнанный взгляд блуждает по помещению. Такой, как в тех самых безумный снах Люциуса, которые во время становления Темного Лорда посещали его все чаще. «Твой щенок пойдет следом за женой». Палочка сверкает в лучах заходящего солнца. Огромные глаза Драко, которые смотрят четко на кончик оружия, не в состоянии отвести взгляд. Что-то в тот момент сломалось в Люциусе. Что-то не выдержало боли. Что-то хруснуло где-то в сердце — и вот он уже дрожащим голосом умолял не убивать Драко. А потом несколько ночей подряд бредил этой страшной мыслью: «убить Драко». Это стало слишком реальной перспективой, и при любом грозном взгляде или двусмысленном слове Темного Лорда Люциус едва мог дождаться, когда его отпустят, чтоб стремительно нестись по коридору к комнате Драко, под сотней защитных и скрывающих чар, чтоб ворваться в комнату, увидеть его и убедиться, что все в порядке. На даный момент. После смерти Нарциссы Люциус понял, что лишь одна неуловимая нить отделяет его от совершения безумных, летальных ошибок. Этой нитью была жизнь Драко — такая хрупкая и постоянно ускользающая. Драко было необходимо присутствовать на всех собраниях Темного Лорда, и на каждом новом рейде Люциус творил все более невозможные вещи, только чтоб Темный Лорд был доволен. Чтоб это рука не поднялась на Драко. Драко остался единственным человеком, ради которого Люциус был готов бороться. И он боролся. Так, как умел только он. Он убивал там, где нужно было убить. Вырезал маггловские семьи десятками, захлёбывался в крови, уже не мог остановиться. Рейд за рейдом задания становились все сложнее. Темный Лорд увидел в нем потенциал, использовал как персонального цепного пса — только Люциус, доведенный до безумия возможной смертью Драко, был способен на нужные злодеяния, и только он был способен творить их с поразительной рассчетливостью. Рейды заканчивались, и Люциус нёсся в Министерство, получал отчеты, читал, обдумывал, строил новые схемы и оплетал Министерскую систему такой паутиной интриг, что был уверен: если будет выведена из строя хоть одна деталь — пошатнётся весь рынок. Он держал все нити в своих руках. И готов был с мясом выдрать любую из них, обрывая чью-то жизнь, только чтоб Драко оставался нетронут. Когда Темный Лорд пал, что-то словно оцепенело внутри. Люциус помнил, как долгим, немигающим взглядом всматривался в распростертое на земле тело, слышал вокруг себя хлопки аппарирующих Пожирателей, которые, пользуясь суматохой и тотальной разрухой Министерской системы, еще пытались ускользнуть от возмездия. Драко возник рядом: — Уходим. Отец, уходим. Сейчас уже можно. Как в тумане. Слова глухо звучали в ушах, не доходя до сознания. Если бы не сын, Люциус бы так и остался стоять на поле битвы, пока опомнившиеся авроры не уволокли его в камеру. К счастью, Драко был рядом. И он развернул такую деятельность, что Люциусу и не снилось. В мэнор нагрянули авроры с четким приказом забрать их обоих под конвоем. Люциус ватными пальцами взял документ, который ему протягивали в качестве охранного листа авроров, читал слова и не понимал их значения. Он был почти готов сдаться, хотя что-то внутри и кричало, что это неправильно. Что он должен бороться. Что он еще жив, и пока он жив, он должен оставаться Малфоем. Он не мог. Не мог вспомнить нужные слова, гордо распрямить плечи, как раньше, окатить ничтожную ментовку презрительным взглядом. Вместо него Малфоем остался Драко. Драко как раз спускался по винтовой лестнице с чердака. Рукава закатаны, весь в пыли, какая-то огромная старая коробка в одной руке, палочка — в другой. Окинул взглядом прихожую, в один миг оценил ситуацию, глаза угрожающе блеснули. Он спокойно и жестко выдернул ордер на арест из пальцев Люциуса. Минуты две напряженно читал. Ткнул под нос менту, пальцем указывая на конкретные строки. Неточность. Ложная статья. Для осуществления вот этого пункта должно быть присутствие адвокатов. Выметайтесь нахрен, — палочка зажата в левой руке, метка чернеет на предплечье. — Когда ты успел так хорошо изучить законы? — прошептал Люциус, когда Драко захлопнул входную дверь. — На случай, если Темный Лорд проиграет. Министерство расшатано до невозможности, конечно же, у них нет ресурсов на точное составление документов. Они штампуют на всех одно и то же и надеются, что никто не будет вчитываться, — Драко оглянулся на дверь, и Люциус снова увидел угрожающий огонь в его глазах. — Я вчитаюсь, я им каждую букву переберу… И он перебрал. Уже через час он сам наведался в Министерство, разобрал по косточкам все обвинения, часа два вместе с юристами изучал законодательство и выбил-таки разрешение на домашний арест до начала следствия. Домашний арест. Двум совершеннолетним Пожирателям. — Драко, зачем? Нас не оправдают. Ты просто оттягиваешь приговор, но он будет… — Потому что тебе нужно время, чтоб прийти в себя. — Сын чуть ли не насильно втиснул горячую чашку чая в руки Люциуса. — Ты днями с кровати не встаешь, какой Азкабан? Он был прав. И титаническими усилиями он выбил из Министерства время — ровно столько, сколько было нужно им двоим, чтоб создать какое-то подобие нормальной жизни. Потому что эта нормальная жизнь была все так же далеко, как и во время войны. Люциус просыпался посреди ночи, царапая простыни и срывая с себя одеяло, лишь чтоб оглядеться вокруг и напомнить себе, что война закончилась. И что он смог вытащить из нее живым хотя бы одного человека — своего сына. Были ночи, когда этого напоминания было достаточно. Были ночи, когда он наощупь, спотыкаясь о какие-то разбросанные по полу вещи, добирался до комнаты Драко, только чтоб распахнуть дверь и убедиться, что Драко там. Что он не погиб от проклятия Темного Лорда, не сгорел в Адском Огне и не разлетелся сотнями кусков во время Битвы за Хогвартс, как диктовали Люциусу все эти бесконечные сны. А таких снов было много, и каждый разрывал сознание изнутри. Все, что оставалось Люциусу — это не оставлять попытки на вменяемость. Цепляться за реальность, как он только был способен. Потому что подобные помутнения теперь стали обыденностью для него и для его живого! сына. Словно через густой-густой туман он видел лицо Драко, острый взгляд которого разрывал паутину, путающуюся в голове Люциуса. Легиллименция была достаточно болезненной, но очень скоро Драко понял, что происходит, и пытался подыгрывать. «Не смотри туда, отец», мягко увещивал он, зная, что Люциус видит Волдеморта в углу комнаты, с садистской улыбкой и занесенной для удара палочкой. И Люциус не смотрел. Он отворачивался, игнорируя звонкий хохот и зеленые вспышки Авады, и смотрел неотрывно только на Драко, который единственный в этом безумии оставался реальностью. Были мгновения, когда и эта реальность казалось призрачной. «Ты жив?» едва ворочая языком, выговаривал он и вглядывался в Драко, пока глаза не начинали слезиться. Пытался убедить самого себя и унять дрожь во всем теле. «Да. Да, я жив, война окончена, мы в Мэноре,» привычно перечислял Драко непререкаемым голосом. «Я уже никуда не денусь. Верь мне, пожалуйста. Не смотри туда. Я здесь.» И Люциус верил. Драко отбивался от его, Люциуса, наваждений за них двоих. Так прошло десять невыносимых дней. А потом, на суде, Драко вдруг начал говорить. Люциус не понимал смысла слов, сколько ни пытался. Он слышал лишь интонацию: внезапно по-взрослому горькую, безнадежную, выжженую до дна. В какой-то момент голос сына дрогнул. Это была лишь одна секунда. Драко быстро взял себя в руки. Он был Малфоем. И он в который раз победил. Отвоевал их обоих.