Просто фанатка

Февральские морозы выстудили столешницу парты в кабинете заклинательства. Обычно я сидел откинувшись назад, чтобы не пришлось класть руки на ледяную поверхность. Об этом я вспомнил случайно, поймав себя на мысли, что позабыл о старой привычке этой зимой. Больше мне не было холодно — Марта сидела впереди и излучала тепло, согревая меня. Я убеждал её, что в этом нет необходимости, но Марта не слушала —делала так, как хотела. Она оказалась на редкость упрямой, переспорить её представлялось невозможным. Она, по обыкновению, замолкала, когда я брался её переубеждать, и спор затухал, так и не успев разгореться как следует. Ближе к доске пересадил её я, пользуясь положением старосты. Мне нравилось смотреть на неё — пусть только на её макушку, когда бы ни вздумалось; и то, что она всегда находилась у меня на глазах было необъяснимо приятно. Я стал намного лучше понимать её необходимость смотреть на меня при любой возможности. Вот уже некоторое время я делал то же самое. Никто из однокурсников уже не скрипел недовольством по поводу того, что Марта больше не занимает парту на задворках кабинетов. Все привыкли. Речь не шла о том, что Марту действительно приняли, но больше не отторгали. Она, как-никак, являлась мастер-магом и победителем соревнований стихийников в прошлом году, что явно заставило парней смотреть на неё с большим уважением. Ещё она встречалась со мной, и это сказалось на том, как её воспринимали другие девушки. Зависть и ревность были почти осязаемы, а презрение растаяло в воздухе, будто и не было. Но действительно рад я был тому, что у неё по-настоящему получилось влиться в компанию моих друзей. Она не была бессловесным довеском за нашим столом в обеденном зале, но девушкой, присутствие которой было понятно, хотя совершенно необязательно. Я был по уши влюблен и прилагал усилия, чтобы это читалось не так откровенно. Григорий слушался её беспрекословно, крепко определив в ней более сильного мага и наставника. Кирилл уверовал, что именно Марта стала причиной его удачи с Ксенией, и стремился угодить ей мелочами в благодарность, пододвигая тарелки во время обедов, уступая дорогу и открывая дверь, если шел впереди. А Максиму попросту ничего не оставалось, так плотно она вросла в нашу жизнь, что мы уже не помнили, как было без неё. И всё же я переживал. Переживал, что пусть Марта и видит только меня перед собой, нас пока ничего не связывало. И как бы пристально она на меня ни смотрела, я вечно пытался незаметно проверить, остаюсь ли я единственным в поле её зрения. Что если однажды ей понравится другой? Мысль об этом казалась невыносимой. Тревога усилилась после появления в прошлом году горе-наставника Савелия Ивановича. Пусть Марта осталась глуха к его топорным поползновениям и предложению руки и сердца, но что если появится другой желающий покорить мастер-мага? И что если он, не в пример грубому и неотёсанному Савелию Ивановичу, ей понравится? Я ощущал незримую опасность и тщательно следил, чтобы никто другой не вздумал виться вокруг моей девушки. Всё свободное время мы проводили вместе, много гуляли. На улице стояли сугробы по колено, и на морозный воздух мы выбирались нечасто, но академия была огромная. Нашим излюбленным местом прогулок стали подземелья. Мы продолжали изучать их секреты и конца им не было видно. Иногда обходили вереницу упокоенных слуг, рассуждая о том, каково им жилось при старом хозяине. Возвращались к красивым воротам, скрывавшим, по-видимому, вход в семейный склеп жившего здесь некогда мага смерти. Открыть заветные двери было до крайности любопытно, но мы остерегались, не зная, на что приходилось рассчитывать. Нарушать пределы владений могущественного мага, пусть и почившего, было чревато. Живший здесь чародей, судя по размерам замка и размаху склепа, должен был обладать невероятной силой. Я сам, несмотря на то, что происходил из семьи магов смерти, почти ничего не умел. Достаточного запаса магической энергии, чтобы двигаться вперёд по сложной стезе не нашлось, и потому отец меня не учил. Марта была согласна с таким решением. По её словам, подвергать меня опасности без всякой на то необходимости — настоящее преступление. Я только фыркнул на такое рассуждение, в котором была вся Марта и её отношение ко мне. Марта тоже размышляла, стоит ли переступать порог склепа. Она часто останавливалась напротив створок и погружалась в раздумья, касаясь время от времени драгоценных камней. Я не сомневался в силах и умениях Марты, и если она не торопилась вторгаться в пределы чужого захоронения, это о многом говорило. Хотя бы о том, что опасность была далеко не надуманной. Я спрашивал её об этом. Марта ответила, что никогда не видела ничего подобного. Если мы правы и склеп действительно так огромен, как предполагала окружность галереи слуг, то за дверьми нас могли ждать неожиданности, и не самые приятные. Для неё же вопрос заключался не в том, стоит ли проверять, а в том, зачем это делать? Большей силы она не жаждала. Марта её изучала и практиковала, но не была одержима её приумножением. Всё, что она хотела, у неё было, говорила она. На мой вопрос, что же это, Марта отвечала, что я. А вот что будет, если мы откроем дверь, оставалось неизвестным. Совать голову в петлю ради праздного любопытства мы оба считали верхом глупости. Поэтому чудесные ворота, украшенные пугающим змеем, оставались закрытыми. Кто знает, может войти туда суждено не нам? Однажды я выразил удивление, что за столько веков их никто не нашел, на что Марта ответила: — Я сильный маг смерти, — будничным тоном произнесла она, но я-то знал, что её интонации никак не соизмерялись с истинной величиной её возможностей, о которых я сам толком не ведал. — В этом может крыться причина того, что я сумела их отыскать. Может быть, на них натыкались и другие маги, но как знать, решились ли они совать нос в дела древнего чародея и какие последствия это повлекло? Может быть, как и мы, они вняли голосу разума и обошли загадочное место стороной. А может, вторглись внутрь и сгинули навеки. — Ты думаешь, туда не стоит идти? — кивнул я в сторону склепа, рядом с которым и случился этот разговор. — Думаю, нет. Я был не против оставить таинственные скелеты в том шкафу в котором их заперли. Дела древней твердыни меня тревожили мало, у меня были более насущные заботы. Например, что подарить Марте на День влюбленных? Может, задача и не выглядела бы сколько-нибудь важной, если бы речь не шла о Марте, девушке, целиком и полностью завладевшей моими мыслями, и если бы я не узнал от отца, что за кольцо она подарила мне на новогодних праздниках. …Под размеренную речь Константина Васильевича я украдкой скользнул взглядом по своей руке. На безымянном пальце притаился простенький на вид обруч. Светло-серый, похожий на камень, но лёгкий. Полированный, имеющий множество скошенных под углом граней. На нём тонкими угольными чёрточками, едва заметно, проступали таинственные письмена, видимые исключительно магами смерти. Отец приметил его на моём пальце в день возвращения в академию, вытаращился так, что я не на шутку испугался. Потребовал объяснить, откуда оно у меня, и от неожиданности я выдал всё как на духу — признался, что Марта подарила. Отец важно закивал своим мыслям, а после добавил: — Никогда не думал, что доведется увидеть этот артефакт собственными глазами. Я, конечно, спросил, что это за кольцо и почему он так удивлен. Его история ничем не отличалась от того, что ранее поведала мне Марта. Кольцо действительно являлось мощным оберегом магов смерти. Отец никогда не видел его воочию, только зарисовки из каталожных книг артефакторов смерти, тех, что хранились в нашей семейной библиотеке. Однако, в отличие от Марты, он открыто выразил неподдельное восхищение маленькой вещицей. Ведь кольцо могло уберечь от смерти. Причём в совершенно любом её проявлении. Оказалось, что благодаря этому кольцу меня нельзя убить! Пусть только и один раз. Отец поведал ещё несколько секретов артефакта. Если бы меня попытались отравить смертельным ядом, я бы выжил, но кольцо свалилось бы с пальца, при этом позеленев. Если бы в меня послали смертельное заклятие, кольцо бы лопнуло пополам. На разную смертельную опасность оно отзывалось по-своему. Оно будто бы «умирало» вместо носителя, принимая удар на себя. — Оно называется «Поцелуй смерти», — сказал отец, любуясь диковинкой на моём пальце. — Маги говорили, что смерть только поцелует надевшего его и заберет кольцо в уплату жизни. Воистину ценный подарок, — с уважением и некоторой долей зависти произнес он, хлопнул меня по плечу и ушел. Потрясенный ценностью артефакта, я пребывал в глубокой задумчивости, когда на крыльце появилась Марта в сопровождении матушки. Она выглядела до того просто и неприметно в своём тёмном платье и школьных туфлях, что разглядеть в ней мастер-мага, или мага смерти, или девушку с бесконечно широкой душой — правда, ширь её, возможно, простиралась не на каждого — было решительно невозможно… Родители простились с нами до лета, а я всё не мог перестать думать о том, насколько же ценный дар получил. Не понимал, почему Марта не оставила кольцо себе, ведь оно было способно сберечь жизнь! Я, конечно же, был очень дорог ей — в этом я не сомневался, но неужели настолько, что моя жизнь казалась важнее её собственной? С тех пор кольцо не просто оберегало меня, но грело мыслью о чужих чувствах. Тех чувствах, которые я ни за что не хотел бы потерять. И отдал бы за них что угодно, включая кольцо и, кажется, всего себя. Но как же мне было достойно ответить Марте в День влюбленных после такого подарка? Над этой задачей я ломал голову не одну неделю, но праздник неумолимо приближался, а я так и не придумал ничего стоящего. — Нужен совет, — серьёзно объявил я друзьям, как только мы оказались в общей гостиной. Ребята без вопросов последовали за мной к пустым креслам у книжных полок. С самым строгим выражением лица я обернулся к парням, успевшим рассесться, и произнёс: — У меня проблема и я не знаю, что делать. Они переглянулись. — Говори, — поторопил Максим, — вместе что-нибудь придумаем. — Не знаю, что подарить Марте на праздник, — обреченно признался я. — Тьфу! Тоже мне забота, — возмущенно проворчал Максим. — Я тоже не знаю, что подарить Ксении, — в искреннем расстройстве поддержал меня Кирилл. — Ну, конфет побольше. Цветы там… На предложение Григория я и Кирилл скорчили брезгливые гримасы, давая понять самым недвусмысленным образом, что думаем по поводу искромётного предложения друга. Поморщился даже Максим. — Что такого? — маг земли выглядел искренне озадаченным нашим единодушием. — У меня всегда срабатывало. — Понимаешь, Гриша, — Максим пересел на подлокотник его кресла и обхватил шею рукой в удушающем захвате. — Срабатывали не конфеты, и даже не цветы, — Григорий напряг шею, но увернуться не пытался, продолжая постигать суть поражение в моменте. — Срабатывали твои огромные мышцы и наглая рожа. — Не ты ли в прошлом году нёс букет второкурснице? — сумел выдавить Григорий. Сопротивление словесное Мартой не воспрещалось. Максим вспыхнул, разозлившись, оттолкнул мага земли и встал перед нами так, чтобы все его видели. — Вот именно, пустая твоя голова. Просто второкурснице. А ты предлагаешь конфеты магу огня старше его… — кивнул он в сторону Кирилла, — на несколько лет, с открытой пятой точкой, из высокородной семьи, ах да, и наследнице рода, к тому же. Или, может быть, отнести цветы Марте? Мастер-магу… с убийственным взглядом, — Максим своеобразно напоминал о том, что Марта сделала с Никитой, не побоявшись последствий. Я мысленно соглашался с ним, добавив в список то, что Марта, к тому же, являлась магом смерти. Какие цветы? Погребальные? Вручи я Марте букет, она бы не постеснялась сказать мне что-нибудь вроде: лучший мой цветочек — это ты. Или ещё что-нибудь жутко смущающее. Да, цветами делу не поможешь. Букет я бы принял сам, но сердце Марты, увы, оставалось глухо к деликатным чудесам природы. — Ладно, неудачники, — обратился к нам Максим с видом абсолютного превосходства. — Вашими посредственными подарками только крестьянок впечатлять. Есть у меня одно соображение на этот счёт, но предупреждаю, затея не для слабаков, — с вызовом обвел нас взглядом маг огня. Соображение, раскрытое нам Максимом пару минут спустя, как оказалось, принадлежало вовсе не ему, а его отцу. Давным-давно, ещё в студенческую пору, он, как и мы, вознамерился удивить девушку. Прослышав, что при музее академии имеется тайная комната, где прячут опасные артефакты подальше от любопытных глаз, он решился проникнуть туда и умыкнуть один, чтобы вручить понравившейся красавице на день-другой, а после вернуть, оставив у предмета обожания неизгладимое впечатление о собственной лихости и храбрости. — Ничего себе! — воскликнул Григорий, поднявшись от волнения на ноги. — И сработало? — Сработало. Ему даже удалось проникнуть внутрь, будучи никем не замеченным, — Максим потёр ногти о собственный сюртук, будто это ему, а не его отцу, посчастливилось проникнуть в тайную комнату, — но вот вернуть предмет не вышло, — скромнее закончил он. — Значит, всё-таки поймали? — спросил Кирилл, выглядя не менее заинтересованным. — Дело не в этом, — покачал головой Максим и снова опустился в своё кресло. — Девушка отказалась возвращать подарок. Отец принёс ей чудо-зеркальце, умевшее нахваливать прелести смотрящего, ни разу не повторившись в выражениях. Та была очарована, и влюбилась не в отца, но в артефакт, наотрез отказавшись с ним разлучаться. Отец уговаривал её несколько дней кряду, а после сдался и пошел каяться к декану, ведь рано или поздно пропажу бы обнаружили и тогда бы ему не поздоровилось. Его бы нашли по магическому следу. Действительно. Если чародей применял магию, его бы отыскали по оставленному магическому отпечатку — такой след уникален. Он бы легко привел к своему владельцу и тогда — пиши пропало. — Зеркальце было возвращено на место, — продолжал рассказывать Максим, — отцу сделали суровый выговор и назначили наказание, но поскольку красть он ничего не намеревался, а просто продемонстрировал дурость в самом ярком своём проявлении, исключения из академии удалось избежать. Дед любит вспоминать эту историю, раскуривая трубку. Отец злится — мне кажется, ему стыдно за то приключение. Но благодаря их пререканиям и спорам, я слышал обо всём, что случилось, сотни раз и потому знаю достаточно важных подробностей, — перешел он на шепот и огляделся, проверяя нет ли рядом лопухов-ушей, — которые позволят нам повторить старый подвиг. — Значит, мы попытаемся проникнуть в тайную комнату? — глаза Григория загорелись азартом. — Ты — нет, — жестко осадил Максим. — У этих, — кивнул он на меня и Кирилла, — серьёзно, а ты своей дурёхе неси цветы и конфеты. — Никому я ничего не понесу, — нахохлился маг земли, — но без меня вы не пойдёте. Как хотите, — уперся каменным лбом Григорий во вспыхнувший раздражением взгляд Максима. — Что думаешь? — спросил я Кирилла. Нарушать правила академии не слишком хотелось, но после подарка Марты я был обязан произвести на девушку впечатление. Кирилл, кажется, думал о своём, но приблизительно в том же ключе. — Давай попробуем, у меня ум за разум зашел, пока я пытался придумать что-нибудь подходящее. И всё без толку. — Отлично! — Григорий довольно потёр руки. — Где эта комната и как туда ворваться? Максим обреченно выдохнул, понимая что препираться с полным решимости Григорием бесполезно. — Ладно, слушайте…