***
Дома Серёже делается строгий выговор: ему говорят, что убегать нельзя, ведь так поступают только глупые и безответственные мальчики, такие, как Игорь Катамаранов, говорят, что нельзя драться, ведь так поступают хулиганы и разбойники, такие, как Игорь Катамаранов, говорят, что нельзя одному по лесам да болотам бродить, ведь так поступают только бешеные и дикие мальчики, такие, как Игорь Катамаранов, и самое главное — говорят, что нельзя общаться с глупыми, бешеными хулиганами, такими, как Игорь Катамаранов. У Серёжи изымается единственная кассета с фильмом до боли любимым, про его личного героя — Антуана Лапье, забирается также любимая книга про храброго детектива, взамен выдаётся милицейский справочник с жёстким условием прочитать от корки до корки для последующей проверки. Для Серёжи все ясно — он под домашним арестом, и до какой поры эта пытка будет длится известно лишь одному Оресту Сергеевичу. Никаких больше развлечений тебе: ни озера с головастика, ни журналов и марок, ни бабочек красивых-красивых, ни рыжего котёнка крошечного, ни Игоря Катамаранова. У Серёжи от одной мысли на душе так тоскливо становится, что делать что-либо становится совершенно невозможным, так он и сидит на кровати со справочником на коленях, глядя в окошко на потемневшее небо. Отец уже давно лёг спать, измученный переживаниями и беготнёй по Катамарановским ландфаштам, а вот Жилину младшему совсем не до сна, поэтому он и сидит, вооружившись армейским фонариком, старательно выполняя отцовское поручение, только вот мысли печальные покоя не дают. За окном что-то мелькает. «Деревья,» — думает Серёжа, переводя взгляд обратно на книгу. На балконе что-то падает, и Жилин испуганно дёргается, вглядываясь в тёмное окошко балконной двери. За стеклом ничего не видно, и Жилин пытается успокоиться, он же не маленький, чтобы отца из-за глупостей всяких будить! Что-то начинает скрестись в дверь, и Серёжа уже думает, что это достаточно резкое основание, чтобы его отец все-таки проснулся, но не успевает он слезть с кровати, как дверь распахивается и в комнату вкатывается Игорь Катамаранов, такой же чумазый и потрёпанный, как обычно, и такой родной и хороший. — Игорь, ты чего… ты как тут оказался, балда? — спрашивает, удивлённо таращась на друга, распластавшегося на полу. Игорь поворачивает к нему голову и смотрит так хитро-хитро, зубы скаля в улыбке. Садится на паркет по-турецки, головой своей лохматой трясёт и по карманам шарит. — Да бабушка пирожков напекла целую гору, вот я тебе и принёс, — и выуживает из кармана 2 красивых, румяных пирожка, — с капустой. И щурится довольно, как коты на тёплое солнышко щурятся. А Серёжа, все ещё прибывая в лёгком шоке, садится напротив него и берёт протянутую выпечку. — Ты как сюда забрался-то? Третий этаж всё-таки, не залетел же ты сюда Игорь прыскает со смеха. — Ну ты и скажешь тоже! И кто из нас ещё балда? — взглядом искрящимся Серёжу одаривает, — я по пожарной лестнице забрался, она у вас низко болтается. Жилин тихонько качает головой, ну надо же! Сам бы он в жизни не смог по болтающейся пожарной лестнице забраться, уж слишком высоко, а Игорь вот смог, ещё и пирожки додумался притащить, вкуснющие такие! Так и сидят они, пока светать не начинает, болтая обо всём на свете, Серёжа рассказывает, как с папой страшно поссорился, что тот ему с Игорем, вообще-то общаться запретил, а Игорь рассказывает, что бабушке того самого котёнка приволок, она, конечно, не очень обрадовалась, но оставить разрешила, и теперь у них в семье на одного рыжего и усатого больше. Они играют в слова, играют в города, дерутся на пальцах и смеются тихо-тихо, чтобы не потревожить спящую угрозу в соседней комнате. А когда приходит время прощаться Игорь спрашивает необычайно серьёзно: — Серёга, а ты зачем вообще в драку полез? Мог бы бросить меня там, я бы сам как-нибудь… И глаза отводит, плечами поведя. — Игорь, ты совсем дурной? — отвечает, — как же я тебя бросить-то мог, хорошего такого? А потом совсем тихо добавляет: — Я тебя, Игорь, никогда не брошу.Часть 1
17 января 2024 г. в 20:20
Майское солнце сияет высоко в небе, согревая все живое и неживое своими жаркими лучами. Близится лето, которое Катамарановские школьники с нетерпением ждут. Ждёт и Серёжа Жилин, который, к слову, всегда был твёрдым хорошистом, почти что отличником, и школу совсем-совсем не прогуливал — отец говорит, что настоящие милиционеры должны быть ответственными, а Серёжа так хочет быть настоящим милиционером, даже фуражку отцовскую втихаря мерил, поэтому и считается ответственным для своих 11 лет. Вот и сейчас он идёт в школу, несмотря на пригревающее солнышко, так и просящее сбежать к озеру Катамарановскому, где они с Игорем неделю назад лягушачью икру вылавливали.
Приближаясь к школьному двору, маленький Жилин слышит разноголосые крики и какой-то шум непонятный, поселившие в животе липкое чувство беспокойства. Он ускоряет шаг, почти переходя на бег, нутром чувствуя что-то нехорошее, беду пришедшую.
Во дворе зафиксирована толпа разношёрстных школьников, образовавших плотное кольцо вокруг старшеклассников, которые возятся с чем-то, чего Жилин никак не может разобрать со своего наблюдательного поста. Решение принимается незамедлительно, решение, которое может принять только истинный милицейский — надо проникнуть, разобраться, в чём дело, порядок навести, а то ишь какие, посреди двора толпятся, когда до звонка осталось всего ничего!
Жилин уверенно пробирается сквозь толпу, несмотря на недовольные возгласы и толчки, всё существо его требует вперёд идти — к эпицентру. Он протискивается в первый ряд, и сердце его пропускает удар: в центре круга стоит Игорь, его Игорь, его самый лучший друг, самый-самый. Игорь стоит, поцарапанными руками сжимая что-то за пазухой, из разбитого носа кровь сочится, а сам он дышит загнанно и глазами дикими по сторонам озирается, готовясь обороняться. А вокруг Игоря трое старших ребят ястребами кружат, выжидают момента, чтоб наброситься, растерзать.
У Серёжи весь воздух из лёгких уходит почти неслышным «Игорь», и он бросается вперёд, ястребам на растерзание, лишь бы рядом быть, закрыть, защитить, под удары жестокие подставиться. Жилин врезается в ближайшего к Игорю школьника, отталкивая его из всех своих жилинских сил куда-нибудь подальше. Старший оступается от неожиданности, взмахнув руками-крыльями и смотрит так зло, ноздри раздувая. Зрители поражённо ахают. Где-то вдалеке звенит звонок, оповещая о начале первого урока, и толпа начинает редеть, спеша добраться до своего класса, но Жилину сейчас наплевать и на толпу, и на звонок, и на математику первым уроком, у него есть дела поважнее.
Отец говорит, что ответственные мальчики ходят на все уроки, и только так они проявляют ответственность. А ещё отец говорит, что нужно быть в ответе за тех, кого приручил, а Игорь ведь к Серёже прирученный, вот и надо теперь отвечать. Вот и стоит Жилин теперь в окружении ястребов, заняв боевую позицию, как папа показывал, и слушая приглушённое рычание за спиной.
Старший, в которого Серёжа так отчаянно влетел, смотрит — глаз не отводит, ярость на лице заостряет его черты, еще больше делая его похожим на хищную птицу, готовую спланировать на добычу с целью пронзить её своими острыми когтями и разорвать на части, наслаждаясь вкусом победы. Жилин думает, что готов к нападению и отразить его не составит труда, но неожиданно быстрый удар, прилетевший ему в лицо, меняет все планы. Под взволнованный крик Игоря, он опрокидывается назад, больно-больно царапая ладошки о гравий школьного двора. Катамаранов сразу оказывается позади, прижимаясь в немой поддержке и скаля зубы защищающе, Серёжа ощущает его тепло даже сквозь форменные пиджак и рубашку, отчего спина начинает потеть. Глазница пульсирует, ладони саднят, и Жилин уже не чувствует себя таким смелым. Отец хоть и говорит, что нужно бесстрашным перед лицом врага, сам, наверное, таких лиц вражеских и не видел, потому и смелый такой: преступничков ловить не страшно совсем, они же люди, и лица у них человеческие, а ты попробуй с ястребами сразиться.
У Игоря за пазухой что-то шевелится, Жилин спиной чувствует, и он на это что-то шикает. На секунду Жилину кажется, что сердце Катамарановское из груди выбралось, оно же у него большое-большое, ему и всей грудной клетки мало, но он быстро прогоняет эту мысль. Ну что за глупости!
Вдруг начинаются крики, и все взгляды оказываются прикованы к зданию школы, откуда, непрерывно извергая гневную тираду, вываливается директор, а за ним целая делегация, состоящая из завуча, нескольких обеспокоенных учителей, в том числе и классную руководительницу Жилинского 5 «А» класса, охранника Виталия Сергеевича и сухонькой бабушки-вахтёрши, без конца что-то причитающей.
Старшие срываются с места и исчезают, перемахнув через забор, Серёжа даже моргнуть не успевает, не даром — птицы. Игорь его тоже за руку хватает и тащит куда-то в сторону, подальше от школы и приближающейся армии взрослых, шипя: «Ну давай, Серёга, двигай, ну!». И они бегут.
Проскальзывают под отогнутым прутом, спасаясь от праведного гнева, бегут по улицам вдоль аккуратных домов, петляют меж деревьев в густом пролеске, мочат ноги, пробираясь сквозь тогда еще обычные Катамарановские болота, и все это время Игорь сжимает чужую руку крепко-крепко, будто потерять боится, а он и правда боится, а другая рука бережно придерживает пищащее что-то, прижатое к сердцу под пиджаком.
Вскоре они вываливаются на берег небольшого озерца, красные, мокрые и абсолютно запыхавшиеся. Катамарановское озеро было их с Игорем секретным местом, о котором кроме них, знали только лисы и парочка заблудившихся птиц, еще знал их общий близкий друг, который обещал никому-никому не рассказывать и до сих пор успешно сдерживал это обещание. У озера, в заброшенных норах и дуплах, повсюду тайники со всякой жизненно необходимой ерундой: здесь Серёжа хранит свою коллекцию марок, а Игорь — засушенных бабочек (потому что, «Такие они красивые, Серёг! Как таких бросить можно?») в коробке из-под печенья, в которой его бабушка раньше хранила свои швейные принадлежности, лежат тут и журналы, и карты, и старенький морской бой, чтобы коротать длинные летние вечера, и съестных припасов немного — очень уж Игорь лесных зверюшек подкармливать любил.
Сам Игорь отпускает, наконец, Серёжу и обеими руками бережно достаёт что-то из-за пазухи. Это что-то совсем крохотное, рыжее и тихо пищащее, с розовым носиком и слипшимися глазками. Жилин в изумлении подходит ближе и со всей осторожностью тянется к пушистому комочку.
— Осторожно, — Игорь руки немного отодвигает и защитно пальцы подгибает, — он маленький совсем ещё.
Жилин серьёзно кивает и прикасается кончиками пальцев к крошечной головке, гладит еле касаясь, аккуратно, трепетно. У Игоря опухший нос, кровь пятнами засохла на лице и школьной рубашке, вторя пионерскому галстуку, грязные волосы взлохмачены в драке, но смотрит он так нежно на котёнка в своих ладонях, как матери на детей своих смотрят, и от этого зрелища у Серёжи в сердце что-то колет-сжимается. Отец говорит, что за сердцем следить надо, что это важно очень, и Серёжа мысленно делает пометку спросить у него, что это за ощущение такое странное.
— Ты ж где его взял, хорошенького такого? — спрашивает, легонько потирая шёрстку.
— Да эти, — головой неопределённо в сторону мотает, — издевались над ним, поджечь собирались, представляешь, Серёга? Как же я мог мимо-то пройти…
«Никак не мог», думает Жилин, слишком уж Игорь животных любит, и спасать тоже любит, а вот людей плохих он терпеть не может, и Жилин с ним тут согласен.
— Он же голодный, наверное, ишь как пищит, — предполагает Серёжа, продолжая поглаживать крошечное создания на ладонях товарища, — покормить бы надо.
Игорь кивает и двигается к одной из лисьих нор, где, как знает Жилин, спрятаны консервы, чтобы тех же лис угощать. Он аккуратно маневрирует котёнком и стягивает с себя потрёпанный пиджак, который расстилает на земле, создавая подобие лежанки для малютки.
Котёнок оказывается накормлен и уложен спать на Катамарановский пиджак, Игорь кое-как отмыт озёрной водой от грязи и запёкшейся крови, а Жинину вручили лист подорожника для подбитого глаза — Игорь настоял.
Теперь они сидят бок о бок у кромки воды и наблюдают за суетящимися головастиками, чёрными и блестящими — вчерашними икринками. Солнце ярко светит над их головами, согревая плечи и придавая Серёжиным ушам очаровательный розовый цвет. Жилин отстранённо думает, что сегодня в первый раз прогулял школу, еще и подрался вдобавок, думает, что отец точно рад не будет; но так хорошо и спокойно ему сейчас с Игорем сидеть и головастиков юрких прутиками гонять, что никакие проблемы будущего его не волнуют.
Увлечённые своим занятием, ребята не замечают тёмный силуэт, пробирающийся сквозь деревья к их райскому островку. Силуэт врывается на берег прямо за их спинами, напряжённо подрагивающий и раздражённо дышащий, останавливается, расправляет широкие плечи и долго и шумно выдыхает, успокаиваясь. Дети вздрагивают от этого звука, и резко поворачиваются, открыв рты и округлив глаза от изумления. Серёже в миг начинает казаться, что он самый злостный нарушитель на свете (ведь и школу прогулял, и на математику не пошёл!), когда он понимает, чья грозная фигура стоит перед ним.
— Папа, — выдыхает удивлённо и руку Катамарановкую сжимает, — а ты почему здесь?
Сдерживая рвущиеся наружу эмоции, Орест Сергеевич сжимает двумя пальцами переносицу и хмурится сильно-сильно, оголяя немного верхние зубы; Серёжа отлично знает это его выражение лица — отец разочарован в нём, и от этого холодеет все внутри, и уже драка эта глупой такой кажется, и солнце не таким ярким кажется, и головастики — не такими уж интересными. Игорь рядом сидит неподвижно в ожидании неизбежного, прямой как шомпол, беспокойный, от этого и Жилину младшему беспокойно становится, и он второй рукой начинает перебирать ткань своих запачканных штанишек.
— Сергей, — взгляд свой стальной, майорский переводит на сына, а Серёжа тушуется, глаза на коленки опускает, скукоживается весь под натиском суровым, — ты хоть понимаешь, что ты, голубчик, натворил?
Орест не кричит, но таким тоном говорит, что у Серёжи живот изнутри инеем покрывается, а ладошки потеть начинают. «Уж лучше б кричал, — думает, — не так страшно б было».
— Меня, милицейского хорошего такого посреди дня рабочего в школу вызывают! Видите ли, сын мой сначала подрался, а потом ещё с уроков сбежал! Разве поступают так ответственные люди, скажи ты мне, пожалуйста?
Серёжа качает головой и чувствует себя совсем маленьким, как рыжее чудо, спящее на пиджаке, вот так вот сидя перед гигантской фигурой своего отца.
— Нормально мне ответь, Сергей. И встань, когда со старшим по званию разговариваешь! Учишь его, учишь, а все без толку, а еще милиционером стать хочет, прости господи!
Серёжа с сожалением отпускает чужую руку и вскакивает, спеша встать по стойке смирно, как настоящий солдат. Внутри кипит обида, он ведь так старается, неужели отец не понимает совсем? Краем уха он слышит приглушённое рычание Катамаранова, который уже в полной боевой готовности — смотрит на отца глазами бешеными, как зверёк дикий, и мотает тихонько ему головой мол «Не надо, Игорь, не надо».
Наконец, он встречается глазами со сталью отцовских глаз, отводит плечи назад и отвечает по-солдатски чётко:
— Никак нет, товарищ майор.
Орест кивает удовлетворённо и продолжает:
— Я с работы срываюсь, ищу его повсюду, волнуюсь смертельно, а он тут с этим, — оглядывает Игоря презрительно, как будто на слизняка смотрит, подбирая нужное слово, — с этим хулиганьём ошиваешься! Так что ли я тебя воспитывал?
Игорь от этих слов мрачнеет, исподлобья смотрит обиженно и губы тонкие поджимает.
— Но папа! — восклицает Серёжа, — Игорь хороший! Он котёнка спас!
И рукой в сторону пиджака тычет.
— Ишь какой герой нашёлся, — Орест руками взмахивает раздражённо, заставляя сына вздрогнуть, — а если б потонули вы здесь? Или в лесу заблудились? Кто б вас спас, а? Игорь твой что ли?
— А вот и спас бы! — встревает Катамаранов, поднимаясь на ноги, воинственно вздёрнув подбородок.
Орест показательно его игнорирует, буравя взглядом своего сына, которой ошарашено хлопает глазами, пытаясь придумать убедительный ответ. Майор опять трёт переносицу и вздыхает тяжело так, показывая своё недовольство сложившейся ситуацией.
— Ладно, Сергей, пойдём-ка отсюда, дома поговорим. — сообщает он железным тоном, не терпящим возражений.
А Серёжа послушно кивает, скользя извиняющимся взглядом по явно расстроенному Игорю. Орест уходит не попрощавшись, а поникший Серёжа, следующий тенью за ним, лишь машет другу на прощание, и исчезают оба в лабиринте леса.