Любовь на грани

***

Неделю спустя После разговора с Гришей я всё время находилась во взвинчинном состоянии. Было такое ощущение, будто огромная черная туча нависла над моей головой. Из-за этого я стала крайне задумчивой и постоянно витала в своих безрадостных думах. Червинский не обращал теперь на меня никакого внимания и это ранило меня прямо в сердце. Казалось бы чем я недовольна? Он сделал так как я хотела, но на душе было так паршиво, что я уже жалела о принятом решении. — Гришки то дома почти не бывает, всё время к Дорошенко мотается. — Приговаривает Павлуся, занимаясь супом для панов. — Отстал он от тебя, Катрусь? — Отстал. — Безжизненно произнесла я, продолжая машинально чистить картофель. — Ой, Катька, смотри шо ты мне наделала! — Она подбежала ко мне и указала на чашу с чистой картошкой куда я по случайности скинула и очистки. — Эх ты! — Прости. — Дай-ка мне, а ты вон лучше сядь посиди. — Кухарка согнала меня с места и принялась убирать это безобразие, которое я натворила. Сердце кровью обливалось, но я не могла себе помочь. Не существует лекарства от любви. — Я и так постоянно сижу. Устала уже. — Ну шо ты по нему так убиваешься, а Катька?! — Возмутилась женщина. — Как будто на нем жизнь закончилась. — А что мне делать, если я каждую секунду о нем думаю? Где он? Что с ним? Болит ли у него нога? Я встала и отошла к окну, зябко повела плечами будто от холода. Может зря я отказываюсь от своей любви?

***

Во дворе этим утром царила суета, крепостные сновали туда сюда выполняя поручения приказчика, успевая переброситься новостями. Главная сплетница поместья — Галя, буквально бежала, чтобы поведать услышанное на кухне девкам. Те были заняты стиркой панских простыней и вытянули шеи когда увидали её рядом. — Ой, девочки, шо я только что слышала! — Нагоняя интриги произнесла черноволосая. — Рассказывай давай, Галька! — Бросив работу проговорила Дарка. — Катька то наша с панычом Григорием Петровичем была. — Брешишь! — Крепостная даже поднялась от изумления. — Можешь не верить, только я сама видела, сидит наша «панночка» на кухне ревет белугой, а тетка Павла её утешает. — Самодовольно говорит Галя. — А барин то наш и внимания на неё не обращает, у невесты своей в поместье чуть ли не поселился. — От ты Галка! — Произнес мужик, который тоже прекрасно всё слышал. — Отрежут тебе когда-нибудь твой язык ядовитый. — Вот оно как с панычами любиться… — Грустно подытожила рыжеволосая крепостная и занялась работой. — И поделом, ниче было нос задерать! Ох! Как бы Катька то в подоле не принесла, стыдобища! — Съязвила Галина.

***

Поместье Косачей. — Какая тонкая работа, святая София! — Пани Косач восхитилась подарком своей невестки. — Благодарю вас от всего сердца, Лидочка. Это очень дорогой подарок для меня. — Полно вам, всего лишь хотелось порадовать вас! — Ответила девушка. — Вы так добры к нам, даже после того как Алексей себя повел не лучшим образом. — Голос Софьи Станиславовны обрел нотки грусти. — Мне право неловко перед вами, но я уверена он одумается! — Я умею ждать. Он поймет, что без меня его жизнь бессмыслена и обязательно вернется из Киева. — Скорее бы уже, я так волнуюсь за своего мальчика, у него ещё ветер в голове, как бы беды не вышло. — Софья Станиславовна, разум вашего сына сейчас затуманен, но я не в обиде на него! — Убедила пани Шефер и взяла будущую свекровь за руку. — И заботу о вас я из-за этого не оставлю. Скажу даже более, что я вновь готова пойти с ним под венец. — Он так горяч и наивен, поехал в Киев по делам поместья, вернется через несколько дней, вы поговорите и… — Прошу вас, скажите ему, что я всегда жду его. — Непременно, дорогая, непременно! — Хозяйка дома указала на небольшой столик с уже готовым ароматным напитком. — Ну что же, чаю? — С удовольствием! — Лидия искренне улыбнулась и присела в кресло.

***

Этим вечером я вновь читала своей крестной один из её любимых дамских романов. — А не приходило ли вам когда-нибудь в голову, что в преследованиях которым вы подвергаетесь виновата жена ваша? — С вопросительной интонацией тихо прочитала я, борясь с ураганом эмоций внутри. Не могу же я разрыдаться при крестной без причины. Она ведь не знает, что причина моих слез её возлюбленный сыночек.       — Её безусловное влияние на… — Я не успела дочитать следующую строчку, крестная перебила меня.       — Катя, подожди. — Женщина внимательно оглядела моё лицо. — Почему такой поникший вид, что-то стряслось?       Ну вот, она обо всём догадалась, а как я могу спрятать свои страдания внутри, если у меня сердце разорвано в клочья от этой невыносимой боли разлуки. Да если бы я знала, что всё так обернётся тысячу раз бы подумала, прежде чем рубить сгоряча.       — Немного голова болит. — Ответила я и опустила глаза в книгу.       — Я же вижу, что дело не в этом, милая, ты можешь всё мне рассказать, что тебя тревожит?       — Анна Львовна, в самом деле, у меня всё в порядке.       Пани повелась на мою безупречную ложь и слегка улыбнулась, подзывая к себе ближе. Я поднялась с дивана и присела у её ног.       — Девочка моя, порой мне становится так тоскливо. Ты уже взрослая, скоро и под венец пойдешь, а меня забудешь.       — Крестная, это не так! Как же я могу забыть о вас? К тому же я ещё не нашла человека при виде которого моё сердце бы горело от любви. Я не хочу покидать вас. Моё место здесь — в Червинке.       — Да, ты права, зря я так думала. — Пани поцеловала мою руку. — Родная моя.              

***

Завтрак проходил в спокойной обстановке. Марко склонился в поклоне и поднес хозяину поместья новую газету и другие бумаги. — Ваша корреспонденция, Петр Иванович! Младший Червинский искоса глянул на отца и заметил как тот прячет письмо в карман пиджака. Неужели эта актерка ему письма пишет? Внутри всё сжалось при мысли о страданиях матушки. Григорий был решительно намерен прекратить отношения отца и его канареечки. — Вы заметили? Китти в последнее время какая-то очень грустная. — Высказалась Анна Львовна, ведь у неё болело сердце за свою крестницу. — Да и ты Гриша весь с лица спал, что-то случилось? У вас размолвка с Натали? — Матушка… — Червинский отрицательно покачал головой. — У нас с Натальей Александровной всё хорошо. Конечно он врал, чтобы не беспокоить мать. Все эти дни он намеренно избегал общества Катерины, так как это была её просьба, чтобы они прекратили. И они прекратили, но кажется, нет, Григорий был уверен на сто процентов из ста, что его милая крепостная девочка тоскует по нему также сильно как и он по ней. Ей гордость не позволяет пойти на примерение первой, ничего он будет умнее и сам завершит их страдания. После завтрака он наткнулся в одном из коридоров на Павлину, что несла грязную посуду на кухню. — Иди сюда! — Подозвал барин. — Слушаю пан! — Вот. — Он незаметно просунул небольшую записку в руку кухарки. — Отдай Кате, пусть прочитает.

***

Моё состояние последние пять дней походило на затяжную депрессию. Меня мучила бессонница и аппетита совсем не наблюдалась. Этим я очень взволновала Павлину, а та обо всём рассказала и Анне Львовне. Самое страшное — это если мне привезут доктора из Нежина и он подтвердит моё положение. В нем я была уверена на девяносто процентов. С утра меня начало тошнить и любой запах раздражал. Голова раскалывалась от боли. Я прижала руку к виску и помассировала, отвлекаясь от взбивания яиц. Галька стоящая на другом конце кухни только злобно оскалилась. Да и черт с ней!       — На, Галька, ещё тебе! — Павлина поставила грязные тарелки на стол перед крепостной.       — Ага, большая радость. — Съязвила девушка и вновь наклонилась к чану с мутной водой.       — Так! Поболтай мне ещё здесь! — Прикрикнула кухарка, но тут же сменила гнев на милость, подойдя ко мне. — А радость и правда есть, Катрусенька моя!       — Что? — Сухо произнесла я, ведь прекрасно знала ничего меня уже не порадует.       — Держи, Григорий Петрович тебе передал. — Шепнула Павлуся и вручила мне сложенное пополам послание в руки.       Крепость боли рухнула в одночасье. Улыбка озарила моё лицо и я закружилась по комнате подобно снежинке в январе. Сердце бешено колотилось мысли путались. Кивнув кухарке я покинула помещение и побежала в свою комнату, чтобы спокойно прочитать письмо.

Я верую в отчаянье,

Как веруют в любовь.

Порой не замечаю я,

Как солнце всходит вновь,

Как долгий день кончается,

Сходя под елей кров…

Какое там отчаянье,

Когда в душе любовь!

      «Катенька, я пишу эти строки мучаясь от любви к тебе. Весь мир для меня стал серым и унылым. Без тебя моё существование не имеет даже малейшего смысла. Ты — мой воздух. Если ты также как и я страдаешь, то буду ждать тебя в конюшне сегодня в шесть часов вечера.       Твой, Г. ”              

***

      

      Мои чувства полностью сокрушили крики разума. После прочитанного послания я тут же потеряла голову от прилива эндорфина и принялась наряжаться к грядущему… свиданию?       Моё сердце считало это свиданием. Словно мы возлюбленная парочка как в типичной мыльной опере, над которыми вздыхают наивные девушки в переходном возрасте.       В любом случае я уже не могла сдерживать порывы своей души, тянущейся к Червинскому со всей страстью.       Я переоделась в голубое платье с кружевным воротничком и покружилась около зеркала. Павлуся только вздохнула.       — Мне кажется будто я в прекрасном сне и мне не хочется просыпаться! — Проворковала я и щедро налила французские духи на запястья и мочки ушей.       — Ой, Катька ну хватит кружится, у меня уже голова кругом пошла от тебя.       — Павлусенька, так ведь счастье у меня какое!       — Верю, пташка моя, верю. Но ты ведь знаешь всё, он скоро женится и…       — И? — Я приподняла бровь. — Брак ничего не изменит. Какая же я была глупая! Как я могла не верить ему? Глупая и злая!       — Дело твоё.       Сознание резко помутнело и я едва не упала в руки кухарки. Желудок свело болезненным спазмом и я прижала руку ко рту, сдерживая рвотные позывы.       — Шо такое? — Женщина всполошилась и поднесла мне небольшой тазик. — Тошнит?       — Угу. — Промычала я и вырвала в емкость, морщась от горечи во рту. — Боже…       — Детка, да шо ж это с тобою делается, всю неделю мучаешься. Голова вон кругом, бледнее покойника ты Катря по утрам, на запахи все реагируешь.       Кажется пазл сложился у Павлины в голове и она ахнув села около меня.       — Видимо да. — Я согласно кивнула головой.       — Девочка моя, да неужели ты на сносях?! Крови то не было ни разу как этот Гришка с войны вернулся, как же я не допетрила сразу! Если Анна Львовна узнает, её точно приступ хватит.       — Никому не говори!       — Я то не скажу, но Галька проклятущая, та точно по поместью разнесет коли догадается.       — Надо будет что-то придумать. — Задумчиво произнесла я.       — В первую очередь надо Григорию Петровичу рассказать.       — Скажу сегодня, обещаю, Павлуся!              

***

      

      Поместье Шефер.              Двадцатого мая Алексей прибыл. Пройдя в огромную гостиную он остановился в нескольких шагах от своей нареченной. Та повернулась к нему лицом и лишь довольно хмыкнула, ожидала признаний.       — Поездка дала время обдумать всё и я пришел к выводу.       — К какому же выводу вы пришли, Алеша? — Погладив длинную сережку поинтересовалась пани Шефер.       — Вы спрашивали меня, что я выберу Париж или Петербург, вот мой ответ: Петербург! — Он заулыбался и девушка тотчас помчалась к нему в руки.       Влюбленные прижались друг к другу.       — Я знала, знала что вы не откажетесь от меня, милый мой!       — Простите за моё поведение, я был не прав и вел себя как последний невежа, сбежал подобно трусу, это недостойно мужчины. Матушка вразумила меня. Лидия — вы моя жизнь и уже никто не сможет этого изменить.       — Как же я рада слышать эти слова!       Нежное прикосновение чужих губ заставило её умолкнуть. Сердце забилось чаще, ведь она ждала этого долгие годы и теперь не могла поверить в собственное счастье. Он здесь, с ней и ничто уже не разлучит их!              

***

      

      Поместье Червинских.              В назначенный час я уже подходила к конюшне. Хотя сказать подходила было неправильным — я летела на крыльях любви к своему ненаглядному. Но внутри оказалось пусто и я напряглась, а не обман ли это всё? Вдруг он решил посмеяться над моими чувствами, уколоть меня?       — Катюшенька моя… — Он подошел со спины и ласково обнял, словно я хрупкая ваза и от любого дуновения ветра могу разбиться вдребезги.       Услышав его голос полный любви и тайного желания, я размякла в его руках и позволила ему поцеловать меня. Легкое смущение оставило красивый румянец на моих щеках.       — Ты правда любишь меня? — Я глянула на него серьезно, с готовностью считывая эмоции на его лице.       Мужчина улыбнулся и глаза его загорелись.       — Я люблю тебя! — После этих слов он стал для меня ещё более притягательным. — Никому ранее не говорил этих слов, все девушки до тебя были — потехой, развлечением.       — Гриша, я тоже тебя люблю. Все эти дни без тебя я будто в Преисподней побывала, так больно…       — Т-сс, не будем о плохом. — Григорий прижал указательный палец к моим губам. — Ты необычайно красива. — Мужчина снова заключил меня в свои объятья. — А этот аромат… он сводит меня с ума.       — Это духи французские.       — Нет, это твой собственный запах. — Червинский отрицательно покачал головой.       Теперь я не пыталась остановить волну запретного наслаждения, отпустив ситуацию я наконец обрела долгожданный покой.       Всему хорошему приходит конец и отстранившись от возлюбленного я решилась рассказать о своем непростом положении.       — Гриша, я беременна.       — Что?       — Не заставляй повторять, ты прекрасно слышал.       — Как беременна?       Жопой об косяк, блять!       — После секса такое случается.       — Это всё усложняет. — Помещик побелел и оперся о стену от шока. — Ты уверена в этом?       — Меня каждое утро выворачивает и цикл остановился, я — беременна.       — Ты должна решить эту проблему. — Голос Червинского был лишен каких либо эмоций.       Я всё понимала, но земля уходила из-под ног. Он хочет чтобы я избавилась от плода! Рука машинально потянулась к животу. Разве я смогу? Да и методы от избавления беременности в этом веке так скажем несколько экстремальные и несут летальный исход.       Пан вышел, оставил меня одну. Я же задушила собственный крик рвущийся из глотки и села прямо на землю, пачкая платье.       Нет! Я не пойду на это не за что!