Медиум для близнеца

      Тук-тук-тук. Размеренный сердечный ритм чеканит минуты. Как-кап-кап. Жалобно капает вода из крана на крохотной кухне. Стук. Еще один стук. Ветер стучит об оконные стекла случайно прилетающими частицами дорожной пыли. Джордж сидит на кровати, уткнувшись глазами в пол.       — Джордж, я ухожу! Закрою за собой, — привычно послышался голос Рона с нижнего этажа, где находился магазин. Звон колокольчика на двери, хлопок. Тишина.       Шутник и балагур, огненно-рыжий, как солнышко, парень стал похож на тень из заколдованного замка. Живущий на чердаке своего же магазинчика, он день за днем только и делал, что считал секунды, которые проживает без своего брата-близнеца. Как сейчас бы пошутил Фред, близнец Уизли стал походить на упыря, что живет в их «Норе» на чердаке. Только завываний и грохота от Джорджа слышно не было. Напротив, из его комнаты не доносилось ни звука с того самого дня, как не стало Фреда.       Со вздохом потерев глаза, Джордж встал с постели и остановился посреди комнаты. Свет недавно взошедшей луны осветил бледную кожу и россыпь веснушек на щеках, заставил жмуриться небесно-голубые глаза, красные от недосыпа. Парень закрыл глаза и запрокинул голову вверх, пряча руки в карманы пижамных брюк, из которых он не вылезал уже несколько дней. В комнате стояла оглушительная тишина. Эта тишина, которая поглощала все звуки чертового мира. Мира без части его сердца, без части души, без частицы его детства и радости. Без всей радости, что была когда-то пережита с братом.       В этой тишине невозможно было не думать. Но мысли только делали хуже. Каждая мысль Джорджа утыкалась в одно: решения нет. Это не новая замысловатая игрушка для розыгрыша и не смешное зелье, от которого растут усы. Это жизнь, и она сыграла чертовски злую шутку с ним. Такую шутку, от которой он уже не сможет оправиться.       «Пора бы умыться», — будто убеждая сам себя, подумал юноша. Ноги тихо зашаркали по деревянному скрипучему полу, хлопая тапками по пяткам. Застывшее от неподвижного положения тело отдавало легкими покалываниями при ходьбе. Ванная комната встретила холодной плиткой и серыми стенами, осуждающе наблюдающими за скрюченной немытой фигурой парня.       Джордж оперся руками об края раковины и, не открывая глаз, уткнулся лбом в зеркало, висящее на стене напротив. Мокрый лоб проскользил по гладкой поверхности несколько миллиметров и резко оторвался от нее. Парень поймал себя в полете и тут же поднял голову, распахнув наконец глаза. Взлохмаченные рыжие пряди, уже почти серые, а не голубые глаза, опухшие и красные. На бледной коже яркими вспышками разбросаны веснушки. Глупая ухмылка на губах и вздернутый нос.       — Ну привет, братец, — слеза скатилась по щеке, задерживаясь на подбородке, прежде чем обжечь своей солью руку.       Каждый взгляд в зеркало с той роковой битвы при Хогвартсе стал для Джорджа пыткой. Это был взгляд на его умершего брата. И Фред смотрел на него с его фотографий, с отражения в ночном окне, со стеклянной поверхности стакана, с луж на улице после дождя, с гладкой железной спинки кровати и, конечно же, из зеркал.       Сам Джордж уже привык закрывать глаза, умываясь или просто заходя в ванную. Но каково было смотреть в его лицо родным? Именно эта мысль заставила парня переселиться в небольшую квартирку на чердаке своего магазина. Мать уговаривала его остаться, но Джордж боялся, что со временем он станет лишь заменой Фреда в ее глазах. Он боялся, что однажды она вновь по привычке спутает его с братом, и его сердце не выдержит.       Сам Джордж действительно все больше стал походить на своего брата-близнеца. Если верить магловской науке, биологии, его тело должно быть сейчас холодным и бледным, липким и зловонным. Все сходилось, близнецы все еще похожи, как две капли… ну теперь разве что не воды.       Парень ухмыльнулся собственной шутке и принялся методично умываться. Осознав, что одним только умытым лицом не обойтись, он отодвинул шторку душа и встал под напор горячей воды. Комната быстро наполнилась паром. Тело Джорджа, будто пытаясь максимально дополнить схожесть с умершим братом, долго не могло согреться, поэтому рука его потянулась к переключателю. Горячее, горячее, еще. Кипяток ошпарил безжизненное холодное тело. Вот, так-то лучше.       Пару минут он стоял под обжигающим потоком воды, не ощущая боли. Кожа краснела, пар застилал глаза, отсекая его от внешнего мира. Еще немного, и можно было бы потерять сознание от боли и резкого перегрева тела, но разум и чувство самосохранения берут верх. Рука резко закрыла кран и потянулась к спине, которая уже успела покраснеть от кипятка и начать слегка зудеть. Глупо.       Выйдя из душа и натянув новые, но такие же, пижамные штаны, Джордж решил наконец поесть. Сухие остатки пирога на столе рассыпались, стоило к ним прикоснуться. Молли приходила в магазин каждое утро, чтобы накормить сына вкусной домашней едой, ведь она хорошая мать. Она прекрасная хозяйка, отличная жена и… да. Она не заслужила такого сына, как Джордж. И уж точно не заслужила пережить смерть второго своего сына. Лишь этот факт держал парня на волоске между жизнью и смертью в последние пару лет.       Отец замкнулся в себе так же, как и Джордж. Лишь изредка пытаясь спросить сына о его делах или справиться о самочувствии, он тут же угасал, словно только что разгоревшийся одинокий уголек, отскочивший от костра. Всем было давно понятно, что Молли гораздо сильнее Артура, но с потерей Фреда это стало настолько очевидно окружающим, что все стали жалеть прекрасную мать семейства и разочарованно вздыхать, завидев неподалеку ее нерадивого мужа.       Все это никак не задевало Молли, ведь она любила супруга и считала всех, кто осуждал его, бессовестными тварями. Это ничуть не успокаивало Артура, так сильно зависимого от мнения окружающих. Да, он оказался слаб для такой участи, но все так же бескорыстно и искренне любил свою семью и свою сильную жену, которая продолжала встречать его на пороге уютного дома с пирогом в руках каждый вечер, без исключения.       Джинни всецело ушла в свою карьеру и быт, пытаясь все силы бросить на воспитание малыша Джеймса. Джордж долго не мог поверить в беременность своей младшей сестры, ведь для него эти пять лет пролетели незаметно. В своем одиноком страдании он пропустил свадьбу Гарри и Джинни, а затем и Рона с Гермионой. Он пропустил многое, за что никто на него не обижался, на удивление. Даже Рон оставил свою привычку по-детски высказывать все наболевшее, столкнувшись с ситуацией, когда все идет не по плану. Наверное, это Гермиона на него так влияет.       К тому же, Джордж никогда не осуждал Рона, ведь он единственный держал в узде дела магазина «Всевозможные волшебные вредилки». С появлением Рона в магазине все пошло гораздо лучше, ведь после смерти Фреда продажи пошли на убыль, а новых забавных изобретений не появлялось на полках уже несколько лет. Первый год Джордж выставлял хиты и новинки, которые они успели смастерить вместе с братом, но затем запас иссяк, а вдохновения у создателя не оказалось. Как ни крути, большинство идей для проказ принадлежали Фреду.       Хлоп. Окно открылось ветром нараспашку, и створка снесла с подоконника горшок с засохшим цветком, а затем резко врезалась со стуком в стену. Сухие листья неизвестного Джорджу растения рассыпались и смешались с крошками от пирога, пылью и землей из горшка. Растение принесла однажды мать, посчитав, что забота о нем может как-то отвлечь парня. Интересно, как выливание воды в горшок с бездушным растением могло ему помочь.       — Черт, — ругнулся Джордж и невольно ухмыльнулся, вспомнив, как они с Фредом разбивали горшки в кладовой матери, чтобы потренировать свое «репаро». Потом им знатно влетело, ведь разбили они гораздо больше, чем починили.       Парень медленно присел на пол и принялся убирать осколки. Монотонные бытовые дела в последнее время хоть как-то занимали его больную душу, поэтому в таких случаях он не пользовался волшебной палочкой.       — Дурак, палочка тебе на что? — проговорил его голос откуда-то из темноты.       — Ну не могу же я отказать себе в удовольствии вымазаться землей. К тому же, я давно хотел выбросить этот несчастный труп цветка, приятней будет сделать это своими руками, — ухмыльнувшись, машинально ответил Джордж темноте и осекся. Горстка земли высыпалась из рук обратно на пол.       — Кто здесь? — парень обернулся и стал обеспокоенно озираться. Так никого и не обнаружив, Джордж решил, что его обманывает его же сознание. Сколько дней он уже сидит так сам с собой в темной комнате в чулане? Видимо, уже стала ехать крыша.       — Странно, — сам себе ободряюще сказал парень и вернулся к уборке земли и засохших листьев. Сухие веточки терлись об ладони и больно кололи кожу.       Выбросив остатки рассыпавшегося растения, Джордж направился к столу, где стоял графин чистой воды и стакан. Рон постоянно приносил его, пока брат спал. Конечно, не по своей инициативе, а по указке матери. Он хотел заботиться о брате, но уже давно перестал понимать, что с ним происходит. Причем это было не непринятие ситуации, а действительно непонимание. Рон не мог понять того, что Джорджу все равно на свой классный магазин и на то, что у него впереди вся жизнь. Правильно говорила о нем Гермиона: «Эмоциональный диапазон, как у зубочистки».       Наклонившись над столом, парень заглянул в графин и удивился, обнаружив в нем кусочки земли. Видимо, попали, когда он убирал разбитый горшок с пола. Странно, ведь стол находится далеко от окна и от места, где упал цветок. Пришлось выливать воду и идти за палочкой, чтобы наколдовать чистой воды.       — Где эта чертова палочка, — роясь в куче грязных вещей и остатков упаковок от съестного, ворчал парень. Волшебство не спасает мертвых, к сожалению, поэтому Джордж уже давно забросил волшебную палочку. Бытовые чары тоже не были нужны, так как Рон часто заходил, чтобы убрать мусор, помыть посуду или наполнить кувшин водой. Магия осталась для живых, а Джордж давно себя таковым не ощущал. Под ногами что-то хрустнуло.       — Идиот, — хмыкнул голос из темноты.       Парень ошарашенно остановился на месте, боясь опустить взгляд. Медленно присел на корточки и ощупал то, на что он наступил. Деревянное, треснувшее ровно посередине, торчащие щепки норовят посадить занозу. Увы, волшебная палочка.       — Вот черт, — выругался Джордж и пнул покалеченную палочку в угол. Расстроенно опустив голову на колени, он так и остался сидеть на полу посреди комнаты, прокручивая в голове самобичевательные мысли. Горе-волшебник, позор семьи, слабый и беспомощный, тщедушный, хуже даже своего несчастного отца-неудачника — вот всё то, что он успел прокрутить в своей голове за время депрессии. И такие, казалось бы, незначительные проблемы, как сломанная палочка, могли подкосить парня в один миг.       Шршшхфш       Прошуршав по деревянному полу, подлетела вдруг обратно к ногам парня волшебная палочка. Конечно, он знал о том, что у палочек есть душа, но не настолько же они разумные, чтобы самостоятельно возвращаться к хозяевам, будучи сломанными и отброшенными ими же в угол комнаты.       — Что за ерунда, — подняв голову с колен, Джордж недоуменно пялился на палочку, пытаясь понять, что к чему. Парень минуту не отрывал глаз от предмета, пока наконец не решился протянуть руку.       Шршшшхврсз       Палочка с треском проскользила от его рук в сторону, скрипя щепками по полу. Шокированный Джордж развернулся на месте, проследовав взглядом за ней. Удивительным ему показалось то, что в комнате не было сквозняка, а полы абсолютно точно были ровными. Объяснить подобное происшествие даже волшебник пока что не мог. Ну или ему мешал это понять его спящий и уставший разум, в последнее время только и занятый тем, чтобы мусолить мысли о семье и ее утрате.       — Неужели нюхль. Волшебная палочка то моя ему на что, — пробормотал парень и поднялся, чтобы посмотреть, куда уползла злосчастная палочка. — Или Гарри?       Он на секунду замер и задумался, вспомнив про мантию-невидимку, принадлежащую другу Рона и огляделся, ощупывая воздух.       — Гааарриииии! — протяжно, совсем немного повысив голос, бросил в темноту Джордж и остановился на углу прохода, вглядываясь в темноту.       Тишина. Ну а зная Гарри, можно предположить, что он не настолько глуп, чтобы разыгрывать уставшего от этой жизни Джорджа. Уж он то понимает, каково терять близких. Конечно, родителей он потерял совсем малышом, но за ними последовали Букля, Люпин и Нимфадора, Дамблдор, а затем и Снейп. Все они были значимыми фигурами в жизни нашего знаменитого героя Поттера. Жаль только, что это геройство — не его личный выбор. Так же, как и выбором Фреда не была смерть в борьбе с безумным идиотом с раздутым самомнением и полчищем его глупых прихвостней, желающих получить легкую власть.       Шхфмхфшсссс       Проскрипела по полу палочка, двигаясь в сторону лестницы, ведущей в магазин. Казалось, что-то вело Джорджа в реальную жизнь и хотело обратить его внимание на то, от чего он так долго и старательно убегал все это время.       — Надеюсь, ты хочешь меня убить. Сопротивляться не буду, — сказал парень темноте и спустился по лестнице в магазин, навстречу своей желанной участи. Наступив на последнюю ступеньку, он ощутил натяжение веревки, упирающейся в лодыжку. Джордж остановился и подвинул ногу, но было уже поздно. В него уже стремительно летело что-то из темноты.       Не пытаясь отодвинуться, парень закрыл глаза и принял лицом шарик, полный воды и краски. Опустив голову, он оглядел свои руки: зеленая жижа растекалась по ладоням. «Лицо наверняка выглядит не лучше», — пронеслось в голове.       — Ха-ха, смешно, — монотонно произнес Джордж, всматриваясь в темноту. Наверняка это все Рон или кто-то из его компашки. Они давно пытаются пробудить таким образом его, но ничего не помогало. — Шоковая терапия тоже не помогла, удачи в дальнейших исследованиях, идиоты.       Поднявшись в свою комнату, парень резко хлопнул дверью. Ситуация не вывела его из себя, но заставила лишний раз побеспокоиться и прибавила необходимость снова умываться и менять одежду. В последнее время Джорджу давались с трудом обычные бытовые задачи, поэтому этот факт его разозлил.       Вода в раковине окрасилась зеленым. Парень поднял голову и отнял руки от лица. Пришлось посмотреть в зеркало снова, чтобы понять, смылась ли краска. Хмурое лицо брата в зеркале вдруг озарилось улыбкой, хотя Джордж не улыбался.       — Ну привет, братец, — хихикнуло отражение.