Отражение сквозь время

      Цунаде сидела в палате прямо рядом с кроватью своего единственного пациента и задумчиво разглядывала мужчину. Она призвала на помощь весь свой медицинский опыт, однако, никак не могла понять причин его странного состояния. Если бы она не знала, что пациент жив и не чувствовала еле уловимых признаков циркуляции чакры в его теле, женщина посчитала бы его мёртвым. Его лицо да и остальное тело было бледным, будто у трупа, и даже грудная клетка почти не шевелилась – настолько поверхностным было дыхание. В то же время, сколько бы она не сканировала его ослабленный организм в поисках причин такого коматозного состояния, определить их никак не получалось. Она каждый день по нескольку часов вливала в него свою чакру в надежде вызвать хоть какой-то отклик в его сознании и привести в чувства, но бесполезно. Прикрыв глаза и покачав головой, будто признавая бессмысленность прилагаемых усилий, она вновь положила свои целительские руки на его грудную клетку и начала привычную процедуру. К сожалению, тщетно.       В мысли женщины уже начали пробираться позорные и недостойные ирьенина идеи – добить страдальца, или хотя бы прекратить свои попытки оживить эту человеческую оболочку и пустить всё на самотёк, позволив ему отправиться в другой мир. Устало вздохнув и с горечью признав свою неспособность ему помочь, Цунаде выпрямилась и направилась к выходу из палаты, чтобы вернуться завтра и снова попробовать. Внезапно ей показалось, что она услышала нечто нехарактерное для звенящей тишины этой, находящейся в самом дальнем углу госпиталя, комнаты. Она резко обернулась в надежде, что всё-таки это не было слуховой галлюцинацией, выданной сознанием из-за слегка пристыженной профессиональной гордости и внимательно приклеилась взглядом к мужчине, жадно выискивая – что же было причиной странных звуков. Её надежды оправдались, ведь дыхание пациента изменилось и теперь были отчётливо слышны натужные вдохи и выдохи. Сенджу быстро подскочила к нему, приложила ладони к его вискам и вновь попыталась воздействовать чакрой на не откликающийся до этого ни на какие раздражители мозг. Возможно она сделала это немного грубо и агрессивно, но это дало свои плоды, и черные ресницы мужчины слегка задрожали, будто он пытался открыть глаза, но это было очень тяжело для него.       Цунаде заметила, что один глаз всё-таки разлепился, что означало возвращение человека в сознание. Он немного пошамкал сухими, обветренными губами, словно силясь что-то сказать, однако, во рту было настолько сухо, что любые попытки пошевелить языком причиняли острую боль. – Не разговаривай! – нервно бросила она. – Ты очень слаб, в твоём теле совершенно нет никаких сил, я вообще не понимаю, почему ты жив... – Ссс... Шшшш... – попытался прохрипеть мужчина, уже шире приоткрыв глаз, в котором отчетливо плескалась паника и страх. Цунаде сжала его ладонь, будто даря поддержку и пытаясь усмирить его, ведь точно уловила эмоции умирающего. – Я сказала молчать, – приказным тоном выпалила медик, – и не волноваться!       На что пациент лишь сглотнул и сделал попытку помотать головой в отрицании, при этом собрав все остатки сил в руке, дабы сжать ладонь державшей его женщины. – У... чи... хааа... – выдохнул он, немного сморщившись, а на лбу появились капельки пота от напряжения, словно он выдавливал из своего рта не слова, а острые камни. – Я поняла, успокойся, – приказала Сенджу, – если можешь, говори тише и как можно меньше... А лучше говорить буду я, а ты моргай дважды, если согласен и я права, – предложила она, на что получила двойное моргание в ответ. – У тебя болит где-нибудь? "Нет". – Ты понимаешь, что с тобой? "Да". – Ты боишься чего-то? "Да". – Чего? Что происходит? – Нужен... Учи... ха... – прохрипел еле нашедший в себе силы мужчина. – Это опасно...       Цунаде раздражённо закатила глаза, услышав фамилию, доставляющую много неудобств её и без этого расковырянным в последнее время нервам. Ей не было нужды сейчас выслушивать последние желания умирающего, она как медик хотела лишь понять, что с ним и попытаться всё-таки вылечить, однако, услышав об опасности и прекрасно осознавая, что в таком состоянии он навряд ли хитрит или врёт, не могла оставить это без внимания. – Опасно? – уточнила Цунаде. – Учиха опасен? Который из них? – нетерпеливо рявкнула она. Но получила отрицательный ответ и слегка удивлённый взгляд единственного открытого глаза. Женщина только в этот момент сообразила, что пациент был ранен ещё до воскрешения брата Мадары и не знал о нём, что и вызвало его удивление. Кого же он представил вторым Учихой, раз даже в таком разобранном состоянии не смог сдержать взлетевшие в недоумении брови? – Значит, тебе нужен Саске? "Да".       Где-то на границе Страны Огня Учиха Саске молча сидел и медленно ломал подвернувшуюся под руку тростинку, метко забрасывая обломки прямо в центр костра, как вдруг, громко и неожиданно для себя, чихнул. – Попытайся намекнуть, для чего же? – с интересом изогнув брови продолжала расспросы Пятая, получив в ответ лишь шипение и болезненные хрипы. Она решалась, стоит ли дать мужчине выпить воды, чтобы смягчить горло, опасаясь, что отвыкший за такую длительную кому желудок не примет сейчас ничего, и пациента просто вырвет. Питание его организм получал посредством капельниц, но слизистая похоже так пересохла, что попытки говорить были для него довольно болезненными. При этом Цунаде не могла ручаться, что эта вспышка сознания пациента не оборвётся в любой момент, а значит ей нужно вытянуть из него максимум информации за отведённое время. При этом его ей было абсолютно не жаль, даже как медику, её лишь раздражал такой медленный и непродуктивный диалог. Решившись, она всё-таки налила стакан воды и осторожно приподняв мужчину за голову, дала выпить, предупредив, что делать это нужно медленно и мелкими порциями. Такая живительная влага будто восстановила почти мёртвое тело шиноби, придавая сил и проясняя сознание. Он даже попытался привстать на локтях, только попытка была грубо пресечена медиком, жестко уложившей его обратно. – Успокойся, я тебе говорю, – прошипела она, – у тебя нет сейчас сил, ты понимаешь? Лучше отвечай... – Он не даёт... сказать... – стиснув зубы выдавил мужчина. – Позови Саске... – проваливаясь обратно в бессознательную реальность пробормотал он. – Как же вы все меня достали, – пробурчала Сенджу себе под нос, уставившись злыми глазами на вновь безмолвного и неподвижного мужчину. Постояв так немного и удостоверившись в том, что он отключился, она спокойно покинула палату, ведь охранные печати, умело поставленные здесь, делали следующее пробуждение пациента совершенно безопасным для окружающих, да и каких-то агрессивных действий от него не ожидалось.       Пятая Хокаге вышла из госпиталя, тщательно обдумывая впившиеся сейчас в голову крупицы информации, признавая, что их совсем недостаточно для каких-либо выводов. Однако положительная динамика пациента давала надежду на возобновление беседы, а значит будет возможность выяснить больше и разгадать, наконец, гложущую женщину загадку. Неожиданно Цунаде уловила признаки знакомой, тёмной чакры недалеко от дверей госпиталя, и осторожно огляделась по сторонам в поисках владельца. И долго искать его не пришлось, ведь хозяин находился неподалёку, появившись перед женщиной будто из-под земли. – И что ты здесь забыл? – остервенело рявкнула Сенджу. – Я отправила целый отряд на твои поиски, а ты смеешь заявляться в деревню как ни в чём не бывало?! Почему тебя никто не заметил? – И тебе доброй ночи, Цунаде, – прошелестел Орочимару. – А мне разве запретили посещать родную деревню? – улыбнувшись своей слащавой улыбкой, делающей тонкие бледные губы похожими на двух слипшихся червяков, уточнил он. – Мы ведь договорились, что закрываем глаза на твоё прошлое, а ты в свою очередь остаёшься под присмотром наших шиноби! Но вместо этого, ты мало того что сбегаешь, так ещё и шляешься по Конохе, никого не предупредив? Как ты обошёл охрану и защиту? – Хм, – ухмыльнулся мужчина, – а разве ты не сама лично активировала печать, позволяющую мне быть здесь, находясь внутри деревни? Нужно внимательно смотреть на свитки, которыми пользуешься, Цунаде-чан... – Хватит! – грозно бросила в ответ уже красная от ярости женщина. – Что тебе надо? Почему сбежал от Ямато? Почему твой свиток на Учихе сработал не до конца? – Я никуда не сбегал, – уже серьёзнее проговорил Саннин, – я просто отправился по своим делам, разве я виноват, что он упустил меня? За печать, как я думал, ты мне скажешь только спасибо, ведь я помог тебе... – Свиток не сработал, ты понимаешь? Он не может пользоваться Мангекьё, и отправился искать тебя... – прошипела женщина приблизившись к Орочимару и с вызовом уставившись в его желтые змеиные глаза, которые будто светились от легко различимой в них издёвки. – Ты ведь клон, так? Где настоящий? – О, милая Цунаде, – ответил тот, – неужели я не заслужил ни капельки твоей благодарности и благосклонности за свою помощь? – прошептал он приблизившись вплотную к женщине, оказавшись с ней лицом к лицу. – Что ты хочешь? – устало проворчала Сенджу, осознав, что их стандартный обмен оскорблениями с её стороны и изворотливыми комментариями с его закончен, и можно спокойно переходить к сути вопроса и говорить серьёзно. – Ты ведь не идиот и навряд ли пытаешься организовать охоту всех Пяти Великих Стран на свою персону, разозлив нас. Так что я слушаю. – Я много чего хочу, уже давно, ты ведь прекрасно знаешь... – пробормотал он ей в лицо почти шёпотом, сбросив с себя все признаки иронии и сарказма. – Я думала этот вопрос мы давно решили, – улыбнувшись ответила Цунаде, – я считаю, ты уже не в том возрасте, чтобы так себя вести. Давай по существу, я очень устала сегодня. – Ты ненамного младше меня... – задумчиво пробормотал Саннин, – а ведешь себя как в молодости, боишься поддаться искушению? – А если и так? – отчеканила женщина. – Мы с тобой знакомы почти всю жизнь и мне нет смысла скрывать от тебя свои эмоции, однако, управлять моими поступками ты не в состоянии, поэтому прошу, ответь на вопросы. – Хорошо, – елейным голосом прошелестел мужчина, – такую печать я поставил осознанно, дабы уберечь тебя от непредсказуемого Учихи и выиграть для тебя время, – прищурившись поведал он. – Дальше! – Я не против, что твои помощники будут следить за мной, только вот, как ты заметила, я уже стар, память подводит меня, и я могу забыть предупредить их о своих передвижениях. Может быть им нужно улучшить свои навыки в выслеживании? – криво усмехнувшись предложил Орочимару. – Что касается печати Учихи, я конечно сниму её, когда увижу его и удостоверюсь, что он неопасен... – Враньё, – резко оборвала его Сенджу, – тебе наплевать на то, какую опасность он представляет для деревни! – А я не говорил про безопасность деревни, Цунаде-чан, – пробормотал он. – Однако здесь есть то, что мне нужно, и за сохранность этого я действительно переживаю... Я предлагаю обмен, ты дашь мне то, чего я хочу, а я верну Учихе его додзюцу. – Ты совсем ополоумел, пока был на том свете? Пытаешься шантажировать меня так?! Я в который раз отвечаю – нет! Никогда и ни за что! – крикнула взбешённая такими грязными намёками Цунаде. – Какие у тебя странные мысли, – прохрипел мужчина, – а говорила, что мы не в том возрасте... Но, ты не о том подумала, – весело продолжил он, – отдай мне своего пациента. – Ещё чего! – хохотнула женщина, попытавшись придать себе слишком уж бравурный вид и стараясь скрыть свою оплошность, слегка пошатнувшую её гордость. – Ты не можешь ставить нам условия, разве не ясно? Только попробуй что-то сделать, и я тебе клянусь, больше из загробного мира ты не вернёшься, – прорычала она. – Война окончена и я брошу всех свободных шиноби, чтобы уничтожить тебя окончательно! А печать мы снимем и без твоей помощи, ты не единственный, кто разбирается в фууиндзюцу. Так что советую идти мне навстречу, я надеюсь, ты меня услышал, – грозно, и, в то же время, тихо предупредила уже белая от злости Хокаге. – Я услышал, – грустно ответил Саннин, – и я разочарован, но клянусь тебе, ничего дурного я не задумал, – серьёзно проговорил он. – Я до сих пор хочу увидеть, куда же подует его ветер... – загадочно пробормотал Орочимару и с характерным хлопком исчез.       Где-то на границе Страны Огня Учиха Саске снова громко и неожиданно чихнул, вызвав тем самым настороженность и лёгкое беспокойство за своё здоровье со стороны ирьенина их поискового отряда. ~~~       Не сказать чтобы Сакура особенно взволновалась из-за подозрительных признаков недомогания своего временного капитана, однако, профессиональный кодекс медика, а также её роль ирьенина в отряде просто обязывали девушку убедиться, что нет причин для переживаний. Она в принципе не могла вспомнить, чтобы Саске чихал в её присутствии. Конечно она понимала, что каким бы идеальным и непоколебимым он не был с виду, Учиха оставался обычным живым человеком, которому были присущи все недостатки простых людей, а коварная простуда может захватить в свои горячие, сопливые лапки кого угодно, тем самым подпортив настроение и снизив эффективность шиноби в целом. Она слегка нахмурилась и с интересом стала разглядывать задумчивое лицо товарища в поисках признаков маячащих на горизонте неприятностей. С виду капитан не выглядел заболевающим, возможно немного раздражённым и уставшим, но вполне себе здоровым, однако, Сакура была обязана убедиться в этом и принять срочные медицинские меры во избежание захвата организма Учихи коварными и подлыми вирусами, как всегда нападающими исподтишка. – Саске-кун, ты в порядке? – осторожно начала сбор анамнеза обеспокоенная Сакура. – Нет неприятных ощущений в носу или горле? – Всё хорошо, – смутившись от своей двойной оплошности пробурчал Учиха, взглянув на подругу исподлобья и тут же переводя взгляд на потрескивающий костёр. – Я должна осмотреть тебя, – вздохнула Харуно, внутренне готовясь к однозначно ожидаемому ей сопротивлению, и мысленно проговаривая монолог о медицинских инструкциях и правилах поведения полевого медика на миссии. Она уже аккуратно разложила и выстроила в очередь железные аргументы на своём языке, готовясь выдавать их мелкими порциями, в попытке сломить волю этого недоговороспособного, впрочем как и многие другие, шиноби. Только вот её удивлению не было предела, когда Саске слегка, как ей показалось, улыбнулся в ответ, вкрадчиво пробормотав: – Хорошо, смотри.       Заготовленные слова и нравоучения как вата застряли в горле куноичи, не позволяя выдавить никакого ответа на такую неожиданную готовность сотрудничать. Она дважды просто открыла и закрыла рот, словно золотая рыбка, подняв брови в удивлении и немного стушевавшись. Учиха своим поведением бесцеремонно разрушил выстроенный Сакурой план действий, заставляя перескочить через значительный промежуток времени, который заняли бы её нотации и попытки добраться до потенциально зараженных органов черноволосого шиноби, и теперь она находилась в лёгком ступоре, соображая, что же ей делать дальше. Точно, осмотр! Стандартный для таких ситуаций: нос, горло, измерение температуры и желательно проверить лёгкие – это то, чем многие врачи, а в особенности детские, занимаются несколько раз за смену. Сакура выудила из сумки маленький медицинский фонарик, и уверенно направилась к своему возможному пациенту. Она присела рядом с ним на бревно, включая свой карманный приборчик, одновременно оценивая косвенные признаки болезни – цвет глаз, тяжесть дыхания, оттенок кожи и прочие мелочи, на которые у опытных медиков уже намётан глаз. – Открой-ка рот, – тихо попросила девушка, легко коснувшись мужского подбородка, поправляя голову для удобства осмотра. На что капитан послушно выполнил указ, перед этим слегка ухмыльнувшись. Он отлично себя чувствовал и не ощущал внутри абсолютно никаких признаков болезни, но решил нагло воспользоваться возможностью такого тесного контакта с интересующей его сверх меры напарницей, да ещё и по её инициативе.       Сакура старалась отбросить мысли об однозначной интимности этого момента – они вдвоем с Саске, с тем Саске, за которым она бегала всё своё детство, получая в ответ лишь презрительные взгляды и колкие фразочки, с просьбами отвязаться, сидят ночью посреди леса, уютно устроившись на брёвнышке почти в объятиях друг друга, и она почти без опаски касается его лица, не встречая сопротивления, а даже наоборот. Костер заботливо потрескивает и услужливо освещает их лица тёплым, мягким светом, изо всех сил стараясь создать романтическую атмосферу вокруг, будто сваха, а ночь ему в этом охотно помогает, рисуя свои загадочные и таинственные тени на их телах и лицах, делая обстановку какой-то магической и нереальной. Казалось, будто она с радостью спрячет в своих тёмных складках всё, что здесь сейчас происходит и ещё произойдёт, и это будет так надежно, что никто и никогда про это не узнает... Сообразив, что снова начинает подвисать, Сакура попыталась замаскировать свою задумчивость, напустив на себя чересчур деловитый вид и нахмурившись. Однако бешено колотящееся сейчас сердце усмирить ну никак не выходило, и его удары отдавались мягким стуком в ушах. Казалось, их было слышно по всему лесу... – Горло в порядке, – серьёзно отчиталась Харуно, – сильно вдохни и выдохни, послушаю нос. – Так, дышишь ты нормально, не холодно? Нет дрожи в конечностях, как при ознобе? – на что Саске лишь неуверенно пожал плечами, хотя прекрасно знал, что никакого жара у него нет. Хотя конечно есть, только жар этот совсем не тот, при котором начинают пить лекарства и повязывать лоб мокрой тряпкой, нет... Этот жар скапливался совсем в другом месте, он медленно растекался по его рукам, заставляя немедленно обнять сидящую напротив девушку, он осторожно пробирался к его лицу, шее и даже губам, призывая сейчас же поделиться этим жаром с другими губами – мягкими и шёлковыми на вид, находившимися сейчас так близко и манящими прикоснуться к ним, и конечно он будто остывающая лава тягуче опускался в низ живота, обжигая внутренности и вызывая совсем не свойственные для юноши желания... – Сейчас проверю, но пока всё с тобой в порядке, – почти шёпотом пробурчала Сакура, чувствуя, как румянец начинает бессовестно окрашивать её щеки.       Она прикрыла глаза и шлёпнула свою ледяную ладошку прямо на середину лба загадочно разглядывающего её напарника, с досадой понимая, что объективно оценить его состояние не может из-за слишком замерзших рук, а значит остаётся проверить его лоб губами, словно маленькому ребёнку. Мысленно убеждая саму себя, что все её действия сугубо профессиональны, девушка шумно выдохнула и собрала волю в свои маленькие кулачки. Она не имеет права из-за дурацких чувств, накрывающих её сейчас, прервать уже начатый осмотр, и ей осталось сделать один решительный шаг, чтобы закончить начатое. Харуно уверенно схватила напарника за щеки, возможно немного грубее, чем это нужно было, только вот она прекрасно понимала, что действовала настолько резко вполне осознанно, тщательно заталкивая обратно поднимающиеся из глубин девичьего сердца ласку и нежность. Стремительно припечатавшись губами к его лбу, она замерла, сконцентрировав внимание не на сути происходящего, а на объективной проверке его состояния – оценке температуры кожи, и делая выводы о здоровье напарника. Когда в мозг начала поступать нужная информация, Харуно мысленно успокоилась и обрадовалась – во-первых, ей удалось провернуть это неоднозначное действие, во-вторых, лоб Саске был прохладным, а значит, причин беспокоиться нет. Она осторожно отпрянула от него, собираясь сообщить о сделанных выводах и спокойно продолжить нести ночную вахту, вернувшись на своё место напротив.       В то же время жёстко схваченный напарницей за голову Учиха пытался усмирить пресловутый жар в своём теле, и действия его маленькой розоволосой напарницы этому никак не способствовали. Тело начали обволакивать совсем чуждые ему ощущения, которые довольно крепко привязывали здравый смысл на цепь, отпуская на волю совершенно дикие, не поддающиеся контролю порывы. Это было отчасти похоже на действие проклятой печати, когда разум полностью подчинялся чужой воле, пронизывая всё тело яростью и жаждой убивать. Вот только сейчас его прошивало насквозь из-за совсем других желаний, и Саске не был уверен, что способен будет сдержаться ещё какое-то время. Волнение, что он может испугать напарницу, а также неуверенность в её взаимности удерживали его сейчас от этих действий, из-за предвкушения которых чесались руки, а между ног всё горело огнём. С одной стороны, парень был рад, что ему удалось сдержаться и не переступить черту, когда Сакура оторвала свои губы от его головы, но с другой – ему не хотелось прерывать контакт с сокомандницей, ведь не смотря на то, что со времени его возвращения в деревню они уже успели помириться, поругаться, пообниматься и даже переночевать в одной квартире, такого близкого взаимодействия, да ещё и с добродушно настроенной девушкой, у него не было. – Всё нормально, беспокоиться не о чем, ты здоров, – сообщила Сакура, отодвигаясь от Саске и старательно отводя взгляд.       Девушка отлично понимала, что ей никак нельзя смотреть ему в глаза, и совсем не по причине их смертоносности и опасности, как было раньше. Она очень не хотела возвращаться в своём отношении к нему на несколько лет назад, и давать шанс заснувшим, тщательно придавленным грузом обиды и недоверия чувствам выбраться наружу и по-хозяйски разместиться в девичьем сердце. Одновременно с этим Харуно с гордостью хвалила себя, что прошла такую сложную проверку, не выкинув ничего глупого и оставшись практически в состоянии равновесия. Ну, насколько это было возможно в такой ситуации, потому что она только что технически поцеловала в лоб свою первую и единственную в жизни любовь и не встретила сопротивления! И одно то, что она ещё не в обмороке, говорит о её моральном взрослении очень многое, ведь как бы Сакура не запуталась в своих чувствах и мыслях, безжалостно отрéзать от себя то, что было с тобой почти всю жизнь и вросло в тебя, став частью натуры, видимо невозможно. Её любовь всегда останется с ней, как память, как раздражитель, или ещё в каком-то виде, но стереть это окончательно не выйдет... – Спасибо тебе, – проурчал Саске, осторожно поднимая руку в намерении продолжить контакт и хотя бы приобнять девушку.       Он неловко прикоснулся к её лопаткам своей ладонью, пока даже не пытаясь притянуть ближе. И в тот же миг – то ли это было статическое электричество, громко треснувшее по ушам, или особо строптивая деревяшка решила выпрыгнуть из костра, но чёткий, громкий звук разряда резанул слух Сакуры. Звук электричества, рука Саске на её спине, ночь и темнота вокруг, и бездонные, чёрные глаза напротив – всё это сложилось в мозгу в однозначную картинку, выцарапывая из подвалов девичьей памяти ужасные и кровавые события прошлого... Сакура резко отпрянула, подгоняемая сейчас лишь инстинктами самосохранения, отключив рациональную часть сознания, и вскочила на ноги. – Пожалуйста, не делай этого, – жалостливо пробормотала она, ощутив, как горячие слёзы подступают к глазам, а руки сжимаются в кулаки. Такой резкий импульс, повлекший за собой цепочку обороняющих куноичи действий, быстро прекратился, оставив её в недоумении. Харуно закрыла лицо ладонями, пытаясь прийти в себя, и терпеливо ждала, пока мощный всплеск адреналина в крови прекратит своё действие. Она медленно присела на своё место, с другой стороны костра, напротив напарника, и притихла, совсем не желая объяснять своё поведение.       Но это было и не нужно, ведь Саске всё прекрасно понял. Он тоже слышал этот звук... Затуманившие разум эмоции, властвовавшие над ним всего мгновение назад быстро сменились на чувства жалости к Сакуре и какого-то отвращения к самому себе. Он грустно смотрел на с трудом приходящую в себя сокомандницу, видя, что его тёмное прошлое не отпускает ни одного из них до сих пор и продолжает раздирать душу на куски. Шиноби медленно поднялся со своего места, дабы не вызвать повторный приступ паники куноичи и тихонько подкрался к ней, усаживаясь рядом. Как бы не хотел он сейчас обнять её или просто взять за руку, Саске понимал, что не имеет на это права и решил попытаться словами передать свои чувства. – Сакура, – хрипло и почти шепотом начал он, – прости меня... – Простить? За что? – нервно бросила дрожащая в смятении девушка. – За всё, что было раньше... – устало пробормотал Учиха, не прекращая блуждать виноватым взглядом по взбудораженной напарнице. – Какой же ты... дурак! – отчаянно воскликнула она, позволив наконец душащим её слезам выплеснуться наружу. Это был первый раз на её памяти, когда Саске перед ней извинялся, да и вообще перед кем-либо ещё; его слова звучали настолько искренне, что девушка почувствовала странное облегчение, будто ей было важно, что он хотя бы помнит о своих зверских поступках, не говоря уже о том, что раскаивается в них. – Я... мне правда жаль, не плачь, – прошелестел он, слегка подняв руку, будто дёрнувшись вытереть её слёзы, но не посмел, – эти воспоминания всё время мучают меня и не отпускают...       Сакура удивлённо подняла глаза на напарника, совсем не веря тому, что сейчас слышит. Он мучается? Он осознаёт, что был неправ и не пытается оправдать свои деяния, а лишь сухо признаёт свою вину? С Саске определённо что-то произошло за всё это время и девушку немного пугало настолько нетипичное поведение. Не сказать, что она была готова вот так просто простить ему всё и отпустить гложущую её сердце обиду, но он казался таким искренним и уязвимым сейчас, отчего Харуно ощутила приступ какого-то сочувствия, будто вернулась в прошлое, где он ещё не вытоптал в её душе безжизненную пустыню, засеянную лишь страхами и ночными кошмарами. – Скажи, – слегка откашлявшись начала она, – а ты правда убил бы меня тогда, если бы не Наруто и Какаши-сенсей? – Думаю, что да... – твёрдо ответил Учиха, сжав губы в тонкую полоску. – А зачем тогда согласился взять меня с собой? – Видимо я сомневался в том, что ты намеревалась сделать... – обтекаемо ответил Учиха, избегая называть истинную причину, по которой Сакура нашла его в тот день. – И мне нужен был медик. – Откуда ты вообще узнал, что я медик? Я стала ирьёнином намного позже твоего ухода, – продолжала выпытывать девушка, пользуясь таким откровенным настроением напарника и пытаясь получить ответы на терзающие её долгое время вопросы. – Ты наверное знаешь, я недолго сотрудничал с Акацки, – неохотно отвечал Саске, с отвращением вспоминая причины такого неоднозначного союза, – и слышал об убийстве того кукловода... – запнулся он, стараясь не наговорить сейчас лишнего, дабы не злить и без того всклокоченную девушку. – Сасори... Можешь не продолжать, – отрезала она, – я уловила суть. Ты серьёзно поверил, что я убью ту девушку, твою подругу, ради тебя? – продолжала Сакура, мучительно выплёвывая изо рта настолько болезненные для обоих вопросы. – Она не подруга мне, – отрешённо заметил Учиха, – и... у меня нет ответа... возможно в тот момент и верил, – растерянно заключил он. – Понятно, – протянула куноичи, – спасибо за честность. – Я не вижу смысла врать тебе, Сакура, – прошептал юноша, – я не особо отчётливо помню свои чувства в тот момент и чем они были вызваны, но мои намерения были именно такими, я считал вас всех помехой для достижения своей цели, – с горечью признавал он. – Но я благодарен вам, тебе и Наруто, что вы не отказались от меня, где-то глубоко внутри я всегда это знал. Наверное, это и не позволило мне упасть в бездну окончательно... Спасибо. – Саске... – прошептала ошарашенная Сакура, напрочь потеряв дар речи.       Разные мысли и слова буквально выстроились в очередь, сталкиваясь друг с другом в попытке вырваться изо рта и застревая там, из-за чего девушка растерянно молчала. Было просто поразительно, насколько удивлял её сегодня такой ледяной кирпич, как Учиха Саске! Но разве ей достаточно сейчас его неуклюжих извинений и простых признаний своих поступков? Ответа не было, сердце продолжало болезненно ныть и обида не отпускала Сакуру. Лучше бы было ему прикрыться безумием и оправдать себя? Возможно, это как-то обелило бы Учиху в её представлении, или это оправдание как раз и было лично придумано Сакурой, было эдаким хенге для его ужасных деяний, дабы не возненавидеть его всей душой? В любом случае, она должна прожить с этим новым знанием какое-то время, ей не из-за чего прощать его сейчас и безусловного доверия к Саске в ней не появилось. Такие душевные перемены требуют времени, болезненные воспоминания не стираются по щелчку пальца...       Саске с досадой признавался сам себе, что его корявая попытка извиниться и наконец открыться Сакуре терпит крах в самом своём начале. Он пытался увидеть в её взгляде хоть какие-то оттенки принятия и понимания, но кроме шока и обескураженности ничего не видел. Либо он недостаточно верно донёс до неё свои мысли, либо она просто пока не смогла их переварить. Фирменная учиховская гордость ехидно нашёптывала на ухо, что он и так сделал достаточно и большего не нужно, но скрытая за слоями этой удушающей гордости привязанность и прежнее заботливое отношение к товарищам, подсказывали, что сделал он пока ничтожно мало. Только вот что же делать теперь с такой странной реакцией Сакуры, с её подчёркнуто вежливым и, в то же время, прохладным отношением, и главное со своими открывшимися нежными чувствами к девушке, парень не имел представления. Стиснув зубы и придав своему голосу как можно больше мягкости, он лишь аккуратно продолжил: – Я хотел бы, чтобы ты мне снова доверяла... – Я думаю это сложно, прости, – прошептала Сакура, вытирая продолжающие течь по щекам слёзы, не особо стараясь теперь их удержать или спрятать. – Но я обещаю, что попробую, – попыталась она криво улыбнуться, дабы хоть как-то наградить собеседника за безусловно сложную для него попытку открыться. Она понимала, каких титанических усилий ему это стоило, и была благодарна хотя бы за это – он сумел придушить свою безграничную гордость. В ответ Саске лишь медленно моргнул, принимая в качестве утешения хоть что-то, но на своё место возвращаться не спешил.       Так они и сидели бок о бок, греясь в уютном, обволакивающем тепле костра и размышляя каждый о своём. Сакура пыталась разложить по полочкам всю новую информацию, рухнувшую на неё сегодня – теперь поведение напарника становилось ей более менее понятным, и то, что она ранее приняла за какие-то осторожные намёки на симпатию, было всего-навсего подводкой к его извинениям. Что ж, как бы подсознание не пыталось уже по привычке вылавливать в поведении Учихи жалкие признаки неравнодушного к ней отношения, девушка испытала облегчение, когда объяснила его поведение сама для себя. Всё-таки его странная забота и добрые слова были совершенно непривычны и абсурдны, и даже хорошо, что этому нашлось такое простое объяснение. Скорее всего, Саске снова вернётся к обычному отрешённому и безразличному поведению, ожидая изменений в отношении к себе, ведь он извинился – его обязаны простить... Если бы она только знала, что творилось сейчас в голове мстителя, то рассмеялась бы самым истерическим смехом от осознания того, насколько далеки от истины были её выводы.       Саске же, в свою очередь, немного ссутулившись, сидел рядом с девушкой, натужно выстраивая план по своему дальнейшему поведению. Он даже принимал то, что возможно придётся обратиться за советом к своему лучшему другу, ведь именно он всё это время поддерживал Сакуру, помогал ей справиться с последствиями его предательства, да и просто знал напарницу, наверное, лучше всех. На миг он даже ощутил кольнувшую сердце зависть, будто она и Наруто жили хоть и сложной, но интересной жизнью, работали как сплочённая команда и стали друг другу почти родными, в то время как он был всего этого лишён. Он признавал, что сам добровольно отказался от этого, только вот эгоистичное и самолюбивое эго вновь поднимало голову, язвительно шепча, что друзья возможно плохо старались, дабы вернуть его? Но оно в миг было жестоко засунуто обратно и Саске даже хотелось стукнуть себя за такие мысли, ведь они и привели его к тому, что он сделал со своей жизнью, и этот эгоизм и застилающая глаза злость должны быть выжжены из его натуры калёным железом, беспощадно и как можно скорее. Учиха посчитал это отголосками той самой ненависти, поглотившей его когда-то, и радовался, что был теперь способен отделять её голос от своего собственного, настоящего. Похоже, недолгое общение со старыми друзьями хорошо на него влияло и потихоньку возвращало в этот мир прежнего Саске – грубоватого и надменного, но, в то же время, верного и преданного, способного пожертвовать собой ради близких и признающего наличие уз с этими самыми близкими.       Затем Сакура, не желая дальше ковыряться в себе, и отложив самоанализ на потом, ведь умственных сил на это уже не осталось, решила поговорить о чём-то нейтральном, дабы не сидеть молча. Времени до конца дежурства оставалось ещё много и нужно чем-то занять мозги, пока они не навыдумывали себе странных и непостижимых вещей. Она тихо начала вспоминать какие-то забавные и безобидные эпизоды из совместных миссий прежней Седьмой команды, с интересом слушая комментарии Саске и удивляясь его отличной памяти, а также совсем иному взгляду на некоторые моменты. Шиноби сидели и непринуждённо болтали, будто старые друзья, стараясь делать вид, что предыдущего разговора не было, да и вообще ничего плохого между ними не было, как бы глупо это не выглядело. Сакуре нужно было отвлечься! И она нашла довольно эффективный способ для этого, и даже не заметила, как быстро пролетело время и их вахта подошла к концу. Услышав недовольное ворчание и копошение за своими спинами, напарники синхронно обернулись и обнаружили третьего члена Седьмой команды, на четвереньках выползающего из палатки.       Наруто не являлся утренним человеком, а уж просыпаться на дежурство в середине ночи было для него той ещё задачей, но он ответственно подходил к делу и проснулся автоматически, двигаясь сейчас будто на одних инстинктах. – Всё тихо, даттебайо? – зевая проворчал он, сонно моргая и почёсывая лохматую макушку. – Всё хорошо, Наруто, – ласково отозвалась Сакура, – ты отдохнул? Я не слышала твоего фирменного храпа, – хихикнула девушка. От того, сколько заботы и нежности было в её тоне, у Саске внутри снова всколыхнулось чувство зависти и дернуло его за натянутые нервы – он отлично помнил этот голос и искреннее волнение, угадываемое в нём, только вот в отношении себя он слышал это слишком давно, и в те времена оно его только раздражало, тогда как сейчас он поймал себя на мысли, что соскучился по этому. – Отдохнул, ага, – пробубнил смущённый Наруто, – похрапишь с ним... Я видимо пытался, но такой тычок в бок получил, что вёл себя осторожнее. Я с ним больше в одной палатке спать не буду! Лучше на дереве посплю, тебайо!       Сакура залилась тихим, но звонким и искренним смехом, немного жалея лучшего друга. Как бы она не шпыняла его, Наруто был ей очень дорог, и иногда у неё будто просыпался материнский инстинкт по отношению к Узумаки, правда тщательно скрываемый внутри. – Сейчас я разбужу Тен-Тен и тоже пойду отдыхать, – устало подытожила она и направилась в сторону "девичьей" палатки.        И отчего же никто не подумал взять больше палаток? По идее, их было две и обе трёхместные, так что на группу из пяти человек вполне хватало. Только вот никто почему-то не учёл характер взаимоотношений всех членов команды, и проблема разместиться сейчас напоминала загадку о волке, козе и капусте. И куда теперь идти Сакуре? Завалиться в свободную, оставив для Саске единственный вариант – спать рядом с Изуной? Это же просто смешно, и такой поступок однозначно подтолкнёт капитана к тому, чтобы вить гнездо и устроиться на дереве, как планировал сделать Наруто! Только это будет не очень-то вежливо, учитывая её подозрения о не совсем здоровом состоянии Учихи и может подстегнуть развитие пока проявляемой только чиханием простуды... И что ей тогда делать, идти в палатку к Изуне и оставить свободную для Саске? До их жаркого поцелуя Сакура даже не сомневалась бы в этом варианте, ведь на миссиях это было делом совершенно обыденным, и как они только не спали – для шиноби не имело значения, кто с тобой рядом и какого пола, важно только хорошо отдохнуть, восполнить во сне необходимую чакру и не замёрзнуть, так что спать, даже прижавшись к Наруто или Саю, было абсолютно нормальным. Загвоздка-то состояла в том, что они были для Сакуры почти членами семьи, и никого из них она не рассматривала, как мужчин, и уж тем более не целовала взасос... Насколько было бы проще, будь на дворе лето – тогда земля не была бы настолько холодной. Оставался конечно ещё один выход – только он был не менее провокационным: разделить спальное место с Саске. Или просто растолкать Изуну, объяснить всё и прогнать наружу? Но это опять будет некрасиво, да и как донести до него свои переживания, касающиеся его же самого? Все эти рассуждения стремительно пролетели в розоволосой голове по пути к палатке, в которой беззаботно посапывала Тен-Тен.       Оружейница просыпалась намного бодрее, чем Наруто, и выглядела довольно отдохнувшей и свежей, видимо длительное пребывание в одной команде с двумя сверхэнергичными зверями Конохи, заражающими всех окружающих Силой Юности, дало свои плоды. Сакура с удовлетворением оценила приподнятое настроение подруги, как-никак участие Тен-Тен в миссии было её идеей и даже являлось частью своего рода терапии, поэтому Харуно была обязана уделять девушке внимание. Постояв ещё немного в замешательстве и оглядевшись вокруг в поисках хоть какого-то намёка – как же ей всё таки поступить, она несмело направилась в сторону палатки, в которой спал перевернувший её жизнь вверх дном обладатель шарингана. Палатка довольно вместительная, плюс к этому девушка ведь решилась вести себя так, будто ничего не произошло. Учитывая то, что она почти с достоинством выдержала проверку на прочность во время осмотра Саске, проблем быть не должно. Изуна просто ещё один её друг и относиться она к нему должна соответственно. Сакура как можно тише пробралась в злополучную палатку, в надежде не потревожить спящего шиноби и развернула спальник у противоположной от Учихи стенки, укладываясь как можно дальше и почти уткнувшись лицом в жесткий материал палатки . Она прикрыла глаза, проваливаясь в долгожданный сон, пытаясь дать отдых своим измотанным нервам и слишком опустошённым сегодняшними беседами мозгам, как вдруг услышала тихий и вкрадчивый шепот за спиной. – И зачем он пытался убить тебя?       Сакура вздрогнула от неожиданности и замерла, будто провалилась в ледяную воду, на секунду онемев. В уме скользнула робкая надежда, что Изуна болтает во сне, только девушка отлично уловила чёткость и осмысленность вопроса. Какой же у него оказывается острый слух! Прямо как у противопоказанных ему летучих мышей! – Ты всё слышал? – прошептала она, развернувшись лицом к собеседнику, и заметив ярко-красные глаза, заметно выделяющиеся в почти полной темноте их временного ночлега. В ответ Учиха лишь кивнул и продолжил напряжённый зрительный контакт, будто пытаясь одним взглядом выдавить ответ из девушки. – На самом деле это я нашла его, чтобы убить, когда он стал угрозой для деревни, – усмехнувшись ответила она, – наверное, он защищался... – Тогда за что ты так злишься на него, раз напала первой? – удивленно пробормотал Изуна, вскинув брови. Сакура слегка опешила от таких заключений, ведь раньше под этим углом на ситуацию не смотрела. – Он оставил меня в деревне и ушёл, отверг мои чувства и бросил, – тихо вещала она, отчего-то ей хотелось поделиться своими переживаниями с кем-то, кто не знал всю историю их взаимоотношений с Саске. Возможно, трезвый взгляд со стороны поможет ей самой разобраться в том клубке противоречий, который заполнял сейчас её всю без остатка. – По сути, он предал всех нас, а потом высмеял наши с Наруто попытки вернуть его, и когда я нашла Саске-куна, чтобы убить, он напал на меня... Дважды... Меня спасли тогда. – Как это – оставил? Вы что, были сосватаны младенцами? – нахмурившись в непонимании продолжал выпытывать мужчина. Сакура с трудом подавила ироничный всхрюк, услышав такое дикое предположение. Она знала из уроков истории, что раньше назначать детей в пары друг другу было обычным делом, для политических союзов или для других целей, только это давно в прошлом. Изуна не переставал её веселить и удивлять, раз за разом напоминая, из какой эпохи он ворвался в их современную жизнь. – Эээ, нет конечно, сейчас так не делается, – чуть повеселев начала она, – по крайней мере мне такие случаи неизвестны. Он оставил нас и ушёл к Орочимару в поисках силы... – Это мне известно, – прервал её Учиха. Его очень заинтересовало, почему же девушка так болезненно относилась к уходу родственника из деревни. Почему он обязан был отчитываться перед обычной жительницей селения, даже не родственницей, если у него появилось важное дело? Разве сам Изуна, отправляясь в военный поход, ходил бы и отпрашивался у всех, с кем был хоть как-то близок? Конечно нет! Пресловутая всем Учиха уверенность в идеальности своих решений не допускала до его сознания какого-то понимания причин такого отношения куноичи. – Объясни нормально, он соврал что не уйдёт и ушёл или что? – Нет, – промямлила Сакура, – я просила его остаться, призналась ему в любви, но он отверг меня. – Так ты злишься, что он ушёл или что отверг тебя? – увлечённо напирал Изуна. – Он что, также имел к тебе интерес? – Нет, – изумлённо ответила Сакура, с трудом продираясь через его странную цепочку рассуждений. – Даже наоборот, я бы сказала... – Тогда я вообще ничего не понял, – устало выдохнул Изуна. Хоть он и являлся в прошлой жизни знатным сердцеедом, но никогда не задумывался о том, что возможно его действия могли привести к неудовольствию его многочисленных пассий. Никто не предъявлял ему претензий, не обижался на его отказы, когда ему надоедало встречаться по ночам с какой-либо девушкой. Неужели для кого-то из них это становилось обидным, просто они опасались показать это? Стыдно от такой догадки ему конечно не стало, но какой-то неприятный осадок мелким песочком прошёлся по самолюбию мужчины, ощутимо его царапнув. – Что именно непонятно? – устало вздохнула Сакура. – У тебя были к нему чувства, но у него их не было, – начал рассуждать Учиха, – он отправился на поиски силы для достижения своих целей, чтобы отомстить за наш клан, – поморщившись от несогласия с таким глупым, по его мнению, решением, продолжал он, – ты разозлилась из-за этой невзаимности, и решила за это убить его, но ему пришлось защищаться и он чуть не убил уже тебя, так?       С Сакуры напрочь улетучились любые признаки сонливости и усталости, и она, поражённая такими выводами, молча уставилась в красные глаза Изуны, не веря своим ушам. Вот так её история выглядит со стороны? А ведь правда, с чего она считала, что если она любит или любила Саске, чувства должны быть взаимны? В конце концов, это её личная проблема и отвечать ей он был совсем не обязан! И убить она его пыталась и вправду первая, а он лишь напал на неё в ответ... Так она зла на него до сих пор из-за...? Из-за чего? – Всё совершенно не так, – сглотнув выпалила Сакура, пытаясь вновь выстроить свои мысли в ровные, логичные ряды. Они и без этого находились в полном хаосе после ночной беседы с Саске, а теперь Изуна своими словами перетасовал их ещё больше. – Я слышал, как он признал свои ошибки, и считаю – тебе нужно принять это и простить его, – сухо подытожил он. – Уверяю тебя, для представителей моего рода это подвиг. – Что? Я думала ты его ненавидишь! – в недоумении воскликнула Харуно, поражаясь наглости и одновременно здравости рассуждений своего собеседника. – С чего бы это? – ухмыльнулся Изуна. – Я лишь хотел выяснить, что он за человек и насколько его мучает то же, что сгубило моего брата, – уже спокойнее ответил он, скромно умолчав, что и сам страдал от семейного проклятья. – Вижу, что он похоже способен подавлять свой гнев и осознавать его. – Да подожди ты, – почти в голос взвизгнула девушка, забыв о бодрствующих напарниках снаружи, подскочив и усевшись на корточки напротив мужчины. – Ты что? Ты защищаешь его?! – Тише ты, – шикнул Учиха, придвинувшись к Сакуре, и прикрыл ладонью её слишком громкий рот, – не защищаю я никого, просто объективно оцениваю ситуацию.       Сакура лишь вытаращила на него свои шокированные, зелёные глаза, осторожно промычав что-то прямо в мужскую ладонь и попыталась отцепить наглеца от своего лица. В ответ он лишь взял её за руки и внимательно уставился уже потемневшим взглядом прямо на девушку. – Ладно, давай спать, тебе пора отдохнуть, – низко пробормотал он, притягивая её к себе, заключив в объятия, и укладывая на свою грудь, ближе к плечу. – Холодно здесь спать по одному, – назидательно прошептал он ей на ухо, в ответ на неуклюжие попытки высвободиться из его крепких и теплых рук. – Надеюсь ты не будешь храпеть, как твой друг, – зевнув пробурчал он, находясь уже в пограничном между сном и бодрствованием состоянии, оставив полностью обескураженную Сакуру лежать захваченной им полностью и безо всякой надежды на сон.       Она объективно осознавала, что так действительно теплее, и мягче, и удобнее, ведь Изуна оказался довольно уютным в качестве матраца и подушки, несмотря на его почти каменные, закалённые в боях мышцы. Ощущения двусмысленности такой позы для сна мешали девушке отвлечься и насладиться долгожданным отдыхом, в то время как её напарник бессовестно спал. Это было ясно по размеренному дыханию и полностью расслабленному выражению его лица. Он находился так близко, что Сакура могла бы разглядеть мельчайшие детали его внешности, будь тут посветлее, которые впрочем и так были ею изучены во время осмотров учиховских глаз. А ещё от него почему-то очень приятно пахло, несмотря на проведенный в дороге день... А ещё он очень соблазнительно дышал ей почти в ухо и невозмутимо прижимал к себе во сне, будто мягкую игрушку, не ослабляя объятий... Поймав наконец нужный ритм его дыхания и будто подстроившись под него, девушка почувствовала, что успокаивается и засыпает. Мысли о совместном пробуждении, а главное о том, что кто-то из команды может застать их здесь, были смело отброшены за пределы палатки, уступая место лишь осознанию, что она не способна пока относиться к Изуне лишь как к другу, по крайней мере наедине – слишком свежи были воспоминания о её первом поцелуе... Радовало лишь то, что ему, кажется, всё равно, и это успокаивало вновь растревоженную общением с Учихами Сакуру.