Месть Блэка: Игра

Вера в возмездие, карму, справедливость, адский котел – это лишь ублажение собственной наивной надежды на то, что кто-то сделает за тебя всю работу. Либо бессмысленное ожидание вознаграждения за совершенные «хорошие» поступки. Просто иногда случается как дерьмо, так и что-то хорошее, а городить под это целую систему из неверных причинно-следственных цепочек – удел глупцов! — Дед, я всё понимаю, но что мне по итогу делать со всей этой херней? © Вечерние разговоры.

***

      Месяц пролетел, как будто его и не было. Мне все больше начинало казаться, что я попал в какой-то бесконечный круг из разговоров, встреч, указаний, решения спорных ситуаций, распределения денежных потоков, ещё раз бесед, попыток склонить на свою сторону больше людей, тренировок, зелий, и снова разговоров, союзов и лжи. Всего месяц потребовался мне, чтобы начать даже немного понимать Волдеморта, с его рабскими метками, внутренним и внешним кругом, а также профилактическими Круциатусами по неудачливым исполнителям. Когда тебе нужно сделать всё и сразу, а в подчинении уже не только старый домовик или парочка людей – а целая организация, плавно переходящая от мелкого криминала к высокой политике, любая ошибка может привести к самой настоящей катастрофе.       И когда какой-то человек, который даже может быть лордом древнего рода, начинает творить какую-то дичь – очень не хватает живительного «круцио». Хотя бы на пару секунд, чтобы стереть самодовольную улыбку с лица того, кто за твой счет решил решить собственные проблемы, пользуясь союзническими отношениями... Да, я сейчас говорю именно о мордредовом лорде Эйвери, который, пользуясь тем, что официально вместе со своими сторонниками поддержал Крауча, начал давить Фоссета, вытесняя его из бизнеса всеми способами. Начиная от переманивания его клиентуры, заканчивая рейдерскими захватами производств, срывов поставок, ну и прочими неприятностями, которые били, на самом деле, не только по кошельку старика, но и по всей партии Гринграсса тоже. Да, разумеется, на словах и в публичном поле лорд Фоссет был больше персоной нон грата. Но вот неофициально – деньги на кампанию Амелии всё также исправно платил, пусть и в несколько меньшем объеме. Так что удар по его бизнесу был очень неприятен для Гринграсса. Как и более репутационный ущерб, который он получил из-за неспособности защитить собственные объекты. Однако неотвеченной наша акция не осталась, при этом глава нейтралов безошибочно выбрал своей целью именно меня. Конечно, подстава была организована со всеми мерами безопасности, и в целом отряд под руководством Галанте оставил только трупы американской мафии, а все ниточки указывали к Эйвери. Но, я думаю, Гринграсс все-таки понял в чем дело, не первый год он стоял у руля. Ну, или Эйвери предоставил какие-то доказательства своей непричастности. В любом случае, конфликт между ними мне нужен был только в начале, чтобы не позволить переключить свое внимание на меня. Сейчас же, после того, как Крауча успешно выдвинули на пост кандидата в Министры – это особой роли не играло. Я уж не знаю, что послужило причиной. Может быть, показательная расправа над мафиозным кланом, может быть непредсказуемость. Может быть – специально засвеченное участие Кассиопеи, которую старые лорды, да и просто люди, интересующиеся историей, хорошо знали. Может быть и вообще всё вместе, но Гринграсс так и не объявил полноценную войну. Хотя, я справедливо полагал, на это у него были все ресурсы, раз уж Дамблдор ему покровительствует. Вместо этого начались долгие недели действительно настоящей политики. Всё, как и должно быть — предвыборные обещания, общение с электоратом, законопроекты, благотворительность, громкие заголовки снаружи; бесконечные встречи, лесть, шантаж, подкуп, заказные статьи, и снова разговоры и ложь, немного подслащенная правдой, изнутри всей этой машины.       Конечно, помимо всего прочего, ещё и противостояние Эйвери с Фоссетом, в которое были втянуты и мы с Малфоем, и Гринграсс с союзниками. Оно не проходило столь масштабно, как могло бы, и даже не доходило до новостных сводок. Но на точечные уколы и взаимоотношения в полукриминальной среде уходило большое количество ресурсов, в том числе и людских. И деваться было некуда.       Раз уж я изменил условия нашей сделки, ну и, пусть и номинально, но стал главой новообразованного союза, мне пришлось помогать старому лорду зарабатывать деньги, прикрывая того, насколько это возможно. Меня, конечно, несколько успокаивало, что эти деньги не достанутся Гринграссу, но сама ситуация раздражала.       Настолько, что добавленные в расписание тренировок сеансы окклюменции, медитации, а также практику в трудно дающейся мне светлой магии пришлось увеличить вдвое. После разговоров с Поллуксом я практически полностью отказался от использующих негативные эмоции заклинаний и усиленно пытался привести свой источник в состояние равновесия, даже частично отказавшись от силы родового алтаря.       Впрочем, даже без его поддержки, благодаря усиленным тренировкам, моя сила потихоньку росла, вынуждая вновь и вновь осваиваться с контролем над ней. Спарринги с Альбертом и Винсентом, вошедшие в привычку, теперь чаще всего оканчивались моей победой, даже несмотря на ограничение в арсенале используемых чар.       Хотя, конечно, не без ложки дегтя в бочке мёда, те же тренировочные схватки с набравшейся сил Кассиопеей не давали возгордиться, показывая огромную разницу между пусть и талантливыми, но обычными магами, и чудовищной силой и искусством прошедшего грань смерти некроманта.       Бабуля была сильна, по моим собственным прикидкам она приближалась к уровню Дамблдора, несмотря на то, что была весьма ограничена, способная использовать только магию смерти. После наших схваток, пускай и не в полную силу, подвал Альфард-хауса приходилось чуть ли не отстраивать заново. По крайней мере, до тех пор, пока Поллукс, которому это порядком надоело, не укрепил его своими собственными наработками.       К слову, Кассиопея вместе с Сигнусом, после проведенного ритуала, переехали именно в наш перевалочный пункт – особняк Альфарда. Сын Поллукса часто гостил у Малфоев, общаясь с тепло принявшей его Нарциссой, а ещё возился с Драко, для которого он был просто вернувшимся из дальней экспедиции дедушкой, а не высшим вампиром.       Надо сказать, Малфой, узнавший часть истории, был от этого совсем не в восторге. Но я мстительно отмахивался от настойчивых намеков последнего на то, чтобы куда-то деть нового родственничка. Сам предложил – пускай сам и разбирается. Мне и с Кассиопеей хватало проблем. И дело даже не в том, что она чудовищно изворачивала все полученные приказы, которые не касались убийств, а в её сокрытии.       Уж не знаю, как Поллукс уговорил правителя небольшой магической коммуны в Африке за помощь с их проблемами переправить лича через континент. Даже могу предположить, что для них немертвый маг – это не такая уж редкость, учитывая некоторые официально запрещенные во всем магическом мире ритуалы вудуизма... Но вот в самой Британии, здесь на каждом шагу, как оказалось, стояли обнаруживающие нежить артефакты.       И если вампиры, как и оборотни, вполне себе могли даже появиться в Косом переулке, пускай и на свой страх и риск, то вот ещё не упокоенный лич произвел бы не меньше фурора, чем решивший прогуляться по Министерству Волдеморт. А может быть даже и больше.       Так что в срочном порядке пришлось тратить колоссальные суммы на проведение ритуала «Фиделиус» для всего особняка. Пускай она и не могла теперь причинить мне вред, но нахождение в семейном доме с таким гостем — не предполагает и капли спокойствия, которое мне было необходимо. А ещё крестражи. В начале, когда я думал, что мне делать с осколками души Реддла, у меня мелькнула мысль отдать их на изучение опытному некроманту, накоротке общающейся с магией смерти, но…

***

      — Ты сошел с ума?! — красный от еле сдерживаемый эмоций Поллукс аж затрясся после моего короткого рассказа. — Уничтожь их!       — Я тебе уже объяснял, что у Волдеморта было намного больше, чем два крестража, и если о нахождении ещё двух я догадываюсь, то остальные для меня загадка, — поморщившись, повторил я свои доводы. Впрочем, о своем главном аргументе, – о шраме Гарри, – ему не говорил. Просто не знал, как старик отреагирует. Пока я не найду решение, это попросту опасно, а подвергать крестника ещё большей опасности в мои планы совершенно не входило.       — Пускай так… — на секунду задумался дед, однако почти сразу вернулся к первоначальному настрою. — Но отдавать крестражи личу?! Ты вообще представляешь, что она может с ними сделать?!        — Послушай, дед, я понимаю, что для тебя это сложная тема. Но мне казалось, что вы с сестрой нашли общий язык, и…       — Она. Не. Моя. Сестра, — тыча в меня пальцем на каждом слове, гневно прошипел Поллукс. — Это всего лишь до одури злобная тварь, которая ей прикидывается!       — Мне кажется, что ты преувеличиваешь, — с сомнением покачал я головой. — Мне она показалась довольно разумной. Не считая кровожадности, конечно. После клятв на алтаре, возможно, даже будет более лояльна… Что?       Мою речь прервал смех старика.       — Да то, что не обманывайся ее внешним видом, памятью и интеллектом. Это уже не моя сестра, Сириус. И ничто это не изменит. Ничто, понимаешь? — взглянул мне в глаза старый маг, становясь серьезным. — Теперь это уже другая, измененная смертью сущность, которая, да, обладает всеми силами и знаниями моей сестры. Остатками её характера, силой воли.       Но будь готов к тому, что, когда и эти остатки исчезнут, растворившись в круговороте холода, голода и ненависти... Она готова была бы вцепиться тебе в глотку при первом же удобном моменте, если бы не клятва на алтаре. Впрочем, даже это не гарантирует тебе полной безопасности…       — И что тогда с ней делать? — проникшись горькими словами Поллукса, которому явно с трудом далось это откровение, я нахмурился. — Убить самому, невзирая на последствия? Послать на самоубийство?       — Я не знаю, Сириус, — Поллукс отвернулся, не то действительно очень занятый восстановлением манекенов, разрушенных за время тренировки, не то просто делая вид, что был очень заинтересован в этом. — Единственное, что я знаю точно – так это то, что тебе нужно максимально четко формулировать приказы. И доверять ей крестражи – возможно, самое глупое, что только можно сделать. Знаешь сказку про джинна в бутылке? А её финал? Так вот, Кассиопея – намного хуже.       — Знаю, знаю, — проворчал я. — И буду осторожен. Но тогда что прикажешь делать с крестражами?       — Да мне почем знать?! — удивился Поллукс, резко махнув рукой, из-за чего один болванчик отлетел в стену. — Это, как и ритуал становления личем, настолько отвратная, запретная и противоестественная магия, что у меня как-то не было желания в ней разбираться. Мое мнение ты слышал, уничтожь их и дело с концом. Желательно – адским пламенем.       — Если бы все было так просто… — пробормотал я, понимая, что просто с этим делом точно не будет, несмотря на все мои знания. У меня была библиотека Блэков, знания будущего и связи, у Волдеморта было сорок лет на изучение самой разнообразной дряни, которую он только мог найти в закромах старых родов или той же Африке.

***

      В целом, проблем с Кассиопеей хватало. Чтобы хоть как-то занять немертвую ведьму, я поручил ей найти способ снятия метки Волдеморта, отдав в качестве подопытного Барти-младшего, который до этого момента так и хранился под чарами стазиса. Меня всерьёз беспокоило то, что, в случае возвращения Лорда, тот просто отберет у меня половину магов, которых я уже привык считать своими. Лишаться собственной маленькой армии совершенно не хотелось.       Перед этим, правда, по совету Поллукса я обратился к гоблинам, для создания наиболее полной формулировки приказа, которая заняла целый свиток. Забавно было наблюдать меняющееся по мере чтения выражение лица Кассиопеи, от предвкушающего до, откровенно говоря, унылого.       Но она обещала что-то придумать, так как клятва Сигнуса имела схожие корни, и общее представление о подобных практиках у бабули было. Пускай думает, может быть, хоть из этого что-то получится. По крайней мере, не будет доставать меня просьбами «разобраться» со врагами рода.       От Сигнуса в этом отношении было меньше всего проблем. Действовать и убивать он не рвался, искренне наслаждаясь временем, проведенным с внуком и дочерью. Даже кровь предпочитал животного происхождения, хотя к его услугам были куча добровольцев из компании подобранных мною оборотней. Платил я хорошо, и ребята, под мягким управлением Люпина, уже начали отрабатывать затраченные мной на организацию деньги.       Но, возвращаясь к Сигнусу, кажется, не совсем добровольное превращение в вампира, а, может быть, и диета из пингвинов-мутантов, которыми тот питался до нашего прихода, сделала из него некоторого «вегетарианца от клыкастой братии». Через домовиков тот предпочитал заказывать драконью кровь, щедро смешивая её с многолетним бурбоном. Вкусами Сигнус явно пошел в своего отца (я не про кровь, конечно, про не совсем традиционный для Англии напиток). Впрочем, мне ещё предстояло как-то представить его до сих пор находящейся в затянувшемся втором медовом месяце Меде. Которая и знать не знала ни о собственной роли, ни о вернувшемся с того света отце.       Не сообщал я ей по одной простой причине. Именно сейчас их безопасность обеспечивалась как телохранителями, так и сильно взобравшимся по карьерной лестнице Майклом Грейвзом, а учитывая всех моих недоброжелателей – Америка была лучшим местом для спокойного отдыха моей семьи. Как и Англия – для его.       Хорошо, что, несмотря на все недостатки Дамблдора, Хогвартс все еще оставался самым безопасным местом для детей любых семей. И юной Нимфадоре Блэк там ничего не угрожало. Особенно на факультете барсуков, где за своих стояли горой. Впрочем, по моей просьбе, за ней и там уже приглядывали пара людей со старших курсов. Но пока что в старом замке было все спокойно, и много внимания этому я не уделял.       Дамблдор же… Я ожидал от него многого. Каких-то ответных действий, хитрых планов и схем, подстраховываясь на каждом рискованном шагу. Но старик, после отстранения от поста в Визенгамоте, казалось бы, просто отпустил ситуацию, передав своих союзников в руки Гринграсса. Ну а сам просто ограничил свое присутствие в старушке Британии, ну, и сосредоточил силы на поддержке Боунс в Международной Конфедерации, где он до сих пор являлся одним из наиболее влиятельных магов. Надо сказать, это было умно, так что расслабляться никто совершенно не спешил.       Немного подмоченная репутация в родной стране ничуть не сказывалась на его международном имидже победителя Гриндевальда и одного из самых сильных магов своего времени.       Так, например, Франция вместе со своими сателлитами под влиянием Дамблдора, плотно знакомого с семьей Делакур, а также с директрисой Шармбатона, Олимпией Максим, полностью поддерживали Амелию в её претензиях на пост министра. Впрочем, как и Италия. Сдавалось мне, наше недолгое «партнерство» с Джулио Андреотти не прошло незамеченным.       Германия, в силу «помощи» с международными преступниками в основном склонялась в сторону Крауча. Как и Америка, где наш новый знакомый Майкл был не самым последним человеком, а Крауча удалось ещё и немного примазать к его личной победе, через Локхарта.       Магический контингент остальных стран – серединка на половинку. Кто-то соблюдал вежливый нейтралитет, кому-то действительно были интересней продвигать свои собственные потребности в разгар предвыборной гонки, кто-то в целом не делал никаких заявлений совершенно, лишь присматриваясь к кандидатам.       Но, надо понимать, что в целом, даже то деление, что я назвал, было весьма условным, и касалось только официальных заявлений уполномоченных лиц, где они на пресс-конференциях или во время интервью в порядке прочих вопросов отзывались по поводу выборной кампании в Магической Британии в ту или иную сторону. На внутреннюю кампанию это влияло довольно опосредованно. Но даже так, учитывая небольшой перевес в нашу пользу после опросов, любые средства влияния были хороши. И Дамблдор умело пользовался своими.       К счастью, Крауч на международной арене, благодаря годам работы главой Отдела международного магического сотрудничества, также чувствовал себя весьма свободно в общении с представителями разных стран. И с радостью участвовал в любых публичных мероприятиях, нарабатывая себе политические очки.       Основой его кампании, как и, впрочем, кампании Амелии, было налаживание международного сотрудничества, в почву которой плотно легла идея Крауча возродить Турнир Трёх Волшебников и расширить его также на другие страны. Надо сказать, эта идея пользовалась успехом, такой шанс блеснуть перед множеством магов со всех стран мира предоставлялся нечасто.       Малфой же сосредоточился на кампании в родной стране, золото из нашего фонда текло рекой в руки различных организаций, журналистов, чиновников, лордов обеих палат, кое-что доставалось и обычным людям. Всё-таки присоединившиеся к нам древние семьи позволили провести кампанию невиданных масштабов.       Не было ни дня, чтобы по колдорадио не крутили предвыборные лозунги Крауча, который обещал стабильность, неустанную борьбу с преступностью, увеличение финансирования всего и вся, а также всяческие блага как для магглорожденных так и для чистокровных. Постеры с его колдографиями пестрели в каждом людном месте, а обычные маги частенько захаживали в предвыборные штабы за бесплатным представлением, угощениями и подарками. Последнее удавалось особенно хорошо, маги любили халяву, а если бы у Крауча была борода Дамблдора, он вполне мог посоперничать в популярности с Санта-Клаусом по части раздачи подарков.       В дополнение к этому, его свадьба с Жаклин, которая всё-таки добилась своего, прошла с таким размахом, с которым посоперничать могла только свадьба Нарциссы и Люциуса. Собственно, ничего удивительно, так как именно они и помогали её организовывать. Я открестился сразу, ссылаясь на жуткую занятость предвыборной гонкой и делами рода, в организации свадеб я понимал слишком мало, а уж тем более если свадьба была магической.       Вместо этого мы с Винсентом и Леоном Галанте решали проблемы другого рода, обеспечивая безопасность как самого Крауча и всех мероприятий, так и безопасность наших объектов, вничью сводя все попытки Гринграсса отыграться.       Соперничество шло с попеременным успехом, как в тени, так и на поле Визенгамота. И если в первом случае я мог положиться на Блишвика и Галанте, то в словесных баталиях и постоянном лавировании между кучей интересов, мне уже помочь не мог никто. Кроме, разве что, мисс Струглер.       Как-то так получилось, что один вечер, проведенный на свадьбе сестры Лианы в качестве исполнения желания девушки, перешел в нечто большее. Мы не афишировали отношения, и сама Лиана, будучи весьма разумной особой, не делала даже намеков на переход их в нечто более официальное… Впрочем, не ограничиваясь одной лишь романтикой, с истинно слизеринской хваткой она добровольно взялась помогать мне с тем, что у меня не особенно хорошо получалось. А именно – с переговорами.       Кто, если не королева секретов Магической Британии может найти подход к кому угодно? При этом, отделяя романтику от дел, она ни разу не воспользовалась добытой ею информацией… напрямую. Только небольшие советы, как и на что обратить внимание, кто больше предпочитает золото, а кто – помощь в решении собственных проблем. Но именно эти советы помогали найти ключик к тем, кого я уже не надеялся убедить. Удивительная женщина.       Разумеется, всё было не так просто, как это выглядело на словах, даже с её помощью я все равно не мог добиться решения одного, принципиального для меня вопроса. А именно – значительного перевеса в Визенгамоте, чтобы наконец отобрать права опекунства у Уизли, и вернуть Гарри домой. Здесь даже самые лояльные лорды разводили руками, ссылаясь на разные причины. Впрочем, я знал, что, а, вернее, кто был причиной такого нежелания сотрудничать по вопросу возвращения Гарри обратно.       С ним вообще было… все сложно. С момента моего путешествия на южный полюс, Гарри так и не захотел пообщаться, с детским упрямством заявив, что будет разговаривать только тогда, когда я выполню обещание. И этот факт сильно омрачал картину вроде бы наладившихся дел. И, хотя Мюриэль каждый раз успокаивала меня, несколько раз показывая собственные воспоминания и её разговоры с маленьким Поттером, где не было никаких причин для волнения, раз за разом показывая мне просто огорченного и обиженного детенка, душу царапало неспокойное предчувствие. Как будто бы я что-то упускал. Но никак не мог вспомнить, что именно.       Время же шло своим чередом, не желая останавливаться и на миг, спустя долгие недели изматывающей, напряженной, тратящей нервы и силы гонки, наконец настал день выборов.