Месть Блэка: Игра

В судьбе награбленного такие же приливы и отливы, как на море. Например, прилив золота в понедельник, после грабежа, сменяется его отливом во вторник, после кутежа. © Уильям Шекспир. Король Генрих IV.

***

      «… можно считать это небольшими издержками проигранной ставки, или же достойным вкладом в общее дело… Либо посчитать объявлением войны. В силу богатого жизненного опыта, я верю, что на этот раз вы сделаете правильный выбор. Обливиэйт.»       — Он подставил нас? — после просмотра изрядно затертых воспоминаний в Омуте памяти, больше констатируя факт, чем спрашивая, произнес черноволосый мужчина, одетый в классическую мантию.       — Да, подставил, — утвердительно кивнул седовласый маг, закуривая очередную сигару и откидываясь на спинку стула.       — И ограбил… — задумчиво протянул Эйвери-младший, а именно он сейчас разговаривал со своим отцом, который продолжал крепкой и уверенной рукой руководить семейными делами. Как более публичной, политической стороной, так и темной их частью, которые издавна шли рука об руку, иногда смешиваясь до неузнаваемости.       Майкл Эйвери был практически полной копией своего отца в молодости. Подчеркнуто официальный стиль одежды, зализанные назад темно-русые волосы, немного бледное лицо со светло-голубыми глазами и подчеркнуто короткая бородка. Все это создавало впечатление человека делового и властного, каким и полагается быть начальнику отдела стирателей памяти магического министерства.       — Да, — коротко ответил пожилой мужчина, выпуская в потолок несколько колечек дыма, что пролетели сквозь друг друга, а затем, кружась, поднялись к высокому потолку родового особняка.       — Сколько? — спросил негромко Майкл. За внешней невозмутимостью, впрочем, можно было заметить следы негативных эмоций, которые практически всегда были скрыты, однако появившиеся проблемы немного раскололи эту привычную маску.       — Чуть больше полумиллиона, — немного подумав, ответил старик, глядя куда-то сквозь инкрустированную сапфирами чашу Омута. — Не считая товаров ещё на треть этой суммы. Возможно, я его всё же недооценил, вклад в «общее дело» будет куда больше, чем я предполагал…       — О чем это ты? — взвился вспыхнувший словно спичка темноволосый аристократ, наедине с отцом окончательно отбросив маску невозмутимости. — Мы что, оставим все это как есть?!       — Абсолютно верно, — невозмутимо ответил лорд Эйвери, стряхивая пепел в старый череп-пепельницу. — И ты, мой сын, не будешь делать ничего, что может спровоцировать Блэка на противостояние с нами. И дружков своих также проконтролируешь, чтобы не натворили глупостей…       — Но рapa!       — Хватит! — надавил на вскинувшегося мужчину тяжелым взглядом старый маг. — Я все сказал.       — Хорошо… — не посмел перечить отцу Эйвери-младший, смиренно принимая волю более опытного и умного родича. — Но позволь спросить, почему?       — Хороший вопрос, попробуй ответить на него сам, — усмехнулся старик, качнув головой. — Ты видел воспоминания. И, несмотря на то, что они довольно сильно подчищены, Блэк намеренно оставил в них несколько деталей.       — Ну… Обливиэйтом тот пользуется довольно неплохо, — протянул мужчина, задумавшись, — от сражения оставлена едва ли не треть. Но даже так можно судить о результате – и он, конечно, впечатляет. Столько силы – это достойно уважения, но и только. Я помню его ещё со школы! Наглый, заносчивый, высокомерный, неплохой боевик, но и только! Сейчас он, разумеется, набрался сил, опыта и связей… Но почему мы просто так спустим ему с рук нападение на наши предприятия?! Я просто не понимаю. Тем более, что он намеренно стравил нас с Гринграссом, а от этого страдает бизнес. Уже сейчас нам начали выкручивать руки в Министерстве, и новые проблемы только впереди.       Почему нам просто не сделать ответный рейд на предприятия Малфоя, и этого его вассала? Да, он расправился с целой толпой макаронников, но это не повод, чтобы поджать хвост и оставить его творить всё, что вздумается! Нас больше, у нас больше союзников, и наша семья не менее знатная и древняя, чем его и ведет свою родословную от самих сидхе! Не говоря уже о том, что это колоссальный ущерб репутации. Ты сам знаешь, что, если проявить слабость – можно лишиться всего. Так почему мы вместо того, чтобы наказать зарвавшегося выскочку, всерьез обсуждаем конфронтацию с Гринграссом?!       Терпеливо выслушав доводы сына, старый лорд негромко спросил его:       — Ты верно всё говоришь, Майкл, и в другой ситуации я первый бы принял такое решение. Но есть одна деталь. Ты заметил женщину, там, на заднем плане?       — Да, мельком, но она не кажется мне знакомой, а я знаю очень многих сильных людей, — с безразличием пожал плечами маг. — При чем здесь вообще какая-то ведьма?       — При том, мой дорогой сын, — взглянув в наполненные пеплом глазницы, после недолгой паузы продолжил старик. — Что я её знаю.       — И кто она? — с подозрением взглянул на старика мужчина, хмурясь. — И откуда ты её знаешь? Это кто-то из их проклятой семейки?       — Да, ты угадал. Это Кассиопея Блэк, — спокойно ответил лорд Эйвери. — И провалиться мне на этом месте, если она изменилась хоть на день с нашей последней встречи… Теперь понятно, куда пропадал наш дорогой союзник. И, надо сказать, такого я не ожидал. Она должна была быть мертва уже много лет!       — Ну и какое нам дело от чудом воскресшей молодящейся старухи? — скептически произнес Эйвери-младший, скривившись.       — Старухи… — хмыкнул старый лорд. — Возможно и так. Только вот эта старуха в молодости в одиночку расправилась с тремя гвардейцами Гриндевальда и сожгла около десятка их тайных баз. И если она не растеряла своей силы… А, судя по увиденному, это не случилось. Некроманты вообще редко теряют свои силы от старости, знаешь ли. Так вот, если Блэк заручился её поддержкой – то противостояние с ним… несёт непредвиденные риски, которые делают открытое противостояние делом не выгодным, во всех смыслах. Тем более, что и сам Блэк тоже весьма силен. То, что он дал нам увидеть – впечатляет. Не знаю, как он смог так усилиться за столь короткое время, но сейчас закрыть глаза на эту ситуацию и выждать более удобного момента – наилучшее решение.       — Некромант… — задумчиво повторил Майкл, прокручивая в голове с помощью окклюменции воспоминание о кровожадно ухмыляющейся ведьме. — Это меняет дело. Но что тогда? Мы поддержим Блэка? Я не очень горю желанием прислуживать какому-то выскочке…       — Рад, что твои юношеские увлечения остались в прошлом, — хмыкнул старик, тяжело посмотрев на непроизвольно потеревшего предплечье сына. — Впрочем, прислуживать кому-то тебя никто и не просит. Больше нет. Я сумею договориться с Блэком. Несмотря ни на что, ему до сих пор нужна наша поддержка в одном деле. И мне есть, что ему предложить. Пока что мы примем его сторону. Ну а после… посмотрим. Ситуация может поменяться в любой момент.       — А что с Гринграссом? — поняв мысль отца, уже спокойнее уточнил Эйвери-младший. — Мы действительно пойдем в конфронтацию? Я не думаю, что это будет хорошо для наших дел.       — С Гринграссом я тоже сам разберусь, — поморщился седовласый лорд. — Хотя, надо отдать должное Блэку, или скорее Малфою, – сработали они качественно, но не думаю, что Гринграсс всерьез начнет открытое противостояние. Фоссета уже списали со счетов, и, как я думаю, никто не будет возражать, если мы заберём и оставшееся. Раз уж мы стали союзниками – пускай Блэк и постарается отработать его поддержку.

***

      — Если честно, я до сих пор не верю, что получилось! — Малфой, пребывая в крайне возбужденном состоянии, налил себе в стакан ещё виски. Уже в третий раз. — Ты либо безумец, либо гений, Блэк.       — Это две крайности одной и той же сущности… — улыбнулся я, поднимая бокал с вином. Слабое, к тому же разведенное – но большего все равно было нельзя. Курс зелий давал результат, но и ранее поврежденные магические каналы не давали забыть о мерзких лекарствах. — Лучше скажи, сколько всего вышло, если вычесть все сопутствующие расходы и долю Грейвза и остальных.       — Долю? Это скорее у нас доля, — на мгновение скривился блондин, но тут же вернул себе хорошее расположение духа. — Впрочем, мы и так сорвали большой куш – около двух миллионов золотом, чистыми! И еще практически на полмиллиона различного… товара на реализацию. Даже если все пойдет совсем плохо, компанию мы вытянем. Впрочем, мне тут птичка принесла, что Эйвери всё-таки принял решение, и оно в нашу пользу… Как тебе это удалось?! Нет, молчи, я знаю, как. Но почему ты был так уверен, что он не попытается отомстить и делом доказать Гринграссу свою лояльность? У него, в целом, были все шансы. Откровенно говоря – я бы попытался.       — Не то чтобы ему как-то помешает сделать это в дальнейшем, — поморщился я, вспоминая непростой разговор, который состоялся со старым лордом практически через день после нашего конфликта с американской мафией, в которой он признавал за собой некоторые «ошибки», но и взамен своей поддержки в судебном процессе, а также будущей электоральной кампании, пытался выторговать немало преференций. Впрочем, несмотря на внешнее безразличие и отказ от претензий, доверия к нему было мало. — Главное, что тот пока что не будет нам препятствовать. Ну и вся его компания заодно. А что будет дальше – это дело будущего, до которого еще нужно дожить.       — Знаешь, с твоими самоубийственными планами, я в этом сомневаюсь, — немного пьяно засмеялся Малфой, откликнувшись на спинку кресла. — Мало тебе было умудриться стравить между собой заместителя начальника американского Аврората и главаря мафиозной группировки, при этом выманив его из своего логова, пользуясь своей кузиной, ее мужем и собой в качестве наживки, затем перебить почти все боевое крыло этих итальяшек практически в одиночку, так ещё и ограбил Андреотти, ограбил производства Эйвери, Гринграсса и Фоссета, при этом стравив их между собой… И всё это практически за один день. И, что самое странное… Это сработало!       — Не прибедняйся, ты со своими вассалами принял в этом что ни на есть непосредственное участие, — отсалютовал я бокалом. — Без тебя бы ничего не получилось.       — Да, я такой, — глупо, расслабленно улыбнулся Малфой, вновь щедро плеснув в бокал виски, напомнив мне при этом про ещё одного самовлюбленного блондина. Впрочем, повод для гордости у Люциуса все же был, так как в операции по «задержанию опасного преступного синдиката» ему пришлось вложиться немало, задействуя как старые связи, своих подчиненных, так и тратя неприличное количество золота на артефакты, зелья и людей.       Противостояние с Андреотти, пускай и с помощью Майкла Грейвза, а также ресурсов американского Аврората, все равно вышло очень и очень дорогим. Впрочем, по договору с Майклом мы разделили доставшиеся трофеи, многократно отбив этим все свои затраты. Вот почему Малфой сейчас и сияет как начищенный галлеон.       — Кстати, как там Локхарт? — спросил я, действительно только сейчас вспоминая подсаженного на крючок писателя, который был отправлен в Америку, собирать материал для очередного шедевра.       Правда, на этот раз ему пришлось самому побывать прямо на территории боевых действий. Из-за нехватки людей, наблюдать за ним было откровенно некому, да и на этот раз ему нужно было засветиться и в америкаских изданиях, которые, в отличие от британских, все-таки имели некую свободу и журналистскую этику.       — А что с ним станется, это же знаменитый борец с темными магами! — вновь рассмеялся Малфой, который тоже был в курсе весьма щекотливой части информации о нашем писателе. — Готовится к награждению где-то в Америке, Грейвз вроде бы выбил для него какую-то медаль, за помощь в задержание Андреотти, так что… Кстати, ты знал, что он популярен даже в Новом свете? Тамошние магессы чуть его на лоскуты не порвали на пресс-конференции!       — Забавно, но ожидаемо, — усмехнулся я. — Хорошо, что наши «друзья» из Нового света не успели сделать это раньше.       — Это да… — хохотнул Малфой, чуть взболтав виски движением запястья. — Впрочем, туда ему и дорога. Не совсем понимаю, зачем он тебе, в целом, вообще нужен… Ну да ладно, сейчас меня больше интересует вопрос, что мы будем делать дальше, когда горизонт все-таки прояснился?       — В целом, то, что и было запланировано раньше, — пожал я плечами. — только с оглядкой на возможное предательство наших «союзников», ну, и практически открытый конфликт с Гринграссом. Ничего нового. Теперь, когда мы знаем примерный список, будет даже проще.       — Не сказал бы, что проще, — с сомнением протянул Люциус, вздохнув. — Но я тебя понял. Возьму на себя наших общих дорогих друзей, возможно, после твоего перфоманса союзников у нас прибавилось. Воспоминания о вашем противостоянии с Моска, как я слышал, посмотрели уже практически все. Хоть они и довольно сильно подтёрты. Не поделишься полной версией?       — Пожалуй, воздержусь, — улыбнулся я краешком губ. — Сам знаешь, некоторые секреты лучше держать в секрете.       — Ну и ладно, — не смутился блондин, после нервотрёпки последних недель с явным удовольствием налегая на спиртное и закуски. — Мне хватило и того, что осталось. Кстати, хочу поздравить тебя с расширением семьи. Я пока что не говорил Цисси, что ее отец вдруг объявился… пусть и в такой форме, но было бы неплохо обрадовать мою жену, ты как считаешь?       — Да, это можно устроить, — немного подумав, произнес я. У меня не было сомнений в том, что Малфою донесут о странном союзнике, однако как организовать встречу между дочкой и воскресшим отцом – я слабо представлял. Впрочем, раз Малфой сам поднял эту тему, пускай у него голова и болит по этому поводу. — Напиши, когда сочтешь нужным. Я отправлю его к тебе.       — Отправлю… — протянул Люциус, прищурившись. — Смотрю, воссоединение родственников прошло не так гладко?       — Да, там были свои… подводные камни, — меня откровенно передёрнуло, стоило вновь вспомнить проклятые Хребты. Даже настроение вновь начало портиться, и уже зная, к чему это приведет, я поспешил закруглить наш разговор. — В общем, пока отдыхай, дальше действуем по плану. У меня ещё есть сегодня одно неотложное дело, так что…       — До встречи, — уже в пустоту проговорил Люциус и недоуменно пожал плечами, стоило осознать, что в беседке он остался совсем один, не считая домовика. — Да, странный он в последнее время… Одним словом, Блэк.

***

      Закончив разговор, я практически мгновенно же переместился в особняк, где сразу последовал в тренировочный зал. Клокотавшее внутри раздражение требовало хоть какого-то выхода... Однако, из-за ранее надорванных энергетических каналов, мощная и энергозатратная магия была под запретом, и я с ходу начал крушить манекены сырой, практически не оформленной магией.       Все эти заклинания, взмахи волшебной палочкой и прочие ритуальные элементы, призванные облегчить магу нагрузку и сохранить даже малейшие крупицы энергии для получения ожидаемого результата – все было на самом деле не важно. Только воля, намерение и магическая сила, бурлящая по венам.       Взмах рукой – и манекены сносит с места плотным воздушным ударом. Они кружатся в воздухе, подчиняемые моей волей, которая отрывает от них кусочек за кусочком. Один болванчик вспыхивает, словно факел, другой замерзает и разбивается на мелкие осколки, третий разрывает изнутри сильным взрывом – простейшие действия над беззащитными манекенами просаживают мой магический резерв практически наполовину, но вместе с этим чувствуется некое мрачное удовлетворение. Как будто бы только что полчаса лупил грушу, представляя какого-то ненавистного тебе человека.       Проблема была в том, что я не представлял ничего. Само действие – разрушение, наполняло сердце чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы. Конечно же, если бы там были мои враги…       «Да какого…» — я опустился на пол, прислонившись к прохладной каменной стене, рассматривая медленно собирающиеся обратно обломки тренировочных снарядов. Если честно, я уже не совсем понимал, что со мной происходит.       Хотя, нет, я понимал, но это понимание мне совершенно не нравилось. Довольно очевидным было то, что использование темной магии влечет за собой некоторые изменения в характере. Протягиваемые через негативные эмоции заклинания постепенно приучали любого адепта данной ветви магического искусства либо к полному контролю над ними, либо превращали в поехавшего головой маньяка.       Второе – удел самоучек, которые, не владея даже азами окклюменции, начали постигать темные чары по какому-нибудь случайно доставшемуся гримуару. Первое – удел осторожных и талантливых, или же просто обучаемых под присмотром опытного наставника.       У меня такой был. Как и у Регулуса, Бэллы, Нарциссы, Меды... Да и у всех отпрысков дома Блэк. Правила безопасности, специальные упражнения, контроль над эмоциями, основы окклюменции – все это, ещё в игровой форме, преподавалось каждому с детства. Дальше – учеба в Аврорате, Поллукс, который, несмотря на ехидные комментарии, был отличным учителем, досконально разбирая все нюансы использования того или иного заклятия.       Единственное, чего он не знал – так это силы родового заклинания, передававшегося по главной линии семьи от отца к сыну на протяжении уже многих и многих поколений. И, похоже, что об этой силе до конца не знал никто. Почему использование этого заклинания вызывает такие быстрые изменения в характере?       Каким образом магическая и жизненная сила убитых отчасти переходит мне? Куда девается остальная? Почему заклинание действует как самостоятельная сущность? Причем такая, которая, по всей видимости, боится патронусов… Как я ей вообще управляю? Чем больше я узнавал про это древнее заклинание, тем больше становилось вопросов.       И самый первый из них, тот, над которым я ломал голову по сей день: какого дьявола произошло на той поляне? Эти темные отростки явно двигались не по моей воле, сцепившись между собой в драке за еду. Но магия в заклинании не может иметь собственной воли. Это лишь энергия, которая выполняет заложенный в нее посыл. С помощью магии можно призвать элементалей, лоа, демонов, светлого защитника-патронуса, тотемное животное, воскресить труп, вернув в него отпечаток души, или создать его подобие искусственно, как в големе.       К тому же, сами виды энергии различаются по своему действию на окружающую среду – магия жизни стремится создать или изменить живые организмы. Например, напитай ей вялый росток – и получишь стройное дерево. Влей её в живой организм – и он в лучшем случае получит приток сил, в худшем – начнет неконтролируемо мутировать. Стихийная магия управляет отдельными проявлениями стихии, магия смерти позволяет изменять мертвое или умерщвлять живое, что было логично. Магия тьмы, как и магия света в этом плане более универсальна...       Чуть меньше чем нейтральная магическая энергия, которой пользуется подавляющее большинство магов, конечно. Но само заклинание не может иметь собственной воли, эмоций, чувств. Исключением может являться только Адское пламя… хотя и даже оно — лишь призванная неведомо откуда частичка вечно голодного огня, которое за свою схожесть названо Адским, и контролирует его сам маг, посредством прочных пут заклятия.       «А что тогда призываю я?» — снова и снова прокручивал в голове прошедшую битву, события в Антарктиде, разговор у Малфоя, а также – ощущения, которые я испытал после того, как чей-то Патронус как будто вышиб из моего тела дементора, вместе с наполовину усвоенной магией. — «И что если…»       — Expecto Partonum, — вспомнив все свои самые счастливые моменты, еще из прошлой жизни, попытался я призвать духа защитника. Но вместо призванного зверя, из палочки… не вышло ничего, ни искорки, ни серебристой дымки, ни вспышки.       — Expecto Patronum! — нахмурившись, попытался я подобрать нужное ощущение. На самом деле, для этого заклинания, как и для любых светлых чар, больше нужен был определенный настрой и испытываемые эмоции, чем сами воспоминания. Такая же ситуация, впрочем, была и с темной магией. Без четкого намерения убить Аваду ты не создашь. Именно эмоциональный настрой разделял множество рядовых, в общем-то, заклинаний на «темные» и «светлые» стороны. При этом, к самой магии тьмы или света множество из них относились постольку-поскольку. Впрочем, патронус как раз к магии света все же отношение имел …       — Expecto Patronum! — уже в третий раз попытался призвать я духа-защитника, но вместо него вместе с волной жжения в руке, из конца палочки на секунду сверкнул тусклый огонек и тут же погас.       — Мордред, — под нос ругнулся я, вновь привалившись к стенке. Необходимо еще было провести несколько ритуалов, но уже сейчас становилось ясно, что использование магии тьмы в таком количестве, какое использовал я, привело к тому, что ранее нейтральный по своей сути магический источник, начал стремительно окрашиваться в черный цвет. Меня это не слишком устраивало.