Чушка

Она страшна. И зубы её острые, и глазки злючие. Но главное в этом то, что она не видит собственной ужасности. Своей страшной и угрожающей улыбки; с нее капает слизь, но она улыбается. На её голове птица свила гнездо, но она сидит так, будто ничего не заметила. После она купит клетку и заберёт птичку в свой дом, называемый «дуплом»… Ногти Чушки — что-то между «чудовищем» и «тишиной» — почернели от проклятия, проклятия, которое она сама захотела приобрести. Даже в кучке сухой и рыжеватой бумаги, в которую её кто-то толкнул, она выглядит весёлой. От чьих-то пальцев на её руке появляется чёрная бабочка. Нарисованная ручкой, и Чушка бережёт её, как подарок. Кожа зеленовата — после этого примечания от девушки начинает пахнуть цветочными духами: дабы сохранить схожесть с растением. Мир портит её, мир изменяет её, мир даёт ей жуткие вещи. А она без опаски смотрит на них и прикладывает к себе, примеряет и носит, пока они не прорастают в неё корнями. *** Дверь скрипит — очень знакомый звук. Маленькое перо просачивается к выходящей, каким-то образом падая прямо на её обувь. Кусочек «мусора» прилипает к коричневатой туфельке, так и не будучи замеченным хозяйкой. Чушка бредёт по знакомому пути, иногда заглядывая в перепонки листьев или в темноту трещин. И ноги девушки, и асфальтная тропинка знакомы, они тихо и со странным звуком обмениваются шагами, со стороны тропинки — прикосновениями. В переулках темно и тени вокруг Чушки практически незаметны. Она следит за ними, надеясь затемнить взглядом. Как ни странно, ничего не выходит или... выходит?.. Маленькие клочья пыли разлетаются от шага Чушки. Они — ожившие тени. А ещё они боятся стать чем-то большим или меньшим в отсутствии создательницы, поэтому они прыгают за ней и создаётся впечатление, будто девушка бредёт по пушистому, вздрагивающему и вечному ковру. Плесневелого цвета пятна тут и там появляются на одежде и коже идущей. Они периодически меняются местами или уходят вовсе. Никаких живых существ поблизости нет, это только её место, её тропа, её пустые лавочки и её лабиринт. По крайней мере, Чушке так кажется. Её просто не бывает здесь в иных случаях. *** Влажная солома вместо волос — кажется, они с птичкой подружились. Сероватые пятна на руках со стороны выглядят как синяки. Но Чушка знает, для чего, а точнее, для кого они появились. Бабочка: та самая, нарисованная, оказывается очень стеснительной, поэтому прячется по углам. Именно для неё, для её комфорта и возможного контакта, руки Чушки притягивают к себе пыль и формируют безопасные зоны. Местечки, в которых черненькое существо может не выделяться на фоне светлой кожи девушки. Птичьи перья продолжают липнуть, но теперь это знак привязанности — один из многих, оставшихся на ней. Чушка не питается падалью, она поедает сырость. В её ладонях даже горькая полынь будет дарить сладкое послевкусие. *** Глаза… С ними всегда было сложно: они никому не нравились, наверное поэтому только они принадлежат Чушке. Для них в её тусклом мирке тоже нашлось применение — поиск себе подобных, считающих, что они есть и будут всегда. Птичка — когда-то улетит, чтобы завестись потомством, не зная, что злые дети закидают её камнями. Бабочка — однажды смоется, поскольку ручка ненадёжный создатель существ. А крылышки насекомого ещё долго будут мерещиться в темноте. Пыльные клочья — исчезнут при первом же дожде или влажной уборке. Они растекутся и, в последний раз испугавшись, станут-таки «меньшим». А Чушка — будет тихим и захламлённым до самых кончиков волос чудовищем. Именно от слова — «чудо» и никак иначе.