Тонкое искусство пофигизма

Перед тем как покинуть свою квартиру, в моменты особой жалости к себе, называемую кельей, Жанна по давней традиции взялась за старый фотоальбом. Старый и почти пустой, он хранил в себе фотографии незнакомых ей людей. Внимательно изучив лица на фотографиях она понадеялась, что может встретит кого-то из них на этот раз. Неспокойно было как-то. Точно, быть проблемам или беде. Видимо, все-таки именно беде, потому что на выезде из области получила она плохую примету. Оглянувшись и увидев, что водитель следит за дорогой, финансовый директор достала из сумки, где вязание, маленькое зеркальце и принялась разглядывать нос — не побледнели ли настырные веснушки от недавней процедуры. А тут из придорожных кустов вылезли две бабы, невесть зачем бродящие здесь. Жанна Аркадьевна хотела зеркальце убрать, да водитель в маневр ушел, да так неловко, что зеркальце упало. Подняла — нехорошо: две трещины крест-накрест, а всем известно, что это за знак. Ничего хорошего он не предвещает. К плохим приметам Жанна, вопреки всему, относилась серьезно, и не из невежества. Она многократно убеждалась: приметы веками людьми замечались. О тревожном думать не хотелось (да, в общем, и не с чего было), впереди предстояло пусть маленькое, но все же не лишенное познавательности приключение, и настроение женщины, ненадолго омраченное гибелью зеркальца, быстро наладилось, тем более что стояла та волшебная пора, когда воздух от солнца делается золотистым, будто мед, небо высокое, а земля широкая, и все вокруг полно щедрой жизни и доброй истомы. Тут, на последнем перекрестке, было еще одно происшествие, да такое, что хуже и не придумаешь. Выйдя из такси, Жанна увидела в стороне группу людей, столпившихся возле машины скорой и что-то там молчаливо разглядывавших. По прирожденному любопытству не могла женщина пройти мимо такого события и подошла посмотреть, что там. Протиснулась между мужчинами, прищурилась через очки: самое обыкновенное дорожное происшествие — проколото колесо. Но возле машины отчего-то торчал врач и кряхтели двое полицейских, пытаясь сменить колесо запаской. Рядом с полицейскими стоял ее знакомый, капитан Нерушайло из подмосковного отдела, а в скорой лежало что-то продолговатое, прикрытое брезентом. — Что, Павел Сергеевич, утопленник? — спросила Ижевская, поздоровавшись и на всякий случай глянув на брезент. — Нет, Жанна, пострашнее, — с загадочным видом ответил следователь, вытирая платком малиновую плешь. — Река двух жмуров выкинула. Безголовых. Мужчина и мальчишка. Так на песке рядышком и лежали. Расследование будет, по всей форме. Везу вот в морг, на опознание. Хоть как их опознавать, черт разберет. Прошу прощения, само сорвалось. Жанна Аркадьевна «черта» с плеча стряхнула, чтоб не лип, ничего, бывало и хуже . — Это не наши, — сказали в толпе. — У нас такого отродясь не было. — Да, — согласился кто-то. — Не иначе как с Нижнего принесло, там у них сильно шалят. Это мнение было встречено всеобщим одобрением, потому что заволжане из элитного поселка нижегородцев-деревенщин недолюбливают, считая их народишком вороватым и никчемным. — Показал бы, что за люди. Вдруг да узнаем, — попросил борода в хорошем костюме— солидный человек, и видно, что не из одного любопытства, на мертвяков поглазеть. Многие просьбу поддержали, а женщины хоть и поохали, но больше из приличия. Следователь надел кепку, немного подумал и снизошел. — А что ж, и покажу. Вдруг и вправду… Отдернул Павел Сергеевич покров, и Жанна сразу отвернулась, потому что трупы были совсем голые, а ей на такое смотреть не пристало. Успела только увидеть, что у большого, волосатого, левая рука, где полагается кисти быть, заканчивается обрубком. — Ой ты, Господи, мальчонка-то малой совсем, — запричитала какая-то из женщин. — У меня Аркаша такой же. Дальше Ижевская смотреть не стала, потому что работа есть работа, и снова села в такси.

***

Что-то душно становилось, как бывает в жаркий день перед дождем. Жанна попросила водителя ускориться, поглядывая на небо, по которому, быстро набухая, катилась круглая, плотно сбитая туча. Впереди виднелась ограда парка, и над деревьями зеленела крыша большого дома, но до него пока еще было далеко. Ничего, не размокну, сказала себе Ижевская, но настроение у нее было уже совсем не то, что прежде. Женщину одолевало непонятное чувство. Вот это настоящее дело, думала она, вспоминая, как важно произнес Павел Сергеевич вкусное слово «расследование», его понятно нужно изучать, не жалко тратить время. Кому страшную тайну разгадывать, а кому разбираться, от чего околел актрискин блохастый. Ну и заданьице ей Шаталин выдал. Жанна Аркадьевна Ижевская встряхнула головой — мыслей о Шаталине доктор Воронина сказала ей избегать.