Пустые лица

Неотразимый букет, подаренный явно от того самого парня, забылся уже через несколько пациентов. Катя с головой окунулась в работу, изредка отвлекаясь на сидячую разминку мышц тела, в особенности верхних конечностей. Крепкий кофе через час после смены взбодрил, и Екатерина даже не нервничала. Поначалу. Уже к полудню начинался нервный тик в виде почти дергающего глаза. Жизнь течет, но одно не меняется: отсутствие уважения к медсестрам. Как будто они виноваты в том, что две бабушки и возмущенная чья-то мать не поделили одно место в живой очереди.  Закончив всю свою работу и даже успев заполнить листы, осталась довольной проделанной работе, вышла из кабинета, оставляя Ларису, ее коллегу-медсестру, одну. Потому что теперь ее смена.     Она поздоровалась с некоторыми интернами, что мило улыбнулись ей. Прошла мимо Варвары, которая не обратила на Кузнецова никакого внимания. Какая же все-таки у той фамилия-то…  Переоделась в привычное пальто, она выбежала из больницы, вдохнув свежий воздух. Оглянулась, подмечая светлое небо, а не темноту, большое количество людей, а не редкие влюбленные парочки. Еще заметила кудрявого, покуривающего сигарету, зажатую в его тонких пальцах. Он облотился спиной к красному фургону, делая новую затяжку. Катя не то чтобы боялась его, хотя недавно не могла не налюбоваться цветами, которые бережно поставила в стеклянную вазу, наполненную теплой, почти прохладной водой. Просто насторожилась. Ну, не своих сородичей же ждать, так? Сейчас он просто уедет с глаз долой на своей красной машине. Однако он поднял свой взгляд на крыльцо больницы и улыбнулся, увидев девушку. Катя сглотнула и спустилась вниз, стараясь игнорировать мужчины.  —Колосок, добрый день, – поздоровался он, когда Катя прошла мимо него. Кузнецова его проигнорировала, выбрав тактику холодного отношения к нему, чтобы отстал. Ей был приятен букет, однако ничего больше этого принимать не хотелось.  Катя свернула за угол, уходя из больницы. Надеялась, что он не поедет за ней, потому не оборачивалась. Девушка ускорила шаг, услышав движение за спиной.   —Ну, что за наказание, – голос с легкой хрипотцой послышался совсем рядом с ней, отчего она вздрогнула. Он быстро догнал ее и теперь шел рядом.  Катя молчала.  —Колосок, почему молчим?  —Я домой иду, – тихо сказала она, смотря вперед. Интересно как его зовут?  —А я тоже домой! – весело произнес незнакомец, обняв за ее плечо. Катя вся напрягалась, неприятно отзываясь на его объятие. – Убиваю, ей-Богу, – цокнул. —За цветы… спасибо, – думала, что так отмахнется от него. Сказать что-то приятное и вот, человек доволен.  Он хмыкнул и промолчал, задумавшись.  —Как тебя зовут? – вдруг спросила Катя, в голове ударив себя по лбу за столь глупый поступок.  —Называй меня Кащеем, – радостно воскликнул Кащей, явно вопрос осчастливил его. Интересное погоняло, промелькнуло в ее мыслях.  —Бессмертный?  —Да. Он опустил руку с ее плеча, отчего Катя облегченно выдохнула, и достал сигарету. Кузнецова ненавидит сигареты и все что с ними связано. Кащей сделал затяжку, внимательно следя за подрагивавшими густыми ресницами девушки. Он выдохнул едкий дым, оттого Катя слегка сморщила носик, и сделал вывод, что ей не нравится курение.  —Колосо.., – начал Кащей и был быстро перебит мягким голосом девушки:  —Я Катя, – вставила медсестра. Брюнет тихо посмеялся, пораженный ей. —Угадала, Катюш, – спокойно сказал Кащей и бросил бычок на тротуар.  Ей было тревожно находиться рядом с ним, вот так просто разговаривать с ним, даже спросить его имя. В ее голове не укладывалось, почему она спросила это. И была жутко зла на себя за столь несуразный интерес.  —Мне нужно домой, – начала Катя и добавила. – Извини.  Повернулась корпусом к нему и увидела, что все это время он смотрел прямо на нее. Удивилась и нахмурилась. Он понимающе кивнул и отвел взгляд, рассматривая улицу.  —Ну, до встречи, колосок, – Катя рассмотрела его кудряшки, они были аккуратно уложены. Ему это шло, но ни на миг не смягчало его образ. Кожаное пальто на его теле выглядело богато и сильно выделяло на фоне многих жителей Казани. Она поджала губы, предполагая каким трудом он получил верхнюю одежду.  Девушка на это никах не ответила, не отреагировала и развернулась, быстро уходя прочь под его пристальным взором.  *** Зайдя в квартиру и закрывая за собой дверь, она прошла на кухню, ставя чайник на плите. Задумалась. Из другой комнаты послышался громкий чих Степы, и она убедилась, что он остался дома.  —Неужели, – буркнула девушка, все еще находясь в смятении из-за прошлого неудачного разговора.  Чайник вскипел, и Катя заварила чай, оставляя на столе. Не любит горячий напиток, предпочитая холодный.  Она села на кухонный стульчик и бросила взгляд на настенный календарик. Октябрь. Вспомнила как здесь, все вместе сидели и пили чай. Мама, папа, Степа, а маленькая Лёля спала в родительской комнате из-за позднего времени. Пили чай, обсуждая прошедший день. Дети говорили о своих школьных достижениях, а родители сдержанно улыбались, но поистине гордились чадами. Это было так давно.  Сейчас, смотря на всю эту «красоту», хотелось блевать. Самой тошно от такой судьбы.  Так резко все поменялось. Отец спился, когда узнал о болезни Лёли. Сестренка…  Катя вышла из кухни и вошла в комнату, подходя к рабочему столу. Простенький, с одним шкафчиком. Она открыла шкаф и достала тонкую стопку писем. Некоторые уже слегка потрепались временем, но все хранили в себе огромную духовную ценность. Адресант: Кузнецова Алла Петровна, г.Москва, СССР. Она подгладила подушечкой пальца бумагу, заполняя сердце теплотой. Хоть так она ментально с семьей, которая существовала хотя бы в Москве.  Самое первое письмо - последнее письмо, отправленное ее мамой еще в сентябре. Открыла и прошлась глазами по уже перечитанному раз двадцать тексту: «Дорогая доченька,  Спасибо, что помогаешь нам. Это очень важно для нас. Дела у меня хорошо. У Лёли тоже. Ее состояние не ухудшается, но и не улучшается.  В Москве хорошо. Жизнь, кажется, улучшается… Как у тебя дела?  Доктор сказал, что Лёле нужны ее состояние можно улучшить. Но нужны еще деньги. Моих сбережений не хватает. На работе очень маленькая зарплата.  Береги себя.  Мама» Катя тяжело вздохнула. Письма стали короче и холоднее. Так казалось. Она скучала очень сильно. Нередко девушка разговаривала по телефону с мамой, надеясь услышать голос младшей сестры. Но из-за здоровья Лёли она не могла разговаривать.  Хотелось все бросить и поехать в столицу, встретиться с мамой и сестренкой. Но пока таких средств нет. Почти все отправлялось в Москву. Аккуратно положив письма на место, она упала на кровать, прикрывая глаза.  Уснула.  *** Катя провела весь оставшийся день, занимаясь домашними делами и заново легла спать уже ночью.  Проснулась рано утром, когда солнце только всходило. Катя слабо улыбнулась, наслаждаясь ее выходным днем. Сегодня без работы, без больницы, без этого резкого запаха!  Делала все утренние дела медленным темпом, когда в остальные дни выполняла все это стремительной скоростью. Еще Катя  думала о брате. Отец не пришел, чему она была безмерно рада. Что по поводу Степы… Он вообще всегда был сложным в плане разговора о себе, ему не нравилось, когда его в чем-то критиковали или ругали.  Катя понимает и готова сама сделать первый шаг, ибо не могла находиться в ссоре с кем-то. Поэтому всегда извинялась первой, даже когда не была виноватой и не считала себя таковой, также и прощала, быстро и легко.  Твердо намеренная поговорить с братом еще раз, но уже с более удачным исходом, она постучалась в его комнату, намекая на свой приход, и открыла дверь. В комнате темно из-за плотно задернутых занавесок. Степан мирно лежал на кровати, положив руку под голову, и смотрел в потолок. Он не реагировал на ее приход, и ситуация уже надоедала Кате.  —Доброе утро, – начала она и села на краешек его кровати. Теперь он перевел свой взгляд на нее. Глаза у него зеленые как изумруд. Ей нравится утопать в них. Он что-то промычал и ждал продолжения ее речи. – Я не осуждаю тебя за твой выбор, – ложь. На самом деле Катя полагает, что его выбор стать великим группировщиком - глупость, взброс. Все ради примирения. В зеленый глазах брата промелькнул интерес, и она продолжила. – Ты уже взрослый и должен сам принимать решение, – и очередная ложь. В каком бы он возрасте сейчас не был, Степа кажется Кате инфантильным. – И я не права, что начала гнать тебя, – и еще одна лапша на уши. Конечно она не считает себя неправой и тем более виноватой. Наоборот, она уверена, что во всем была совершенно точной.  Закончив этот словесный потоп, Степа по-доброму улыбнулся и приподнял туловище, утыкаясь в ее плечо. Катя приобняла его, вдыхая его запах. Курил недавно.  Он был благодарен сестре за поддержку и понимание, за то, что признала свою «ошибку». И не догадывался об абсолютной лжи всех слов Кати.  Ей не привыкать. Вот так переступать через себя, спокойным, ровным голосам выдавать эту «неправоту», улыбаться самой искренней улыбкой. Иногда думала, что нужно было идти в театр, а не в медицинское.  —Кать, спасибо, что поняла и приняла мой выбор, – выразил благодарность Степа, выбравшись из нежных объятий. – Ты права, это мой выбор, моя жизнь, – с легкой утренней хрипотцой сказал он. – В случае чего сразу ко мне, поняла? Сразу же.  И Катя просто кивнула. Хотя внутри все металось, горело. Хотелось прокричать ему в лицо: ты дурак, Степа! Не терпелось образумить брата. Беспокойство и страх за старшего брата выводило ее из себя.  —Я уже взрослый. Я не маленький ребенок, за которым нужно присматривать от и до, – добавил он, добивая Катю. Она поджала губы и снова кивнула. Степа не смотрел на нее, он рассматривал занавески. Думал вовсе не о сестре, а о своих пацанах, скоро ведь сбор.  —Знаю, Степ, – обреченно произнесла девушка. – Знаю, – тихо дополнила, вымещая все свое отчаяние в это маленькое слово.  Он снова перевел свой взгляд на нее.  —Кать, сразу встретишь недоброжелателя - говори: я с.., – Кузнецова младшая остановила его рукой, намекая, чтобы он не продолжал это.  Она не хочет посвящать себя в эти пацанские вещи. И не будет следовать их правилам, законам, понятиям и черт знает чему еще.  Степа хмыкнул, но ничего не сказал, лишь понятливо кивнул головой. Докончит эту вещь позже, когда Катя осознает все до конца.  Девушка встала и вышла из комнаты, напоследок взглянув на брата. Он улыбнулся. Задорно так, ободряюще. Крича взглядом о том, что все хорошо, не переживай за меня, все будет, все в порядке, не заводись и не мучай себя. А Катя-то не верила в это всё.  —Береги себя. Я все таки переживаю, – и закрыла дверь. *** Уже через час ушёл Степан, оставляя Катю одну со своими мыслями. Не желая думать о плохом, она продолжала убираться. Дом все равно оставался не до конца убранным, свежепахнущим. Пустые стеклянные бутылки водки, пива, коньяка. Катя удивлялась, как отец еще не подох от столь выпитого количества дешевого алкоголя. Убралась на диване лишь поверхностно, она брезговала из-за того, что чаще всего Михаил Кузнецов засыпал именно здесь. Какой-то тряпочкой высыпала крошки на пол и подмела его веником. После всех этих махинаций она помыла пол лентяйкой и устало прилегла на кровать. Вроде выходной, но снова работает. Катя утомленно прикрыла глаза, пока кто-то не начал барабанить в дверь. Кузнецова не испугалась, лишь мрачно отлипла от прохладной кровати и вышла из комнаты. Настойчивый стук теперь сопровождался громкими ругательствами, и Катя лишь закатила глаза, отпирая замок.  В коридор ввалился пьяный в стельку отец, держащий в одной руке бутылку водки, а другой придерживался за голову. Катя отскочила от него как ошпаренная. Сердце колотилось как бешеное от вида папы. —Дрянь, не хотела открывать дверь своему бате? – громко закричал Кузнецов, выпрямляясь и привыкая к сильному головокружению и тошноте. – ты блядина!  Она испуганно захлопала глазами, вытирая тыльной ладонью подступившие слезы. Катя осторожно отходила от пьяницы, пока тот разговаривал с самим собой. Не успела. Заметил ее отступление. —Эй, с кем говорю, – рыкнул он, подходя все ближе и ближе. – ты ни во что меня ставишь, медсестричка или кто ты там? – Катя спиной наткнулась на стену и потеряла все свое самообладание. Почему именно сейчас нет Степы?  Ее отец со всей злобой кинул бутылку алкоголя прямо на пол, отчего Катя вскрикнула. Ей было страшно. Очень страшно. Казалось все ее тело парализовала и на все эти нападки она могла только смотреть, но не убегать, прятаться, пытаться себя защитить. Ноги приросли к полу, руки подрагивали, перед глазами стояла пелена слез. Жутко страшно за себя. Сейчас он в полном неадеквате, слишком опьянен.  Она тихо заплакала, дрожа от стража. Вдруг послышался хлесткий звук, и голова отлетела в правую сторону. Левая щека безостановочно горела, Катя прижала холодную руку и распахнула глаза. Все произошло за долю секунду. Она посмотрела на отца и увидела лишь его разгневанное лицо и чистый гнев. Мурашки табуном пробежались по телу и, не думая ни секунды, метнулась в коридор. Катя захватила лишь свое пальто и шарф, наспех обулась и выскочила на лестничную клетку. Отец погнался за ней, но не успел догнать. Она удирала ноги от этого места и, забывая дышать, выбежала из подъезда. Не увидев погоню, она бесчувственно села на скамейку. Ее поставили около года назад, и теперь пенсионерки могли сидеть и ворковать обо всем и про все.  Катя горько зарыдала, пряча лицо в ладонях. Хрупкие плечи вздрагивали при каждом шорохе. Пальто лежало на коленях, и, почувствовав пробирающий холод, накинула на себя, постепенно успокаиваясь. Это было не в первый раз. Происходило нечасто, но именно тогда, когда дома не было брата. Да его всегда нет! Удары всегда были сильными, со всей яростью, злостью и обидой на весь мир. На теле красовались яркие гематомы, но она умело скрывала их. Степа даже не подозревал. Да, знал, что отец часто срывается на нее, обвиняя во всем, но не поднимал руку. Он так думал.  Катя облизнула засохшие губы и почувствовала металлический привкус во рту. Неужели губу разбил? Она занервничала. Аккуратно прикоснулась к щеке, вздрогнув от боли. Сильная пощёчина, кажется, от открытой ладони. Катя суетливо прикрыла глаза, унимая свое бешеное сердце.  Сейчас около 3 часов вечера, и девушка надеялась, что вернется домой не сильно поздно, и молилась, чтобы он спал крепким сном при приходе дочери.  На трясущихся ногах пошла куда глаза глядят, лишь бы забыться. На голову накинула шарф, чтобы защититься от холода и быть в безопасности.  Ее качало из стороны в сторону из-за головокружения. Земля уходила из-под ног. Слез не было, и она лишь отрешенно шла по улице. Впереди услышала шум и подняла взгляд. Это был каток, на котором собралось куча парней. Она вся задрожала, но не от холода.  Обратно не хотелось, поэтому Катя решила быстро пройти мимо них. Взгляд случайно зацепился за ярко красную шапку.  —Вот. Это тебе, – Катя протянула маленький пакетик Степе.  —Еще один подарок? – вскинул бровь брат, принимая пакет от сестры, и нетерпеливо выдохнул. Катя довольно улыбнулась, следя за быстроменяющимся выражения лица. – Та самая? – спросил он, не веря своим глазами. Девушка кивнула. Она подарила ему фернандельку, которую так давно хотел Степа, но никак не мог найти ее сам. Катя запомнила, что он как-то проговорился про это. Кто ж знал кто хотел носить и носил эту шапку. Бесспорно она была у многих, но почему-то именно сейчас была замечена. Катя внимательно вгляделась в хозяина и узнала в нем Степу. Что ж, встретила брата.  Чуть подумав, она решила не влезать туда и не мешать брату. Мало ли какие у них правила. Кивнув своим мыслям, Катя тихонько прошла мимо катка, пока ее не окликнул слишком знакомый голос. На секунду прикрыла глаза и развернулась.  —Ты че тут делаешь? – недовольно спросил Степа, проходясь по ее внешнему виду. Домашние штаны и потерянный взгляд заставили его нахмуриться. И разбитая губа.  Катя поджала губы, морщась от боли в губе. А ведь он еще не увидел синяк на скуле или где-то на лице, но наверняка он скоро появится и разукрасит ее лицо.  Он подошел к ней, намереваясь узнать о случившемся, как был перебит.  —Эй, Кузнец, все норм? – к ним подошла вся стая ребят. Катя сжалась и узнала в нем того парня, который недавно остановил ее после работы. И его приятеля, картавого. Они тоже ее вспомнили. И нахмурились.  —Да все в порядке, Турбо, – на выдохе сказал Степа, оглядывая толпу, что стояла на катке. Все внимательно следили за Катей. А она что? А Кузнецова растерянно хлопала глазами.  —Это кто, Кузнец? – погоняло брата резало слух. Катя прикусила губу, ровно стоя на земле. Не двигалась и казалось не дышала.  —А… Это моя сеструха, – неспешно произнес он. Катя сверлила землю, очень заинтересованно рассматривая грязный тротуар. – Катя.  —А че ты это раньше нам не рассказывал про нее? – насмешливо спросил Турбо, поглядывая на родственников.  —Пацаны, да как-то не было момента, понимаете, – оправдывался Степа. —Да не бойся ты так, все свои. Да, пацаны? – и толпа загудела. Она всей душой почувствовала облегчение брата, который что-то еще сказал, но ей было не до этого.  Столько всего произошло за этот чертов день. Катя не удивится, если сейчас упадет замертво или потеряет сознание. Сердце не унималось. Из этого транса ее вывела прикосновение брата за руку. Она подняла на него взгляд, и он кинул взгляд на пацанов. Знакомить ее с ними хочет что-ли?  Кате ничего не оставалось кроме как послушаться его. Степа перелез через забор, чтобы очутиться на катке, а Кузнецова вскинула бровь. Пересилив себя и заметив выжидающий взгляд брата, она тоже перелезла через него, не без помощи Степана. Отряхнувшись, Катя оказалась рядом с группировкой, где состоял брат, очень и очень близко.  Пронеслась буря эмоций - от шока до осознания и от осознания до принятия. Все были на одно лицо: хмурые, серьезные будто решали проблемы мира, вдумчиво глядя на сестру пацана.  Это абсурд. Просто смехотворная ситуация, но Катя сохранила строгое выражение лица.  —Что ж, – подал голос картавый. Кате до сих они неприятны, учитывая ситуацию, при которой они столкнулись. Турбо и этот лысый. Выглядит он страшно, – Раз так, то добро пожаловать в Универсам, – вскинул руки в стороны и улыбнулся. Широко, весело, радостно. Все разом поменялись в лице, их черты стали мягче, доброжелательнее. Кузнец незаметно выдохнул, переживая за сестру, ведь ничего не говорил о ней пацанам, отмахиваясь тем, что есть только бухой отец.  Катя удивленно посмотрела на них. Страшные, наводящие страх на всю Казань парни сейчас приветливо улыбались, знакомясь с ней. Кузнецова решила не просто стоять, разинув рот, а хотя бы улыбнуться. Легко, непринужденно, будто не секунду назад ситуация была накалена до предела.  Универсам… Вот с кем шляется ее брат. Универсам. Попробовала на вкус название группировки. Да, определенно это всплывало в разговорах больных в больнице. Не раз слышала, но не запоминала. А вот оно что.  —Слышь, – начал Турбо, подходя к Кузнецу и Кате, пока остальные играли в какую-то незатейливую игру. Она наблюдала за их забавой, пока не подошел парень. – Кузнец, сеструху надо со своими познакомить-то. К нашим после игры пойдем. Ее тоже взять надо, – закончил Турбо и облокотился о забор, наблюдая за ними. Кате нравилась его шапка, красная, но ярче, чем фернанделька брата.   —Турбо, да без б, – спокойно согласился Степа, доставая сигарету из под куртки. Катя увела взгляд, не хотела следить за его курением.  Задумалась. Куда этот Турбо хочет ее взять? С кем знакомить? Сколько вопрос и ноль ответов. Катя обреченно вдохнула. Приплыли.