***
Во время большой перемены гриффиндорцы сошли с ума. Видимо, новость о рождественском бале настолько взбудоражила их разумы, что они решили нажиться и на этом. Следующим уроком — трансфигурация профессора МакГонагалл. В конце коридора столпились возбужденные одноклассницы, и Эвелин на время отвлеклась от своих мрачных мыслей. — Приглашения на бал, — на весь коридор кричал Питер, тряся в руках увесистую коробку, заполненную розовыми конвертиками. — Приглашения на бал. Девушки, погодите, счастливых конвертиков всего пять… Проходя мимо сошедшей с ума толпы, Эвелин заметила: — До рождественского бала еще больше месяца… — А я была бы не прочь попытать удачу, — улыбнулась Марисса. Ее идеи с приглашением Сириуса с каждым днем становились все красочнее и красочнее. — Оу, тогда мне точно надо добраться до мальчишек, — вытянув голову насколько могла, Ив пыталась найти хотя бы вечно смеющегося Исаака. Ведь где-то рядом он бродил… Девушки все это время, бесконечно тянущийся час, толкались в коридоре, подпирали стенки. Уходить никто из них не хотел, так как надеялись, что заветный конвертик окажется именно у них в руках. Но время шло, минутная стрелка часов на стене в коридоре медленно описывала круги на циферблате. Еще никто с противным визгом не открыл свой конверт и не увидел заветного имечка. Коридор постепенно пустел, а девушки, как неприкаянные, слонялись по его углам. Время от времени, пока в коридоре не было посторонних, они сидели прямо на полу, подложив свои книжки и тетрадки. А часы всё тикали… Питер, как заколдованный оловянный солдатик, стоял и твердил одну и ту же фразу: — Приглашение на бал. Не упустите свой шанс. Счастливых конвертиков всего лишь пять. Попытай удачу или превратись в курицу…***
Розыгрыш явно удался. Самодовольные девушки, открывая конверты за ужином, сначала начинали истерить, потому что заветные письма оказывались пустыми бумажками, а потом, вместо грубых слов из их ртов вырывалось только громкое кудахтанье. Головы девушек уменьшались в два раза, носы вытягивались в подобие клювов, а волосы оборачивались разноцветными перьями. — Ты же не собираешься превращаться в курицу? — схватившись за плечи Эвелин, серьезно спросил Исаак, разглядывая и без того крючковатый нос в россыпи веснушек. — У меня даже этого конверта нет. Отвянь. К их столу подбежал Джеймс и, шкодливо смеясь, протянул Эвелин и Мариссе два розовых конверта. — Последние, — предупредил он девушек. — Я даже обманывать вас не стану, подписанные конвертики у нас были… Только вот у кого они? Сириус заливисто хохотал своим лающим смехом, давясь слезами. Питер как-то похрюкивающе хихикал. Римус беззвучно смеялся, понурив голову, будто за проявление эмоций ему назначат наказание. Даже правильная Эванс, и та хихикала и перебрасывалась репликами с Марлин. — Я даже открывать его не собираюсь, — как только Джеймс повернулся к ним спиной, произнесла Ив, внимательно взглянула на конверт, который держала в руках. Обилие блесток, казалось, обещало нечто совершенно безумное. Она знала, что в таких ситуациях лучше не испытывать судьбу. Вокруг стоял смех, шутки, а в воздухе витала атмосфера легкой паники, смешанной с восторгом. — А может все-таки попытаем удачу? Мы ведь даже не знаем, что там? Вдруг и повезет? — Я не хочу превращаться в курицу, — мрачно ответила Гилмор, совершенно не готовясь, стать частью этой безумной игры. — А если ты не откроешь, то будет просто еще один месяц ожидания, — Марисса, не дождавшись ответа от подруги, распечатала конверт. — Да. Я так и знала, — радостно завизжала она на весь Большой зал. — Я иду на бал с Сириусом Блэком! Ив, следом за подругой, решила открыть и свой конверт, превращение в курицу ее уже не так сильно пугало, после известия, с кем Марисса идет на бал, и внимательно изучила его содержимое. Глаза расширились от удивления, когда она прочла имя своего партнера — Римус Люпин. Только вот пищать от радости и сообщать каждому, что было в ее конверте, она не стала. Пусть все думают, что сейчас Гилмор превратиться в курицу. Сразу после ужина она хотела вернуться в Общую комнату, но смутные терзания по поводу произошедшего розыгрыша не давали покоя. Предупредив друзей, Ив вернулась в Большой зал. Компания гриффиндорцев сидели за неизменными местами и продолжали смеяться, пародируя девушек, превратившихся в куриц. Слава Мерлину, профессор Флитвик первый пришел в себя от приступа смеха и расколдовал студенток, а то бы они разгромили весь зал. Нависнув, как громовая туча в ясный день, над компанией гриффиндорцев, девушка твердо сказала, оглядев каждого: — Надо кое-что прояснить. — Конечно-конечно, — хихикал Джеймс и пару раз хлопнул Римуса по плечу. — Вот ваш собеседник, все вопросы задавайте ему, а мы… — А нам, мисс Гилмор, — подхватил спектакль Сириус. — Пора идти. Только передайте моей партнерше по танцам, чтобы не надевала зеленое, у меня на него аллергия. — А моей партнерше, — проснулся Питер, которого уже за уши оттягивала из-за стола. — У тебя нет партнерши, Хвост… Как только за хохочущей троицей закрылись дубовые двери, Эвелин села напротив Римуса. Разговор обещал быть не простым. — И как вы додумались до такого безобразия? Юноша потёр переносицу и грустно улыбнулся. — Я правда хотел пригласить тебя на бал. Помнишь, в прошлый четверг я подходил к тебе в библиотеке? — И? И правда, в тот четверг Эвелин, сидя в библиотеке одна, писала за Исаака эссе, которое ему задал профессор Флитвик. Огромное, семидесяти пяти дюймовой, на тему обезоруживающих чар. Парочки дюймов не хватило, как к ней подсел Римус. Когтевранка не обратила на него внимания, если бы он не заговорил. А болтал он о какой-то несусветной ерунде… О прекрасной погоде, о рождественских хлопотах, о цветочном ободке Гилмор… — Тогда смелость была на пределе. Только вот мадам Пинс помешала… — А Сириус? За компанию решил тебя поддержать? — усмехнулась когтевранка. — В этих конфертах было только два имени… — увидев удивленное лицо Римуса, Эвелин продолжила. Значит, интуиция ей не соврала. Будет Джеймс играть в такую нелепую игру? Конечно, нет. Если Лили не согласилась, значит, его вообще не будет на рождественском празднике. — Твое и Сириуса… Зачем? — Я уже ответил на этот вопрос, — заметил Римус, видя вспыхнувшую от негодования когтевранку. — Я подумывал тебя пригласить, потому что из всех девочек на курсе, мне кажется, ты самая…как это даже назвать? Ты мне не нравишься, как девушка, вовсе нет. Но, как хороший приятель — да. — А хоть вальс умеешь танцевать? — Ты сама это проверишь на балу, — ответил Римус, смущенно улыбаясь. — Надеюсь, мы не сильно позорно проведем время вместе. Ив заулыбалась в ответ. Несмотря на все нелепое происшествие с конвертами и превращениями в куриц, она чувствовала, что этот бал будет особенным. На этот раз она не будет одинока, у нее будет компания, даже если и не самая желанная. Дверь снова распахнулась, и трое шумных ребят зашли в Большой зал. Они остановились около разговаривающих. — Эвелин, лимит разговоров на сегодня закончен, — отчеканил Джеймс, едва не засмеявшись в голос от перепуганного выражения лица когтевранки. — Мы забираем нашего друга, если будут какие-то еще вопросы — все завтра. Но не завтра, не послезавтра, не послепослезавтра и даже не через неделю у нее не появилось вопросов. Только сомнения: «В какую игру решили сыграть эти двое с ними?».***
— От девчонок нет прохода! — развалившись на своей кровати, Джеймс, запрокинув руки под голову и вытянув ноги к вверху, барабанил по деревянным балкам второго этажа, где лежал Сириус, целясь другу точно в спину, вымещая на нем всё свое накопившиеся недовольство. — В зале — толпа, в коридоре — толпа, в кабинете — толпа, на поле — толпа! Я удивляюсь, как они еще в раздевалку не пробрались. Они как… — Как тараканы? — высунувшись из-под тёплого одеяла, перебил речь Поттера Питер. — Да-да, именно, как тараканы! Даже розыгрыш с курячьем превращением их не остановил… Сверху послышались возня и шорох, и Сириус аккуратно соскользнул вниз, поправляя задравшуюся пижамную рубашку. — Тебе просто завидно, что подходят ко мне, а не к тебе. — Еще чего! Сдались мне эти влюбленные девчонки, которые кроме своего идеала, схожего на умывшегося гоблина, ничего не видят, — цокнул языком Поттер, жестом приглашая Блэка сесть на свою кровать. — Ты вообще на бал идешь с Пасс. Я все еще без малейшего понятия, как тебя угораздило провернуть эту ерунду. — На это есть причины, — буркнул Сириус и кинул подушку в Римуса, чтобы тот хоть на секунду отвлекся от чтения. — Тут Джеймс спрашивает, как тебя угораздило пойти на бал с Гилмор? — С Гилмор? — странно переспросил Римус. — Я же… — и заметил, как Сириус замахал кулаком. — Ах, да, с Гилмор… Она…она мне по росту подходит просто. — Подходит по росту? Гилмор — это та, что метр с кепкой, которая тебе в грудь дышит. Вот Пасс по росту тебе подходит идеально… Это так, по секрету… — Это лучше, чем быть одному…- мечтательно вздохнул Питер, пряча голую ногу, покрывшуюся уже мурашками, под одеяло, закутываясь в нем до самого носа и невнятно продолжая мычать. — Никто даже не хочет начать разговор, сразу отворачиваются. Может, ты, Сириус, поговоришь с какой-нибудь симпатичной одинокой девочкой? — А если они собираются в кучки, это еще страшнее, — Рем спрятал под подушку фолиант. Спиной он облокотился о стену, примнув потертый плакат маггловской команды по регби. Петтигрю, услышав тихий голос друга, ободрился, без устали начав стрекотать о несправедливости жизни: — Если все будет идти таким ходом, из представителей женского пола останутся только профессор Макгонагалл и миссис Норрис… Ни ту, ни другую не пригласить! — Ты забыл про плаксу Миртл, но и она, к всеобщему сожалению, фанатка Сириуса, — добавил Джеймс, не скрывая своего веселья. -… тогда уж лучше одному потанцевать. — Или утопиться в Черном озере… — отдернув темно-красный полог, Питер зашуршал одеялом и отвернулся к стене, спрятав лицо и прекратив разговор, что разозлил его.***
Замок тем временем прихорашивался к Рождеству. В коридорах висели гирлянды остролиста, щели и прорези доспехов сияли таинственным светом, а в Большом зале, как обычно, поблескивали золотыми звездами двенадцать огромных елок. По замку поплыли ароматы праздничных яств, за углом пряталась расцветающая омела, смущая студентов. — Профессор МакГонагалл просила заполнить список до вечера, — перед четверкой гриффиндорцев оказался пергамент, на котором разными почерками плыли знакомые и незнакомые фамилии. — Завтра утром репетиция. — А если у меня нет пары? — завертелся на месте Питер, хлопая глазами. Маккиннон, махнув блондинистым хвостом, пожала плечами: — На раздумья чуть ли ни месяц дали, чего вы тянули? — Напиши любую, вдруг Мерлин окажется на твоей стороне, и она согласится. Поставив без размышлений несколько больших клякс, в которых смутно угадывались фамилии друзей, на листке, Джеймс быстренько свернул его и протянул Марлин. — Все придут с парами, — заверил он и, зевнув, принялся за ужин, пока трое гриффиндорцев вопросительно уставились на него. — Я решу все ваши проблемы, господа Мародеры! Римус застонал, спрятав лицо в ладони. И с трудом начал говорить: — Раз ты займешься этим, то я капитулирую… — Куда ты капитулируешь? Тебя завтра милая когтевранка будет ждать на танцах… За другим столом, когтевранским, происходил похожий разговор. Исаак, собиравшись с духом, репетировал торжественную речь, поглядывая на свою исписанную в чернилах до локтя руку. Эвелин и Уильям с улыбкой, пряча ее в тарелке с овощным рагу, наблюдали за другом, пока Лу и Марисса где-то пропадали. — Тебе еще не надоело? — пихнув локтем Берда, поинтересовалась Ив, наблюдая, как толпа студенток потихоньку окружала мародеров, что со скромными улыбками что-то отвечали им; один Сириус сидел не обращая внимание на поклонниц, чьи руки, так и тянулись к его черным кудрям. Да, этот бал всем стоил героических усилий. — Ты отказалась, поэтому мучайтесь. «Не одарила бы ты меня, о наипрекраснейшая дама, что украла мое сердце, шансом потанцевать с вами на рождественском балу?», — в сотый раз повторил Исаак. Уилл, запомнив на десятом разе слова, стал помогать другу, отчего тот лишь зло отмахивался, отсев на другую сторону. — Чего ты ко мне пристал? — не выдержал Берд, скрывая под отросшими темными волосами покрасневшие уши, приметив, как Бирн смотрит именно на них, растягивая в ухмылке губы. — Даю ценные советы, как точно не надо общаться с девушками. Ты себя слышал вообще? Даже к моей прапрапрапрабабушке так не обращались! — Я рад, что у вас всё выходит легко и просто, но у меня совсем другой случай. К сожалению или к великому счастью, я не Блэк, и даже не Поттер, девчонки на меня так не вешаются. Или что ты мне предлагаешь? Каждой встречной раздавать новый альбом «ABBA»? — Ис, для начала, попробуй просто поговорить с ней — посоветовал Уильям. — Не надо торжественных речей. Просто будь собой. — Да легко сказать! — отозвался Исаак, вздыхая. — Я же не такой, как вы. Я не умею привлекать внимание. Его голос был полон смятения, и это заметили даже окружающие. Студенты всюду шептались о том, кто с кем танцует, и, казалось, Исаак оставался в стороне от всей этой яркой суеты. Видимо, чувства недовольства и неуверенности нарастали в нем, пока он не принял решение действовать. — Ты чего так взъелся? — в разговор вмешалась Ив, странно оглядывая насупившегося Берда, что резким движением поправил рукава мантии, пряча подсказки, и выскочил из-за стола, так ничего и не ответив. — Ладно, — наконец произнес юноша, — Раз уж так… пойду и скажу это. Он быстрым шагом направился к группке пуффендуек, в которой была именно та, на кого он так долго смотрел с расстояния. У неуверенности и страха в его глазах возникло искреннее желание сделать шаг навстречу. — Какой же он еще маленький, — усмехнулся Уилл. — Ив, лучше повернись — такое нельзя пропускать… — Если только, чтобы потом над ним подшучивать, — не выдержала Эвелин и засмеялась в полный голос. — 1:1, мистер Берд…***
Вцепившись руками в раковину и склонив темноволосую голову, Исаак стоял в заброшенном туалете третьего этажа, выслушивая успокаивающие слова Плаксы Миртл, которая пряталась в первой кабинки. — Я тоже никогда не ходила на рождественский бал… — Да они просто смеются надо мной, — содрогаясь всем телом, ответил Исаак. — Особенно Эвелин. Ей смешно наблюдать, как я краснею перед ней. Она что слепая, что не видит всего того, что я делаю для нее? — А что ты для нее делаешь? — Все! — взвизгнул Исаак и ударил кулаком по твердой поверхности. — Я всегда рядом с ней. Это я сидел в больничном крыле и следил, не станет ли ей хуже, после первой игры в квиддич. Это я приносил ее любимые конфеты, когда ей было плохо. Это я поддерживал любую ее идиотскую затею. Это я вытирал ей сопли, пока она плакала. Я сижу с ней за одной партой не для того, чтобы списывать, потому что она самая умная студентка, а просто, чтобы чувствовать, что она рядом со мной… Быть рядом с ней. Я шучу, огрызаюсь, делаю уму не постижимые действия — лишь бы она обратила на меня внимание. И что я получаю в итоге? Я просто друг… Хотя какой я уже друг… Я стал посмешищем для нее… Втянув побольше воздуха носом, Исаак продолжил. Уже не волновало, слушала его Плакса или нет. Главное, он мог выговориться: — Никто, кроме меня не замечает, что у нее есть родинка на левом глазу, совсем маленькая, похожая на соринку. А глаза у нее не темно-зеленые, а темно-оливковые… Когда она разговаривает, у нее смешно двигается кончик носа. Что веснушки у нее на протяжении года все такие же яркие, как и летом. Что губы у нее в форме перевернутого сердечка. Что, когда она широко улыбается, прикусывает язык зубами. Что, когда она сильно задумывается, чешет нос пером, чтобы чихнуть. А чих для нее — признак гениальной идеи. Что она не любит смотреть в глаза людям, а если и смотрит, то забывает моргать. Что она не любит игру со Слизерином, потому что каждый раз боится снова оказаться всей переломанной. Что не любит тараканьи гроздья, хотя, когда я ей их предлагаю, всегда ест их через силу. Что не любит зиму, ящериц, всевозможные чаи, красный цвет, любовные романы и розовые сопли…А любит она летучие шипучки только из-за того, что это любимые конфеты ее брата. Что любит гадать на картах, хоть и оправдывает, что это не так… Что любит сплетничать на свои девичьи темы с Мариссой, любит ароматный какао, читать учебники по Зелью…а еще она любит нас всех… Плакса Миртл, услышав все это, чуть приоткрыла дверцу кабинки, чтобы взглянуть на Исаака. На её лице играла печаль, но в глазах светилась искорка понимания. Она тихо произнесла: — Исаак, может, ты просто не понимаешь… Она действительно ценит тебя. Если бы не ты, ей было бы гораздо труднее. Ты… ты просто не видишь, насколько ты важен для неё. Исаак, всхлипывая, вытер слезы рукавом мантии и посмотрел на Миртл: — Да как можно считать важным того, кто для неё всего лишь друг? Я не могу жить так, постоянно быть на втором плане. Я хочу, чтобы она видела во мне больше, чем просто подушку для разговоров… Миртл вздохнула и, немного помолчав, ответила: — Быть другом не так уж и плохо. Это доверие, это возможность быть рядом. В конечном итоге, может, она всё-таки заметит твои чувства. Может, понадобится время… Иногда то, что мы ищем, оказывается ближе, чем мы думаем. Исаак покачал головой: — А если она никогда не заметит? Если она не будет знать, что я чувствую? Я не могу просто сидеть и ждать, когда она увидит меня по-другому. Каждый день — это мучение. Я не знаю, что делать, Миртл. Его сердце закололо от страха. Он понимал, что Миртл права, но мысль о том, что может быть отвергнутым, пугала его. Вздохнув, он прошептал: — Но как я могу ей сказать? Как можно рассказать о своих чувствах человеку, который даже не замечает, насколько он важен для тебя? — Скажи ей, — мягко уговаривала Плакса. — Просто попробуй. Даже если это будет сложно, даже если она не ответит так, как ты надеешься… Это лучше, чем оставаться в этом бесконечном мучении. Исаак задумался, пережевывая каждое слово Миртл. Он понимал, что она говорит правду. У него было две возможности: продолжать сдерживать свои чувства и страдать от них или рискнуть и открыть свое сердце. — Хорошо, — сказал он, вновь наполненный решимостью. — Я попробую. Я скажу ей.***
Четверокурсники немного стыдливо столпились по бокам расчищенного зала, поделившись на девушек и юношей. — Никогда не поверю, что Снейп с кем-то будет танцевать, — тихо хихикнула Марисса, поглядывая на сморщенного слизеринца, что сжав губы в тонкую полоску, рассматривал огромный золотистый граммофон, у которого крутился Филч, скрипя пластинкой. — И как у Исаака только язык повернулся предположить, что ты пойдешь на бал со Снейпом… — Репетиция обязательная для всех, — хмыкнула Берта Джоркинс — любительница совать свой длинный нос в чужие дела, — Или думаете, что единственные такие распрекрасные, кого позвали? — Извини, я так и думала, — поправив воротник рубашки, Марисса, порозовев от нахлынувшей волны злости, отвернулась. Лучше уж ни на кого не смотреть и ни о ком не говорить. Когда наконец-то все посторонние шумы исчезли и студенты вдоволь наговорились, профессор МакГонагалл, выйдя в центр, заговорила, медленно начав ходить вдоль рассевшихся по местам учеников: — В ночь перед Рождеством мы собираемся в Большом Зале, где мы будем веселиться как воспитанные люди… — остановившись, она грозно глянула в сторону своих воспитанников. — Я повторюсь, мы будем веселиться как воспитанные люди. Питер, сглотнув рвотную конфетку, что проиграл Джеймсу, с трудом кивнул профессору, зажав рот ладонями. Позеленев то ли от стыда, то ли от приближающегося вкуса переварившегося в желудке завтрака, он, не в силах спокойно сидеть, убежал, а пара десятков настороженных произошедшем глаз проводили его. — Минус десять очков с Гриффиндора! Со стороны львиного факультета послышалось недовольное мычание. Джеймс, неуклюже поправив сползающие к кончику носа очки, выпрямился и с новыми силами принялся слушать нудную речь профессора, поглядывая, как Римус и Сириус последовали его примеру. — Вы обязаны не ударить в грязь лицом и показать себя с самой лучшей стороны… прошу отнестись к этому серьезно, потому что Рождественский бал — это, конечно, прежде всего…танцы! Девушки смущенно засмеялись, поглядывая на молодых людей, которые, в свою очередь, скривились, двигая стулья подальше от центра. — Тишина! Я буду следить за каждым студентом и за каждым вашим случайным движением, не допуская, чтобы вы всего за один вечер опорочили Хогвартс, ведя себя как плоховоспитанные малосоображающие грубияны! Мистер Бирн, прошу вас, выйдите ко мне. Уилл, сощурив карие глаза, словно сомневался в словах МакГонагалл, медленно встал со своего места и направился к профессору, не обращая внимание на смех однокурсников, из которых самым громким являлся Исаак. — Мистер Филч, музыку! А вы, мистер Бирн, положите руку мне на талию и ведите, вы же умеете танцевать вальс? — Куда положить руку? — икнул от страха Уилл. — Мне на талию. — Куда? — На талию, мистер Бирн. Пара медленно начала кружиться по залу, они сделали небольшой круг, пока Уилл проклинал все уроки в родительском доме. Собравшиеся недоуменно смотрели на это представление, а некоторые, переглядываясь, расплывались в ехидных улыбках. В танце, созданном большей частью под присмотром МакГонагалл, вполне логично не хватало романтической составляющей, но сам факт того, что профессор танцевала, уже вызывал неподдельный восторг. Джеймс, Римус и Сириус захихикали, когда Уилл, словно шагая по минному полю, пытался синхронизировать свои движения с профессорскими. — Надеюсь, ты не воспользуешься магией, чтобы вдруг не улететь в другую галактику, — прошептал Сириус, стараясь удержать смех. — Ведь сегодня ваша партнерша, мистер Люпин, сама Эвелин Гилмор. — Если ты сейчас не заткнешься, я выкину тебя из окна, — прошептал Римус, не отрывая взгляда от танца… — Да можно сразу к Пасс в объятия. — Так, а теперь мальчики приглашают девочек, — хлопнув в ладоши, произнесла декан Гриффиндора. — Сейчас учимся без своих пар. Приглашаем всех. Но никто не пошевелился: девушки смущенно поправляли складки на юбках, юноши, развалившись на стульях, разглядывали пол. Видно, одному смельчаку это надоело, к противоположной стороне направился Моно. Поклонившись, он протянул руку Джо Роун, что, противясь себе, все-таки согласилась, и увел ее в центр зала, светясь от счастья. После этого многие зашевелились, и пар стало значительно больше. Девушки посмелее приглашали понравившихся юношей, или целой толпой окружали одного, доводя дело до настоящей драки. — Девушки, — натянуто сладко пропел Сириус, вертя головой в разные стороны, стараясь не обделить вниманием ни одну студентку. — Меня хватит на всех. Давайте не будем ссориться… — Так нечестно! — Да! Выбери одну! — девушки, жужжали как рой пчел, от которого невозможно было скрыться. — Хм, хм, — около Эвелин появился Римус, протягивающий свою ладонь. — Пора репетировать. — Ах да, танцы, — заикаясь, промолвила Ив, готовясь уже исчезнуть из бального зала. Как же ей не хотелось танцевать вальс… Тесные туфельки тотчас понеслись по полу так живо, что никто и не догадался бы, какую боль, с улыбкой на лице, терпит их носительница. — Ненавижу вальс, — призналась когтевранка и была уже готова услышать заунылую речь о важности открытия бала. — Особенно, если партнер не умеет его танцевать… Но юноша в ответ рассмеялся и сказал очень даже вежливо, хотя и выглядел несколько испуганным: — Хорошо, что я на днях научился… — На днях? С кем же тренировался? — С Сириусом… Из него вышла отвратительная партнерша. Слишком высокая и широкая в плечах, — Эвелин не удержалась и засмеялась в полный голос, из-за чего несколько пар одновременно шикнули. — Итак…шаг, еще шаг… — бормотал Люпин, осторожно направляя Эвелин по залу. — Главное, не наступать на ноги и не смотреть в пол. — Легко сказать, — прошептала Эвелин, с трудом сдерживаясь, чтобы не наступить на ногу партнеру. — Я и то, и другое делаю мастерски. Римус усмехнулся, но ничего не ответил. Он и сам сувствовал себя неловко, хотя и старался не подавать виду. Вот Эвелин держалась стойко, только дрожащие мокрые ладошки выдавали ее нервозность. Сириус, конечно, преувеличивал, называя умения в танце друга ужасными, но и мастером вальса Люпин себя не считал. Тем временем, Сириус, брошенный всеми своими потенциальными партнершами, с унылым видом прислонился к стене. Заметив страдания друга, Джеймс, с трудом оторвавшийся от Лили, которая с упоением выговаривала ему за какую-то провинность, подошел к Блэку. — Что, дружище, не нашлось желающих потанцевать с самим Сириусом Орионом Блэкм |||? — со смехом спросил он. — Отстань, — буркнул Сириус. — Эти девчонки совсем не умеют веселиться. — Не умеют веселиться, — разгневанный голос раздался у них за спинами. — Да ты просто не умеешь с ними общаться, Блэк. Сириус обернулся. Перед ним, скрестив руки на груди, стояла Марлин Маккиннон. Ее светлые волосы были собраны в небрежный хвост, а карие глаза искрились настоящим весельем. — И как же, по-твоему, с ними нужо общаться? — с вызовом спросил Сириус. Марлин хитро улыбнулась. — Сейчас покажу, — промолвила она, и подойдя к Джеймсу, кокетливо потянула его за рукав. — Потанцуешь со мной, Джеймс? — Ну иди дружище, что встал столбом? И пока Джеймс, краснея и запинаясь, пытался вести Марлин в танце, Сириус с восхищение наблюдал за девушкой. «Это она умеет веселиться… А кто еще?». В этот момент его взгляд упал на Мариссу, одиноко стоявшую у окна. «А почему бы и нет?», — мелькнула у него в голове шальная мысль. И подойдя к девушке, он с самым галантным видом поклонился: — Марисса Пасс, не окажете ли честь потанцевать со мной? Уильям все так же кружился с профессором МакГонагалл, не замечая красноречивых высказываний ближе стоящих пар, где юноши не могли удержать язык за зубами. Один Лу стоял в гордом одиночестве, не желая репетировать. Скорее всего он хотел побыстрее сбежать из зала, но внимательный взгляд зеленых глаз профессора, что наблюдала за каждым движением, просто не давал ему этого сделать. Поэтому Труа смиренно ждал, когда мучения закончатся. — Ну и дрянь, — подскочил к нему Исаак, вытирая потные ладони о штанины. — Она вовсе танцевать не умеет. — Ты про Фини Роуз? — Именно. А еще от нее пахнет сыром. — Оу… — Лу скрыл смешок в кулаке. — Уже начал жалеть, что не пригласил Иви раньше? Искоса бросая на танцующую в объятиях гриффиндорца Эвелин, Исаак скривился. Румянец от нескончаемых пируэтов на его смуглом лице стал еще ярче. — Возможно…да, я жалею, что не пригласил ее раньше. Доволен? — признался Исаак. — И что, это теперь вечная тема, чтобы посмеяться над моей глупостью? — Смотреть, как они танцуют — одно удвольствие, — издевался над кипящем от злости и смущения другом Лу. Тот давно догадывался, что происходит в голове Берда при одном виде вечно улыбающийся Эвелин Гилмор. — А ты и дальше скучай в компании Фини Роуз…***
— Я так и не могу поверить, — мечтательно вздыхала Марисса, вплетая небесного цвета атласные ленты в косы Ив, которая без настроения сидела, уткнувшись лицом в согнутые колени. — … что я иду на бал с Сириусом Блэком. Плотнее сомкнув синий полог, так, чтобы ни один лучик света не проник к ним, девушки разместились на мягких подушках, подготавливаясь к приближавшемуся вечеру. Пару ловких движений — и два бантика красовались на затылке Гилмор, а оставшаяся часть лент спускалась по спине, имитируя настоящую волну волос. — Готово! — похлопала ее по плечам Мар и, зашуршав пышной юбкой, вышла из их сооруженного прикрытия. — Я так хотела надеть сегодня мамины бусы из жемчуга, — слышался ее восторженный голос. Растягивая каждое слово, Марисса кружилась вокруг зеркала, поправляя рюши на корсете, сдавливающем ей внутренние органы, отчего каждый вдох становился пыткой. Эвелин, не разбиравшаяся в моде, кому идет жемчуг, а кому нет, не могла помочь советом, просто сидела и, высунув голову из-под полога, потерянно глядела в закрытое окно, потирая вспотевшие ладони. А за окном падали крупные хлопья снега на башни замка. Пробежав мимо, Марисса, взбудораженная предстоящим балом, встряхнула приготовленное платье Эвелин и протянула его ей: — Одевайся, — с нажимом произнесла Пасс. — Или в панталонах собралась танцевать? И тут послышался стук в дверь. — Все одеты? — поинтересовался Лу, прежде чем зайти в девичью комнату. — Да-да, — быстро ответила Марисса и, ткнув Эвелин в лоб, занавесила полог, за которым пряталась Гилмор. — Что тебе надо, Луиз? — Как вам мой наряд, девушки? Труа предстал перед подругами в пышном, белом, словно подвенечном, женском платье. Лицо его бледное от сотни слоев пудры, а щеки красны из-за излишек румян. Сразу видно, собирался впопыхах, ради смеха. — А еще, — юноша задрал пышные юбки, оголяя ноги. Хвастался колготками с рюшами и женскими каблучками. — Вот как умею. И начал отплясывать чечетку в их комнате. Одно резкое движение руками — и по бокам бы расползлось все платье. Однако Лу вовремя остановился, взмахнул пару раз рукавом, из которого упала припрятанная помадка, и принялся намазывать ярко-коралловым цветом свои губы. Марисса свалилась от смеха в своем праздничном платье на пол. — Зачем ты это сделал? Ты же не успеешь переодеться до начала вечера. — Это наглядный пример для вас, моих прекрасных дам, как не надо сегодня выглядеть. Поэтому сотри, Марисса, ради Мерлина, это безобразие у себя на лице. А если тебе нужен румянец на щечках, Иви с радостью тебя пощипает. Из прикрытия вылезла голова Эвелин и тут же, заметив необычайно странное существо у себя в комнате, выползла в одной пижаме. — Ты кто вообще? — серьезно спросила она, взяв чужое лицо в ладонями. — Ох-ох, — ломая голос, прошуршал Лу. — Как вам не стыдно, мисс Гилмор, не узнать друга? — Это Лу, — захихикала Марисса, держась за заболевший живот. — Лу? — недоумевая, повторила Эвелин и поморщилась от распирающего ее смеха. — Ты выглядишь, как Пивз в женском облике… — Пивз? — Лу тут же принял шутливую позу, подмигнув, как будто собирался очаровать кого-то на балу. — Ну, не все могут похвастаться таким умением перевоплощения. — Ладно, сейчас не до смеха, — заявила Марисса, двигаясь к небольшому шкафу. — Тебя надо превести в порядок до начала бала. — А может тебя, красавица? — с насмешкой ответил Лу. — Это подобие платья твой сегодняшний наряд? У него есть название? «Платье-тортик»? — «Платье-тортик»? — подавилась собственными словами Марисса, глядя в зеркало. — Это мне говорит парень в парике со времен французской революции… — А теперь внимательно смотрите, — предупредил подруг и отодвинул немного от себя Эвелин, стоящую с открытым ртом. Достав из декольте свою волшебную палочку, юноша пару раз ударил себя по макушке — его женский туалет тут же обратился элегантным темно-синем фраком. — Вот так и делают настоящие волшебники, — поклонившись дамам, он покинул комнату. — А что это вообще сейчас было? — словно проснулась Эвелин. — Не знаю, но тебе пора срочно одеваться. Или, если Лу тебя увидел в пижаме, то и все должны это увидеть? — вскочила с пола Марисса, принявшись судорожно поправлять нижние юбки. — Я тебе обязательно помогу через минуту. Натянув наряд, Ив оглядела себя: голубое платье с кружевными отделками на рукавах и на переднике было немного великовато, болтаясь на талии. Вооружившись серебристыми булавками, Марисса, стараясь не уколоть бока, поддевала ткань, выделяя хрупкую фигуру подруги. В «неказистом» платье она походила на аляповатую фарфоровую куклу, которой для проформы проковыряли иголкой глаза и рот, растерев яркую краску. — Люпин должен быть начеку, такую красавицу легко могут увести сегодняшним вечером, — рыжеволосая соседка, уткнувшаяся носом в зеркальную поверхность, рассматривала свои паучьи ресницы. — А может Саламандер… Но конец фразы Ив не дослушала, выйдя из комнаты, хлопнув дверью. Марисса, держа в руках десяток слоев розовой юбки, пошатываясь, стояла с Лу. Тот же, неустанно чихая от остатков микстуры красоты на своем лице, поддерживал подругу за плечи, чтобы Пасс не завалилась набок от тяжести платья. — Я же видела его только что! — плаксиво выдала она. — А если он не придет, с кем мне танцевать? С тобой? — Можешь и со мной, я не против. — А я против! — топнула Мар ногой, цокнув небольшим каблуком. — Меня тогда опозорят во второй раз! Позор какой! — Иви тоже ждет Люпина. Может, они оба задерживаются? — Прошу всех приготовиться! — послышался торопливый голос МакГонагалл. Профессор была в мантии из красной шотландки, тулью шляпы украшал довольно-таки безобразный венок из чертополоха. Поспевая за ней, бежал Флитвик, расчесывая на ходу седую бороду. — Прошу прощения за опоздание, — из ниоткуда перед расстроившейся Мариссой, рассматривающей пальцы в кружевных перчатках, оказался Сириус, нервно поправляющий воротник зеленой мантии из бархата. Взяв под локоть партнершу, он повел ее к залу, так же нервно оглядываясь по сторонам. Проследив за удаляющейся парой, Ив прожигала взглядом спину Блэка, задаваясь тысячами вопросами, ответы на которые вряд ли могла бы получить. Что-то точно показалось ей странным в его поведении. — Успел, — тяжело дыша, произнес Люпин в макушку Эвелин. Обойдя когтевранку и встав перед ней, протянул мелко подрагивающую ладонь, на которую тут же опустилась холодная рука девушки — Обиделась? — Нет. Вовсе нет… — Врешь и не краснеешь, — и ущипнул нарумяненную щеку. С этой минуты для Эвелин стали странными абсолютно все. — По тебе сразу видно, что ты расстроилась… Толпа нарядных юношей и девушек хлынула в зал. Стены зала серебрились инеем, с темного, усыпанного звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горели фонарики. Держась из последних сил, поглядывая на счастливые лица преподавателей, Ив надеялась быстрее дойти до стола и наконец-то сесть. Желание сбылось, обогнув змейкой зал, студенты разошлись по местам. Отливающие золотом тарелки, перед которыми лежали меню, все еще были пустые. Эвелин, приглядевшись к присутствующим, нерешительно взяла карточку с рождественской виньеткой и огляделась — официантов нет. Дамблдор, однако, внимательно изучал список блюд, после чего заказал, глядя в свою тарелку: «Свиные отбивные!». И на тарелке тотчас явились с пылу с жару котлеты. Тут все сразу смекнули, что делать, взяли меню, и золотые тарелки наполнились едой. Исаак, сидевший рядом, поняв, что Ив ничего не хочет, забрал ее пустую тарелку и заказал двойную порцию жареного гуся, а в другую — сосиски с клюквой. — Говорят, Дамблдор пригласил «Иствикских ведьм», — по правую руку от Мариссы сидел Сириус. Говорил он странно тихо, уткнувшись в пустую тарелку. «Может простудился? Или переборщил с увеселительным зельем?» — Это же полный улет, — с левой стороны послышался радостный голос Люпина. — Иствиксие ведьмы в Хогвартсе! «И с ним тоже что-то не так. Они словно поменялись телами на этот вечер…» — Блэк, — от неожиданно громкого голоса Эвелин тот вздрогнул, выпуская из рук вилку, что с неприятным звоном упала на пол. На фамилию повернули головы оба: и Блэк, и Люпин, хотя второй быстро отвернулся к своей тарелке. — Зеленый тебе к лицу. Аллергия отступила? — Спасибо, — не глядя на собеседницу, промямлил гриффиндорец. Видимо, такой ответ не понравился Гилмор, потому она пристально начала следить за ним, не стесняясь смущенной Мариссы. — Ты выглядишь как параноик, — прошептал на ухо ей Лу, протягивая шоколадный пудинг. — Расслабься, сейчас начнутся танцы… Если не поможет, я слышал за столом семикурсников кто-то пронес огневиски… — Ты то откуда это знаешь? Лу подвинул к пустующей тарелке Ив свой стакан и помахал ладонью перед носом, намекая, чтобы подруга учувствовала терпкий аромат яблочного сока. После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Еще один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена— с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой. — Иствикские ведьмы? — с надеждой поинтересовался Уильям, не желая прощаться с недоеденным куском клюквенного пирога. На сцену вышел профессор Флитвик, театрально прокашлялся и подозвал целый ансамбль в остроконечных шляпах. Музыканты разобрали инструменты, фонарики на столах погасли, и юноши с дамами поднялись со своих мест. — Пойдем, — шепнул Люпин, оказавшейся за спиной Эвелин. — Сейчас полагается танцевать. Рука привычно легла на юношеское плечо. И закружились они настолько быстро, что казалось, ноги не касались пола. — Ты опять с кем-то тренировался? — аккуратно спросила Люпина Эвелин. — Вот поэтому и не стал репетировать на прошлой неделе? Римус ответил не сразу. Он точно вступил в странную, обольстительную, одновременно живую и волшебную сказку, глядя в горящие глаза Эвелин. И, чтобы очнуться от этого обаяния, он должен был сделать над собой усилие. — Римус? Ты меня слышишь? — Что, прости? — Я спрашивала, ты с кем-то ещё тренировался? Так хорошо танцевать вальс стал...У нас с тобой была всего лишь одна репетиция…а у всех остальных три. Рядом танцевал Исаак, но с совсем другой партнершей, низенькой брюнеткой, что едва доставала до его плеч, из-за чего он морщился и отводил глаза. По другую сторону — Уильям с Марлин. Услышав последнюю дрожащую ноту, выведенную волынкой, Ив облегченно выдохнула. Все захлопали, а когтевранка мгновенно высвободился из объятий Люпина. Голова тяжелела с каждой секундой, наполняясь странными сомнениями. Что-то в этом парнишке, облачённом в парадную черную мантию, с парочкой глубоких шрамов на лице, было не так. — Эвелин, ты только на меня не обижайся, — почесывая шею, начал он. — Я сейчас отлучусь, но как только появятся Иствикские ведьмы, я буду на этом же месте. — Ничего страшного, — внутри Ив танцевала польку от счастья. У нее появилось уйму времени, чтобы вывести гриффиндорца на чистую воду. — Я все понимаю. — Тогда, — наклонившись, Римус легко поцеловал руку когтевранки. — Не скучайте, мисс Гилмор… В зале было жарко и душно, в танцевальных залах всегда жарко и душно, и Эвелин до жути захотела пить. Протиснувшись сквозь романтично танцующих парочек, добралась до их стола, где в гордом одиночестве, поедая шоколадный пуддинг, сидел Лу, осушила два стакана с яблочным соком. — Партнер слинял? — Можно и так сказать, — усевшись рядом, Эвелин запрокинула одну ногу на другую и, придерживая подол, скрывающий башмачки с высоким каблуком, больно натирающие пальцы, пихнула плечом скучающего друга. — У него, похоже, есть свои дела… Сделай доброе дело, преврати их в кеды. Помявшись, Труа покопался в карманах мантии и вытащил волшебную палочку. Один взмах — и белоснежные туфли превратились в разношенные кеды. — Знаешь, я все-таки немного переживаю за тебя, — пробормотал он, суетливо облизывая ложку. — Ты ведь не собираешься ничего завязывать с Люпином? Эвелин закатила глаза и, усмехнувшись, ответила: — Римусом? Ну, давай будем честными…он не из тех, с кем я бы хотела иметь отношения… — Да, но при этом ты словно пытаешься восполнить какую-то пустоту рядом с ним… Со стороны это очень заметно. — Думаю, мне надо немного потанцевать. Одной. На смену лихой музыки заиграла легкая и медленная, на площадку снова вышли пары. Мимо прошлась Марисса, шелестя шелками, волоча свои длинные юбки, позвякивая серьгами, с завитыми кудрями, спускающимися на голую шею, следом за ней — Сириус, все такой же сгорбленный и неказистый, вовсе не похожий на самого себя. Странное чувство не проходило, но Ив старалась всеми силами позабыть о нем. — Тебе не кажется это все странным? — Где-то пятнадцать минут назад Исаак подходил ко мне с таким же вопросом, — Лу перевел взгляд с толпы на растерявшуюся подругу. — Он все еще не может принять тот факт, что ты пошла с Люпином на бал, а не с ним… Больно колющие булавки в боку, шлейф, попадающий ей под ноги, и жутко чешущаяся голова ушли на второй план. Она старалась позабыть обо всем плохом, отпустить мучающие ее мысли хотя бы на этот вечер, пока напротив нее не оказалась высокая фигура Саламандера. Он смотрел на нее с нескрываемым удивлением и даже, как ей показалось, неодобрением, хотя поклонился, приглашая когтевранку на танец. — Давай, иди, — прошептал Лу и подтолкнул одной рукой подругу к пуффендуйцу. — Я рад, что ты согласилась, — положив руку на девичью талию, произнес Люк. — Может и ты что-нибудь скажешь? — Например? По этикету во время танцев лучше молчать… — Например: почему наше милое общение так быстро прекратилось? — Потому что я больше не намерена водить тебя за нос. Не хочу, чтобы меня запомнили как лицемерку. Моя бабушка объяснилась с твоим отцом и…конфликт исчерпан. Больше моя семью не в долгу у твоей… — Не хочешь, чтобы все видели твое истинное «Я»? Думаешь, ты для всех всегда будешь доброй и милой? Если душа гнилая, — Ив дернулась, попытавшись высвободиться из объятий, но Саламандер даже этого не заметил. Насколько он был поглощен своими мыслями. -… если душа гнилая, зловонная и черная, никакая маска, хоть золотом выточенная, не поможет этого скрыть. Да и за спиной бабушки пора бы перестать прятаться. Понимаешь, что я хочу тебе сказать? Прислушайся к моему совету… — Ты вовсе не разбираешься в людях, чтобы такое говорить, — он окинул взглядом заплетенные волосы, причудливые кружева на плечах. Выражение его лица смутило ее даже больше, чем его слова. — Ты вовсе не знаешь меня, чтобы говорить, какая у меня душа… Ты хоть раз видел чью-то душу? Ты знаешь, какая она может быть у людей? — Вы, Гилморы, одинаковы. Это всем известно… Вы — бесконечное зеркальное отражение, показывающее собственные грехи из поколения в поколение. О-ди на-ко-вы-е! Разноцветные юбки, перчатки, напудренные лица, мантии — яркими пятнами проносились перед глазами Ив, отчего она больно зажмурилась, стараясь развеять напавшую на нее слабость, а серая, мутная пелена слез помешала взглянуть на скривленное лицо Люка. — Ты плачешь от стыда или от обиды? — горло болезненно сжало и по щекам хлынули потоками слезы. Эвелин последний раз взглянула на Саламандера так, как будто он дал ей пощечину. Люк же, выпустив из своих пут девушку, поморщил нос и вытер руки об юбку Эвелин, словно та была чумной. Так ничего и не ответив, она побежала через зал, сталкиваясь с танцующими парами. Парадные двери были распахнуты настежь, в розовом саду мерцали, порхая с куста на куст, крохотные феи. Спустившись по лестнице, девушка очутилась в гроте, полном цветущих розовых кустов, между ними бежали извилистые дорожки, мощенные цветной плиткой, над кустами высились каменные статуи. Где-то плескалась вода, должно быть, фонтан. Здесь и там на резных скамьях сидели ученики, отдыхая от танцев. Спрятавшись около цветущих кустов, поодиночке плакали девушки, некрасиво растирая краску по лицу. Ив сразу же потянулась к своему, стараясь как можно аккуратнее вытереть мокрые щеки. — Я скоро вернусь, подожди меня здесь, — вдруг уловила она тихий шепот: это был Уилл. Словно ощущая ее бедственное положение, он подошел ближе, оставляя Марлин в легком недопонимании наблюдать за вырисовывавшейся картиной. — Что случилось, сапсанчик? — его голос звучал с заботой и нежностью. — Кто тебя обидел? Эвелин потянулась к другу, стараясь сказать хоть несколько слов. Но, увы, слезы вновь полились из ее глаз, и вместо слов с губ соралось только глкбокое всхлипывание. — Ох, Мерлин, — прошептал Уилл, обнимая Ив. — Давай сядем и поговорим, хорошо? Они уселись на скамью, и Эвелин почувствовала, как ее сердце, наполовину расколотое от боли, стало намного легче при присутсвии человека, которому она доверяла. — Этот бал…он должен был быть волшебным, — пробормотала она. Ей нужно было кому-то рассказать об этом. — Но вместо этого я лишь испытываю ужас и унижение. — Объясни все с самого начала. Ив, я тебя не понимаю. — Люк Саламандер. Вот что произошло… — Он тебе что-то сделал? — Высказал свое честное мнение обо мне… — Люк не имеет права тебя оскорблять, — резко ответил Уилл, его карие глаза заблестели от гнева. — Он не знает, какая ты на самом деле. — Я знаю, — тяжело вздохнула Эвелин. — Я просто не хочу быть такой, как он говорит. Я не хочу, чтобы эта маска прилипала ко мне, заставляя меня чувствовать себя заложницей. Сидеть здесь и наблюдать за столь грустной картиной ей вовсе не хотелось. — Знаешь, тебя уже заждалась Марлин… Я пойду обратно. — Ив, да постой ты… Еще раз оглядев в ночной темноте двор и пожав плечами, она вернулась в замок, усевшись на одну из верхних ступенек. Девушка прижалась виском к прохладному столбу и сидела так, почти скрытая от чужих глаз, не обращая внимание на то, что заиграли Иствикские ведьмы, пока кто-то не коснулся ее плеча. Обернувшись, Эвелин увидела Сириуса, стоявшего перед ней в совсем ином виде. Зеленая бархатная мантия сменилась школьной, всего пару часов назад прилизанные волосы теперь торчали в разные стороны, на воротнике белоснежной рубашки красовалась пара засохших жирных пятен. — Я увидел, что тебе нужна помощь, поэтому я здесь… Кстати, Иствикские ведьмы заиграли… — Как это мило с вашей стороны, мистер Блэк, — сказала Эвелин, безуспешно стараясь выглядеть веселой. -… но мне помощь не нужна. — Тогда почему ты здесь одна, да еще и сопли жуешь? —гриффиндорец присел рядом, наблюдая за выходившими из зала студентами. — Бал оказался настолько провальный, что ты предпочла холл? Или твой партнёр… — Погоди… — Ив принялась осматривать гриффиндорца с ног до головы. Сириус хотел что-то сказать, но только открыл рот, как Эвелин грозно произнесла, смотря своими темно-зелеными глазами в его серые. — Где сейчас Римус? — В зале, — отчеканил Блэк. — Иствикские ведьмы же заиграли. Он же обещал тебе, что будет там, как только они появятся. В ту же секунду стало мерзко и противно от настигнувших ее мыслей. Захотелось плеваться ядом. Сжечь с лица Блэка самодовольную улыбку. — Да… Люпин в зале. Только вот весь бал он танцует с Мариссой в твоем облике. — Догадалась. А ты внимательная, мисс Гилмор…