Записки из дневника

— Ты же Брианна, да? Мы кажется посещаем одни и те же занятия. Знакомый и режущий сердце на куски голос вывел меня из раздумий. Он сидел прямо передо мной положив свою голову на свои скрещенные руки. Он выглядел так беззаботно, словно ребенок, который подбежал к тебе в песочнице и попросил составить ему компанию в лепке куличиков. Я смотрела на него и все еще не верила своим глазам. Я четко решила, что в этот раз все будет по-другому, поэтому положила ручку, прикрыла свой блокнот и оперлась подбородком на свою руку. С заигрывающей улыбкой, которую строила ему в своей молодости, я ответила в его манере: — А ты Мунбин? Я слышала ты у нас на потоке популярный мальчик. Тишина, которая никогда за наши года знакомства не была тяжелой, вдруг белой пеленой опустилась на наши головы. Я смотрела на него, а он на меня. — У тебя такие яркие волосы, что мне пришлось пересесть вперед. Это как знаешь, смотреть на утреннее солнце. Улыбка медленно слетала с моих губ, а к горлу подступил ком. Я не хочу снова плакать. Оперативно взяв себя в руки я вернулась в прежнее состояние и снова улыбнулась, открыла блокнот, вырвала оттуда лист и без стеснения попросила у него номер. Конечно, его номер со студенчества не менялся и я знала его наизусть, но мне нужно было играть роль и не торопиться. Постепенно, шаг за шагом. — Вообще-то мой телефон сломался. Только сегодня отнес в ремонт. Неловко приложил руку к голове и с виноватым видом опустил взгляд. Не по сценарию. Такого раньше не было. Хотя о чем я. Я не просила у него телефон в прошлом. — Эх, наверное я поторопилась. Но так бы и сказал, что не хочешь свой номер писать. Зачем эти отговорки? Мунбин поспешно забрал листок из моих рук и пока записывал номер, тараторил: — Нет-нет. Это не отговорка, я правда сломал его. Знаешь, глупо так получилось. Взял и сел прям на экран. Просто ответить я смогу завтра или послезавтра.Извини. Впервые за столько лет мне хотелось смеяться и я засмеялась. Такой он душка. Время шло. У нас все также, как раньше, было много тем для разговоров. Мы все также много общались вечерами, а на барбекю вечеринках сбегали на берег реки, чтобы поплескаться, словно дети. Был момент, когда в Корее пошел снег. Ничего удивительного, но сколько эмоций мы тогда получили. После занятий он взял меня за руку и мы сбежали на главную площадку университета, где такие же балбесы, как и мы кидались снежками, словно дети. Я до сих пор с улыбкой вспоминаю этот день. И тут наступил день икс. На одной вечеринке на природе он сказал мне то, чего я ждала все это время: — Я хотел бы тебе кое-что подарить, но для этого тебе нужно присесть. Бини достал гитару и я поняла, что это будет его первая песня, посвященная мне. Однако, текст совсем отличался от той, что он дарил мне в моей первой жизни. Я все еще не верю, конечно, что сейчас проживаю вторую жизнь, однако, для ясности буду говорить так. А насчет песни… Он назвал ее «Ловец снов». «우리 다시 만나는 날에 이 노래를 들려줄게요 말없이 바라보며 우리 사랑을 속삭여요» В тот день, когда мы встретимся снова… Эти слова стали моим девизом по жизни. По моей второй жизни. Когда он спел песню до конца, мы еще долго сидели в тишине, а потом он приблизился к моему лицу и посмотрел прямо в глаза. В этот раз я не отводила взгляд. Мунбин заворожил меня. Снова. Как в первый раз. И как сейчас я помню, что сказала в первой жизни: «Ты слишком близко. Это немного смущает». В тот момент он расстроился, но после пробормотал, что хочет предложить мне встречаться. Тогда я оттолкнула его, не потому что хотела оттолкнуть, а потому что сильно смущалась. Однако за семь лет общения с Бини меня уже ничего не смущало. Поменять исход разговора мне ничего не стоило. В этот раз, смотря ему в глаза, я сказала: «Я на сто процентов уверена, что тебе нужно стать айдолом» Мунбин сжал губы и прыснул от смеха. — Почему ты смеешься? Недоумение на моем лице, кажется, еще сильнее рассмешило его. — Я хотел предложить тебе стать моей девушкой, но ты вдруг неожиданно сказала это. Кажется он разочаровался, что я испортила его планы. Я опустила голову и рассматривала камушки с легкой улыбкой. В воздухе повисла тишина. Та самая, успокаивающая и убаюкивающая. — Я согласна. Мунбин, который что-то рисовал камнем на земле, посмотрел на меня удивленно. — А? — Я согласна быть твоей девушкой. Ты же сказал, что хотел предложить мне встречаться. Я могу забрать свои слова назад. — Нет, конечно нет! Он был так рад, что подвинулся ко мне и крепко обнял. Это была последняя капля. Как в первый день слезы полились ручьем. Он теплый, живой. Он тут и сейчас обнимает меня. Мой Бини сейчас сидит рядом со мной. — Ты чего плачешь? Все же хорошо! — Наверное, от счастья. Мне хотелось поставить этот момент на паузу. Далее дни пошли быстрее. Мне становилось все тревожнее. При каждом удобном случае я упоминала, что Мунбину нужно стоять на сцене и покорять всех своим талантом. Первые несколько раз он отнекивался, но когда я сказала ему, что моя самая большая мечта — это стоять в огромном зале и смотреть, как он выступает — что-то щелкнуло в нем. Он стал искать информацию о подаче заявок в агентства. В первые два его не взяли. В третьем его все же приняли… Автором песен. Когда я услышала об этом, то меня охватила паника. Неужели он снова будет писать песни для других групп, а сам останется в тени? Я помню, как его это очень расстроило, но он сказал, что нужно с чего-то начинать. Тревожность нарастала. Я сильно переживала за его будущее. Неужели наша жизнь снова придет к печальному исходу. Тут я уже сама взяла инициативу в свои руки. Я искала агентства в других городах Кореи. Я была готова переехать ради него, лишь бы он стал айдолом. Мои поиски ни к чему не привели и я на некоторое время оставила эту идею. Мне уже двадцать. Прошло два года с нашей с ним встречи, время не стояло на месте и я уже была второкурсницей. Нужно было сдавать итоговые экзамены, и Мунбину тоже. Конечно, все что давалось на экзамене — я уже проходила. Все, что мне нужно было — один раз прочитать материал, но для Бини это была первая жизнь со всеми адскими подготовками. Какое-то время мы даже не общались, хотя я очень переживала за него. Из-за потраченных нервов я начала часто болеть. Иногда немели конечности и появлялась усталость. Настроение мне подняла новость о наборе трейни в одну компанию — Fantagio ent. В своей первой жизни я слышала украдкой об одной группе из этого агентства. У них был заводной жизнерадостный концепт, я даже добавила некоторые их песни. После окончания экзаменов я встретилась с Мунбином и показала ему статью. «А. Наверное мне не стать айдолом. У меня неплохо получается плавать. Может пловцом стать?» Я разозлилась. Пловцом? Нет. Нельзя. Я несколько дней уговаривала его, приводила минусы работы пловцом. Ни в какую. Боль. Дыхание сбилось. Пол ушел из-под ног. Я упала на колени и пыталась вдохнуть воздух, но у меня не получалось. В сердце резкий прострел. Я смотрела на Мунбина и понимала, что не слышу его. Он что-то обеспокоенно говорил, а я не слышала. В ушах звенело. Через несколько минут я пришла в себя. Я попросила Бини проводить меня до дома. Он очень переживал о моем состоянии и хотел остаться на ночь, но я убедила его, что это всего лишь приступ панической атаки. Однако, сама я понимала, что что-то не так. Никаких панических атак у меня никогда не было. Я записалась к врачу, но Бини ничего не сказала. Поход к врачу в первый раз не удался, я засиделась в университете, во второй раз я тоже к нему не попала. Спустя неделю я все же дошла до него. Мне назначили огромное количество исследований. День, когда я пришла за результатами исследований, заставил меня убедиться, что за все нужно платить свою цену, и, кажется, в этот раз за жизнь Бини я должна была заплатить своей жизнью. У меня подтвердили диагноз, который был у него. Мне сказали, что пока есть надежда на лекарственные препараты, но через два-три года все равно придется делать операцию… Ту самую, где даже во время нее нужно бороться за жизнь. Я хотела рассказать Бини об этом. Ведь мне казалось, что если он будет знать, то мы справимся вместе. Я придерживалась этого принципа еще в прошлой жизни, но я бы никогда не подумала, что сообщать такую новость будет очень сложно.