Падшие

      — Я поживу у тебя какое-то время, командир?       — Бля! Барнс, ебанат! Какого хуя ты подкрадываешься? А если б я казан на ногу уронил? — Брок орал на смущённого Барнса, который явился к нему в квартиру аккурат в тот момент, когда Брок снимал с плиты казан с пловом, который он по достоинству оценил во время длительной миссии в Алматы.       — Ну извини, ком…— он осёкся под скептическим взглядом Брока и продолжил: — Брок. Я хотел сказать, что пока поживу у тебя. Можно?       — А то я б отказал. Живи. Про Роджерса в курсе?       — Да. Мы поговорили с Ником. Я Стиву, кстати за тебя и Страйк набил морду. А если он меня ещё раз назовёт гидровской шлюхой…       — Что?! Как это выебок уёбищный тебя назвал?! Ах он пизобол ебанутый!              Брок бушевал минут десять, поливая Роджерса отборнейшим матом на всех известных ему языках. Наконец, выдохшись, он рухнул на стул.       — Сучий Роджерс! Ладно я и Страйк — но ты-то причём?!       — При том, Брок, что я за вас заступился. Вот он и вызверился. Понимаешь… — Баки взлохматил блестящие волосы и продолжил: — Вцепился в меня как репей ещё в детстве. Ну и мои родители — «ах, какой хороший мальчик, ах какая у него хорошая мама, ах какой правильный — в церковь ходит каждый день, ах — он алтарный служка! Бери с него пример, Джеймс Барнс!» И ему тоже твердили…       — Минутку… А почему он тебя-то не винит в преступлениях ГИДРы? Ты ж был Зимним Солдатом, Призраком?       — А вот тут интересно: он не хочет, и это важно — считать, что Зимний и я — один человек. Когда мы тогда выбрались на берег, он обнял меня и твердил: «Баки-Баки-Баки». Понимаешь… — Барнс почесал за ухом. — Я для него априори невиновен ни в чём.       — Так. А как же то, что Зимний — это твоя часть? Неотделяемая тёмная часть, и никуда она не уйдёт?       — Такое ощущение, что для него существует лишь то, что он сам себе придумал. То есть он видит, слышит и воспринимает только то, что укладывается в его фантазии.       — Но он же считает тебя своим другом?       — Не совсем. Он считает своим другом того «Баки», — Барнс изобразил кавычки, — которого он придумал. А то, что со времён Великой Депрессии я работал, в основном нелегально, Стив благородно «не замечал».       — Получается, что он просто придумал себе «Баки» и всё, что не укладывается в этот образ, или отметается, или интерпретируется как ему надо.       — Да. Ну а если что-то или кто-то угрожает…       — Пиздец! — припечатал Брок.       — Полный.       — Зацикленность на одном человеке… Да. Ему нужен врач. Психиатр. Я ничем помочь не смогу. Да и не стал бы. Не мой профиль. Я больше по ПТСР.       Баки устало ссутулился.       — Ты в какой-то степени тоже зависим от него. От его одобрения, — безжалостно продолжил Брок. — Это тоже с детства. Ты можешь выйти из этого круга. Но он не выпустит. Для него это нормально. Хотя зависимость и созависимость ни фига не нормальны.       — Ты так думаешь?       — Да. А его ненависть ко мне и моим людям… Это перенос. Перенос ненависти с одного объекта на другой — связанный с первым, но не явно. И это пиздец. Потому как диагноз. Барнс, тебе тоже необходимо это проработать. Я могу дать контакты очень хорошего специалиста.       — Дай. Хуже не будет.       — Будет лучше. Я сам не помогу — разве что просто поговорить, не более. Но тебе позарез нужно чинить кукуху — война, плен, ГИДРА, ещё и Роджерс… Пиши номер. — Брок продиктовал десять цифр. — Её зовут Айлин Болдуин, скажешь, что от Рамлоу. Так она со стороны не принимает. Но как психотерапевт для ветеранов она лучшая из тех, кого я знаю.       — Дорого?       — Страховка ЩИТа покроет. К тому же у неё достаточные уровни допуска для того, чтобы ты мог говорить всё как есть. И тайну клиента она хранит лучше, чем Форт Нокс — золотой запас.       — Спасибо. Попробую ей позвонить завтра. И запишусь на первый сеанс.       — Звони. Учти только: она терпеть не может когда кто-то опаздывает и не предупреждает. Или не является на сеанс без предупреждения. В этом случае о продолжении работы с ней забудь.       — А если меня дёрнут куда-то на миссию?       — А что? Из джета позвонить не судьба? Или чуть заранее? Телефона нет? Не смеши.       Баки светло улыбнулся:       — Ты прав, Командир. Но… я чувствую, что из этого казана пахнет так, что мой желудок начинает сам себя переваривать! — и усмехнулся.       А Брок, хлопнув себя по лбу, повернулся к не успевшему остыть плову.       Себе он положил немного, а остальное прямо в казане пододвинул к Баки.       — Ешь. Я до сих пор с дрожью вспоминаю, как в ебучей ГИДРе тебя кормили какими-то тошнотворными болтушками. И как мне приходилось изворачиваться, чтобы впихнуть тебе шоколадку, печенье или сэндвич.       — Да. Зато тот латте был самым вкусным и самым лучшим кофе, который я вообще хоть когда-то пил!       Брок выматерился по-итальянски.       — Да ладно, Брок. Всё в прошлом. Мне уже лучше. Я постепенно привыкаю.       — Надо сказать спасибо Нику за того мага, который снял коды и помог с памятью, — вздохнул Брок.       — Из Камар Таджа. Это где-то в Гималаях или Тибете, точно не помню. Он их когда-то выручил, как я понял. Они просто оказали ответную услугу, — развёл руками Баки. — Так что они теперь квиты. А я свободен от кодов. И почти со всей моей памятью. Жаль, нельзя попросить их посмотреть, что там с Роджерсом.       — Боюсь, это не магия, а всего лишь психиатрия. И тут нужны не маги, а профильные специалисты в своей области. С хорошим опытом работы. Ладно. Как раскладывать диван, ты знаешь, где запасной комплект белья — тоже. В ванной есть новая мочалка — чёрная. И зубная щётка — тоже чёрная. А я спать. Устал.       — Вали.       Брок зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, и отправился в спальню, оставив недоеденный плов и грязную посуду на Барнса.       Баки посмотрел вслед Рамлоу. Выглядел тот паршиво. Даже помимо последней миссии на него слишком много всего навалилось, и конца видно не было.       Барнс хотел поговорить с Ником о хорошем долгом отпуске для Альфа Страйка. Недель на шесть. И рассказать ребятам про небольшой остров — он узнал про это чудное местечко из документов Пирса.       Самое то для парней, чтобы по-настоящему перевести дух.