Провидица

Последним делом мисс Роуз на этот насыщенный событиями день – хотя временами она думала так о каждом дне, что ей довелось пережить – оставалось отнести мадам Помфри те снадобья, которые она желала видеть ещё вчера. Доверять эту работу профессору было бы жестоко (как бы Гвендолин не забавляло легкое злорадство, ей бы все же не хотелось толкать Ужаса подземелий в самое пекло, которое носит название «гнев мадам Помфри»), да и к тому же во многом такая идея могла оказаться трудноисполнимой – ведь в этот день мисс Роуз и мистер Снейп практически не сталкивались друг с другом, потому как каждый был занят собственными делами. Профессор целый день проводил уроки первокурсникам и старшекурсникам в кабинете зельеварения, а его помощница практически не выходила из его личных апартаментов, где на своем любимом диванчике около камина, приводила в порядок дела, которые накопились за время её болезни. Гвендолин решила, что если уж она взялась за это дело, то доведет его до конца. Потому к ужину, когда мистер Снейп и мисс Роуз встретились за столом большого зала, поручение мадам Помфри уже было выполнено, а её гнев усмирен. Теперь профессору незачем было припоминать его оплошность, и если однажды медсестра не напомнит ему об этом случае, то наверняка сам он о нем никогда не узнает. В Большом зале пребывала прежняя сутолока, но она не помешала мистеру Снейпу поймать свою помощницу с поличным, когда та умудрилась стащить со стола пару сосисок и убрать их в свою сумочку, предварительно завернув в салфетку. Пытаясь изобразить на лице призрение зельевар слишком опешил, и в конечном итоге обошелся лишь немым вопросов, вскинув вместо одной брови – как любил делать обычно – сразу обе. - Я же не последние забрала! – Хмурясь ответила девушка на укор, - Вон там еще целая тарелка! После ужина мистер Снейп внимательно наблюдал за мисс Роуз, потому как ему совсем не давало покоя то, что он увидел в коридоре ЗОТИ. К его несчастью, мисс Роуз выскочила из замка при первом же случае, стоило Минерве МакГонагалл переключить свой неожиданный приступ общительности на профессора Помону Стебль. Северус смотрел в окно на то, как его помощница, преодолев двор школы направляется в сторону Запретного леса, и его подозрение насчет тайны, которую, как он уверен, скрывает эта девица, приумножилось вдвое. Но зельевар поспешил вернуться в подземелья прежде, чем мог увидеть, как Гвендолин, не доходя до того самого леса сворачивает по направлению к хижине Хагрида. И в то время, как Северус Снейп в своем кабинете брался за второй стакан с огневиски, терзая себя мыслями, что нашел разгадку такой благорасположенности этой девицы к его ненавистной всем персоне (она просто-напросто лицемерка и шпионка, готовящаяся вонзить ему нож в спину при подходящем моменте), сама Гвендолин кормила сосисками пса Хагрида, ласково почесывая его за ушами и не забывая при этом добавлять слова благодарности. - Ты ему очень нравишься… - с улыбкой заметил Хагрид, - Мы…это… рады, что ты цела и невредима осталась! Гвендолин заверила Хагрида, что боится представить свое положение, если бы Клык не напал на того страшного человека. - Снейп все равно бы…ээ…нашел бы тебя, он выглядел…ну…решительным, знаешь ли. - Мистер Снейп говорил с тобой? – удивилась волшебница, - Я думала он случайно наткнулся на Клыка в лесу. - Куда там! – воскликнул полувеликан, - Пришел чуть позже того, как ты ушла за мамой…ну…Плуто – имя его теперь, вот. Сказал ему кто-то, как ты ко мне приходила, а он…это… искал ходил. Такой нервный был, говорит, что ты давно должна была вернуться, мол, работа не ждет. - Так он специально искал меня? – не веря своим ушам переспросила Гвендолин. - Точно-точно! – Заверил её лесничий, - Искал. Хорошо хоть я Плуто успел спрятать, иначе вопросов…ээ…не наберешься. Ну я и сказал: «ушла она и Клыка с собой взяла, чтобы чуть что сразу на помощь бежал звать. Лес у нас, знаешь, опасный, разное там бродит». Ну его как водой…эээ…облили, умотал в ту сторону, куда и ты тогда направилась. Потом ты и сама знаешь…ну… случилось что. Гвендолин двусложно ответила и вновь подарила свое внимание псу, и Хагрид не мог заметить, как порозовели её щеки и как место вечной учтивости на её лице заняла робкая улыбка – какой сердце может выразить искреннюю привязанность. - Я вот даже…ээ…очень рад, что ты решила навестить нас, - продолжил Хагрид, - Плуто, знаешь ли, совсем…ну…от лечения отказывается. Одно головой вертит, да фыркает. К тому же на еду смотреть даже не хочет. Может ты…ээ…поговоришь с ним? Может и послушает тебя он… Волшебница и без того собиралась навестить многострадального единорога, а после просьбы Хагрида её желание возросло до такой степени, что она решилась немедленно отправиться на задний дворик хижины лесничего, где в загоне для всякого рода живности в уединении отдыхал раненый Плуто. Он лежал, уныло опустив голову на подстилку из цветущих лютиков, и своими глазками – отражающими лучи заходящего солнца, словно парочка граненых хрустальных шариков – смотрел на далекий вход в лес. - Хагрид сказал, что теперь у тебя есть имя, - тихо проговорила девушка, подступая к животному и присаживаясь на землю рядом. – Очень красивое имя. Знаешь ли, осознанно или нет, но Хагрид дал тебе имя божества… Единорог даже ухом не повел и ни разу не посмотрел на свою посетительницу. Тем не менее он позволил ей беспрепятственно взглянуть на свою повязку на шее и даже затянуть её потуже. - Хагрид сегодня приходил за зельями для тебя, но сказал, что ты отказываешься их принимать. Тебе стоит довериться нам, никто из нас не желает тебе зла. Зелья избавят тебя от боли, а твои раны заживут куда быстрее. Плуто вновь никак не отреагировал. Его взгляд казался таким застывшим и пустым, что в горле Гвендолин немедленно встал ком, когда она сравнила глаза единорога с собственными глазами, которые смотрели на неё в зеркало когда-то давно. - Он сказал тебе, правда? – шепотом вопросила Гвендолин. В ответ единорог только моргнул, кажется, впервые за то время, что она находилась поблизости. – Моя мама тоже умерла, когда я была совсем ребенком, - прибавила волшебница, - Вообще-то я потеряла всю свою семью. Знаешь ли, не было ни дня, чтобы я не вспоминала о них. Но рано или поздно в твоей жизни, точно так же, как когда-то в моей, появятся те, которые примут и полюбят ни смотря ни на что. И что самое прекрасное, однажды ты сможешь ответить им тем же. Лишь не сдавайся сейчас, когда соблазн так велик. Когда Плуто, поборов тоску, положил голову на колени мисс Роуз, у нее словно камень спал с души, и за облегченным выдохом последовало умиротворение. - Я знаю, что ты сделал для меня, - продолжила она, - Твоя кровь усмирила мое проклятье, и мне известно, что только от тебя зависело такое решение. Я бесконечно благодарна твоей щедрости. И я хочу, чтобы ты знал – я считаю тебя своим новым другом, и мне бы очень хотелось, чтобы и ты однажды подумал обо мне так же. Гвендолин просидела со своим новым другом до позднего вечера, и перед тем, как вернуться в замок, она даже упросила его немного поесть. Выпить снадобья он так и не согласился, зато позволил обработать свою рану и сменить повязку. Мисс Роуз осталась довольна своим посещением хижины, и до самого сна пребывала в хорошем настроении. Даже инцидент с профессором Квирреллом мало-помалу приобретал в ее воображении менее скверные краски. Ведь нельзя же судить о человеке из-за собственной паранойи, обострившейся под гнетом произошедших в последние дни событий. Должно быть, мистер Квиррелл попытался укрыть правду, дабы усмирить любопытство посторонних, и чтобы никто не мог навязать ему свое беспокойство. Он человек не слишком общительный и с виду довольно робкий. И потому Гвендолин не должна удивлять такая реакция на её предложение о помощи. Именно эта мысль вертелась в её сознании, когда она закрывала глаза под господством полной луны, и именно так она продолжала думать, когда утром её глаз коснулись первые лучи солнечного света.