***
Анар проснулся минут через двадцать и мы вместе спустились позавтракать в маленькую кафешку недалеко от моего дома, помогая друг другу заполнить пробелы в памяти. А потом, ближе к четырем часам, он уехал собирать сумки для завтрашней поездки, любезно оставляя на меня уборку комнаты, после нашего вчерашнего штурма. Придя к себе в пустой дом, я почувствовала одиночество: моя одинокая душа старой женщины давно не ощущала, что нужна кому-то, а из мужчин, ставящих меня в приоритет был только Анар. Порой по ночам я задумываюсь, что если нам дать шанс не как друзьям? Но подобные мысли растворяются при первых лучах утреннего солнца. Я не хочу терять такого хорошего друга, и кто бы что ни говорил, но таких же хороших отношений, но уже в статусе бывших, не бывает. Даже не заглядывая в разгромленную спальню я сразу прошаркала на кухню и вышла на маленький балкон, открыв окно и запуская морозный воздух Московских улиц, через минуту уже развевающий дым моих сигарет. Поглубже затянувшись, я старалась никотином выпихнуть свое паршивое состояние из организма. Вообще, я бы приписала себя к людям, постоянно нуждающимся в поддержке и заботе партнера, как и многие из нас. Просто почему-то мозг все время отрицал эту черту, внушая мне — то есть самому себе — что я самодостаточная женщина, которая в мужчинах видит не любовь а развлечение на какое-то время. Но вот я так «поразвлекалась» с одним, другим, третьим… Всю молодость так провела, но не жалею об этом. Просто сейчас уже пора бы принять себя и раствориться в партнере, доверившись… хотя бы раз. Вниманием мужчин я никогда не была обделена, и это даже больше склоняется в плохую сторону, так как маленькая 13-летняя девочка в рано сформировавшемся теле привлекала слишком много внимания взрослых дядь, которые плевать хотели на разницу в возрасте, вот и выросла девочка в женщину, не способную довериться мужчине и постоянно думающая, что лучше соблазнить, чем рассказать как прошел день. В раздумиях скурив до фильтра и бросив окурок в мусор, я, хоть и в более хорошем расположении духа после заряда дорогим табаком, но всё ещё в подавленном настроении, стала собирать чемодан. Слава богу большинство своих профессиональных средств я отправила вчера вечером рабочей машиной, и с собой у меня был маленький портфельчик, так что в чемодан отправляются только мои вещи.***
Розовое небо просачивалось сквозь старые заснеженные дома возле фонтанки, придавая моменту неописуемую красоту, которая будет храниться в воспоминаниях всю жизнь. Господь, Храни Санкт-Петербург! Даже рабочие дни протекали не напряженно, быстро и без особых нервов, и каждый раз, осматривая всё — от маленьких улочек до главных площадей, где мы снимали фрагменты фильма — меня окутывало это всеми известное волшебство этого города, заставляя мою душу впитывать потоки энергии и воодушевления делать что-то и жить эту жизнь. После смены, которую специально закрыли пораньше, мы с Ваней и Лизой гуляли по тесным улочкам центра, спокойно общаясь на отстраненные от работы темы. Да, смена закончилась раньше для того, чтобы вся съемочная группа успела отдохнуть и привести себя в порядок: этим вечером все мы соберемся в ресторане «Мансарда» отметить конец первой рабочей недели в Питере. — Эми, — Видимо заметив мою задумчивость, Иван положил руку мне на спину для привлечения внимания — я несколько раз уже хотел тебя спросить, все как-то не успевалось: хочешь с нами пойти на закрытую вечеринку в следующую среду? Там будет много хороших людей, плюс это будет в ужасно красивом месте, ты упадешь когда увидишь! Мне бы очень хотелось, чтобы ты пошла с нами. — По-дружески потрепав меня по плечу, они с Базыкиной наигранно по-собачьи стали строить моськи, склоняя меня к решению. — Ах вы, это запрещенный прием! — Слегка стукнув двумя кулаками по плечам друзей, я все же не смогла скрыть счастливой улыбки: мне было до мозга костей приятно, что Ваня подумал обо мне, когда его приглашали. Хоть мы и знакомы с ними всего ничего — почти месяц — мы здорово сдружились. И конечно я готова прямо здесь распрыгаться от счастья, еще год назад я и представить не могла, что буду вот так непринужденно проводить время с самим Янковским и Базыкиной, что меня позовут на закрытую вечеринку для вип гостей, где сто процентов будет скопление всех звезд, находящихся сейчас в Санкт-Петербурге. — Ну-у, ладно, так уж и быть. Уговорили. — Не доиграв роль серьезной тёти, я пискнула и стиснула в сильнейших объятиях их спины, широко раскинув руки. — Ой, это же будет посреди недели… — Без паники, у нас с Ваней нет смен в четверг, а тебе вообще-то можно брать второй выходной, но ты почему-то не пользуешься этой привилегией. — Белокурые волосы ветром снесло Лизе на лицо, отчего всё прилипло к блеску на губах, вызвав у нас смех. Помогая высвободить слипшиеся блестящие волосы, я удовлетворенно кивнула, не сдерживая искренней радости за приглашение. Через какое-то время Ваня проводил нас до отеля, поехав к себе в отдельные аппартаменты, где они жили это время с Дианой Пожарской — я поражаюсь их любви, они всегда и везде вместе — а мы с Лизаветой прошли дальше, под ручку продвигаясь вглубь коридора «Коринтии». Как же все-таки удобно, что мы напросились поселить нас в один номер! Иногда вечерами мы вместе сидели, растягивая бутылку белого вина и смотря на красивые домики с балкончика пятого этажа и разговаривая обо всем, перекидываясь сплетнями. Каждая из нас каждый вечер борется с желанием поехать проведать своих старых добрых людей в этом городе, но мы понимаем, что график в первые дни всегда слишком плотный, так что наслаждались обществом друг друга, иногда без слов сразу заваливаясь в кровать и на боковую.***
— Лиза, это ты взяла мой воск для укладки? — Нервными отрывками мои пальцы барабанили по белой двери, вынуждая подружайку выключить фен и протянуть мне в руки круглую плоскую баночку с содержимым для укладки волос. Когда наконец мои длиннющие волосы соизволили без петухов собраться в зализанный пучок с боковым пробором, я постаралась побыстрее сделать на глазах каткрис в теплых коричневых тонах с переливающимися в бледно-серыми блесточками посередине века, подчеркивающие мои ярко-карие глаза, и быстро нанесла масло поверх розово-коричневого карандаша для губ. — Ну ка-а-к? — Ожидающе растягивая слова, Лиза встала в проеме коридора, грациозно вытянувшись и подняв руки вверх, и у меня отвисла челюсть. Её шикарные белокурые волосы легкими волнами падали на открытую спину, спереди заколотые невидимками, молочное платье из шифона с длинными расклешёнными рукавами завораживающе струилось, а на голой спине красовалась длинная элегантная золотая цепочка до поясницы, уходящая куда-то под платье. — О боги, вставайте на колени, Елизавета Базыкина снизошла к нам! — Удивленно выпучив глаза, я подошла к ней и покрутилась рядом, разглядывая каждую деталь. Иногда я поражалась красоте женщин. Особенно этой, которая стояла рядом со мной. Лиза была неземной красоты, и умело подчеркивала это, глаз не оторвать! — Ты затмишь там абсолютно всех, я тебе отвечаю. — Ха-ха, я бы хотела, чтобы все ослепли от нашего появления, но не вижу тебя собранной. — Её взгляд упал на маленькие часы на запястье. — Эмилия, у нас осталось десять минут до выхода! Быстро, что мне тебе подать? — Осматривая мою часть шкафа цепким взглядом, Лиза протянула мне приталенный пыльно-синий приталенный пиджак в бледно-синюю тонкую полоску и такие же брюки. Пиджак я надела на голое тело, большое декольте не смотрелось по-грязному пошло, а делало скорее красивый акцент, обнажая светлую блестящую полоску посреди груди, куда как влитое село моё серебряное колье с длинной нитью жемчуга, спускаясь вниз по грудине и потом проходя под грудью, застегиваясь на спине. — Вот теперь точно все упадут когда мы зайдем. — Бодро проходя по и так гладким волосам гребешком, Лиза подала мне мой любимый Dior J'adore и мы выскочили к лифту, накинув шубу и лодочки с острым носом на тонком каблуке, а Лиза пальто (и как она в начале февраля только может щеголять в одном пальто?!) и закрытые туфли на высоченном каблуке. Подъехав к ресторану, мы увидели Анара и Настасью с ребятами из съемочного цеха, курящих неподалеку от входа. Достав свои тонкие шоколадные сигареты, я подошла к ним, а Лиза лишь коротко поприветствовала и побежала внутрь, подальше от мороза. — Господи, кто к нам пришел! — Настасья деловито раскрыла руки в объятья, приветливо улыбаясь. Выглядела она как и на всех мероприятиях — бесподобно. Облегающее бордовое платье с глубоким вырезом до бедра открывало длинные стройные ноги, аккуратно обрамленные узорами тонкого белого кружева колгот, а волосы были уложены в винтажной укладке, будто нарисованные ложились склеенными прядями на блестящий темный мех. — Я надеюсь еще за столом никто не начал трапезничать, мы старались не опоздать. — Взгляд Арана моментально прошелся по мне с восхищением, внимательно оглядывая каждую полосочку, каждую жемчужинку и даже каждый волосок меха на моей рыжей шубе. Пара ребят — Андрей и Костя — тоже радушно поприветствовали меня и принялись с новой силой обсуждать что-то между собой. — Да нет, все еще только свои зады волокут да шушукаются за столами. Слышала, кстати, последние новости? — Маленький огонек с зажигалки теплил мое лицо, пока я зажигала сигарету и слушала Настасью, с немым вопросом потупив взгляд на лакированные темно-бордовые туфли собеседницы. — Об этом со вчерашнего дня говорят, странно что ты не слышала… В общем, Кологривый окончательно развелся и сегодня утром его смену же перенесли. — Лихорадочно прокашляв в кулак, Самбурская запахнула черную длинную шубу плотнее. — Так вот, это из-за того, что он обдолбался чем-то вчера и проспал полдня. Я не знаю что у него в голове творится — он никогда не говорит, но кажется сейчас у него совсем не радужные времена… Жена еще и дочь отсудила. Но оно, мне кажется, и к лучшему. Он в разъездах часто, да и материнская любовь девочке нужна больше. Точно, он же больше года был только в процессе развода, и всё это время это дело тянулось… Приятная никотиновая эйфория разлилась по телу, откинув почему-то сильно вспыхнувшее волнение за Никиту. Всякое в жизни бывает, и развод, и свадьба, и смерть. Он сильный, он пройдет через всё. Наверное даже слишком сильный, его мало кто сможет вынести в отношениях, он всех бедных девушек задавливает своим характером. — Кошмар какой, я об этом сегодня не слышала… Надеюсь он в скором времени оправится. — Быстро докурив, мы все развернулись ко входу, направляясь в нужный банкетный зал. Анар странно молчал всё это время, уже только на входе взяв меня под руку и чмокнув в щеку.***
В зале было три довольно больших стола, разделивших команду на более маленькие группы и позволяя поместиться всем желающим со съемочной площадки. Я сидела за одним столом со своей уже близкой троицей, а рядом с нами сидела Лана Рустамова — главная актриса второго плана — со своим молодым человеком, и еще где-то шесть человек из разных цехов, уже дальше от нас. Ульяна сидела за «главным» столом с режиссером, продюсером, редакторами и монтажерами в центре зала. Всё проходило просто замечательно, после банкета выключился основной свет и включилась голубая подсветка с музыкой, все танцевали и общались до ночи, пока не начали разбредаться. Самая первая ушла семья Янковских: беременная Диана утомилась часа через два, так что они уехали домой отдыхать. Лиза тоже сбежала к своему бывшему коллеге по съемкам Льву Зулькарнаеву, еще пара визажистов, с которыми я сдружилась, тоже ускользнула через какое-то время, и остались мы с Анаром. И плюс какая-то девушка, которую он окучивал весь вечер. Чуть пошатываясь от выпитого алкоголя, я села на мягкий серый диванчик, и обнаружила Кологривого за соседним столиком. Уже обвиняя себя в галлюцинациях, я перевела взгляд на стакан с маргаритой и обратно, где по прежнему сидел Никита, пустым взглядом смотря на новый стакан с виски. Нет. Нет, я не подойду к нему. Нечего мне говорить. Взгляд еще раз упал на тоскливого мужчину, отчетливо улавливая этот отчаянный взгляд под увеличивающим стеклом очков. Ну-у… Ладно. Я всего лишь проявляю человечность. Каким бы он человеком ни был, сейчас он разбит и надо хотя бы поинтересоваться о его самочувствии. При чем кроме меня похоже никто не заметил блудного сына, будучи пьяные и уже давно врассыпную поуходя кто куда, Никита не особо выделялся в синем полумраке от толпы. — Никита Сергеевич. — Аккуратно присев на краешек диванчика, я позволила себе осторожно взглянуть на него. Поникшие глаза и более очерченные темные круги под глазами выделяли его состояние, завершая образ тремором. Он молчи посмотрел на меня, и, поджав губы и прикрыв глаза, откинулся на спинку, отчего диванчик дрогнул. М-да, тут никак не поможешь. И зачем я подошла? Ладно, спрашивать что-то у него уж точно не нужно — сорвется в любой момент, а мне это нужно в последнюю очередь. Осторожно привстав, я чуть-чуть разгребла на столе пустые тарелки, буквально горой стоявшие рядом с местом Никиты, и промокнула салфеткой пятно разлившегося алкоголя, уже пропитавшего скатерть. — Присядь. — Медленно подняв на меня всё такой же отрешенный взгляд, он сухо осмотрел меня с ног до головы, как всегда делает. Вернувшись на исходное место у самого краешка, Кологривый сам приблизился ко мне, потянувшись за полупустым стаканом. Мы не касались друг друга и даже не разговаривали, но я чувствовала этот момент всеми фибрами души. Ему нужен был кто-то рядом. Было видно, что он не думал сюда идти, но что-то заставило резко передумать: он был в каких-то джинсах и объемном свитере с геометрическим узором. Протянув мне виски, я отпила у него глоток и, особо не почувствовав вкуса алкоголя, тоже откинулась на сиденье. - Миля, тебе было когда-то больно? - уже почти опустившись мне на плечо, Никита приглушенно хриплым голосом больше говорил сам с собой, спрашивая вникуда, но я решила ответить. - Конечно. Я падала с велосипеда, обжигалась, ломала руку даже на катке... - Понятно. - Снова повисло молчание, сбиваемое русской попсой на фоне. - А вот было когда-то больно там, внутри? Вот что б прям хотелось от боли выхаркать лёгкие там, ну или сердце..? - Никита Сергеевич - глубоко вздохнув, я уже потянулась за своей маргаритой, делая более большие глотки. - Вы не найдете ни одного человека, который бы отрицательно ответил на ваш вопрос. Люди любят делать больно друг другу. Но еще есть такая штука, как время. Оно конечно не великий целитель, но со временем все шероховатости загладятся, давая проскользнуть чему-то хорошему в вашу жизнь. Она не кончается на каких-то больших провалах, а лишь открывает путь в новую часть жизнь, но, слив это воедино, это и называется жизнь, одним словом. Глубоко вздохнув, он промолчал, оставляя место для размышлений нам обоим после короткого диалога.