***
— Счастливого Рождества, ребята! Брюнетка подняла взгляд, сидя рядом с Леоном и Кэти за столом Пуффендуя, и улыбнулась Золотому Трио, появившемуся перед ней. Они проскользнули на скамейку по другую сторону, достали подарки и разложили их перед собой. Амора взволнованно ахнула и полезла в карман своей мантии, доставая свой аккуратно завернутый подарок. — Я чуть не забыла о Тайном Санте! — воскликнула она, ставя его ко всем остальным. Гермиона вздохнула и закатила глаза: — Думаю, пора прекратить называть это «Тайным Сантой». Просто «Санта», учитывая, что Рон с Аморой испортили весь сюрприз. Рон закатил глаза и посмотрел на Амору: — Она постоянно это повторяет. Амора весело улыбнулась, когда все потянулись к подаркам и стали читать прикрепленные сбоку бирки. На ее было написано «Кэти», поэтому она протянула его блондинке. Гарри передал тот, который принадлежал ей. Она улыбнулась квадратной коробочке, которая, как она уже знала, была от Леона. — Кто первый? — спросил Гарри, оглядывая своих друзей. Гермиона усмехнулась: — Ну, Амора выглядит так, будто вот-вот лопнет. Это было правдой. Брюнетка любила Рождество не только за то, что получала подарки, но и за то, что дарила их. Она была плохой лгуньей, поэтому нервничала, открывая их. Она всегда беспокоилась, что подарок ей может не понравится и тогда ей придется лгать людям в лицо. А она действительно ненавидела кого-либо расстраивать. — Хорошо, — заулыбалась Кэти. — Сначала Амора, а потом пойдем по часовой стрелке. — Ребят, вы уверены? — спросила Амора, хотя ее нога постукивала по полу, а пальцы неосознанно обводили снежинки на оберточной бумаге. — Давай уже! — протянул Рон. — Я вообще-то планировал открыть свой подарок хотя бы сегодня. — Ладно, — выдохнула она. Она начала раскрывать трепетно завернутый подарок, аккуратно выкладывая всю бумагу на пустую тарелку перед собой. Амора поняла, что это была рамка для фотографии и что она открыла ее не с той стороны. Девушка перевернула ее и позволила небольшому вздоху сорваться со своих розовых губ. — Так вот почему ты просил Невилла сделать этот снимок! — ахнула Амора, ее глаза чуть не наполнились слезами при виде фотографии в рамке. Во время их поездки в Хогсмид в начале декабря, когда они бродили по магазинам в поисках рождественских подарков, Леон попросил Гриффиндорца сфотографировать их шестерых. Амора стояла между Гарри и Леоном, и все они широко улыбались. Картинка двинулась и показала Амору, откинувшую голову на плечо Леона, когда она смеялась над дурацкой шуткой, которую Рон отпустил секундой ранее, а ее лучший друг смотрел на нее сверху вниз с любящей улыбкой. Плотно закутанные в шарфы и шапки, с розовыми щеками и носами, они быстро стали одним из самых любимых подарков Аморы. — Мне очень нравится, — протянула Амора, ставя рамку на стол, прежде чем обхватила Леона, крепко обнимая его. — Люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Амора, — усмехнулся он, качая головой, когда она провела большим пальцем по стеклу, еще раз восхищаясь своим подарком. — Прости, это совсем мелочь. У меня было не так много денег… — Леон, не смей извиняться, — Амора прижала рамку с фотографией к груди. — Я буду хранить ее вечно. Затем очередь перешла к Гарри, поскольку он сидел напротив Аморы, потом к Гермионе, которой Амора подарила несколько своих любимых книг авторов-волшебников, о которых ее подруга никогда не слышала, затем к Рону, Кэти и, наконец, к Леону. В итоге на их столе образовался небольшой беспорядок из оберточной бумаги, но взмахом палочки Гриффиндорской ведьмы все было убрано. — Вы же останетесь здесь на завтрак? — нетерпеливо спросила Кэти, поигрывая концами шарфа, который подарил ей Гарри. — Судя по всему, да, — кивнул Рон, глядя на весь ассортимент еды, расставленный посередине стола, и потянулся за сосисками. — Кстати, о веселом Рождестве, угадайте, кого отправили в Медицинское Крыло прошлой ночью? — Кого? — Амора озабоченно нахмурилась. — Крэбба и Гойла! — Рон практически взревел с набитым ртом, заработав шлепок по руке от Гермионы. Он проигнорировал ее. — Судя по всему, кто-то наложил на них Жалящее Заклятие, а еще у Гойла сломан нос! Амора нахмурилась еще сильнее, не из-за беспокойства, а из-за искреннего замешательства. Она планировала отомстить им с помощью более легкого заклятия, но уже после Рождества. Этот день девушка собиралась посвятить семье и друзьям, поэтому она попыталась отогнать от себя все мысли о Крэббе, Гойле и… Драко. К ее большому разочарованию, сердце болезненно затрепетало при этом напоминании. Она не видела его со вчерашнего вечера на Астрономической башне и не была уверена, что хочет этого, по крайней мере, не сегодня. Сегодняшний день должен был быть счастливым, а Драко, даже если и был привлекательным и иногда заставлял ее чувствовать себя… странно, редко позволял испытывать счастье рядом с собой. — Скорее всего, это было заслужено, — пожал плечами Леон, а Кэти нахмурилась, глядя на него. — Ты не можешь знать наверняка, — тихо сказала Кэти. — Им может быть действительно больно! Я слышала, что от Жалящего Заклятия у человека опухает все лицо! Думаю, это невыносимо мучительно. Внезапно Амора вспомнила, что единственным, кто знал о том, что Крэбб и Гойл сделали с ней, были близнецы Уизли. Она прекратила наливать себе тыквенный сок и резко встала. — Мне нужно отойти и кое у кого кое-что спросить, — рассеянно пробормотала Амора, но, к счастью, все ее друзья были слишком увлечены спорами о Жалящем Заклятии, чтобы понять, что она сказала, отходя от Пуффендуйского стола. Близнецы сидели рядом друг с другом за Гриффиндорским столом и общались со своими друзьями. Амора похлопала одного из них по плечу, не в состоянии разобрать, кто есть кто, но слегка улыбнулась, когда первым обернулся Джордж, а Фред последовал за ним. Она отличала их только по горбинке на носу Джорджа. — Чем можем помочь, Амора? — кивнул Фред. — Тебе лучше? — спросил Джордж. — Все хорошо, спасибо, что спросили, — Амора лучезарно улыбнулась двум рыжеволосым парням. — Кстати, счастливого Рождества. Мне просто стало интересно, не имеете ли вы, случайно, какого-нибудь отношения к тому, что Крэбб и Гойл оказались в Медицинском крыле прошлой ночью? Что насчет Жалящего Заклятия? — Я об этом ничего не знал, — признался Джордж. — Это были не мы. Ты же сказала нам не беспокоиться об этом. — Кроме того, сглазы — не наш стиль. Ты уж должна была это знать, Амора, — хмыкнул Фред. — А знаешь, что наш? Сладости. Хочешь конфетку? — он озорно ухмыльнулся, доставая несколько штук из кармана. — Ограничусь хлопьями на завтрак, спасибо. Остаток Рождественского дня пролетел довольно быстро и при этом гладко. Она провела часть утра с матерью, пока ее друзья играли в Квиддич, а потом снова встретилась с друзьями, тусуясь в Гриффиндорской гостиной. Невилл, Симус, Джинни и Дин присоединились к ним, и ни минуты ребята не провели в тишине. Позже в Большом Зале был устроен грандиозный пир, и Амора выложила на свою тарелку то, что, по ее мнению, было идеальным ужином — индейку, свиные рулетики, йоркширский пудинг, пастернак, жареный картофель, морковь. Амора ни разу не заметила Драко. Не то чтобы она его искала… Ладно, может быть, и искала. Неважно, как сильно она пыталась убедить себя, что он совсем не имеет для нее значения, ее карие глаза слишком часто останавливались на столе Слизерина. Она ни разу не встречала светлых волос и не слышала его высокомерного тона, поэтому предположила, что он, возможно, уехал домой. В этом году почти все остались в школе на Рождество из-за Святочного бала, но некоторый студенты, такие как Амора, собирались отправиться домой завтра. Ее живот был полон, а глаза закрывались, когда она вошла в свою спальню, готовая собрать сумку. День действительно был прекрасным, несмотря на новости о Гойле и Крэббе и постоянные мысли о Малфое, и она была разочарована тем, что он быстро закончился. Теперь нужно было ждать еще триста шестьдесят пять дней. Амора уже наполовину собрала чемодан на следующие полторы недели, когда поняла, что забыла подарок Леона в общей комнате Гриффиндора. Она хлопнула себя ладонью по лбу, удивляясь, как могла быть такой забывчивой. Девушка ничего не сказала своим соседкам, выходя из комнаты, а затем из общей комнаты Пуффендуя, проходя по коридорам Хогвартса. Было немного прохладно, она обнимала руками плечи, пока шла. Свободное платье-комбинезон, которое было на ней надето, со свистом развивалось вокруг бедер, а футболка с короткими руками, которая была под ним, не помогала ей согреться. Снег, падающий на окна снаружи, заставлял ее чувствовать себя еще холоднее. Почему Гриффиндорская гостиная находилась так далеко? — Привет, Амора, — пискнула ей первокурсница Пуффендуя, когда она проходила мимо. — Счастливого Рождества, — улыбнулась она, продолжая свой путь. Наконец, она добралась до гостиной Гриффиндора. Она так и не придумала, как заставить кого-нибудь выйти и впустить ее, но, к счастью, Гриффиндорец с седьмого курса направлялся к входу. Он произнес пароль, и портрет распахнулся, открывая вид на то, что выглядело как небольшая вечеринка. Амора не понимала, как у них оставались на это силы, ей казалось, что она может заснуть в любой момент. Было шумно, повсюду веселились студенты, из динамиков играла Рождественская музыка, все разговаривали и смеялись. Кто-то врезался в нее, заставив пробормотать извинения, а ее карие глаза повсюду искали хоть кого-нибудь из Золотого Трио. — Амора! — Гарри радостно поприветствовал ее. — Ты вернулась? — Я оставила здесь свою рамку от Леона… — Поттер и Бакли под омелой! — закричал кто-то, и этих пяти слов было достаточно, чтобы она замолчала. Их шеи вытянулись, пока они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга. Амора судорожно сглотнула, когда заметила белые ягоды и зеленые листья, висящие над ними. Ее сердце заколотилось в груди, когда она услышала смех Гриффиндорцев вокруг. Она резко опустила взгляд, чтобы посмотреть на Гарри, заметив, что он уже смотрел на нее в шоке и удивлении. Когда студенты, большинство из которых были пьяными старшеклассниками, начали скандировать «целуй, целуй, целуй», Амора увидела, каким смущенным выглядел Гарри. Гермиона и Рон, вероятно, были единственными, кто не кричал, услышав от Гарри, как Амора «отшила» его несколько недель назад. Его щки покраснели, и он открыл рот, только заикаясь: — Я…я… — Давайте уже! — закричал кто-то. Ее сердце забилось где-то в горле, когда она обнаружила, что ее руки тянутся вперед, чтобы схватить рождественский свитер, который был на парне. Зеленые глаза Гарри расширились, когда она наклонилась ближе, и он колебался долю секунды, прежде чем прижался губами к ее губам. Вокруг раздались одобрительные возгласы, но все, о чем Амора могла думать, были эти глупые серебристые глаза, пока Гарри прижимался к ее губам. Его руки нерешительно переместились к ее бедрам, но прежде чем поцелуй успел стать более интенсивным, чем просто соприкосновение губ, Амора отстранилась. Гарри выглядел ошеломленным, и Амора чуть не прокляла себя, молясь, чтобы это не дало ему ложной надежды. Ей следовало просто отшутиться или вежливо отказать, но Гарри выглядел таким полным надежды и испуганным, что она не смогла отвергнуть его на глазах у всех. Однако в глубине души она знала, что это была не единственная причина, по которой она поцеловала Гарри. Амора сделала это назло Драко, как будто хотела превзойти его, несмотря на то, что его даже не было в этой комнате. Все вернулись к тому, чем занимались раньше, но Аморе все еще казалось, что Гарри был единственным человеком в общей гостиной Гриффиндора. — Гарри… Он заметил явное сожаление на ее лице. — Это все из-за омелы, — быстро сказал он, прерывая девушку. — Спасибо, что не опозорила меня перед всеми. Он говорил это, чтобы подбодрить ее, она знала это. Щеки Аморы запылали, когда она увидела, как его зеленые глаза метнулись от нее к рамке с фотографией, стоящей на одном из столов рядом с диванами, на которых они лежали несколько часов назад. — Вот, — Гарри протянул ее Аморе. — Желаю хорошо провести Рождество. Амора сглотнула, даже не взглянув на предмет в своих руках, чувствуя, как на сердце становится тяжелее. — Гарри, я… — Это не твоя вина, — сказал Гарри, хотя это прозвучало резко и отрывисто. Он повернулся к ней спиной и начал пробираться сквозь толпу студентов. Амора повторила его слова про себя и не смогла отделаться от мысли, что он имел в виду что-то другое. Это не твоя вина, что мы поцеловались. Это не твоя вина, что я тебе не нравлюсь.***
Ранее пробуждение на следующее утро потребовало феноменальных усилий. Последние два дня были насыщенными, в вихре общения и разных эмоций, и Амора надеялась, что День Подарков пройдет лучше. Она с нетерпением ждала возможности переночевать сегодня дома и понаблюдать, как море разбивается о скалистый берег, пока она будет расчесывать волосы перед сном. Сейчас она прогуливалась по Хогсмиду с Седриком и мамой, направляясь через деревню к другу их семьи. Мать Аморы предпочла воспользоваться своей каминной сетью, а не совершать долгую поездку домой на поезде. — Амора, ты уверена, что ничего не забыла? — Профессор Бакли задала этот вопрос уже во второй раз за утро. — Хотя, уже не имеет значения. Мы все равно не вернемся. Девушка ничего не ответила, задумчиво нахмурившись и вспоминая предыдущий вечер. Чувство вины поселилось у нее в животе и вызывало тошноту, кожа горела, несмотря на пронизывающий холод. Она не могла перестать думать о Гарри. Или Драко. Мерлин, всего сорок восемь часов назад Амора могла лишь мечтать о своем первом поцелуе, а теперь целовалась с двумя разными парнями два дня подряд. Это заставляло ее чувствовать себя полной дрянью. — Не грусти, Амора, — Седрик положил руку ей не плечо. — Разве ты не рада провести День Подарок со своим любимым кузеном? Амора игриво закатила глаза: — Ты мой единственный кузен, и мы проводим каждый День Подарков вместе с тобой и дядей Амосом. — Амора, — нахмурилась ее мать. — Будь повежливее со своим братом, пожалуйста. Ни миссис Бакли, ни мистер Диггори не понимали шутливых отношений своих детей. Они постоянно подшучивали друг над другом, но никогда не переходили границы, и высмеивали друг друга такими словами, за которые убили бы любого другого. — Все в порядке, тетя Элли, — отмахнулся Седрик. — Я привык, что Амора такая грубиянка. Улыбка тронула губы Аморы, и она, наконец, забыла обо всех своих неприятных проблемах, пока ее карие глаза сами не остановились на одной из них. Драко Малфой с родителями выходили из какого-то магазина, одетые во все черное, что очень контрастировало с их бледной кожей и поразительно светлыми волосами. Амора никогда раньше не видела мать Драко, но она оказалась красивой женщиной с парой черных прядей на таких же светлых волосах и более нежной аурой, чем у ее мужа. Люциус заметил их раньше всех, и его ухмылка стала еще шире: — Доброе утро, миссис Бакли. Драко резко повернул голову в их сторону после слов своего отца, серебристые глаза слегка расширились, когда он увидел Амору. Девушка смотрела на него секунду или две, прежде чем перевела взгляд к Люциусу. Отвращение в его тоне было очевидным. Он заговорил с ними только из-за статуса крови, но был готов напомнить о том, что ее мать предательница крови в мгновение ока. — Мистер и миссис Малфой, — сухо ответила профессор Бакли. — Хорошо провели Рождество? Миссис Малфой, казалось, заставила себя улыбнуться: — Хорошо, да. А вы? — Очень хорошо, — ответила мать Аморы. — Как раз направляемся домой на каникулы. — Как и мы, — сказал мистер Малфой громче, как будто пытался похвастаться этим перед ними. — Полагаю, мы живем недалеко друг от друга? Для Аморы это было новостью. Конечно, Англия была чертовски маленькой, поэтому такое соседство было бы неудивительным, учитывая такой же южный акцент Драко, как и у нее. Она просто предполагала, что они жили в каком-нибудь хорошем районе Лондоне, поскольку были очень богаты. — В часе езды, наверное, — кивнула миссис Бакли. — Ах да… Вы все еще живете на том пляже, не так ли? — Мистер Малфой хмыкнул. — В том коттедже? Довольно далеко от маглов… Тогда, возможно, не такой уж и плохой выбор. Учительница Маггловедения знала, что он пытался вывести ее из себя, и ничего не ответила, просто изобразив самую милую улыбку, на которую только была способна. — Нам уже пора, — сказала профессор Бакли. Амора бросила последний взгляд на Драко и увидела, что он наблюдает за ней. Она отвела глаза, случайно наткнувшись на его руки, которые крепко сжимали сумку. Девушка заметила синяки на костяшках пальцев, что заставило ее нахмуриться. — Амора, — Седрик слегка подтолкнул ее, когда она не сдвинулась с места. Брюнетка ничего не сказала и последовала за своей семьей, задаваясь вопросом, что так разозлило Драко, что он ударил что-то или, может быть, даже кого-то. — Черт возьми, эта семейка заставляет меня лезть на стены! — разглагольствовала профессор Бакли, как только они оказались вне пределов слышимости. — Никогда не слушай их, Амора. Их мышление устаревшее и иррациональное. Сердце Аморы сжалось, потому что она знала, что это правда. И что было еще хуже, так это то, что любовь к Драко означала не только предательство своих друзей, но и семьи тоже. Ее Пуффендуйская преданность предостерегала ее от мыслей о нем, но Амора знала так же хорошо, как и все остальные, что привязанности могут измениться. Она просто надеялась, что сможет держаться от него подальше достаточно долго, чтобы ее чувства успели угаснуть.