***
Холодно. Тебе было так холодно, что когда ты захотела открыть глаза, оказалось, что ресницы склеились из–за твоих замерзших слез. Ты попыталась пошевелиться, но твое тело, такое тяжелое и неповоротливое будто его кто–то сверху привалил неподъемным камнем. Ты медленно сжала негнущиеся от мороза пальцы собирая в кулак снег. Словно через вату до тебя долетала какая–то музыка. Такая знакомая, но такая отличная, потерявшая свое рождественское очарование и праздничное звучание. Словно ставшая более мрачной и пугающей. Слова песни ты знала наизусть.«Christmas is here, bringing good cheer…»
С трудом ты разлепила свои ресницы. Небо. Бескрайнее ночное небо, усеянное мириадами звезд, которые, казалось, то приближались, норовя уничтожить всех живущих здесь. То снова отдалялись, погружая все в темноту и пучину холодного одиночества.«Hear the bells, sweet silver bells…»
Ты раскрыла свои холодные губы и с них сорвался небольшой клубок пара. Ты даже не дрожала, организм уже был так переохлажден, что ты едва могла понять, что происходит. Ты чувствовала какое–то далекое тепло и свет, что шел с левой стороны от тебя. Медленно повернула голову в сторону света. Огромный костер, выше человеческого роста, горел так ярко, что его длинные языки пламени уходили прямо в небо. Искры костра сливались со звездами, и долетали до тебя лишь остывшей угольной пылью. Ты не могла вспомнить последние несколько часов. Ты помнила, как вы с Газом танцевали. После… что же было после, моя милая? Ты помнишь? Помнишь, как он подал тебе индейку? Великолепную, сочную и самую вкусную, что ты ела за всю свою жизнь. Подливал вина и осыпал тебя комплиментами. Тебя пронзает мысль, что тебя кто–то выкрал из дома, что кто–то напал на тебя и Кайла. Что твоя любовь может быть в опасности, но потом ты начинаешь вспоминать детали. Руки Кайла, что нежно гладят твою кожу. Его безмятежный смех и слова, вторящие, что ты совершенство. Его поцелуи, что осыпали лицо и ключицы. Безмятежную улыбку твоего избранника, его карие глаза, что темнели все сильнее, пока не превратились в полностью черные. А дальше… ты вспомнила, как Кайл наблюдал за тем, как твое тело слабеет. Как ты оседаешь на пол и смотришь на него снизу вверх, после ударной дозы седативного, что он тебе незаметно дал вместе с алкоголем. И вот мы здесь. В этом месте. Ты чувствуешь запах таволги, мягкий такой знакомый, теплый и родной ранее сейчас он неприятно щекочет твой нос и отдает мертвечиной. Переводишь взгляд и видишь, что лежишь на каком–то камне, а вокруг тебя точно такие же сосновые ветки, белые цветки таволги, покачиваются из–за смешивающегося жара от костра и ледяного ветра.«All seem to say, ding dong, m'kay…»
Вы на той самой опушке леса, на которую был вид из дома, снятого вами на эти рождественские каникулы. И ты видишь его. Кайла Гэррика. Она стоит спиной к тебе разведя руки в стороны, в правой руке зажат странный кинжал. Его лезвие подсвечивается алым из–за яркого пламени. Гэррик лишь в одних штанах, его босые ступни утопают в снегу, а карамельного цвета кожа, словно приобрела золотое свечение. Его фигура отчего–то казалась такой массивной и большой, что тебя пробил озноб. Он стоял к тебе спиной, но ты его не узнавала. Мужчина, что стоял недалеко от тебя, не был тем человеком, которого ты любила. Любящий человек, не опоит тебя до беспамятства. Любящий человек, не положит тебя на алтарь, словно жертвенного ягненка. Самые темные мысли в твоем спутанном сознании переплетались и прерывались, как тонкие нити, скрученные в клубок. Кайл почувствовав твой взгляд обернулся через плечо. Его глаза обычно такие живые и сияющие, даже в ярком огне костра казались холоднее каменной плиты, покрытой снегом, на которой ты лежала. – Ты очнулась. – Он не спрашивал, лишь констатировал. Даже его голос утратил прежние живые краски. Став таким же шуршащим, как сухая листва. Медленно качнувшись, Кайл развернулся уже полностью, и приблизился к тебе: – Не подумай, что я это делаю из–за ненависти к тебе. Отнюдь. Я делаю это во имя любви. Любви и бремени, что лежит на мне. Он приблизился и наклонившись к тебе, аккуратно убрал тонкую прядь волос с твоей щеки. Из твоих глаз потекли горячие слезы, замерзая на коже. Ты, не отрываясь, смотрела на того, кого любила и кто пугал тебя сейчас больше всех на свете.«Ding–dong–ding–dong, that is their song…»
Твои зрачки расширились, когда ты смотрела на Кайла. Его брови свелись к переносице и губы дрогнули в улыбке. Но ты знала, что это фальшивая улыбка, в ней не было ни грамма тепла. – Ты, наверное, задаешься вопросом «за что?» и «почему?», ведь так, моя милая? – Он вздохнул и присел возле тебя на корточки, так что ваши глаза теперь были на одном уровне. – Поверь мне, будь моя воля, то я бы не делал ничего с тобой. Я бы хотел прожить как можно дольше с такой чудесной женщиной как ты. Его горячие, как само пламя, кончики пальцев невесомо прошлись по твоей холодной коже. Взгляд же оставался таким же холодным и спокойным, как северный ледовитый океан. На лице Кайла не было эмоций, лишь фальшивая добродетель, от которой у тебя скручивался желудок. – Ты должна умереть, моя милая. Но не плачь, не плачь… прошу тебя. – Его пальцы прошлись по моей щеке вытирая ледяные слезы. – Твоя жизнь даст мне свободу от проклятия, что лежит на мне. Твоя жизнь станет моим билетом к свободе от этого существа. Твои ресницы дрогнули. Ты открыла рот, чтобы сказать хоть что–то, но с губ сорвался лишь хриплый всхлип. – По мужской линии на нашем роду лежит проклятие. – Его пальцы прошлись по твоему лбу пока он тихо, и практически безэмоционально рассказывал тебе историю: – Когда–то давным–давно, один из моих предков по глупости или не знанию обидел существо. Могущественное существо. Злое и крайне жадное. Существо, в отместку, наложило проклятие. Каждый мужчина в нашем роду не мог дожить до 27. И единственный способ снять его: чтобы 7 поколений мужчин, принесли 7 жертв в рождественскую ночь. По одной жертве в год. Но не подойдет любая. Жертва – должна любить. Искренне любить того, кто принесет её в жертву. Отец рассказал мне это перед смертью и… я счел это за бред, но чем ближе было рождество, тем сильнее его власть становилась над мной. И когда пришел он у меня не осталось выбора. Я убил ту, кого любил. Возможно смалодушничал, возможно… – он прерывисто вздохнул и взглянул тебе в глаза, словно ища ту поддержку, что ты давала ему ранее. – В каждое последующее рождество я был обязан отдать ему женщину. Ты последняя, милая. Последняя женщина, что закончит круг страданий и, наконец, снимет это проклятие с нас.«Or here and there, telling their tale…»
Кайл мягко погладил тебя по волосам и поднявшись на ноги произнес: – Еще немного и он придет. Нам осталось лишь подождать, милая. – Мужчина поднял голову и взглянув в небо вдохнул полной грудью. Из его рта вырвался клуб пара, что поднялся к небу. Твое сердце колотилось в груди, а холод подбирался к самому сердцу. Неужели это все? Ты так и умрешь здесь? Как жертва? Твоя душа и жизнь станет разменной монетой? Станет его дорожкой в будущее? Страх в твоей груди заменился гневом. Чистым. Яростным. Жарче самого огня в преисподней. Ты хочешь жить. Желаешь больше всего на свете. Ты не сдашься так легко. Не покоришься ему. И пойдешь на все что угодно ради этого.