Going back to 505

      — Ты можешь это контролировать? Это… исцеление?       — По большей части. Не вчера. Я не то что бы собирался…       Диван в офисе оказывается достаточно удобным сначала для того, чтобы проверить ее теорию. Бледные следы на теле Марка действительно оказываются в тех же местах, где они были на ней. Но беспокоят его, кажется, и правда меньше. Когда ее чисто врачебный интерес оказывается удовлетворен, он удовлетворяет и все другие. И ей легко, как не было ни с одним другим мужчиной. Он не пытается присвоить ее — или ее тело. Но рядом с ним она забывает обо всём. Ее обязательства, его темное прошлое, сам ход времени — всё становится таким неважным.       И ей не хочется немедленно одеться и уйти, когда всё заканчивается — как это часто бывало раньше, когда мимолетное, поверхностное удовольствие растворялось, оставляя гадливость и желание соскрести с себя кожу. Так что она остается лежать рядом, задумчиво перебирая его пряди. Необычное ощущение — его волосы длиннее ее.       — Тогда зачем ты сделал это?       — Так было… гармоничнее? Понимаешь? Тебе не идут синяки… это невежливо, да?       — Нет. — Она задумывается ненадолго. — Просто странно.       — «Не указывай мне, что делать со своим телом?»       — Я не собиралась этого говорить.       — Знаешь, некоторые шрамы… как будто тебя определяют?       — Знаю, — просто отвечает она.       Он потирает левую руку, где — она заметила это и раньше — тонкая нитка шрама опоясывает основание большого пальца.       — Если я затронул что-то важное… стер что-то, что ты хотела сохранить…       — Нет. Но спасибо, что спросил.       Они молчат некоторое время.       — Чего ты хочешь? — спрашивает Марк.       — Спать, — честно отвечает Лера.       Очередное пробуждение тревожное — словно что-то толкнуло ее под руку. Лера хмурится, вглядываясь в полумрак. На краю зрения бликует, мешаясь, экран мобильного. Она смотрит вниз — он звонит прямо сейчас. На часах — три утра. Лера неохотно выбирается из объятий (Марк во сне забавно сводит брови, словно недовольный ее уходом) и, накинув его рубашку, шлёпает босыми ногами на балкон.       – Не хочешь объясниться? – Надрыв в голосе такой привычно-драматичный, но гласные пьяно растянуты. Разумовский что, правда напился? Впрочем, неудивительно.       – Так было нужно, – говорит Лера уверенно.       – Мы с Олегом с ума сходим, пробили тебя по всем…       В трубке слышится шуршание, возмущенный возглас, а потом – сдержанный (ей знакома эта сдержанность) голос Олега:       – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.       О, она знает.       – Береги себя.       – Как и всегда. Я позвоню. – Она первой завершает вызов.       Не возвращается в комнату сразу, остается стоять, чуть покачиваясь с пятки на носок. Странно думать о том, что она уже была здесь. Кажется, вечность назад. Стояла на крыше этого здания и смотрела вниз – отчаянная и отчаявшаяся. Теперь всё иначе. И может, наконец, получится что-то сделать правильно.