Как пережить Рождество?

      Она действительно это сделала так быстро?!       Единственная эта мысль сбивала с ног, устраивала бурю в голове и вводила в полный шок Эмму весь оставшийся вечер. Она пребывала в прострации и практически не реагировала на происходящее вокруг, пока шла до дома. Ее мучили множество вопросов, которые Свон яростно старалась отбросить.       Правильно ли она поступила?       Черт, да, конечно!       Во-первых, это были всего лишь какие-то поцелуи. Во-вторых, Эмма в другом мире с иными устоями, где никто не будет ее линчевать за это. А в-третьих, она поцеловалась с самим рождественским эльфом! Да, такому можно позавидовать.       Неужто он и будет ее «принцем на белом коне»? Вот здесь точно нет! Хоть Киллиан практически принц, но лошади у него нет, а Эмме до принцессы в замке как до луны. Однако можно ли было считать этой «клеткой» ее прошлую жизнь?..       Свон в ошеломлении поймала себя на мысли о прошлой жизни и испуганно вздрогнула, едва не врезавшись в дверной косяк своей спальни. Выходит, она уже так отдалилась от Нью-Йорка и семьи?.. Всего того, что ее так долго окружало?       — Эй, ты когда-нибудь научишься смотреть по сторонам? — насмешливо возмутился Джонс и схватил ее за руку. — Я вообще-то должен довести тебя в целости и сохранности.       — Да так, задумалась немного, — Эмма растерянно пробормотала под нос. — Спасибо большое за этот чудесный вечер! Я такое количество эмоций получила… И с тебя урок поцелуев, — она глупо хихикнула и чмокнула того в губы.       — Конечно! Сладких снов тебе, — Киллиан подмигнул ей.       — И тебе!       В полном смятении Эмма наконец-то отправилась спать. Это был очень тяжёлый день.

***

      До 31 декабря времени оставалось катастрофически мало. Оно утекало сквозь пальцы, и в городе уже все прознали о плане наступления Крампуса. Некоторые жители лично были готовы кидаться на него с вилами и скандировали лозунги возле Парламента, но полицейские их успокаивали тем, что армия уже отрабатывает защиту, и говорили, что их задача — выжить и спрятаться, а желающие могут присоединиться к народной гвардии.       Эмма не успела понять, как за несколько часов по городу разнеслась такая пугающая суматоха: все жители с яростью готовились обороняться, как могли, сплоченно делали баррикады и готовили факелы. Военные ставили растапливающие пушки, огнеметы и проверяли их, а маги тренировали замораживающие заклятия и пытались разобраться с паразитом, пожирающим пыльцу.       У Свон закипал мозг, и она не знала за что хвататься, благо Эрика спасла её от лишних тревог, заняла голову и руки, поручив помогать феям. Наблюдение за магией взрывало и разрывало сознание, чуть-чуть утихомиривало шквал мыслей, но Эмма то и дело возвращалась к сёстрам и её отношениям с Киллианом.       Можно ли было это назвать отношениями? Да, они гуляли каждый вечер, а знакомы были всего-то пять дней (конечно, так много!). С одной стороны, ни с кем Эмма не чувствовала себя настолько родственно близкой, как с ним, и в целом ей казалось, что они знакомы вечность. Стоит отметить, что и в Нью-Йорке к ней подбивали клинья множество мужчин, иногда даже богатые. В основном выздоровевшие пациенты больницы. С одним офицером Эмма общалась чуть дольше (точнее, он сам к ней прилип), но и с ним она не чувствовала такой искренности, как с Киллианом. Она могла обсудить с ним все что угодно, а тот военный был холодным и безэмоциональным. Хотя чего ещё было ожидать от офицера? Мужчины на Земле будто боялись показать себя настоящими, чувственными и нежными, в отличие от Джонса.       А с другой стороны — её ещё сильнее пугало то, что скоро эта сказка закончится. И если все получится, Эмма вернётся на Землю, в серый Нью-Йорк, а двери в этот чудесный мир с феями и Киллианом захлопнутся для неё навсегда. Интересно, а что он думал по этому поводу? Им определённо надо будет поговорить.       Эмму резко пробрала дрожь, и её словно облили ледяной водой, но шум от сортировочной машины для пыльцы вырвал её из мыслей и заставил вернуться к работе. Боже, каким же безумием она посчитала происходящее ещё несколько дней назад!       Весь день Эмма нагружала себя разными делами, лишь бы не продолжать накручивать себя по поводу сестёр. Что делал с ними отец все это время? Может, он напился до того, что ударил их? А если бросил? Вдруг он покончил с собой от горя? Руки чесались поглядеть на них хоть секундочку через зеркало, но Санта строго-настрого запретил к нему прикасаться без него… а его-то как раз и не было. Эмма не смогла поймать его даже в рабочем кабинете.       Мучительная тревога выжигала все внутри неё и подстрекала нарушить правила, а совесть нависала грозным мечом. Черт, в конце концов, Эмма же запомнила, какие кнопки там нажимали. Ну или не до конца… Но она бы разобралась на ходу! Стоило рабочему дню закончиться, как лопнула и выдержка Эммы. Она не выстояла перед тревогой и решила, пока никто не видит, пробраться к зеркалу, поэтому специально дождалась ухода всех рабочих из цеха игрушек и проскользнула туда незаметно.       — Хоть бы не наткнуться глазом на что-то, — молилась она, пока пробиралась в темноте с одной керосиновой лампой, слабо освещая себе путь и хватаясь за стены. Меньше всего Эмма хотела попасться на глаза так глупо, выключив свет.       С горем пополам Свон всё-таки отыскала среди бесконечных коридоров нужную комнату и юркнула туда. Теперь огромная загадочная махина в виде зеркала предстала перед ней, как и необходимость включить его каким-то образом. Ни с чем подобным Эмма еще не имела дела на Земле: оно к тому же еще и слегка вибрировало.       — Ну с богом! — она резко выдохнула и дотронулась до темной, расплывающейся поверхности. Внезапно в зеркале что-то зазвенело, булькнуло — и загорелся яркий экран с просьбой ввести адрес. — Очуметь! Чтоб меня черт побрал, — выругалась Свон и отскочила, испуганно осматривая волшебную технику. Ну и ну! Вот так технологии. Ладно, она должна была собраться.       Глубоко вдохнув еще раз, Эмма набрала на пульте управления свой адрес и в напряжении затаилась. Внутри все начало покалывать от волнения. Вдруг перед ней снова пробежала шипящая рябь, вспыхнула картина, и Свон замерла.       Там, в полутьме, вновь показался отец.       Сердце Эммы пропустило удар: он сидел в одиночестве в гостиной, допивал вторую бутылку непонятного алкоголя: название нельзя было разглядеть в темноте. И тихо выл от горя, вытирая ладонями слезы. Бормотал что-то невнятное под нос.       В груди Эммы что-то сильно щемило, жгло и словно ковыряло плоть ложкой от боли, от того, насколько Дэвид выглядел жалко, убого и несчастно, его пальцы со всей силы сжимали стакан, а слезы скатывались по щекам. Эмме хотелось плакать вместе с ним, несмотря ни на что, и она могла представить, в какой пропасти он сейчас находится.       На мгновение та клокочущая ненависть к нему, медленно разрастающаяся многие годы, погасла. Но лишь на краткое мгновение.       Всё как всегда. Спиртное стало его лучшим другом, начиная с того проклятого момента, когда исчезла мать. Это был исключительно его выбор: жалеть себя, топить обиду и боль в виски и ненавидеть всех вокруг из-за того, что именно у него пропала жена, которую потом никто не нашёл. И своих детей в том же числе.       Почему она не слышала сестёр? Может быть, они уже спали? Но, возможно, отец что-то с ними сделал?.. И точно ли он рыдал из-за исчезновения Эммы, а не из-за того, что случайно убил девочек? Господи, нет! Свон отскочила от зеркала, словно поражённая ударом тока, и испуганно уставилась на папу. Это все её чокнутые фантазии! Каким бы пьяницей он ни был, но убивать своих детей бы не стал.       — За что это все со мной, сукины сыновья, происходит? Это какое-то проклятие? Сначала Снежка, а потом Эмма. Может, это заговор? А в конце от меня уйдут и мелкие? — с горечью простонал он и громко поставил стакан на журнальный столик.       После его слов в комнату неожиданно заглянули Лора и Пенелопа. От сердца отлегло — с ними все в порядке.       — Пап, что ты делаешь? — настороженно спросила Лора и заметила пустые бутылки перед отцом, сразу поняв, в чем дело. Слабая улыбка тотчас исчезла с ее лица, и сестра невольно прикрыла собой Пенелопу. Ох, Эмма до боли узнавала в ее поведении себя. — Ну, не печалься. Она обязательно найдется. Ты же написал заявление в полицию, только не пей! Может, нам действительно померещилось, что ее затянуло в зеркало, — взмолилась Лора и подошла к нему ближе.       — Готовлюсь к завтрашнему совещанию на работе. Не мешай, — раздраженно буркнул он и, когда дочь протянула ему руку, едва не коснулся ее. Свон на миг понадеялась, что в том проснулась совесть, он одумался и наконец-то начал вести себя нормально и вменяемо, но нет. Дэвид вновь разрушил ее надежды и отдернул себя. — Вернется ваша блудная сестра, куда еще денется.       — М-м-м, интересные у вас совещания с бутылкой рома. Будете обсуждать их поставки в непьющие страны? — съязвила Лора под нос, а после Дэвид словно с цепи сорвался и заорал:       — Не смей ерничать! Сгинь отсюда.       Он со всей силы толкнул ее в плечо, что дочь едва не упала, а затем оскорбленно убежала из комнаты.       — Отец года, — закипая от ярости, прошипела Эмма и стиснула кулаки, желая вмазать ему со всей силы. — Ненавижу тебя.       Ком обиды застрял в горле вместе с очередной дозой слез, а в голове пульсировала мысль, что она все-таки правильно воспитывала девочек. Взрастила в них гордость, чтобы потом они не давали себя унижать. Внезапно до Свон кто-то дотронулся, и она в ужасе взвизгнула, испуганно обернувшись.       Чертов Киллиан! Опять он подкрадывается незаметно!       — Твою ж мать, ты специально так делаешь? Как ты тут оказался? — возмутилась Эмма и схватилась за сердце.       — Это у меня к тебе должен быть такой вопрос, — недовольно прошептал Джонс и отдернул ее от зеркала. — Какого черта ты сюда попала? Тебе же запретили подходить к зеркалу без Санты.       — Я не могла оставаться в стороне, когда моим сестрам плохо. Тем более я ничего не сломала. Как ты меня нашел? — воскликнула она.       — А вполне могла. Это оборудование нельзя, как у вас, на станке слепить. И я просто решил проследить за тобой, почему ты идешь на завод после его закрытия. Плохо конспирируешься, Эмма, — снисходительно подмигнул ей Киллиан и ухмыльнулся.       — Еще и дразнишь. Им, между прочим, очень плохо там. Отец опять проспиртовывается и даже не думает исправляться. А для него главная злодейка — это я. Проклятый слабак, — брезгливо выплюнула Свон, будто эти слова жгли язык.       — Чертовски погано. Но этому скоро придет конец, — Джонс недовольно поморщился и положил руку ей на плечо. — Ладно, пойдем, пока никто ничего не увидел. Иначе нам обоим снесут голову с плеч.       Этим вечером на улице было как-то особо тоскливо и понуро, к тому же ветер задувал с еще большей силой, да и разговор у Эммы с Киллианом не вязался. Яркие украшения казались лишней мишурой, лишь создавая образ нормальности. Противное напряжение витало в воздухе: то ли от того, что она только что увидела, то ли от того, что завтра должна случиться решающая битва. Боялась ли она грядущей неизвестности, того, что этих милых домиков и жителей может не стать в один миг? Конечно же! А главное, сейчас все выглядело максимально обычно, не предвещая беды.       За окном медленно падал снег и завывал ветер, а тусклый свет рассеивался по комнате. Джонс, как всегда, довел Свон до спальни и после умывания зашел пожелать хороших снов, но почему-то задержался на пороге, тревожно поглядывая на нее, будто не решаясь что-то сказать.       — Ну ладно, спокойной ночи тебе… Завтра будет тяжелый день, — вместо этого как-то невпопад сказал он.       — Спокойной ночи!.. Очень иронично, — фыркнула Эмма и решила первой выяснить то, что повисло между ними. — Подожди, не уходи. Нам надо поговорить, — выпалила она, чувствуя тяжесть в животе.       — Да, я тоже так думаю, — Киллиан нервно сглотнул и сел рядом с ней на кровать.       — Что между нами происходит?.. Я имею в виду, что мы целовались, но мы еще не пара и при этом уже не друзья… Никто об этом не знает. К тому же я не знаю, что будет буквально послезавтра. Если мы выживем, что будет между нами. Уйду ли я в свой мир или нет… И отношений-то у меня никогда не было, поэтому мне, правда, не по себе. Я даже сегодня кое-как пообедала, — Свон с трудом подбирала слова, не имея четкого представления, о чем конкретно они должны поговорить, а потому просто рассказывала о своих чувствах.       Миг — и все стерто в порошок. Ни ее, ни Киллиана, никого рядом. Нет, поверить в такое ее мозг не мог. Даже на секунду отказывался принять этот факт. Паника накрывала ее цунами каждый раз, когда она думала об этом, а сейчас особенно сильно. Она умрет? Нет! Конечно же нет! Но ведь, как говорится, надейся на лучшее и готовься к худшему.       — У меня тот же вопрос. Я не знаю, что взбрело мне в голову, когда я решил тебя поцеловать. Я увидел тебя, и у меня внутри что-то сильно екнуло, дрожь пробрала тело, дыхание перехватило. Я такого сто лет не чувствовал, с тех пор, как мою бывшую девушку, почти невесту, на моих глазах порвал и сожрал Крампус, — с истеричным смешком Джонс растерянно пожал плечами, и Свон подавилась, прикрыв рот руками.       — Что?! Сожрал Крампус? Твою ж чертову мать, я даже представить не могла. Как же ты настрадался от него.       — Это было пять лет назад. Растерзал на части в новогоднюю ночь. Еще одна причина в копилку ненависти к нему. Я вроде как пережил ее смерть, но больше отношений иметь не хотел. Я просто боялся повторения, и именно это сейчас может произойти… Если честно, я тоже не особо понимаю, что между нами происходит. Ты мне нравишься, я очень волнуюсь за тебя. И наверное, я влюбился, — всегда уверенный предводитель эльфов Киллиан сейчас краснел и запинался сильнее зеленого мальца, нервно теребя волосы и дергая ушами. Будто весь его опыт обнулился.       — Похоже, я тоже. Ну или заболела. Потому что у меня сводит живот и, кажется, температура. Все из-за вашего дурацкого климата! — сдавленно рассмеялась Свон, смотря ему в глаза. Жар все сильнее обжигал ее, брал в плен, душил и будто рвался изнутри, оплетая ее оковами. Она никуда не могла от него деться. От его взгляда. От его легких прикосновений. И это пугало.       — Ты заразна, — иронично прыснул Джонс, разряжая обстановку. — Признаюсь честно, я пойму, если ты уйдешь в свой мир, но мне будет очень больно тебя потерять. У тебя там семья. Ты тут всех будто взбодрила. А если не хочешь, то оставайся в моем, вместе с сестрами. Я буду этому только рад, — он ласково провел рукой по ее щеке, посылая очередную волну мурашек.       — Я очень хочу! Но разве нам, людям, можно? Да и там остались мои подруги, — тревожно протараторила Эмма, переплетая с ним ледяные от волнения пальцы.       — Это не проблема. Можно сделать исключение из правил один разок, — Киллиан хитро сверкнул глазами и интригующе ухмыльнулся. — Я же не обычный эльф и имею доступ к разным телепортаторам. Мы можем путешествовать с тобой между мирами хоть каждые выходные.       Внутри Свон словно второе дыхание открылось, и она рвано вздохнула. Вот он — выход! Сладкий, прекрасный. Точно из ее мечты. То, о чем грезила с детства, но всё разбивалось о суровую реальность. Отец всегда забирал у нее надежду, а Джонс подарил. И на душе полегчало. Хоть такая шаткая, но перспектива и будущее.       — Это потрясающе! Тогда, если девочки согласятся, мы останемся у вас. Наверняка у вас есть, кого лечить, — честно говоря, Эмма сама поразилось рьяности и спешности своего решения, но интуиция подсказывала ей о его правильности.       — Победим Крампуса и сходим на нормальное свидание без страха, что сейчас всему придет крах. Узнаем друг друга еще лучше, станем ближе, — Киллиан приблизился к ней сильнее, опаляя дыханием ухо, и нежно обнял за талию, скользнув чуть ниже. С напускной невинностью, но на деле так искусительно.       Его чертов будоражащий шепот. Дразнящие прикосновения, пробуждающие запретные фантазии. Подначивающие. Эмма чувствовала, как он медленно поглаживает ее спину, заставляя чаще дышать. Сам того не ведая, Джонс планомерно соблазнял. А после этого неожиданный поцелуй — долгий, сочный и опьяняющий. Она бы никогда не подумала, что целоваться может быть так приятно, пусть губам немного и щекотно. Вспышка — каково это будет, если он сейчас прижмется устами к ее шее, а потом она? Свон слегка напугалась такой реакции, но потом выдохнула и ответила ему, как бы ненароком запрокинув голову и подставив оголенную шею. Ох, этот необычный аромат морозной свежести с нотками корицы.       Он говорил об утешающих вещах, но внутри Эммы лишь сильнее разгорались страх и паника. Чем дольше она ощущала тепло его рук и объятия, тем сильнее боялась, что это закончится прямо сейчас. Если умрет, то, выходит, целованная лишь несколько раз? Даже не познает какого-то большего удовольствия, не говоря уже о всех планах на жизнь? И не увидит мужчину раздетым? Ведь так любопытно поглядеть это не только в книгах по анатомии!       На Киллиана особенно.       Нет уж, Эмма не хотела ждать следующей жизни, чтобы проверить это. Его губы жгли все больше, уже осыпая лицо сотнями хаотичных поцелуев, сводили с ума. Еще. Еще. Ее Джонса. Мгновение — и резким выстрелом Свон решила: сейчас. И только сейчас. Нужно рискнуть. Тело ослабло, практически перестало слушаться, и она нарочно позволила Киллиану надавить сильнее и повалить себя на кровать.       Эмма чувствовала его горящее от жара тело сквозь рубашку и слышала, как быстро бьется его сердце. Едва справляется с зашкаливающим напряжением, утягивающей страстью и зовом. Она видела, как тяжело ему сдерживать себя, словно он говорил себе «еще чуть-чуть и я прекращу». И продолжал со стоном ласкать ее шею, волнительно продвигаясь дальше. Свон нечаянно провела рукой по его плечам и ощутила их мощь, отзывающуюся чем-то приятно щекочущим внизу живота.       — Эмма, мне кажется, мы зашли чересчур далеко, — неожиданно остановился Джонс и посмотрел на нее сверкающими возбуждением глазами. — Нам надо остановиться, если ты не хочешь, чтобы мы оба потеряли контроль…       — Может, я этого и хочу? Хочу рискнуть и заняться сексом, вдруг это наш последний день? — на одном дыхании выпалила Эмма и замерла, наблюдая, как Киллиан в растерянности вскидывает брови и смущённо смеётся.       — Боже, я никак не думал, что ты знаешь это слово… Девушка с Земли, где даже поцеловаться-то боятся. Ты правда этого хочешь так быстро? Пару дней назад ты визжала оттого, что я увидел твое голое плечо.       — Ну и что? Не забывай, я практически врач. Не могу описать это чувство, но у меня будто все кипит внутри от тебя и этой жажды, и, Господи, я просто хочу каждую твою клеточку, Киллиан, — горячо и сбивчиво шептала Эмма, тоже теряя контроль над собой, неторопливо поцеловала его щеку, губы и мазнула ниже по шее, получив в награду стон.       Одно слово согласия — и спусковой крючок нажат. Один поцелуй — и Свон дала Джонсу карт-бланш. Он нырнул в ее объятия рьяно и страстно, будто всю жизнь ждал этого, и прижал к себе, осыпая лицо еще большим количеством поцелуев. От них забывалось все: завтрашняя катастрофа, запретность их отношений и даже то, что они из разных миров. Все границы стирались, и Эмма слышала только неровное дыхание и громкий стук их сердец. Волнующихся и трепещущих.       Его рука скользнула ниже, касаясь груди, горячее дыхание опалило и защекотало зону декольте. Свон не сразу поняла, как Киллиан так стремительно оказался на ее ногах и навис над ней, приспустив рукав и оттянув горловину свитера. Прикосновение влажных губ к ключице и плечу — и Эмму вмиг накрыла волна дрожи, внутри все вспыхнуло жаром, заставляя резко вздохнуть, и необычайный комок приятного напряжения зародился внизу живота. Медленным потоком растекся по телу, ослабляя его, и особенно сильно засвербел истомой между ног и в груди.       Это чувство на мгновение даже напугало Свон, ведь она прежде ничего подобного не испытывала, но потом распробовала и поняла, что ей нравится. Внезапной вспышкой одежда начала душить, мешаться и раздражать, особенно на Киллиане. Чертова рубашка.       — Это будет твой первый раз? — ласковым шепотом поинтересовался он, Эмма неожиданно ощутила подозрительный бугор на его штанах, упирающийся ей прямо в пах. Ее будто горячей водой облили, и то странное чувство резко стянуло низ живота.       — Э-э, да. На Земле секс до брака не поощряется, — хихикнула Свон и заметила, как удивленно дернулись длинные уши Киллиана. — А у тебя это первый раз?       — Нет, конечно же. У нас здесь с этим проще, — рассмеялся Джонс и запустил руку ей под свитер, сотворяя настоящий бушующий ураган в душе Эммы. Господи, теперь его пальцы отделял от ее груди только тонкий слой майки, и она с замиранием сердца чувствовала поглаживание сосков.       — Мне же не будет больно? А у вас, эльфов, только уши такие странные или и другие конечности?.. — смущенно брякнула Свон, на что Киллиан усмехнулся:       — У меня только уши такого необычного размера, все остальное стандартное. Я постараюсь не сделать тебе больно. Только тебе надо будет максимально расслабиться, довериться мне и получать удовольствие. А еще говорить, что нравится, а что нет. Давай будем слушать друг друга, — он произнес это так бархатно и сладко, что если бы у Эммы и были мысли сопротивляться, то они бы растворились вмиг. — Ты знаешь, что тебе нравится? Трогала себя раньше? Проникала пальцами? — теперь его ладонь переместилась ниже и скользнула между ног, заставляя Свон судорожно сглотнуть. В горле пересохло.       — Да, бывало, но я понятия не имею, что мне нравится, — призналась она, посмотрев в горящие голубые глаза.       — Отлично, тогда тебе не должно быть так больно поначалу. Возможно, чуть-чуть неприятно первые пару секунд. Да и ощущения от проникновения ты должна представлять. Будем вместе проводить исследования тела, — Киллиан ухмыльнулся и неожиданно сел, подтянув к себе Свон. — Разденемся вместе или по очереди?       — Давай, я сначала сниму одежду с тебя, а потом ты с меня, — предложила она, и Джонс согласился. Дрожащими и вспотевшими руками Эмма расстегивала пуговицу за пуговицей и представляла, как все будет происходить. Голова шла кругом.       Миг — Киллиан скинул рубашку, и Свон замерла, ошарашенным взглядом впечатавшись в его обнаженный поджарый торс. Тени скользили по его спортивному прессу, мускулистой грудной клетке, притягательным плечам и проглядывающему рельефу мышц рук. Она как угодно представляла себе эльфа, но только не так.       — Боже, ты такой красивый, как это возможно? — непосредственно и с искренним удивлением выпалила Эмма.       — Эм, ну, у меня много физической работы, — растерянно пробормотал Джонс, а спустя миг в темноте она заметила множество непонятных шрамов на боках и животе.       — Откуда они? Их оставил отец? Я не думала, что он настолько сильно тебя бил, — сдавленно прошептала Свон и провела по ним пальцами. Тот лихорадочно вздрогнул. Внутри все заныло от досады, что он был вынужден всю жизнь носить эти клейма насилия на своем теле, постоянно вспоминая те ужасы. Хотелось стереть их раз и навсегда.       — Да, часто и сильно, а этот, самый большой, но застарелый, остался от когтей Крампуса. Он изрядно меня ранил тогда, — тяжело вздохнул Джонс, пытаясь скрыть страдания, чтобы не портить момент.       — Я представляю, как тебе больно. Ты очень сильный парень, Киллиан, — единственное, что сказала Эмма и, следуя неожиданному порыву, с нежностью коснулась губами каждого из них, чем потрясла эльфа до глубины души. Он зажмурился и с тихим, жалобным стоном погладил ее по волосам. Свон чувствовала, как его мышцы каменеют: то ли от приливающего возбуждения, то ли от травмирующих воспоминаний, распускающих внутри шипы.       — Спасибо, девочка моя, — дрожащим голосом отозвался он и попытался незаметно проморгаться, но Эмма все равно заметила это. Киллиан судорожно выдохнул и медленно стянул с нее свитер и майку.       И у Свон словно выбили почву из-под ног, внутри что-то оборвалось и рухнуло. Будто окатили жгучим потоком пустынного воздуха. Никто не смотрел на нее с таким поразительным вожделением и восхищением, точно дорвавшись до долгожданного подарка, как Джонс сейчас. Эмма физически ощущала тяжесть его взгляда на себе, сгорая за считаные секунды. Да он просто издевался над ней! И это даже пугало отчасти.       Она машинально прикрыла грудь руками и покраснела, пряча взор, и стараясь бороться с теми установками, которые ей вбивали всю жизнь.       — Эй, не смотри на меня так, а то дыру прожжешь! Мне очень неловко, — возмутилась Эмма и нервно рассмеялась оттого, что сама же и предложила эту затею.       — Ну ты что? Чего тут стыдиться, дорогая? У тебя чудесное тело, таким грех не полюбоваться, — насмешливо фыркнул Джонс и ласково положил ладони на ее руки, укрощая, словно дикую пантеру, а затем осторожно опустил их и с трепетом прижался щекой к груди, поцеловал и развязно лизнул сосок. Свон едва смогла дышать и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям: колени подкашивались даже сидя, каждая клеточка внутри закипала, и она впервые почувствовала хлесткое, обжигающее возбуждение в намокающей промежности, когда ожидание превращалось в пытку.       — Мне нужно привыкнуть, — прошептала она, прильнула к нему, зажмурившись, и слилась в еще одном поцелуе.       Страшно, что что-то пойдет не так.       Страшно, что она делает что-то запретное. Но такое любопытное.       Страшно, что этот раз может быть первым и последним.       Так и должно быть, что тьма поглотила весь мир вокруг и время? А маленький огонек между ними разгорался в бурное, искрящееся пламя, трепыхался, ласкал и обволакивал. Казалось, осталось только их учащенное дыхание и треск поленьев в камине. Кожа к коже. Такой горячей и мягкой. Тело к телу. Сильному, гибкому и притягательному. Душа к душе. Они совсем не поняли, как всего за пять дней они прошли огромный путь от незнакомцев до настолько близких людей. Объятия Киллиана, игривые касания к спине сами собой рассеивали сомнения и стирали стыд. Теперь Эмме хотелось большего погружения в это сладкое согревающее марево наслаждения и умиротворения. Хотелось дышать им, жить и защищать. С каждой секундой их близость становилась все более естественной.       Они плавно легли на кровать, и Джонс дюйм за дюймом целовал грудь, в которой билось трепещущее сердце, и живот. Добрался до кромки штанов, и Эмма не поняла, в какой момент его проворные руки успели расстегнуть пуговицы и стянуть брюки. Вслед за ними и панталоны. Сознание пронзило понимание, что сейчас она, абсолютно обнаженная, перед ним — рождественским эльфом, дрожит от мурашек и забывает, как дышать, инстинктивно разводя ноги в стороны. Боги, о таком Свон даже в самой безумной фантазии не могла помыслить!       Один вдох — и Джонс сбросил остатки одежды. Эмма невольно распахнула глаза и ошеломленно уставилась на его возбужденный, затвердевший член… Она, конечно, видела мельком их в учебных пособиях и схематично, но реальность все равно потрясла ее. Кажется, ее тело лучше знало, как реагировать на увиденное, и в ту же секунду низ живота томительно свело.       — Я так понимаю, трогать можно? — растерянно поинтересовалась Эмма и потянулась к нему пальцами.       — Было бы странно, если бы нет. Естественно, сколько угодно, — снисходительно усмехнулся Киллиан и, прикусив губу, застонал, когда она погладила головку и несколько раз провела вверх-вниз. Такой горячий...       — Тебе же не больно? — с опаской спросила Свон и представила, что же почувствует, когда он проникнет в нее.       — Наоборот, очень приятно, — промурлыкал Джонс. — Если ты возьмешь его в рот, то это будет вверх блаженства.       — Давай в следующий раз? Я пока не готова, — со смущённым и невинным кокетством предложила она, на мгновение вообразив, что же будет, если она коснется его языком. Понравится ли?       — Уже даешь авансы на следующий, хотя и первый еще не случился? — дьявольски ухмыльнулся Киллиан и с предвкушением склонился меж ее ног.       Его губы коснулись внутренней части бедра — до удивительного завораживающе, непривычно и горячо. Происходящее казалось невозможным распутным сном, Эмма рвано вдыхала воздух и думала, что вот-вот проснется. Невозможно. Киллиан заставлял ее гореть, наверное, он растопил бы даже снег. А еще невероятно то, что он — второе лицо государства другой планеты, — упивается ею — землянкой. Она жадно следила за его развратно скользящим по коже языком, оставляющим влажные дорожки. Поцелуи дразнили, щекотали нервы и превращались в струящуюся лавовую реку, разносящую возбуждение. Тихий стон — Киллиан погладил напряженный клитор и провокационно лизнул его, заставляя Эмму приподняться на локтях, а сотни маленьких молний разлететься по телу. Но тотчас остановился. Дьявол. Свон никогда бы в жизни не подумала, что это может быть так приятно.       Он знал, что делал. Хотел, чтобы она умоляла его о продолжении, забылась, разомлела и стала тряпичной куклой. Чертов плут. Вернулся на ее уровень, утянул на бок и почти безумно поцеловал, закинув ногу Свон на бедро. С ее уст сорвалось протяжное и жалобное «Господи» — его пальцы наконец-то проникли в нее, а большой начал массировать пульсирующий клитор. Так туго, жарко, мокро и узко. Мир вмиг вспыхнул тысячами искр, а все вокруг потеряло смысл. Эмма ничего не видела, не слышала и летела в пропасть собственных ощущений, беспомощно хватаясь за плечи Киллиана, придвигаясь к нему ближе.       Свон думала, что давно достигла пика возбуждения, но оказалось, нет: в этот миг оно практически душило, пропитало простыни и раскаленный воздух и превратило ее в сплошной оголенный нерв. От него сердце вырывалось из груди, и этот чертов шепот Киллиана на ухо окончательно добил ее.       — Не мучай меня. Мне этого мало, я не могу больше ждать, — захныкала Эмма и уткнулась в его шею.       — Я тоже, — тяжело дыша, Киллиан навалился на нее, укладывая на спину, и неожиданно вошел.       Вспышка перед глазами и резкий вскрик. Свон в шоке распахнула их, вдохнула и схватилась за одеяло, напрягаясь всеми мышцами. Боже, такой большой, горячий — и в ней. Голова закружилась от внезапности, и воздуха резко стало не хватать. Ей показалось, что он ворвался мгновенно и сразу во всю длину, хотя по факту достаточно медленно и аккуратно. И как оказалось, далеко не во всю. Джонс утробно застонал, обрушился с множеством поцелуев на лицо и плечи и толкнулся еще глубже, растягивая сильнее. Пытаясь повернуть голову для нового глотка воздуха и ерзая под Киллианом, Эмма в лихорадочной панике старалась понять, что чувствует и как далеко он может зайти?       — Тебе больно? — испуганно спросил Киллиан и замер, смотря на нее затуманенным взглядом. — Я могу остановиться.       — Нет, мне не было больно. Только если чуть-чуть неприятно, но я скорее напугалась этих новых ощущений… У тебя слишком большой… — запыхавшись, сбивчиво прошептала Свон.       — Тебе просто так кажется. Он обычный, — Джонс невольно усмехнулся. — Расслабься, снежинка, ты слишком напряжена, и я продолжу. Доверься.       Вдох. И она доверилась. Окончательно — после странного поцелуя в лоб. Было в нем что-то ритуальное. Закрыла глаза и подалась к нему, погружаясь в неизвестную негу. Запустила пальцы в непослушные волосы, подставляясь неугомонным губам. Пыталась урвать каждую секунду их пребывания вместе, ведь завтра мог быть последний совместный день. Нет-нет. Эмма жмурилась и боролась с этими навязчивыми мыслями, оплетающими словно паутина, прижимаясь к Киллиану, убеждаясь, что все это — реальность. Каждый его толчок, сотрясающий невидимой волной, огненным узлом пронзающим все тело, — реальность. Каждый стон, рвущийся из груди, — реальность. Каждое слово, слабая улыбка и затуманенный взгляд голубых глаз — реальность. Джонс не спешил, давал привыкнуть ей к новым ощущениям, плавно и глубоко проникая в нее.       Выдох. Больше не страшно. Кажется, их раненые души наконец-то нашли друг друга. И пусть все летит в бездну. Хотелось двигаться ему навстречу, открываться шире и больше, чтобы почувствовать еще больше удовольствия. Хотелось сильнее. Ярче. Жестче. Эмма искусала все губы, прижала ногами Киллиана к себе ближе, а белокурые волосы хаотично метались по подушке. Дышать становилось труднее в этом душном воздухе, причем обоим, хотя еще полчаса назад от холода не спасал даже камин и отопление. Джонс услышал ее, крепко сжал пальцы на талии и начал вбиваться размашистыми толчками. Так сильно, что, наверное, могли остаться синяки, но Свон было плевать. Это именно то, чего она хотела. Похоже, терпению тоже приходил конец, и он стиснул зубы, рвано дыша, прижал ладонь Эммы к кровати так, что она не смогла бы дернуться.       Интересно, а что чувствовал он?       Когда так сладко проникал в нее? Целовал грудь и соски? Когда она ласкала его шелковистую кожу, царапала и сжимала плечи? Когда понимал, что сейчас под ним девушка с Земли?              Свон изо всех сил пыталась сдерживать стоны, боясь разбудить кого-нибудь, но они уже сжигали все внутри.       — Кричи, Эмма, кричи для меня. Никто не услышит, — прошептал ей на ухо Киллиан, и крик наконец-то вырвался наружу.       Ничего подобного она не чувствовала даже тогда, когда сама рискнула изучить свое тело, и не знала, что способна на такое. Что тело способно сладко гореть в миллион раз сильнее от вторжения. Способно мучительно лизать истомой низ живота, где маленький огонек вспыхивал от проникновений Джонса. Он растягивал, неустанно целовал и нашел какую-то волшебную точку, от прикосновения к которой спокойно лежать становилось невыносимо.       Звуки, эмоции, ощущения — все вокруг быстрее закручивалось в водоворот, а Эмма чувствовала, что внутри все сжимается от напряжения, и она вот-вот достигнет некой грани. Клитор невыносимо пульсировал, и Эмма попыталась получить разрядку, дотянуться до него, но Киллиан неожиданно остановился и вышел из нее. А через пару мгновений со стоном содрогнулся, и она с удивлением ощутила его горячее семя на животе.       — Эй, я не успела, вернись, — прохрипела она, чувствуя, как между ног все горит.       — Сейчас, — отдышался Киллиан и коснулся языком той напряженной точки. Хватило пары секунд, чтобы яркая вспышка возникла перед глазами Свон, а после на нее обрушилось цунами долгожданного облегчения, сладкого и утомительного, заставив ее выгнуться и закричать еще раз.       Она откинулась назад и некоторое время пыталась прийти в себя. Джонс снова обнимал её уже без намека на ещё одну близость, наслаждался ею, а Эмма старалась осознать случившееся. Это ж что, она вот так просто на пятый день знакомства согласилась переспать с эльфом? Безумная! Боже, да никто из её подруг бы в это не поверил, учитывая, что она всегда только фыркала в сторону мужчин и закатывала глаза, считая, что прекрасно проживет без них. Хотя с другой стороны Киллиан-то и не человек… Ещё лучше! И никто никогда не окружал ее такой любовью, как он. Честно говоря, Свон не верила, что люди вообще способны на такие яркие чувства и заботу, но после общения с лапландцами и Джонсом у неё что-то переключилось в уме.       — Тебе понравилось? — тихо спросил Киллиан на ухо, поглаживая ее плечо.       — Да, конечно, я бы даже повторила, — довольно усмехнулась Эмма и потерлась об его щеку. — С тобой очень хорошо, правда, ни с кем в жизни я не чувствовала себя так естественно. И, выходит, гадания-то не соврали, — она прикрыла лицо руками и рассмеялась.       — Эй, вообще-то я еще не делал тебе никакого предложения руки и сердца, — наигранно возмутился Джонс. — Мне тоже невероятно понравилось. Твои слова действительно льстят, но на ещё один раз меня не хватит, и я должен идти. Завтра рано вставать, — он удручённо вздохнул и погладил её по щеке.       — Побудь со мной еще немного. Или вообще оставайся спать со мной, — взмолилась Эмма, чувствуя, как в ней внезапно вновь всколыхнулась паника. Словно завтра они не встретятся.       — Не могу, лучше не привлекать пока к нам лишнего внимания. Всего лишь ночь раздельно, ничего страшного, — он ласково улыбнулся, шутливо щелкнул по носу и поднялся с кровати. — Пожалуйста, пообещай, что сделаешь завтра всё, чтобы сохранить себе жизнь. От этих слов Свон пронзил холод, и она тяжёло сглотнула. Да она-то конечно. А вот что может случиться с премьером Санты, который первым кинется защищать народ?…       — И ты тоже, — тревожно попросила она, выпуская его пальцы из рук.       — Постараюсь, — как всегда, с улыбкой произнес это Киллиан и, одевшись, покинул комнату.       Эмма натянула одеяло повыше и закрыла глаза, пытаясь уснуть. Спокойствие покидало её с фантастической скоростью. Хотелось снова спрятаться в объятиях Джонса, уткнуться в шею и ни о чем не думать. Но не получалось. Тело странно побаливало, а в голове продолжали бурлить мысли. Во-первых, пока она развлекалась и наслаждалась жизнью, сестры страдали по её же вине, из-за того, что Свон не смогла сказать им нет. А во-вторых, план по спасению Лапландии держался на одних догадках, а потому никто не мог гарантировать победы. И опять если они проиграют, то виновата будет Эмма. Это же она предложила ту идею с карамелью… И вот сейчас становилось как никогда страшно.