Грибной эффект

Густой сумрак окутывал обширные окрестности Рязанского Кремля. Бывший областной центр, столица древнего русского княжества, нынче представляла из себя жалкое зрелище. Город всегда был не очень густонаселённый, в самые лучшие годы, его население не превышало и миллиона человек. Сейчас же все было куда плачевнее, когда-то процветавшая, и всегда радужно принимавшая гостей со всего мира, Рязань до войны славилась своей гостиничной инфраструктурой, развитой сферой туризма, и ночной индустрией развлечений, впрочем, все в рамках строгого русского законодательства. Рязань, прославленная своими круглосуточными заведениями, каждую ночь светилась как новогодняя ёлка в ночи, туристы любили бродить здесь под светом уличных фонарей, и неоновых ламп. Теперь же жизнь теплилась лишь в старой части города, и то, только на небольшой территории. Тонкий пояс из поселений, окружал местную цитадель. Вместо света тысячи мощных уличных фонарей, округу теперь освещал только свет костров, и редких электрических ламп. Некогда представлявший из себя культурно-исторический центр, полностью выхолощенный, и слабоприспособленный для осад, тем не менее, со временем, Рязанский Кремль, был восстановлен, и после долгих усилий смог претендовать на часть своего великого прошлого. Высокие кирпичные стены, башни из сваренного металла, и ров выкопанный усилием многочисленных рабов, и полудиких мутантов все это таилось в темноте, казалось, грозно врезаясь в ночное небо. Сухой ветер издавал тихий свист, проникая в узкие улочки небольшого городка, что лежал под стенами рязанского кремля. Величественные стены были поражены временем и битвами, каждый камень, каждая трещина в стенах, словно рассказывала свою историю, эти многочисленные “раны“ смотрели в сторону востока, и юга. Новая история города, как и старые хроники, писалась вокруг противостояния великого русского государства, с великой восточной степью, населённой племенами кочевников, и варваров пришедших с дальнего юга, и востока. Рязанский предел, много раз сдерживал подступающие орды, не раз спасая внутренние земли, от разорения, и грабежа. Рязань не могла похвастаться как Владимир, наличием богатых торговых путей, идущих в сторону неизведанного, и таинственного востока. Не было тут, и больших заводов, и мануфактур, как в Харькове. Народ тут был в основном служивый, суровый, и не богатый привыкший к жизни на фронтире. Наверное при других обстоятельствах Рязань, и его кремль мог бы быть символом могущества и величия, сложись оно все по другому, но соседство с воинственными племенами тюрков, и прочих южных народов, ставили крест на всех попытках обогатиться за счёт мирных ремёсел. Постоянные набеги, сражения, и осады с последующим разорением всей округи, не способствовали накоплению богатств. Тем не менее, внутренний двор кремля, где располагались небольшие жилые постройки, выглядел весьма пристойно, не сказать что зажиточно, но по крайней мере было видно, что несмотря на бедность, местный люд старался жить достойно. Тут-то, и располагалась резиденция митрополита, одновременно служившая в качестве кремлёвской часовни, она выделялась из общих построек своими деревянными куполами, испещренными вычурными узорами, сверху, над главным куполом возвышался посеребрённый, массивный крест. Деньги на него люди собирали добровольно, всем городом. Для человека стороннего это наверняка выглядело бы весьма расточительно, но для самих Рязанцев, это было некое свидетельство их упорства, и благочестия. Те редкие ценности, которые не могли отобрать кочевые бандиты. Редкие голоса еще бодрствовавших жителей, смешивались с сердитыми причитаниями командиров ночных караулов, отчитывавших нерадивых солдат. Некогда разрушенные княжеские палаты, старинные терема, и здания административного корпуса, до катастрофы принимавшие каждый год множество туристов, после разрушительной войны претерпели радикальные изменения. Все внешние усилия был направлены на выживаемость новых обитателей, на случай затяжной осады. Дополнительно укреплённые, и утолщённые стены, решётки на окнах, и пулемётные гнезда смонтированные на крышах самых высоких зданий. Предназначенные для эффективного поражения летающих хищников, у каждого из таких агрегатов дежурил расчёт, готовый принять бой, и днем и ночью, оберегая покой не только людей живших в кремле, но и всей округи, которая тянулась к крепости как к маяку, и застраивали все вокруг него. Помимо всего прочего, каждое здание внутреннего двора было соединено с другими изданиями подземными ходами, и имели обширную кризисную инфраструктуру, включающую в себя оружейные хранилища, и склады с припасами. Там под землёй была даже своя подземная часовенка, обустроенная среди технических помещений, ее оборудовали военные, в первые месяцы, когда церковники уже обладая достаточными силами, занялись расширением вширь, впервые за многие годы запустения, в Рязани снова затеплилась жизнь. Городу на Оке даже удалось в какой-то степени повторить свой прошлый путь, видимо городу было на роду написано, привлекать к своим стенам странников из дальних уголков. Дело в том, что ежегодно, Рязань принимает большое число паломников со всех концов известных православных земель, и причин для подобной популярности достаточно. Все таки, когда рядовой дворянин, или клирик высокой руки, служащий на благо Божьего царства, без притворства считает, что паломничество на родину Симеона Косого, дело правильное, и богоугодное, это говорит о многом. Тем более это примечательно, когда Тула тянет все одеяло “святости“ на себя. Но, даже так, несмотря на все опасности дороги, столичные вельможи, с завидной частотой посещают святые места Рязани. В частности, ключевая точка священного маршрута, это та самая подземная часовенка, которая как уже сказано выше, была широко известна не только в пределах Рязани, и ближайших ее окрестностей, но и во всех частях золотого полукольца. Скромная часовенка, и кремль в первую очередь были известны своими иконами, и фресками. Все стены, и потолки часовни были испещрены священными сюжетами, из святой книги, и частично вдохновлены недавней историей города, и царства. Автором этих “произведений“ был как раз таки, тот самый Симеон Косой, первый, и самый известный новорязанский иконописец. Святой с противоречивой, и запутанной судьбой. Таинственно ворвавшийся в историю города, и так же таинственно исчезнувший. Но не это главное, в конце концов, биография такого рода людей, по большей части одинакова, и типична, да и неважна их прошлая жизнь, если говорить откровенно. Если что-то, и важно, то это небольшие детали, например в чем состоял грех их “прошлой“ жизни, ведь люди обычные, или же изначально состоящие в теле церкви, чаще всего ничем таким “похвастаться“ не могли. Как правило святые, или убогие выходили из самого дна, социального, и морального . В целом же, важнее какое наследие, они после себя оставляли людям. А конкретно у Симеона, оно было замечательным, во всех смыслах. Оценить его мог каждый желающий, который ступал за главные ворота кремля. Ведь вся надвратная арка, была покрыта невероятной по красоте мозаикой, изображавшей краткую историю повторного заселения Рязани, и изгнания новых клобуков из дальних окрестностей города. Подобное отношение к использованию изобразительного искусства прослеживалось везде, напоминая каждому рязанцу, и тем кто осмеливался войти в его врата, о стойкости и упорстве русского христианского духа. Тем временем, туманный вечер медленно опускался на пустынную рязанскую землю, обволакивая останки домов, бывших частью старой Рязани, и вековых деревьев в мягкую, полупрозрачную дымку. Вдали, по дороге, петляя среди обломков и скорбных руин, медленно приближалась приземистая, стальная колонна тяжелой военной техники. Рев моторов сотрясал воздух, а клубы черного дыма неслись в небо, оставляя тёмную как патока вуаль, тянувшуюся вслед за потоками воздуха, которые создавали стремительно несущиеся машины. Колеса бронированных машин “скользили“ по частично уцелевшему, сильно оплавленному асфальту, и гусеницы тяжелых танков оставляли глубокие следы на пыльной земле. Выставив всю свою мощь, и разрушительную силу демонстративно, напоказ, колонна военной техники приближалась к кремлю спокойно, и размеренно. Колонна держала курс к главным воротам, проезжая мимо лачуг рязанцев, тем кому не повезло, и не досталось жилья внутри крепких кремлёвских стен. Уже через несколько минут, техника неспешным ходом приблизилась к подъёмному мосту, и пронеслась поверх крепких, сколоченных вместе дубовых брёвен, скреплённых вместе всяким мусором, который и стыдно металлом назвать. Гудя двигателями, стальные звери въехали во внутренний двор, где их могучие силуэты окружили не менее внушительные старинные здания, несущие слепящий свет из своих узких окон, как бы дополняя уличное освещение. Несмотря на казавшуюся снаружи миниатюрность, кремль, без особых проблем вмешал, всю технику. Длинная “змейка“ колонны въезжала внутрь, так же, как длиннющий питон заходит внутрь своего логова. Хвост колонны приближался к окраинам Кремля, монотонно гудя и извергая клубы черного дыма. Скрип стальных гусениц, и гул двигателей разносился по улицам, давно покинутых жителями, оставившими дома в поисках более надёжного укрытия. Грозные машины, забрызганные грязью, прошли мимо выжженных домов и развалин, замыкая длинную колонну. Служки, и монахи служащие митрополиту, полчаса назад готовые отойти ко сну, сейчас оживились, и сутеливо бегали вокруг уродливых танкеток, и бронетранспортеров въехавших во внутренний двор. Контраст между разрушенными внешними окраинами, и нарочитой аккуратностью внутри, и вокруг стен кремля, бросалось в глаза. В условиях разрушенного мира, подобное было только на пользу, выгодно подчёркивая в глазах обывателя, могущество, и рачительность церковной власти. И хоть со времён легендарного возвращения Рязани в лоно Руси, прошло достаточно много времени, и заново построенный кремль поблек с тех славных времён, но он все еще был величественен, насколько это вообще возможно, для приграничной цитадели, защищающей остатки русской цивилизации, от нападок восточных соседей. Внутри же этих великих стен, сидел на троне рязанский митрополит, надёжа, и опора христиан на востоке. Преисполненный мудростью, он старался сохранить мир, и порядок в это тяжелое время. Под присмотром старших братьев, машины аккуратно вставали в рядок, а солдаты, внимательно слушая указания, начали аккуратно разгружать трофеи интендантам. Это были предметы сделанные из металла, и разного рода технические артефакты, добытые во время боев, и редких приграничных рейдов. Оружие и боеприпасы, сдавались тоже. Предсказуемо маленькое поселение вокруг кремля тоже ожило, вслед за жилыми постройками внутри старинной крепости, зашевелились, словно пробудившись от векового сна. Игумен Афанасий, командир колонны, неспешно курил ядреный табак, из своей старинной трубки, стоя на улице, около стенки одного из громадных домов внутри кремлёвского дворика. Его усталые, и раздражённые бойцы действовали на автомате, не в первый раз сдавая все добро интенданту. Сам игумен, уже был вовсю в мечтаниях, об вкусном ужине, помывке в бане, и мягкой кроватке. Всего три вещи, которые он желал больше всего на свете. Вдруг – резкий крик вестового, и сладкая полудрёма испаряется. Афанасий обернулся и встретил взглядом быстро приближающегося вестового. Тот тяжело дыша, передал сообщение, что митрополит Рязанский зовет его в свои покои. Задумчивый, Афанасий кивнул, гадая, к чему была такая срочность. В тишине коридора, раздавались глухие шаги, Афанасий приближался к покоям митрополита Рязанского, брат Афанасий шагал неспешно по плохо освещенному кремлевскому коридору. Серый камень стен казался особенно бесцветным, и безрадостным. Пройдя парочку поворотов, он оказался перед массивными дверями, ведущими в покои митрополита. Снаружи стояли несколько рослых боевых монахов в черных рясах, личная гвардия митрополита. Их холодный взгляд пронизывал Афанасия, как сканеры. Но он спокойно представился, сообщил свою причину визита и встал, ожидая разрешения на вход. Охранники не заходили внутрь кабинета, не было необходимости, всю необходимую информацию записывала камера, висевшая над дверью. Короткая заминка, наполненная напряжением, сопровождалась молчаливым обменом взглядов. Тягостное молчание прервалось лишь, когда дверь, наконец, открылась, издав раздражающий звук, пропуская брата Афанасия внутрь. Игумен медленно прошел через массивные двери в покои митрополита, затихнув, встав на глухом ковре, который заглушал шаги и создавал атмосферу таинственного ожидания. В полутемной комнате митрополит сидел за столом, освещенный мягким светом настольной лампы, погруженный в разбор документов, утопая в мире молчаливых цифр, и букв. Афанасий поздоровался и смиренно поклонился, следуя древним обычаям, устоявшимся в сфере церковной иерархии. Тишина в комнате была настолько плотной, что можно было почувствовать, как она окутывает каждый шорох и движение. Митрополит продолжал свою работу, перебирая стопки бумаг. Афанасий продолжал стоять, ожидая зримого сигнала, который означал бы начало их беседы. — Подойди. — Наконец-то, после долгого молчания, из под тяжёлой рясы раздался митрополичий баритон. Афанасий, не заставил себя ждать, зная взрывной характер митрополита, он подошел поближе, четко чувствуя грань он инстинктивно остановился на нужном расстоянии, не далеко, и не близко. Митрополит немного повозившись среди казавшихся бесконечных стопок бумаг, достал оттуда ту что была ему нужна, и вручил ее игумену. — Мне прочитать? — Задал вопрос Афанасий. Услышав его впервые за долгое время, митрополит поднял глаза на своего собеседника. И странно посмотрев, медленно кивнул. — Ну что ж. — Развернув лист бумаги, он первым дном заметил на письме печать патриарха, за его собственной подписью. Это немало удивило Афанасия. Но еще больше его удивило содержание письма. Оно было весьма коротким, и имела больше приказной характер, приписывая ему миссию сопровождения представителя корпуса внешней разведки, на возможно бывшие земли халифата, лежавшие к востоку отсюда, с целью дополнительного сбора информации. Так же необходимо было провести параллельную оценку угрозы миграции гулей на запад. — Ваше высокопреосвященство, простите за возможную грубость, но что все значит? При всем моем уважении, подобные операции не мой профиль. — Я знаю, но как видите, это приказ самого патриарха. Выбор пал на вашу персону не случайно. Как вы знаете совсем недавно прошёл совет митрополитов, и там обсуждались вопросы касаемые нижегородского кризиса. Голоса разделились, это ни для кого не тайна. Одна часть совета желает скорейшего военного вмешательства, и возвращение Нижнего Новгорода в лоно русской церкви, вторая часть совета более осторожна, и предпочитает не делать резких движений, считая это лишь распылением сил. Чудом, удалось добиться определенного компромисса, между двумя могучими фракциями. И этот компромисс вы брат Афанасий, вы достаточно опытный командир, с хорошей командой, и самое главное с опытом, наверное с самым большим во всех наших вооруженных силах. Плюс, вы меньше всего вызываете раздражения у церковных иерархов, поэтому именно на вашей персоне, у многих сомкнулись интересы. — И в чем же этот компромисс? — Подобрался игумен, и ловко вклинил свой вопрос в длинную речь митрополита. — Да конечно, я кажется слегка отвлёкся. — Кашлянул в кулак пожилой мужчина, догадавшись сам, что отвлёкся от темы. — Компромисс заключается в срочном действии, но на основании точной информации. Совет сошёлся на том, что вмешиваться имеет смысл, но только при условии того что будет собрана вся нужная информация, до последнего нюанса. Ваша группа как раз с такой целью и будет туда отправлена, вы должны будете все разведать, и дать исчерпывающие факты, на основании которых, совет примет решение. Вторгаться на восток, или нет. Вы меня понимаете? — Да, ваше высокопреосвященство. — Особо не протестуя спокойно согласился игумен. — Отлично, а теперь информация, о тех, кого нужно сопроводить. — На стол перед Афанасием легла толстая папка. — Ознакомьтесь брат Афанасий. Монах кивнул, и осторожно притянул папку к себе. Открыв ее, он стал вчитываться в текст. Информации было немного, только имя, звание, и маленькая фотография рядом. Взгляд игумена рутинно скользил по кандидатам, пока он не остановился на последней фотографии. На ней был изображён скуластый азиат, с длинными черными волосами свисавшими ниже плеч, довольно крупная голова, держалась на мощной шее, и покатых плечах. Вся кожа лица, и частично шея, с плечами, была покрыта сине-зелеными татуировками, изображающими мифических зверей, и монстров, кроме изображений, на коже синели скандинавские руны. На шее висел молот Тора. — Что здесь делает язычник? — Грязный ноготь, указательного пальца уперся на изображение необычного дикаря. — Это проводник, представитель союзного племени, он хорошо знает ту местность, много раз бывал на землях нижегородского халифата. — В качестве наёмника? Так ведь? — Кулаки игумена сжались, гнев начал потихоньку переполнять его. — В том числе. — После недолгого молчания, утвердительно ответил митрополит. — Где-то год назад, его племя присягнуло на верность патриарху. Теперь они на нашей стороне. — Всего год назад эти сволочи резали глотки нашим людям, разве вы забыли? Эти язычники, они опаснее магометан в сотни раз. У них нету даже понимания чести, они предадут в любой удобный для себя момент. Можете требовать от меня все что хотите ваше преосвященство, но я, и мои люди не пойдут с этим безбожником никуда, это опасно, он может завести нас, куда угодно. — Словно чайник, который поставили греться на плиту, Афанасий начал все сильнее закипать. Конечно игумен старался держать себя в руках, но от подобных новостей, было очень трудно удержаться от всплеска сильных эмоций. — Нет, вы все сделаете брат Афанасий, вы исполните приказ. Иначе вы, и все ваши люди пойдёте под церковный трибунал, понятно? И уж поверьте, я не поленюсь, и позабочусь чтобы приговор был как можно более строгий. Даю вам свое слово. — Митрополит тоже не остался в долгу, и поддержал свою точку зрения весьма сурово, и доходчиво. Впрочем, вслед за горьким кнутом, последовал сладкий пряник. — Не волнуйтесь брат Афанасий, ваш проводник, и его люди будут вам верны, и не доставят хлопот, на время операции. При заключении союзного договора, самые крупные кланы племени, отдали в качестве гарантий верности своих наследников. Так что, пока заложники у нас, никто из племени, не посмеет вам навредить. А теперь идите, отправитесь завтра с утра.