Доктор Кто и не тот человек-паук

Принявший форму королевского оружия меч-самосек все еще не мог призвать Джереми броню. Но это и не было нужно. Когда дракон уже распахивал крылья, намереваясь взлететь или ударить их ветром, Джереми взмахнул клинком. Пахнуло озоном, зашевелились волоски на руках. Раскат грома сотряс землю. На этот раз Джереми увидел, как белая молния прочерчивает зигзагообразный штрих и срезает вторую голову змея. «Янме, королю электрической страны технологий, это оружие подошло бы лучше», — мимолетно подумал он. Дракон заревел, его ноги подкосились. Вены в его крыльях пульсировали фиолетовым. — Василиса, послушай меня, — раздавался за спиной голос Доктора. — Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, но от тебя зависит буквально все. После удара руку опять наполнила жужжащая боль. Слабее, чем в прошлый раз, но Джереми все равно стоило усилий не выронить меч. — Да, до богатыря тебе далеко. — Мисси, как всегда, не скупилась на похвалу. — Надо было все-таки чудесную воду доставать, после которой можно спокойно пользоваться этим мечом. Эх, сюда бы мой анигилятор, хотя не знаю, сработал бы он на такой туше. Придется обойтись сказочными готичными приемчиками. Ее череп, вынырнувший из ниоткуда, сверкнул глазницами. Дракон споткнулся опять. Его чешуя задымилась. Он шел теперь словно против сильного ветра. — Вспомни, что такое инициация в сказках, — продолжала говорить Доктор. — Ты же наверняка читала, что подразумевали под собой приключения героя и его образ. Он становился взрослым. Получал волшебные силы — как взрослый, как имеющий на это право. И в конце концов с помощью этих сил он получал власть над царством. Над миром. — Просто скажи, могу я завалить эту мразь или нет, — донесся срывающийся шепот Василисы. Доктор запнулась. — Да, но есть… Змей дохнул ветром. Глазницы черепа Мисси сверкнули другим светом, и потоки воздуха отсеклись невидимым барьером. За его пределами полегла трава. Меч в руках Джереми копил заряд. Джереми проверил Ядомикс-пушку — еще немного перегрета. — Змей — вода. — Доктор торопилась, слова пулеметной очередью выстреливали из ее рта, но таинственным образом ее речь стала даже четче. — В древних представлениях дух воды и богиня земли даровали людям весну. Но в еще более ранних это делала одна богиня. Властительница жизни, смерти и людской судьбы, которая в те времена зависела от земли. Макошь, Гея, три мойры, Аматэрасу… еще они постоянно связаны с прядением и пауками, но сейчас не об этом! Все эти верования и легли в основу сказок! В основу этого измерения! Галина была властительницей этого мира, но теперь его унаследовала ты! Ты богиня, и это твой мир! И ты вольна делать в нем все, что хочешь! — Ничего себе, я так глубоко не копала, — пробормотала Мисси. Джереми тоже с удовольствием бы прокомментировал слова Доктора, но в этот момент в мече накопился заряд. Джереми сделал выпад. Молния устремилась к центральной голове змея… но не достала ее. Змей укрылся крылом. Оно почернело и осыпалось пеплом. За спиной закричала от боли Василиса. — Эта энергия меня сейчас разорвет!.. — Тогда ты знаешь, как от нее избавиться, — раздался голос Доктора. — Что? Откуда?! — Это твоя сказка, так что поверь — знаешь! Змей сделал то, чего Джереми ждал от него с самого начала и чего боялся. Он дохнул огнем. Его яркая желтизна сожрала бледный лунный свет. Облекла двумя потоками, разбиваясь о щит Мисси. Ее череп задрожал. Его рассекла трещина. Еще одна… — А вот сейчас самое время для красивого и неожиданного спасения, — пробормотал Джереми. — Слышали?! — рявкнула Мисси. — Главная героиня, твоих сайдкиков сейчас поджарят вместе с тобой! — Но я правда не понимаю, что делать! — крикнула Василиса. — Чем обычно занимаются герои в этих ваших славянских сказках? Убивают Змея-Горыныча? Ты, кажется, рвалась? Вот и убей его! Еще одно «как?», и я превращаюсь в главную злодейку, чтобы простимулировать Доктора придумать план получше! Джереми не знал, откуда пришла эта мысль. Воспоминание, превращение в идею. Обернувшись, он сказал: — Тогда, в той пещере. Ты хотела спасти своих сестер. И ты можешь их спасти, так? Василиса прижала руки к груди. Свет от раны на животе уже охватывал ее всю, отражаясь бликами в глазах и волосах. Он как будто пожирал ее. — Я не могу их спасти, — прошептала Василиса, будто прислушиваясь к чему-то в себе. — Но я могу… Что-то переменилось. Прохладное дуновение с запахом влажной земли в потрескивающем от жара воздухе. И свет отхлынул от Василисы. Слепящее золото сменилось холодным серебром. Потоками воды оно заключило в себе пламя и задушило его. Впитало в себя клубы пара. Стегнуло зарычавшего змея, сбив его на землю. И пальцами тумана понеслось дальше, во все стороны, до горизонта. Краски приглушились. Луна полыхнула мертвенным пламенем. В бледном свете истончилась кожа Василисы. На страшное мгновение вместо половины ее тела высветились кости. Но едва Джереми моргнул, как все исчезло — последними задержались кости ноги. По волосам Василисы скользили серебристые блики. Ее лицо искажалось. По нему быстро, как блики на воде, скользили очертания звериных морд. Показалось, что там мелькнул и паук… Туман вернулся, окутав их облаком. В белых клубах мелькали лица. Юные, одинаковые лица девочек… Их водоворот скользил вокруг них, искажаясь так же неуловимо, как лицо Василисы. Нет. Джереми ошибся. Если по лицу Василисы лишь скользили звериные маски, то ее сестры… Туман не развеялся. Лишь поменял форму. Звери и птицы выстроились за спиной Василисы. Всего двадцать восемь. Их тела были полупрозрачны, глаза горели призрачными огнями. Лунный свет ерошил их шерсть. Ветер шелестнул звериными голосами — рычанием, лаем, мяуканьем, совиным уханьем. Шелестнул и смешал их в единый человеческий голос. Одно слово. «Спасибо». Василиса взмахнула руками. В них мелькнули гребень и полотенце. Со зрением Джереми что-то произошло. Он видел пшеничное поле, но одновременно его взгляд охватил весь мир. По высохшим устьям рек струились потоки воды. Озера наполнялись студеной прозрачностью. Облетали пожелтевшие листья, набухали почки на ветвях, раскрываясь, покрывая деревья новой зеленью — юной, живой. Пели птицы. Дули теплые весенние ветра, разнося запах тепла, жизни, приближающегося лета. Василиса сделала шаг вперед. Изменилась ее походка, поменялся ее взгляд. В ней будто проглянула Галина и кто-то еще, более старый и мудрый. Василиса шла не как девочка, оказавшаяся в чужом мире, а как королева среди своих земель. Она прошла мимо. Все это время она не отрывала взгляд от змея. Змей не шевелился. Лишь злобно щурились глаза на его оставшейся морде. Когда Василиса подошла вплотную, он прикрыл их. И коротко кивнул. Следующее мгновение Джереми запомнил смутно. Возможно, потому что человеческая и багнарекская психика защищала себя. Не для них было зрелище многоголового клыкастого чудища, каким обратилась Василиса. Все звери и птицы Вселенной, собранные в одном настолько жутком и одновременно прекрасном создании, что память просто не могла его сохранить. В мертвой, серебряной тищине оно поглотило змея и исчезло. Василиса медленно осела на почерневшую, высохшую пшеницу. Вернувшийся туман опустился на землю снегом. По всему миру воспрявшую весну заключила в оковах зима. — О нет, нет, нет-нет-нет, — донесся до Джереми лихорадочный шепот Доктора. Он прорвал царящую тишину почти противоестественно. — Честно говоря, я бы сейчас не отказалась от пояснений. — Мисси разглядывала заснеженную равнину. Вокруг, как в замедленной съемке, проплывали звери и лениво отталкивались от воздуха птицы. Их лапы и крылья не создавали звуков, на снегу не оставалось следов. — Галина Михайловна была хозяйкой этого мира, — ответила Доктор. — Богиней. Но когда она умерла, власть перешла Василисе как ближайшей родственнице. Мир должен был расцвести, когда это произошло. Хозяйка этого мира повторяет силы богини земли — весны, возрождения. Но этого не произошло. Горе сдерживает Василису, меняет силы. Образно говоря, она превращается в богиню смерти.  Джереми двигался сквозь снег. Вперед, к сгорбленной фигуре. Василиса стояла на коленях возле искореженного тела Галины. Она тянула к матери руки, но они застыли в воздухе, не касаясь. Снежинки падали на них. «Почему? — с тоской подумал Джереми. — Почему всегда снег?..» Тело Галины источало знакомый белый туман, а над ее лицом трепетала едва различимая морда зверя. Джереми даже не мог разглядеть, какого именно. Он осознал, что Василиса не просто так держит руки над Галиной. Туман под ее ладонями извивался, пытаясь подняться выше. — Нет, — срывающимся шепотом повторяла Василиса. — Не дам. Держи свою смерть при себе. Не будь солнцем, и ветром тоже не будь, слышишь? Не уходи! Я не дам тебе, поняла?! Не дам это сделать! Я не разрешаю!.. Сквозь ее сжатые зубы вырвался сдавленный всхлип. — Галина может переродиться в этом мире, — негромко пояснила Мисси, и Джереми обернулся на ее голос. — Но сознание мертвых отличается от живых — по крайней мере, здесь. Галина получит сознание зверя и забудет о Василисе. Доктора застилал снег. Но Джереми увидел, как она зажмурилась. Провела у глаз ладонью, почти незаметно задержавшись возле них. Сжала эту ладонь в кулак. — Ты!!! — Она круто обернулась вокруг своей оси, будто адресовывая внезапный свирепый рык миру. — Я знаю, что это ты создал этот мир! Это ты придумал для него правила, ты, гребаный читер! Но мы все равно тебя перехитрили! Мы выиграли! Опять! И мне плевать, что ты не здесь, потому что раз это твой ящик игрушек, то частичка тебя тут осталась! Мы выиграли! А раз так, мы требуем свою награду! Сейчас же!!! Доктор тяжело дышала. Ярость, исходящая от нее, могла растопить весь выпавший в этом мире снег. — Она уже получила свою награду. — Голос Мисси, в противоположность голосу Доктора, был тих. — Этот мир. — Умерший мир с призраками, которые потеряли воспоминания и человечность. Что-то не вижу, чтобы Василиса была в восторге. Отличный подарок, ничего не скажешь! — фыркнула Доктор. — Халтура, пусть переделывает! Эй! — рявкнула она в небо. — Ты думаешь, я не заметила воронье перо в зубах черепа? Ты знаешь, что это должно означать! Ну?! Среди снежинок мелькнула черная тень. Ворон планировал вниз, а в его когтях что-то блестело. Он пронесся над головой Джереми и опустился на белую гладь. Джереми еле успел подставить руки. В его ладони упали две закупоренные склянки. — Оу, — сказала Мисси. — А это даже… изящно. Доктор метнула взгляд на череп, а потом на Василису. До Джереми донесся ее шепот: «Она попросила их до… то есть она!..» Василиса стиснула челюсти. С силой надавила на белый туман, пытаясь загнать его в тело матери. Она подчеркнуто не смотрела на них. — Ворон прилетает после смерти кого-то, — прошептал Джереми. — Но когда Василиса призвала его, еще никто не умер. Доктор смотрела на него. Просто… смотрела. Она даже не кивнула в подтверждение его мыслей. Не было нужды. Ворон следил немигающими глазами. Пронзал Джереми до нутра. До самых глубин памяти, где хранился образ мамы. Снежинки садились на ресницы, застилая все. «Здесь никого нет, — как будто говорили они. — Только ты и чудесная вода в твоих руках». — Это выбор, — сказал Джереми в белую пустоту. — Так? Белизна ответила ему голосом Доктора: — Да. Нейтральный ответ, достойный Риты. Ни осуждения, ни одобрения. Ничего, что могло бы повлиять на решение Джереми. Джереми смахнул налипшие снежинки и сказал: — Спасибо. Василисе и Доктору. Череп скользнул к нему. Воронье перо так и торчало между его зубов. Череп раскрыл рот, и маленькая черная клякса упала на снег. Джереми рассмотрел склянки. Жидкость в одной была белой, как снег, и холодной. В другой — прозрачной и теплой. — Мертвая вода — вот в этой, — неожиданно подсказала Мисси, указав на склянку с белой жидкостью. Доктор кивнула. Вынув пробку, Джереми осторожно капнул водой на вороненка. Раны затянулись. Теперь птичка выглядела как живая. Капля живой воды сверкнула, как на солнце. Маленькие крылья всплеснулись. Вороненок опустился рядом с вороном. Теперь следили они оба. Чего они ждали? Джереми все решил с самого начала. Какой здесь может быть выбор? Василиса тоже часто моргала от снега. Ее ладони по-прежнему сдерживали туман. Она замерла при приближении Джереми. — Но я просила эту воду для тебя, — еле слышно подтвердила она. — У тебя же… ты же хотел. Я видела, как ты смотрел на ворона. — Нельзя ведь достать ее еще, верно? — Я… я не знаю. В сказках она всегда дается один раз одному герою. Наверное, нет. Джереми понадеялся, что за снегом не видно, как он прикрыл глаза чуть на большее время, чем нужно. — Я не могу, — шептала Василиса, — я просто не могу спорить. Я… я не хочу спорить, — с болью призналась она. — Я ужасна, да? — Конечно, нет. Или мы оба ужасны. Потому что я бы тоже не смог. Джереми протянул ей склянки. И внезапно их смел кто-то другой. В ладонях стало пусто и холодно. Доктор рядом тяжело дышала. В одной руке она сжимала воду, а другой прижимала к себе ворона. Ворон извивался и пытался ущипнуть ее. — Доктор! — непонимающе выкрикнул Джереми. — Это не твое! — зло вскинулась Василиса. — Спокойно. К тебе, птица, это тоже относится. Имей в виду, что я не очень люблю воронов с тех пор, как один из вас влетел в грудь моей подруги. Доктор была зла и решительна. Наскоро сунув склянки в карман, она вскинула ворона над головой и прокрутилась с ним вокруг своей оси. Повсюду мелькали тени зверей и птиц. Они почти растворились среди снега. — Ты видишь их, да? Ты видишь этих девочек. Их жизни были оборваны. Они и увидеть ее толком не успели, как стали идиотской бессмысленной жертвой. Они обречены на тень существования в виде призраков, у них даже воспоминаний не осталось. И я с этим не согласна. Я знаю, как еще можно применить мертвую и живую воду. Ты можешь это сделать. И ты это сделаешь. Она опять зажала ворона подмышкой. Выхватила пузырек с живой водой. Руки Доктора окутало золотистое сияние, его ручейки стекли по пальцам и закружились в воде блестками. — Ты делишься своей регенерационной энергией?! — изумленно крикнула Мисси. — Доктор, ты… Как глупо, прямо в твоем духе. — Не согласна, я думаю, что это гениально. — Доктор, что ты де?.. — начал Джереми. — Если вкратце, я усиливаю действие живой воды. Мы можем спасти не только Галину Михайловну. К сожалению, не твою маму. Но всех в пределах этого мира. — Ты делаешь это ценой нескольких регенераций, — напряженно сказала Мисси. — А, ты же пока не знаешь. Я буду в порядке. Верьте мне. — Доктор. — Джереми не знал, что хочет сказать. Попросить объяснить, остановить, спросить, уверена ли она? Что бы он ни решил, Доктор остановила его мягким взмахом руки. — Ты сделал свой выбор, а я его дополняю. Словами «сегодня выживут все»! С этими словами Доктор подкинула ворона в воздух. Он сначала не раскрыл крылья и провалился в воздушную яму. Но тут же его будто подхватил неосязаемый ветер. Ворон растаял в снежной вышине. Его последнее «кар» прозвучало как прощание. — Да, Кар. — Доктор как будто произнесла чье-то имя. — Я знала, что раз ты помнишь ее, то выполнишь эту просьбу. Тучи сгустились. Снег хлынул белой стеной. Снежинки лезли в глаза и залетали в рот. На вкус они были как морская вода. Вновь Джереми почудилось пение потусторонних китов, и он будто опять очутился в своем сне. Сквозь пелену он увидел, как Василиса с облегчением роняет руки. Джереми не смог разглядеть Галину, но был уверен — из нее перестал сочиться туман. Оживляющего жара, как в его сне, на этот раз не было. Были тучи. Черные и громыхающие, как сердитые псы, они растолкали снежные облака и погнали их прочь. На миг стало так темно, что Джереми не мог разглядеть даже собственных рук. А потом все осветили молнии. И грянул дождь. Первые капли упали с раскатами грома и изрешетили снег. От последующих земля под ногами вскипела. Дождь вымочил не только одежду и волосы, но и проник, казалось, до самого нутра. «Вот оно, истинное значение выражения «промокнуть до костей», — мимолетно подумал Джереми. Вода была теплой. Как весна. Как объятия близкого человека. Василиса замерла под потоками воды. Она неотрывно смотрела на Галину… а тело ее матери мерцало тем же самым золотистым светом, который только что источали руки Доктора. Тем же светом сияли дымчатые силуэты зверей вокруг. Они носились по поляне, вскидывая морды вверх и ловя пастями капли. Под их лапами неуверенно пытался приминаться рыхлый чернеющий снег. Подрагивая, как блики на воде, их фигуры становились все более материальными. — Получается! — ликующе воскликнул Джереми. — Доктор, получается! Доктор запрокинула голову вверх и щурилась от падающих сверху капель. Ее торжествующий смех разнесся словно бы по всему миру. — О да! — заорала она в небо. — Все выживут! Все! Будут! Жить! — Все… — завороженно повторила Василиса. Она скрестила указательные и средние пальцы на обеих руках. — Ну же, пожалуйста, все!.. Искажал ли зрение дождь, или грудь Галины приподнялась от слабого вздоха? Судя по тому, что Василиса прижала ладони ко рту, Джереми не показалось. И его собственный победный клич поднялся до неба. На этот раз он первым обнял Доктора. Она повисла у него на шее, от избытка чувств подогнув ноги и чуть не уронив их обоих на размокшую землю. Когда они давали друг другу пять, Джереми не рассчитал и поднял руку слишком высоко, но Доктор подпрыгнула и хлопнула его по ладони в полете. Последние островки рыхлого снега таяли. Земля впитывала влагу и покрывалась яркой весенней травой. Обретшие плоть звери резвились вокруг, и воздух дрожал от радостных рыков и воя. Тучи расступились, и из них пролились солнечные лучи, сплетаясь вместе с дождем в радугу. По обеим сторонам неба в просветах облаков вниз смотрели девушка в золотых одеяниях и едва различимый в дневном свете бледный юноша. Месяц пытался подавать солнцу робкие знаки, она же делала вид, что не замечает, но искоса бросала на него задумчивые взгляды. А Василиса прижималась к растерянной Галине и, судя по всему, твердо решила никогда не выпускать ее из объятий. — Долго я спала? — каким-то чудом расслышал Джереми сквозь торжествующую музыку дождя и жизни. В ответ Василиса издала утробный звук, похожий на смех вперемешку с волчьим воем, и втиснулась в маму еще сильнее. — Видишь, Мисси, видишь?! — Доктор подпрыгивала на месте, как наполненный счастьем мячик. — Вот для чего! Вот для чего это все, понимаешь?! Мисси?.. Она исчезла. Старого вруга Доктора нигде не было видно. Чудом осталась нетронутой скачущим зверьми цепочка следов, обрывающаяся в никуда. — Мисси… — повторила Доктор грустно и без удивления. — И опять. Опять ты ушла, не попрощавшись. — Куда она пропала? — спросил Джереми. — Думаю, она частично была моими воспоминаниями о той Мисси. И когда все закончилось, думаю… она просто вернулась туда, где всегда была. Одной рукой Доктор коснулась виска. Другой — напротив сердца.