***
Несмотря на конец лета, в Новиграде было жарко. Солнце и ветер высушили лужи, оставшиеся после непродолжительного ночного дождя, однако даже в такой погожий день в подворотнях и на тротуарах не было видно ни одного нищего — судя по всему, иерарх Хеммельфарт постарался к приезду нового владыки убрать из города все, что могло оскорбить монарший взор. Тошнотворный запах паленого мяса исчез и вместо него весь Новиград пропитался резкими ароматами чистящих средств и свежей краски, густым шлейфом витающими над домами и мостовыми. Девчонка понуро тащилась за ведьмаком, то и дело украдкой кидая на него виноватые взгляды. — Злишься? — тихо спросила она, когда они свернули на маленькую улочку, ведущую к Площади Иерарха. — Зачем ты ему дерзила, скажи на милость? — Геральт не скрывал своего раздражения. — Сама ведь вчера говорила, что не хочешь сталкиваться со Знающим и просила Цири не сообщать ему о тебе. — И я честно не хотела с ним даже разговаривать, — оправдывалась Эате. — Папа говорит, что если кто-то вызывает у тебя сильные эмоции — неважно, симпатию или неприязнь — и ты не знаешь, как поступить, то лучше сделать вид, что он тебе безразличен. Но Креван был такой — как это называется? — надменный. Вот я и не удержалась. — Ты еще надменных эльфов не видела. Аваллак’х ведет себя на удивление сдержанно. Тем более, если учитывать его статус. Ты говорила, твой отец — эльф. Могу поспорить, он тоже не питает большой любви к людям. Девчонка нахмурилась, видимо, обдумывая такое заявление. — Если бы папа так относился к людям, я бы не родилась, — наконец серьезно произнесла она. — Логично, — нехотя согласился Геральт. — Ты по-прежнему не хочешь ничего мне рассказать про родителей и про нахождение вашего дома? — Я не знаю, как объяснить. Просто туда не добраться. — Почему? Где вообще это место? — Далеко. Очень далеко. — Где? В Ковире, Зеррикании, Офире? — Дело не в расстоянии. — А в чем? Они посторонились, пропуская группу стражников, одетых в темные доспехи с символом Великого Солнца. Геральт готов был поспорить на бутылку Эрвелюса, что это бывшие охотники за колдуньями, спешно внесшие корректировки в свой имидж. Хотя их методы, без всякого сомнения, оставались прежними и вполне могли пригодиться Императору в борьбе с недовольными. По сути, палачи Культа Вечного Огня, скорее всего, просто сменили название и категорию своих жертв. И объяснялись такие метаморфозы, вероятно, тем, что Эмгыру, все же, удалось договориться с иерархом Новиграда и его приспешниками. — Я сама половину не понимаю, — ответила Эате на вопрос ведьмака. — Могу лишь сказать, что даже если сейчас отправиться туда, где жила моя семья, то мы не сможем добраться до моего дома. — Почему? Он заколдован? — Можно сказать и так. Что-то вроде того. — Если на вашем доме такая защита, как вас могли найти те твари из тумана? — Они всего лишь знали, что искать. — А разве ты не знаешь? — удивился Геральт. — Ты же там жила. Эате вздохнула, наморщила лоб, словно соображая, как лучше объяснить: — Дело не в том, что я не найду свой дом. Найду. Но ничего хорошего из этого не выйдет. Сейчас туда возвращаться бессмысленно и опасно. Разговор запутывался все сильнее, и ведьмак решил эту тему оставить. Тем более, на улице, по мере приближения к площади, становилось все оживленнее. Люди выглядывали из окон, выходили из домов, выстраивались вдоль центральной дороги, как если бы чего-то ожидали. На женщинах красовались чистенькие накрахмаленные чепцы, мужская часть населения облачилась в новые кафтаны. — Похоже, мы с тобой вовремя высунулись из «Хамелеона», — проворчал Геральт. — Судя по приготовлениям, мы сейчас воочию узрим прибытие его императорского величества. Эате потянула его за рукав: — Может, пойдем обратно? — нерешительно предложила она. — Не хочешь посмотреть на императорскую гвардию? — удивился ведьмак. — Не то, чтобы я был против — самому не хочется попадаться на глаза Эмгыру. — Вдруг Цири уже вернулась, — уже более настойчиво произнесла девчонка. Однако они были почти рядом с площадью и Геральт понял, что быстро уйти не получится: как раз в этот момент толпа зевак хлынула в центр со всех улочек и завлекла в это стремительное движение и ведьмака с его подопечной. Взволнованный гомон сперва оглушил, а потом превратился в жужжащий фон. Нечеловеческий слух Белого Волка уловил цокот копыт и лошадиное ржание вдалеке, мостовая дрогнула в такт приближающейся кавалькаде. Император Эмгыр вар Эмрейс въезжал в Вольный город под звонкое пение труб и приветственные выкрики горожан. Уловив слабый отблеск вверху, Геральт бросил туда заинтересованный взгляд и убедился в своих подозрениях — на крышах застыли нильфгаардские арбалетчики, готовые наравне с бригадой «Импера» обеспечивать безопасность своего повелителя и охранять от любых посягательств на его жизнь. Толпа ликовала. И ведьмаку невольно подумалось о вероломности человеческой натуры — ведь относительно недавно здесь точно так же чествовали Радовида, который разгромил Каэдвен и присоединил его к своему королевству. Народу все прибавлялось. Весьма вовремя появившиеся стражники стали оттеснять людей от дороги, расчищая путь императорской процессии. На всякий случай Геральт крепче сжал ладошку Эате, которая с любопытством привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть происходящее. Видимо, всеобщее оживление передалось и ей. — Ты когда-нибудь бывала в Нильфгаарде? — словно невзначай поинтересовался ведьмак у девчонки. — Нет. — Ну, по крайней мере, сейчас можешь полюбоваться на самого императора. Под сводами арок как раз появились первые всадники, помпезно въезжающие на площадь. Символ Великого Солнца золотом горел на темных, почти черных доспехах и на развевающихся полотнах стягов. Толпа взревела, скандируя: — Да здравствует император! Возглас эхом прокатился по Площади Иерархов, волной расходясь по примыкающим улочкам. Эмгыр ехал в самой середине конного строя — при полном доспехе, окруженный своими верными гвардейцами из бригады «Импера». На голове его красовался шлем с поднятым забралом. В голове Геральта мелькнула мысль о том, что, похоже, его величество не слишком-то верит в благонадежность добрых горожан Новиграда, раз оделся словно на битву и натыкал охраны на каждый квадратный метр. Ведьмак снова покосился на сияющую в лучах солнца черепицу, где расположились арбалетчики — несомненно, те отслеживали любое движение в толпе. — А почему он в шлеме? — разочарованно спросила Эате. — Он что — такой страшный? Геральт сдержал улыбку, про себя радуясь, что голос девочки потонул людском гомоне. — Я тебе потом объясню, — пообещал он. Кавалькада была уже на середине площади. И в этот момент нечеловеческий слух ведьмака уловил звук, в интерпретации которого ошибиться было невозможно — это был едва слышный скрип натягиваемой тетивы. Геральт успел сообразить, что в руках у арбалетчиков вовсе не арбалеты, а скоя’таэльские луки, схватить в охапку Эате и отпрянуть назад, провоцируя гневные возгласы напиравших сзади горожан. А затем на площади воцарился хаос. Стрелы просвистели практически над головами собравшейся толпы, вонзаясь точно в сочленения доспехов и пробивая латы насквозь. Кто-то из гвардейцев упал на мостовую — его испуганная лошадь встала на дыбы, сбрасывая своего всадника, и бросилась в сторону людского сборища. Горожане ринулись кто-куда, в одно мгновение сметя со своего пути строй растерявшихся стражников. Кто-то истошно завопил, усиливая всеобщую панику. Кто-то толкнул незагашенную жаровню — и пламя поползло по прилавкам, вывескам и деревянным указателям. Лучники продолжали осыпать площадь роем стрел, выкашивая стражников и гвардейцев. Император странно свесился с седла, шлем слетел с его головы и Геральт увидел, что под забралом скрывалось вовсе не лицо Эмгыра. Владыка Нильфгаарда, как обычно, переиграл своих врагов, и скоя’таэли угодили прямиком в хитроумно расставленную им ловушку. Неизвестно, кто предал их — Воорхис или Фрингилья, да это было не столь и важно. Главное, что судьба Йорвета и всех остальных «белок» повисла на волоске — ведьмак не сомневался, что именно сейчас прибудут основные имперские силы, чтобы уничтожить мятежных эльфов. Пожар разрастался, подбираясь к кучно стоявшим домам. Тучный торговец, схватившись за голову, громко звал на помощь, беспомощно наблюдая, как безжалостное пламя жадно пожирает деревянный фасад его лавочки. Однако помогать было некому. Толпа бросилась в переулок, сминая неудачников, которым не посчастливилось споткнуться и упасть. Геральт, обхватив поперек туловища испуганную девчонку, прокладывал себе путь сквозь визжащих и вопящих людей, буквально расшвыривая их в стороны. Все, что ему оставалось — это надеяться на исключительную везучесть Йорвета, которая еще не подводила эльфа. На крышах кипел бой — вниз рухнуло чье-то окровавленное тело, но рассмотреть, кому оно принадлежало, времени не было. Ведьмак нырнул в переулок, стремясь поскорее уйти от побоища. Весь город словно враз потемнел — буквально за несколько минут его наводнили нильфгаардские солдаты в черных доспехах, лишь подтверждая догадку Геральта — западня готовилась заранее и все ее детали были тщательно продуманы. Тогда, в веленском лесу предводитель скоя’таэлей просил Белого Волка не вмешиваться и остаться в стороне, но теперь ведьмак осознавал безжалостную истину — он не смог бы вмешаться в происходившее даже если бы захотел. Слишком неравны были силы. Кое-как вынырнув из людского потока, Геральт перебежал на другую сторону улицы и наконец-то опустил на землю Эате. Та молчала, закусив нижнюю губу и глядя на него огромными встревоженными глазами, но, к счастью, не плакала и не кричала. — Надо добраться до «Хамелеона», — произнес ведьмак, придирчиво осматривая эльфку. — Ты в порядке? Тебя не зацепило? Девочка отрицательно помотала головой. — Вот и погуляли, — со вздохом пробормотал Геральт, снова беря ее за руку и направляясь к кабаре.***
Новости стали известны только под вечер — когда вернулись Лютик и Присцилла. Оказалось, они наблюдали за прибытием «императора» из «Зимородка» и видели то, что творилось на площади, от начала до конца. А об остальном, происходившем в городе, им рассказали перепуганные завсегдатаи трактира. Дороги, ведущие из Новиграда, были перекрыты. Стражники и нильфгаардские солдаты следили даже за выходами из подземных каналов. Пожар на Площади Иерархов, к счастью, удалось быстро потушить — сильно пострадала лишь пара строений. Любопытных и праздношатающихся горожан разогнали по домам — дабы не мешали наводить общественный порядок. Большинство скоя’таэлей перебили, но были и те, кто попал в плен. Лютик, знавший многих, как и Геральт, еще по Вергену, рассказывал об этом с содроганием и страдальческой гримасой на лице. — Что с Йорветом? — мрачно спросил ведьмак, прервав длинный монолог менестреля, которого уже начало уносить в ностальгические дебри. — Непонятно, — уныло ответил Лютик, нервно теребя в руках свою атласную шапочку, украшенную пером цапли. — Одни говорят, что его пристрелили в числе первых, другие — что уволокли бессознательного в казематы, третьи — что он сбежал. Геральт тяжело вздохнул. Он всем сердцем желал для старого друга последнего варианта, но понимал, насколько ничтожны были шансы для такого развития событий. — Честно, — продолжал бард, — я так не переживал со времен преследования чародеев. — А я ведь предупреждал его, — пробормотал ведьмак. — Говорил, что эта авантюра плохо кончится. — Ты знал, что они готовят покушение на Эмгыра? — удивился Лютик. — Нет. Но я догадывался, что они собираются выкинуть что-то безумное. — Вот и выкинули, — с печалью в голосе констатировала Присцилла. — Теперь оставшихся в живых после пыток придворных палачей ждет виселица. — А за тех, кто по-прежнему сидит в лесах, возьмутся основательно, — кивнул Геральт. — Подумать только — ведь у Йорвета и его эльфов был шанс начать нормальную жизнь, если бы они отринули свою ненависть: Эмгыр ведет довольно прагматичную политику по отношению к нелюдям, уверен, он бы пошел на разумные компромиссы. — Может, такого шанса и не было, — рассудительно заметил Лютик. — Эта ненависть не возникла за один день. Она тлела десятки лет. Вряд ли Йорвет и остальные забыли о том, что именно император выдал их Северным королевствам как военных преступников. Просто так перечеркнуть десятилетия борьбы и начать с чистого листа невозможно. — Иногда это жизненно необходимо, — произнесла Присцилла. — Но что теперь об этом говорить. Геральт снова тяжело вздохнул, бросая взгляд в окно на темную пустынную улицу. Обычно в это время суток возле «Хамелеона» толпился народ — посетители кабаре, попрошайки, уличные артисты и продавцы всякой мелочи, но сейчас было тихо и непривычно. Поэтому звук тяжелых подкованных сапог, раздавшийся на противоположной стороне улицы и неумолимо приближавшийся к заведению, не предвещал ничего хорошего. Ведьмак даже не удивился, когда через порог переступили четверо нильфгаардских солдат, возглавляемых старым знакомым Геральта — капитаном Гвинлеве. Лютик испуганно подскочил, завидев военных, но те не обратили на него никакого внимания. — Добрый вечер, ведьмак, — произнес капитан, ровным, ничего не выражающим тоном. — Вижу, ты подтянул свое владение всеобщим, — заметил Геральт, не отвечая на приветствие и не двигаясь с места. — Акцента почти не чувствуется. — Мы семь месяцев стояли гарнизоном в Белом Саду, — напомнил Гвинлеве. — Так ты не только порол крестьян, но еще и общался с ними? — Советую тебе быть осторожнее в выражениях, — холодно проговорил нильфгаардец. — Не все собеседники станут терпеть твою дерзость. — С чем пожаловал? — поинтересовался ведьмак, проигнорировав угрозу. Капитан помолчал, нагнетая и без того недружелюбную обстановку, а затем все тем же нейтрально-раздражающим голосом пояснил: — У меня приказ, отданный самим императором — сопроводить тебя на Храмовый остров.