Здесь обитают драконы

Не пей вина, Гертруда...

(с)БГ

      С наступлением сумерек в Дэйле воцарился веселый, неудержимый хаос.       Естественно, праздник официально начался в ратуше, где Бард произнес короткую торжественную речь. Дров для камина в тот вечер не жалели, растопив его так, что света он давал не меньше, чем все развешанные по стенам факелы. Правда, с этим был некоторый перебор — от живого огня и так стало душно, а, когда все желающие услышать слова короля набились в большой зал, дышать там стало и вовсе невозможно.       Яна нервно вглядывалась в толпу, как учуявшая лисий следборзая, но, к счастью, обошлось без обмороков и давки: Бард был краток, а ритуальное действо с венками из соломы никого особо не интересовало. Так что едва правитель города умолк, толпа радостно выплеснулась на площадь — собственно, праздновать.       Несмотря на то, что последние зимние морозы едва успели отступить, на площади было уже по-весеннему тепло. Тут и там стояли самодельные жаровни, в воздухе пахло дымом и жаренным мясом. Откуда-то сами собой материализовались бочки с вином и куда менее благородной домашней брагой, от которой за полверсты разило дрожжами. Наливали всем желающим, независимо от пола и возраста — была бы тара.       Яна, однако, не разделяла общего веселья, взирая на происходящее вокруг с глубокой тревогой. Там, где костры и узкие улочки — недалеко и до пожара, запеченная на углях дичь пользовалась таким спросом, что ее вряд ли успевали подвергнуть должной термической обработке, не говоря уж о полном отсутствии санитарного контроля, а бесконтрольное употребление алкоголя в сумме с большим скоплением людей само по себе казалось бомбой замедленного действия…       Бард внимательно выслушал все эти соображения, замечания и предостережения, снисходительно улыбнулся и… махнул рукой.       — Почему ты всегда ждешь чего-то дурного? — насмешливо поинтересовался он, когда они неторопливо шли вокруг забитой людьми площади.       — Уж не ты ли еще недавно так торопился залатать городскую стену? — поддела его Яна. — Как же все эти слухи о тенях и привидениях?       Бард лишь пожал плечами, но все же задумался на пару секунд. Слухи, действительно, продолжали множиться, тревожа особо впечатлительные умы. То и дело рыбаки или речные торговцы рассказывали о бурлящей воде или призрачной лодке, которую пару раз видели на Долгом озере. Говорили про странный туман, который иногда окутывает сгинувший Эсгарот: якобы в рассветных сумерках или незадолго до заката в этом тумане можно разглядеть очертания сгоревших домов и башен, как будто сам город, погибший в драконьем пламени, превратился в призрак. Те, кто отваживался исследовать руины, утверждали, что там точно поселилась какая-то темная сила. Мол, лодки в том месте ни с того ни с сего начинают вилять и качаться, и порой поднимается такой сильный встречный ветер, что приходится разворачиваться и плыть назад.       — Но ты-то боишься не призраков, — резонно возразил Бард, притом таким тоном, словно это было дурным тоном.       — Я боюсь реальных вещей.       Он рассмеялся.       — Неужели там, откуда ты родом, не принято отмечать праздники? — Принято, — мрачно ответила Яна, мотнув головой. — Но не так. Должен ведь быть какой-то контроль? Какие-то правила?..       — В том-то и дело, — усмехнулся Бард, подмигнув ей. — Никаких правил. Никакого контроля. Людям иногда надо веселиться, госпожа Йанна.       — А если будет драка?..       — Разнимем, — он беспечно пожал плечами и махнул рукой, как бы отметая эту тему. — Расслабься. Оставь свои тревоги.Мы уже пережили самое худшее. Впереди весна.       Яна смиренно вздохнула, в который раз удивившись его нездоровому оптимизму.             Ладно… Ладно.       Конечно же, после этой своеобразной отповеди ее потянуло на сарказм, но прежде, чем она успела сформулировать какой-нибудь едкий аргумент, к ним, смеясь, подбежала Сигритт — раскрасневшаяся, слегка растрепанная. Подол алого платья развивался за ней, как праздничное знамя.       — Пап! Потанцуешь со мной? — потребовала она, схватив Барда за руки и тут же рассмеялась.       Правитель Дейла ухмыльнулся, насмешливо выгнув бровь.       — А как же Торольд? — поддразнил он, напустив на себя суровый вид, но веселые искорки в глазах, конечно же, выдали его с потрохами.       Сигритт наморщила носик, закатив глаза.       — Ох! Он ужасно танцует! — заявила она. -Все ноги мне отдавил!       Бард рассмеялся.       — Ладно, Сигритт, — он как-то по особому перехватил руку дочери и уже почти шагнул в толпу, но в последний момент, спохватившись, обернулся, извиняющимся тоном бросив: — Извини. Сама понимаешь…       — Конечно, — кивнулаЯна, невольно улыбнувшись. — Веселитесь.       — Не скучайте без нас! — весело крикнула Сигритт, махнув ей рукой.       Яна, улыбаясь, проводила их взглядом, пока яркое платье девушки не исчезло в толпе.       И осталась одна, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше.       Что ж…       Она посмотрела налево, направо, убедилась, что все вокруг нее наслаждаются праздником, и печально вздохнула, не обнаружив в себе ни малейшей искорки веселья.       Впрочем, ничего нового. Дома она тоже не умела развлекаться и откровенно скучала на любыхвечеринках. Сложно быть занудой.       Но, раз уж она пообещала Меллу, что придет на этот чертов праздник, надо хотя бы попытаться об этом не пожалеть.       Бесцельно побродив по площади в попытке проникнуться всеобщим весельем, Яна завладела кружкой с каким-то странно пахнущим дрожжами алкоголем, парой традиционных «полнолунных» печенек и трогательным веночком из соломы, который ей бесцеремонно нахлобучила на голову какая-то малознакомая девица. Яна тут же раздраженно стянула с себя это непрошеное украшение, но, оглядевшись, увидела, что вокруг полно девушек и молодых женщин с такими же штуками на голове. Пожав плечами, она надела венок обратно. Наверное, так надо. Ладно.       В кружке оказалось нечто сладкое, пряное и, кажется, совсем не крепкое. Этанол в напитке скорееугадывался, чем ощущался. В груди медленно растекалось приятное тепло, оставляющее ощущение невесомой легкости. То, что пили это в основном мужчины, Яну ни капли не смутило.       Ноги сами вынесли ее к танцевальной площадке. Расположившиеся на помосте музыкантыиграли нечто размеренное и неторопливое. Бубны и тамбурин задавали ритм, вокруг которого прихотливо увивались голоса скрипок, а над ними порхали трели и переливы легкомысленной флейты. Красиво… Танцоры, едва касаясь друг друга ладонями, торжественно вышагивали по площадке, то расходясь в две шеренги, то снова сливаясь в колонну. Выглядело это очень эффектно: как тщательно отрепетированное представление, где каждый шаг и поворот высчитаны до сотой доли секунды.       Яна задержалась, встав в сторонке от группы ожидающих приглашения девиц, чтобы ее, не дай боже, не причислили к оным. Наблюдать за танцем было интересно, но Яна сильно сомневалась, что у нее получилось бы все это повторить, даже если бы она целую неделю разучивала движения.       Она поискала глазами Сигритт или Барда, но они, похоже, уже ушли. Возможно даже возвратились на то место, где разминулись с Яной, только ее-то там уже не было. Вряд ли же они ожидали, что она так и будет там стоять?.. интересно, кстати, Сигритт простит этому своему кавалеру его неуклюжесть, или у парнишки нет ни малейшего шанса, пока он не научится не оттаптывать ноги партнерше по танцу?.. Яна хихикнула. Почему-то это показалось ей смешным.       Мысли текли непривычно легко, как облачка на летнем небе, такие же несерьезные и невесомые. Яна начала подозревать, что это сладкое праздничное питье на самом деле гораздо крепче, чем кажется. В глазах слегка помутнело, из-за чего казалось, будто площадь заполнило уютное оранжевое марево. Движение праздничной толпы вдруг тоже обрело своеобразный ритм и непостижимую упорядоченность. В этом ленивом танце люди сближались и расходились, перестраивались и расступались, кружась вокруг невысокой фигуры темноволосого мужчины в потрепанной черной куртке. Он неторопливо, но уверенно хромал к площадке — единственный четкий объект в этой туманной круговерти. Единственный, кто казался реальным.       Наверное, будь Яна чуть трезвее, она бы удивилась — как этой странной оптической иллюзии, так и тому, что он вообще, черт его возьми, тут забыл. Гномы ведь не празднуют Последнюю Луну… притом почему-то настолько не празднуют, что даже запах браги и меда не выманил их сегодня из подземных нор.       Яна рассеянно моргнула, пытаясь прогнать видение, но Торин никуда не исчез. К сожалению?.. или к счастью? Она сама почему-то не смогла определиться.       — Йанна, — гном остановился на расстоянии вытянутой руки — довольно близко, но вроде бы не нарушая личных границ. Он-то не выглядел удивленным. Довольным — да. Пожалуй, даже немного радостным, что было очень нетипично.       — Торин, — отозваласьЯна, удивившись тому, как бодро звучит ее голос, несмотря на нарастающую сонную муть в голове. Соображала она, по крайней мере, очень медленно. — Что ты тут делаешь?..       — Я сам не до конца понимаю, — ответил Торин, улыбнувшись так, что медик в очередной раз усомнилась, не мерещится ли он ей. — Любопытно, не правда ли? Я не был на пиру в честь собственной коронации, но вдруг явился на какой-то крестьянский праздник, о котором узнал случайно пару часов назад.       Яна, прищурившись, склонила голову к плечу. Сложнобыло сказать, лукавил он или нет. Но вот что странно — выглядел он будто бы как-то иначе. Оранжевая дымка отфильтровала окружавший его властный ореол, оставив только… Торина. Да, неожиданно. За всей этой мишурой оказалось нечто живое.       — Не очень-то ты интересуешься внешним миром, — заметила она. Потоки людей огибали их, словно наталкиваясь на невидимые стены.       — Это правда, — со смехом согласился гном. — Слишком много дел… Но я рад, что мы встретились здесь.       Он чуть наклонил голову, и свет пламени как-тостранно отразился в его глазах. В иное время Яна устрашилась бы такого взгляда, но сейчас ей было удивительно, восхитительно, завораживающе все равно.       — Вряд ли случайно? — предположила она, мысленно отметив, что это, пожалуй, даже не много льстит.       — Конечно, нет, — ответил Торин, вытащив что-то из внутреннего кармана куртки. — Вот… Я должен кое-что тебе отдать.       Он протянул ей небольшой кожаный пенал — простенький, безо всяких орнаментов и украшений, перевязанный унылой бечевкой. Когда Яна взяла его, внутричто-то негромко звякнуло.       — Разверни, — мягко улыбнулся гном.       Яне не хотелось. Нежданные подарки Торина вызывали неловкость, даже теперь. Не верь эреборцам, дары приносящим, и все такое… Но руки сами уже распутали узелок, развернули скатанную рулетиком«упаковку», и в оранжевом свете блеснула отполированная до блеска серая сталь.       — Ох! — невольно воскликнула Яна, от удивления едва не выронив драгоценный дар. Без шуток — действительно драгоценный. Даже если бы в пенале оказалось еще одно эльфийское ожерелье, оно бы не впечатлило ее так сильно. Это были инструменты. Два комплекта, как из укладки — зажимы, тупоконечные ножницы, многоразовые скальпели. То же самое, что она пару недель назад заказала у кузнеца, чью работу Торин тогда так нахально забраковал. Только теперь Яна поняла — не зря.       — Гораздо лучше того хлама, не правда ли? — самодовольно хмыкнул гном.       Яна рассеяно кивнула, продолжая заворожено разглядывать подарок. Не очень доверяя глазам, она взяла в руку новенький зажим. По виду он вообще ничем не отличался от оригинального, оставшегося в оранжевом чемоданчике, разве что был немного потяжелее. Вряд ли, конечно, гномьи кузнецы были знакомы с хирургической сталью, да и Яна сама в этом плохо разбиралась, но отчего-то была уверена, что эта вещь не погнется, не сломается, и, тем более, не заржавеет.       Наконец, она подняла глаза на Торина и, наткнувшись на его жадный, выжидающий взгляд, покачала головой.       — Это было необязательно, — проговорила она, неловко свернув пенал обратно.       — Привыкай, — прищурился гном, чуть шире раздвинув губы в довольной улыбке. — Хотя, пожалуй, я бы предпочел, чтобы больше они тебе не понадобились.       — Я тоже, — искренне согласилась Яна. Оперировать в этих условиях все равно, что играть в русскую рулетку, приставляя дуло к чужомувиску. Да что уж — к своему тоже… Так что лучше бы действительно не пришлось.       Торин кивнул, как-то по-особенному ей улыбнувшись. Наверное, это тоже должно было произвести определенное впечатление, но в этот момент мимо него с хохотом протиснулась какая-тоюная парочка, и юноша случайно пихнул гнома в плечо. Молодые люди спешили на площадку и явно никого, кроме друг друга, не замечали, но мрачный взгляд подгорного короля заставил их притормозить, бормоча неловкие извинения. Торин небрежно мотнул головой, ноне сводил с них глаз до тех пор, пока они не заняли место в зарождающемся на площадке круге.       — Что ж… — вздохнул он, снова повернувшись к собеседнице. — Раз уж мы оба здесь, могу ли я пригласить леди на танец?       Сказав это, он чуть поклонился и протянул Яне руку. Она замотала головой, виновато улыбнувшись. Где-то на задворках окутанного туманов сознания зазвенел едва различимый в праздничном шуме тревожный колокольчик.       — Боюсь, эта леди не танцует, — вежливо проговорила медик.       — Нет?.. — Торин приподнял бровь. — При всем уважении, милая ведьма, ты не можете отказать королю.       Кажется, он пошутил. По крайней мере, Яна, как ни старалась, не услышала обычных властных ноток в его голосе. О, да он, оказывается, умеет флиртовать? Хотя да, точно — умеет… Но жаль, что мимо.       — Я не умею танцевать, — она развела руками, нервно рассмеявшись.       Торин фыркнул.       — О, это меня не остановит, — проговорил он, и, уже не дожидаясь, пока она вложит пальцы у его ладонь, сам взял ее за руку. — Я тебя научу.       Он потянул было ее вперед, кплощадке, но Яна запоздало спохватившись, уперлась в пол пятками, не дав сдвинуть себя с места.       — Не думаю, что это хорошая идея, — сказала она, когда Торин удивленно обернулся. — Твоя нога…       — Нога на месте, — заверил он, улыбнувшись, и, к изумлению Яны, совсем по-мальчишески ей подмигнув. — Пойдем!       И что-то странное произошло в этот момент, потому что она не нашла в себе ни сил, ни желания сопротивляться… Тревожный колокольчик потихоньку превращался в набат, но Янино тело, опьяненное сладким медом, само не пожелало послушаться разума…       Возможно, существовал какой-то порядок выхода на площадку, но никто не осмелился напомнить об этом гномьему королю, напролом двинувшегося к кругу мимо ожидавших своей очереди пар. Напротив, люди опасливо расступались перед ним, провожая удивленными шепотками. Само собой разумеется, для Торина и его дамы моментально нашлось место в сомкнувшимся было кольце.       Кажется, на них сейчас смотрели вообще все, кто находился в пределах видимости. Чувствуя себя максимально неловко, Яна искоса глянула на своего партнера.       — Зря ты так, — нервно шепнула она. — Нас все видят. Пойдут слухи…       — Скоро они и так узнают, — отмахнулся Торин, упрямо не обращая внимания на обращенные на них взгляды, словно их и не было. Он смотрел только на Яну, и вот теперь от его взгляда стало неуютно. — Строго говоря, скоро это станет самой главной новостью, которая облетит весь Рованион. А наша свадьба будет такой роскошной, что о ней еще сотню лет будут слагать песни.       — Если я соглашусь, — пробормотала она, и, невыдержав его взгляда. Повернулась лицом к центру круга — как и все остальные.       — Когда ты согласишься, — уверенно поправил Торин, и Яна мысленно порадовалась, что сейчас на него не смотрит. Впрочем, этого и не требовалось — его взгляд на себе она ощущалапочти физически, так же явственно, как тепло сжимавшей ее руку ладони.       — Я не… — начала было она, но в этот момент заиграла музыка, и все разговоры в кругу умолкли, так что пришлось невольно и ей прикусить язык. Забился тревожный пульс тамбурина, а черезмиг, пронзительно взвизгнув, вступил серебряный голосок флейты…       — А, «мотыльки», — довольно прошептал Торин. — Это несложно…       Яна невольно повернулась к нему, несколько озадаченная этим высказыванием, пока до нее не дошло, что это название танца. Торин как-то умудрился понять это буквально с двух первых нот.       — Я не знаю, что это, — в ужасе зашептала она.       — Просто повторяй за мной, — уверенно (но не обнадеживающе…) ответил Торин и приподнял ее руку. В тот же момент чьи-то холодные, немного влажные пальцы обхватили и вторую ее ладонь. Яна испуганно оглянулась — с другой стороны стоял малознакомый паренек, чьего лица она в панике даже не разглядела. Не сговариваясь, они с Торином одновременно сделали несколько шагов назад, буквально оттащив Яну на начальную позицию танца. На площадке сам собой сложился широкий хоровод.       Яна дернулась, но никто не двинулся с места — все ждали, когда отзвучит короткое и задорное вступление. Довольно неприятное открытие — оказывается, веселая мелодия вполне может вызвать приступ паники. Ритм слишком быстрый!.. Что делать — не понятно! И что, черт возьми, за инструкция такая «повторяй за мной»?!       Закончились первые восемь тактов, начались вторые — и хоровод, наконец, пришел в движение. Яна, глядя на его противоположную сторону, запуталась в направлении и тут же споткнулась. Кто-то засмеялся. Может, не над ней, но довольно трудно убедить себя в этом, когда с бурачно-красным лицом шагаешь как пьяная корова среди задорно скачущих ланей. Даже Торин (чтоб его!) со своей хромой ногой как-то умудрялся не сбиваться с хитрого танцевального шага. Хоровод двигался так, что она видела гнома перед собой. Честно пытаясь следить за его ногами и повторять движения, она вроде поняла, что требуется делать, но тут закончилась вторая «восьмерка» и хоровод остановился и все, как по команде, развернулись лицом к центру.       — Шаг вперед! — вполголоса подсказал Торин, но Яна уже и сама увидела, что девушки вошли внутрь круга, выстроившись во второе кольцо. Она торопливо догнала их, поймав выставленные руки соседок.Кольцо сжалось, дамы подняли сцепленные руки и под хлопки кавалеров вернулись в строй.       Дальше все повторилось: восемь шагов в кругу (уже в другую сторону), пауза, движение к центру. Яна умудрилась и в этот раз запутаться, отстать и до кучи наступить на чей-то подол. Ей никогда еще так сильно не хотелось провалиться под землю, притом, желательно, буквально. Казалось, что она фатально отстает от музыки, не попадая ни в ритм, ни в движения партнера, будь он неладен! А уж Торина, втянувшего ее в это, она проклинала последними словами — но пока что у нее хватало такта, чтобы делать это про себя.       Когда хоровод снова сомкнулся, гном подхватил ее за талию. Если б не это, Яна, наверное, сбежала бы. Они закружились на месте, из-за чего она, естественно, запуталась в собственных ногах…       В общем, все было очень плохо. Хуже некуда.       — Не паникуй, — тихо сказал Торин, когда они кое-как разобрались где и чьи должны быть руки и ноги. — Страх — худший союзник в битве.       — Мне казалось, что мы танцуем, а не сражаемся! — проворчалаЯна, как умудрившись при этом не сбиться с шага и не наступить ему на ногу. Наверное, от ужаса.       Торин ухмыльнулся.       — Разница не так уж и велика, — проговорил он, круто развернув ее. — Суть одна — баланс и немного уверенности.       В ответ медик только негромко фыркнула — более никак высказаться она была неспособна. Фигура танца закончилась, а вот голова почему-то продолжила кружиться… Теперь в кольце двигались пары, и Торин даже как-то изловчился провести свою бестолковую партнершу положенные восемь шагов. Идругие восемь — в обратную сторону. Он-то танцевал прекрасно. Даже хромота его чудесным образом ему не мешала, хотя ногу, он, конечно, не берег… Этот танец ему дорого обойдется.       И она, приноровившись к шагам, даже хотела ему об этом сказать, но тут Торин неожиданно отпустил ее.       — Теперь — руки за спину, — скомандовал он, и сам это же и проделал.       — А?.. — растерялась Яна, торопливо отведя руки назад. Торин тут же снова поймал ее ладони, их руки снова соединились крест-накрест. Яна от удивления охнула и… рассмеялась. Перед ними точно так же вышагивала другая пара, и со стороны эта конструкция казалась невыполнимой, но медик вдруг обнаружила, что ничего сложного в этом нет. Странное это было ощущение, очень телесное, очень приятное — попадать и в ритм, и в рисунок танца, являясь частью целого… И       И Яна вдруг с удивлением обнаружила, что ей это нравится.       Да, музыка была быстрая, но однообразная — надо только не забывать считать до восьми. Да, танец непривычен и не знаком, но на самом деле он такой же простой, какшкольная разминка на физкультуре. Да, партнер хромает, и, к тому же, невероятно смущает своей близостью — но он знает, что делать и не даст ошибиться. Определенно, есть что-то своеобразное и отнюдь не пугающее в том, чтобы быть ведомой, если ты уверена, что можешь положиться на того, кто тебя ведет…       Последние две восьмерки получились вполне прилично. Музыка затихла и хоровод распался, расплылся, как капля масла на воде. Кто-то в толпе зааплодировал, какая-то девица звонко рассмеялась — и Яна поймала себяна том, что счастливо улыбается… все еще держа Торина за руку.       Ох. Кажется, она все-таки пьяна.       — Вот видишь, — мягко проговорил гном, как бы случайно притягивая ее ближе, — Ты очень быстро учишься. Не хочешь попробовать еще раз?..       Яна покачала головой.       — Тут становится душно, — сказала она, осторожно разжав пальцы. Торин как будто не заметил этого маневра, позволив ей убрать руку. — Я бы хотела немного посидеть.       — Хорошо, — кивнул он, подозрительно легко соглашаясь. — Пойдем. Тут есть одно место…       Она негромко кашлянула, собравшись уточнить, что вообще-то имела ввиду, что «посидеть» ей хотелось бы в одиночестве — хотя бы для того, чтобы разобраться в каше внутри своей головы — но Торин уже взял ее под локоть и повел прочь с площадки.       Туманное марево сгустилось. Где-то внутри Яниного разума кто-то мрачный занудно шептал о том, что зря она выпила так много и зря пошла танцевать — физическая активность только усилила интоксикацию, а на свежем воздухе после душной площадки ее и вовсе прямо-таки неприлично развезло. Она даже не запомнила, как они ушли от ратуши, не осознала, когда именно шумная толпа осталась позади и, к тому же, весьма смутно осознавала, куда ведет ее Торин. Место вроде знакомое, но вокруг как-то подозрительно темно и тихо — ни огней, ни голосов, только свет полной луны серебрит влажные от ночного тумана каменные стены.       Взгляд зацепился за каменную арку, и Яна узнала место. Мимо этой арки она раньше почти каждый день ходила к фонтану. Отсюда не так далеко до госпиталя, и она наивно понадеялась, что Торин как-то догадается проводить ее домой, но гном неожиданно нырнул под каменный свод арки, в непроглядную ночную мглу, в которой клубились огромные корявые тени…       Торин замедлил шаг. Они оказались в просторном дворике, с трех сторон окруженным невысокой каменной оградой. С четвертой открывался захватывающий вид на залитую лунным светом пустошь, надо которой темной громадой возвышалась Одинокая Гора. Под ногами теперь была не бугристая брусчатка, а мягкая и влажная земля. Похоже, до драконаздесь былкакой-то сквер: то, что Яна приняла за чудовищные тени, оказалось невысокими, раскидистыми деревьями, аккуратными рядами высаженными вдоль ведущей к обрыву дорожки. Когда-то она тоже была вымощена декоративными плитами, но они давно потрескались, зарослимхом или вовсе куда-то сгинули. Но ни упадок, ни зимний покой ничуть не испортили этого места — напротив, придали ему этакое очарование, которое можно уловить в старинных заброшенных усадьбах или на кладбище. Безмолвие, безжизненность, темнота, запах сырой земли и полная луна в объятиях корявых ветвей… Своеобразно, но романтично.       — Надо же, — удивленно проговорила Яна, когда Торин остановился на более-менее сухом клочке земли у ствола одного из деревьев и отпустил наконец ее руку. — Я много разпроходила мимо этого двора… не знала что тут так… мило.       — Это старый городской сад, — улыбнулся гном, коснувшись ладонью серой коры — словно похлопал по плечу старого друга. — Здесь когда-то росли яблони, вишни и груши… помню, мы сбегали от нянек и тайкомпробирались сюда, набивали плодами карманы. Не знаю, будут ли эти деревья плодоносить теперь. Столько лет прошло… наверное, надо посадить новые.       Вздохнув, гном отнял руку от ствола и задумчиво уставился на мелкие кусочки высохшей коры, приставшие к ладони. Он больше не улыбался. Наполненный искренней горечью, голос его звучал чертовски непривычно. Король под Горой сегодня, очевидно, остался в Горе. Рядом с Яной в саду был кто-то другой, совсем на него непохожий. Торин. Даже не Дубощит…       Яна мысленно повторила его имя, вдумываясь в него, как в головоломку, но вовремя одернула себя. Она, конечно, пьяна, но не настолько, чтобы предаваться размышлениям о том, как приятно это имя звучит. Да, сейчас ей хорошо рядом с ним. У него приятный голос. Но это ведь даже невлюбленность — так, аффективный кураж, неизбежный побочный эффект этаноловой интоксикации.       Яна заставила себя отвернуться. Задрала голову, задумчиво вглядевшись в переплетение ветвей — неровных, обломанных, увешанных клочковатыми бородами серого лишайника.       — Деревья выглядят мертвыми, — заметила она, пытаясь сменить тему, вокруг которой теперь плясали ее мысли.       — Это из-за дракона, — пояснил Торин. — Там, где змей, не расти траве… Но теперь, когда Смауг мертв, жизнь вернется сюда. Придет весна и пустошь покроется зеленой травой, на ветвях распустится свежая листва. Может, и этот сад оживет… Хотя вряд ли он уже будет таким, как прежде.       Яна медленно кивнула.       — Катастрофы приносят изменения, — сказала она. — Неизвестно только, хорошие или плохие. Но они всегдаменяют нас…       — Это правда, — тихо проговорил Торин. Яна знала, что сейчас он смотрит на нее.       — Может, я тоже изменилась, — невпопад сказала она, тяжело вздохнув.       — Уж конечно, изменилась, — отозвался гном. — Все мы меняемся. И ты, и я. Ничто не вечно. Всев конце концов приходит в упадок.       — Да ты оптимист, — иронично фыркнула Яна. Не хотела — как-то само вырвалось. Кажется, она наконец-то смогла расслабиться, но вряд ли в данном случае можно было считать это положительным эффектом.       — Я реалист, милая ведьма, — ответил Торин. — Деревья стареют, люди умирают, мир меняется. Так уж все устроено.       Яна, вздохнув, покачала головой.       — Да. Миры меняются… — повторила она, невольно зацепившись за эту мысль. — Но не всегда так, как было задумано…       Так, по крайней мере, ей сказали. У местного демиурга, похоже, есть свои планы на эту реальность, и история ее записана и известна. Только вот выходит, что даже боги не застрахованы от неожиданностей в виде падающих с неба идиоток вроде нее…       — Задумано? — удивленно переспросилТорин, не дав ей развить эту мысль, уже разворачивающую в ее голове водоворот чувства вины. — Разве можно предугадать, как изменится мир? Никому в Арде не дано это знать.       — Ха, — мрачно выдохнула Яна и цокнула языком. — Палландо бы с тобой поспорил.       — Палландо? Этот стриженный болван? — Торин негромко рассмеялся, замотал головой, тряхнув своей пегой гривой. — Я не верю в предсказания волшебников. Все, что они могут — лишь притягивать за уши случайные совпадения, да напускать на себя умный вид, чтобы дурачить наивных глупцов. Я и сам был когда-то достаточно глуп, чтобы внять словам Таркуна. Это слишком дорого мне обошлось.       Яна удивленно приподняла бровь. Стриженный болван?.. Волшебник?.. Она обернулась к гному, но, увидев выражение его лица, постеснялась спрашивать, почему так плохо быть стриженным. Хотя да — тут как-то даже мужчинам принято носить длинные волосы, а у волшебника они аккуратно отрезаны, как после парикмахерской…       Бррр… о чем она только думает?..       — Ну, может быть… — Яна поморщилась, отгоняястранные мысли, и пожала плечами. — Хотя кто тогда знает, если не они? Мы ведь видим только кусочек реальности вокруг себя. Как в осколке разбитого зеркала.       — Разбитое зеркало остается зеркалом, — уверенно проговорил Торин. — Оно не теряет способности отражать.       Что-то в его словах заставило Яну задумчиво нахмуриться, но в голове у нее была такая каша, что она тут же упустила мысль, канувшую обратно, в туманный омут одурманенного сознания. Она без особой надежды вгляделась в эту бездну, и беспомощно вздохнула. Это было что-то важное… или нет?..       — На моей родине считается дурной приметой смотреться в разбитое зеркало, — проговорила она, сама не понимая к чему. — Это приносит неудачи.       — А я не верю в приметы, — негромко фыркнул Торин, прислонившись к дереву спиной. Лунный свет очертил его вороний профиль тонким серебряным контуром. — Хотя, конечно, у моего народа тоже хватает дурацких суеверий.       Яна заинтересованно хмыкнула, пристроившись рядом у ствола.       — Например?       — Например, если ты споткнешься у входа в пещеру, тебя будут ждать мелкие неприятности. Масло в лампе некстати закончится или сломается ручка кирки… — гном пожал плечами и поморщился — мол, ерунда это все. — А вот если уронишь нож так, что он не вонзится в землю — то быть большой беде.       Яна поджала губы, совершенно некстати задумавшись о том, что никогда не роняла ножи так, чтобы они куда-то воткнулись. Вот был у нее, правда, один пациент, который не удержал в руках какой-то жутко крутой тактический тесак и насквозь проткнул себе ступню вместе с крутым тактическим ботинком. Интересно, от многих ли бед это его уберегло?..       Впрочем, неважно…       — Любопытно, — проговорила она. — А еще какие-нибудь приметы у вас есть?       — Тебе правда это интересно? — с некоторым удивлением спросил Торин.       — Ну да…       Гном мотнул головой, сухо усмехнувшись.       — Большинство из них довольно глупые, — проговорил он, задумчиво глядя на луну, окутанную развевающейся вуалью облаков. — Например, если беременная женщина услышит, как трижды каркнет петух, то ребенок у нее родится с петушиной головой.       — Петухи ведь не каркают?.. — неуверенно переспросила Яна.       — Кукарекают, насколько мне известно, — без тени усмешки ответил Торин, величественно кивнув, отчего Яна тут же расхохоталась.       И ей стало вдруг так тепло внутри, так приятно, что дажезанудный голосок, все твердивший о рисках неумеренного употребления алкоголя, озадаченно заткнулся. К черту трезвый рассудок! Ей было хорошо. Здесь и сейчас. Это чувство безмятежной легкости растворило, наконец, все тревоги, с ловкостью опытного хирурга иссекло спайки внутреннего напряжения, сняло болезненный спазм давно терзавшего ее страха.       Но, впрочем, было у этого чувства и едва ощутимое горькое послевкусие: скоро эффект этанола сойдет на нет, и это закончится. А не хотелось бы…       — А какие-нибудь хорошие приметы у вас есть? — спросила она, любопытно наклонив голову.       — Все приметы сулят беду, — покачал головой Торин, снова помрачнев, но Яне было слишком весело, чтобы заметить это.       — Ну, нет, — рассмеялась она. — Это как-то слишком пессимистично!.. Вот, например, у нас верят, что если мужчина и женщина окажутся вместе под омелой, то они обязаны поцеловаться.       Торин с убийственно серьезным видом задрал голову, задумчиво оглядев распростертые над их головами ветви.       — Здесь нет омелы, — заявил он.       Яна хихикнула. Она, вообще-то, даже приблизительно не знала, как эта самая омела должна выглядеть. Наверное, как какая-нибудь лиана, вроде плюща или виноградной лозы… Не исключено даже, что Торин тоже этого не знал. Может, омела здесь, на Севере, вообще не растет.       — Ну, значит, нам ничего не угрожает, — шутливо проговорила она, решив его поддразнить.       Гном вдруг повернулся к ней, и Яна с удивлением осознала, что они сейчас стоят так близко, что касаются друг друга плечами. Это, когда, интересно, успело произойти?..       — Я бы не был в этом так уверен, — возразил он, хитро улыбнувшись, и обнял ее за талию, притягивая к себе. — Я-то, как ты помнишь, не верю в приметы…       Яна даже не напряглась, и, тем более, не стала сопротивляться. Завороженная его близостью, она затаила дыхание, не в силах ни пошевелиться, ни отвести глаз от его лица.       А, собственно, зачем?..       Это ведь естественный ход вещей. Какой смысл противиться ему? Когда мужчина и женщина нравятся друг другу, все получается как-то само собой. А Торин ей все-таки нравится.Так уютно чувствовать себя маленькой и хрупкой в кольце его сильных рук — как будто теперь ей больше не надо биться против целого мира, что-то доказывать, куда-то стремиться… А она так от этого устала!.. устала быть одной, устала, что ей не на что и не накого опереться, что ей, как бездомной кошке, никогда не хватало ласки и тепла… Так вот оно. Вот — все, чего она так хотела. Просто возьми… просто сдайся.       Она блаженно улыбнулась и приглашающее опустила ресницы, положив руку на его грудь. И тут же почувствовала, как бешено стучит его сердце — словно держала его в ладони…       Торин чуть сильнее сжал ее в объятиях, сбивчиво зашептав что-то ей на ухо на своем грубом гномьем языке. Он не торопился, не то медля в нерешительности, не то просто дразнясь, растягивая томительное удовольствие этих сладких секунд.       — Йанна…       Да… Это чужое, искаженное на местный лад имя звучало так отчаянно-прекрасно, срываясь с его губ вместе с жарким дыханием. И Яне впервые захотелось, чтобы оно действительно принадлежало ей. Ей, а не какой-то незнакомой женщине, за которую ее тут ошибочно принимают. В этот момент в ее голове словно сблизились две картинки, две части ее самой — то, какой она была раньше, и то, какой стала здесь. Они наплыли друг на друга, соединились…       И не совпали.       Стоп.       Яна никогда не пыталась спорить с тем, что быстро пьянеет. Но трезветь за сотые доли секунды ей не приходилось, пожалуй, никогда. Через тело словно пропустили электрический разряд, обжегший ужасом каждую клеточку от макушки до пяток, а в голове прогрохотал оглушительный гром.       Стоп!       Все это тепло, уютная легкость, пьянящая слабость — только туман, скрывающий лежащую впереди пропасть. И теперь Яна стоит на ее краю… и вот-вот готова сорваться. От падения отделает даже не шаг, а лишь одно неосторожное движение. Это ловушка… Ловушка!..       Стоп!!!       Едва не задыхаясь от вскипевшего в груди отчаяния, Яна открыла глаза и резко отодвинулась от гнома. Сгруппировалась, готовясь брыкаться и отбиваться, если Торин попытается ее удержать, но ей удалось на удивление легко выскользнуть из его объятий. В последний момент, впрочем, гном все-таки спохватился, поймав ее запястье:       — Йанна?..       Наверное, ей все-таки удалось застать его врасплох — Торин выглядел растерянным. Яна торопливо, пока он не опомнился и не осознал, кто тут сильнее, отдернула руку и отступила еще на один шаг.       — Нет… — выдохнула она, замотав головой. — Не трогай меня…       Гном непонимающе нахмурился, но все же покорно поднял руки, будто бы демонстрируя мирные намерения.       — Успокойся, — сказал он. — Что не так?.. Я ведь не заставляю тебя…       — Заставляешь, — тут же ощерилась Яна, поняв вдруг, что ни черта она на самом деле не трезва. По крайней мере, не в полном понимании этого слова. Мысли ее все еще путались, проносясь в сознании, как стая подхваченных смерчем ворон. — Ты… ты воспользовался… загнал в угол…       — Каким же образом? — удивленно спросил Торин. Яна, впрочем, его недоумению не поверила ни на миг.       — Это чертово обещание… — нервно пробормотала Яна. — Ты мне выбора не оставил… Это разве не называется «заставлять»?       Забавно, но опьянение, только что едва не обернувшееся катастрофой, теперь, напротив, играло ей на руку. То, что она так долго прятала, пытаясь быть вежливой и дипломатичной, поднялось из каких-то мутных глубин, обожгло язык, почти неконтролируемо вырвавшись наружу…       Гном рассеянно моргнул, точно только теперь осознав очевидность этого факта.       — Если бы я хотел тебя заставить, что не стал бы ждать твоего согласия, — осторожно проговорил он. — Я же… я просто указал тебе путь.       Если сейчас его мысли путались точно так же, как и у Яны, то гном, определенно, куда лучше справлялся с хаосом в своей голове. Медик рассмеялась. Вышло несколько истерично.       — Указал путь?.. Куда, интересно? — ощерившись, уточнила она. — В свою подземную нору?       — Туда, где ты будешь на своемместе, — задумавшись лишь на секунду, твердо ответил Торин.       Его чертова уверенность невольно сбивала с толку. Он как будто разговаривал с капризничавшим ребенком, спокойно и взвешенно объясняя неразумному чаду, в чем оно неправо. Вот только раздражало этоеще больше, чем если бы он кричал и ругался.       — Всяк сверчок знай свой шесток, да? — ехидно и зло прошипела Яна, все больше и больше поддаваясь закипающему внутри гневу.       — Именно, — кивнул Торин, чуть повысив голос. — Ты упряма и умна, но тратишь свой ум ихарактер впустую. Тебе не место в этой твоей унылой лечебнице. И ты не будешь всю оставшуюся жизнь менять простыни под гниющими телами и хлопотать, как нянька, над кучкой калек!..       А вот теперь настал черед Яны удивленно застыть с растерянным видом. Не то чтобы она не ожидала услышать какой-нибудь гадости, но эта конкретная поразила ее буквально до глубины души.       Унылая лечебница?.. Гниющие тела?.. Кучка калек?..       От этих слов внутри у Яны словно что-то взорвалось. Несколько секунд она только и могла, что стоять и ошарашенно хлопать глазами, как контуженная. Все мысли, беспорядочно роившиеся в голове, словно выжгло огненной волной, оставившей после себя такую гнетущую пустоту, что аж в ушах зазвенело.       — Это мой госпиталь, — тихо проговорила она, пытаясь протолкнуть эти слова сквозь онемевшее горло. — Ты… ты не понимаешь. Я вложила в него столько сил…       — И зря потратила время, — отрезал Торин, не дав ей договорить. — Когда мы поженимся, я и на требушетный выстрел не подпущу тебя к этой дыре. Ты больше не будешь спать на полу под лестницей на куче грязного тряпья и вымывать гной из чужих ран. Эребор, величайшее королевство севера, станет твоим домом.       Яна взглянула в его лицо, поджав онемевшие губы. Ей хотелось бы думать. Что она достигла той стадии гнева, когда и самого гнева будто бы и нет. Что на самом деле она просто чудовищна зла. Буквально доведена до белого каления.       Только это было неправдой. Гнев был совершенно не при чем.       — Зачем ты говоришь мне эти ужасные слова? — хрипло спросила она, чувствуя, как колет горло едкий комок. — Зачем хочешь отобрать у меня то, ради чего я живу и запереть в своем душном подземелье?       Торин поднял брови.       — В душном подземелье? -переспросил он, как-то нервно усмехнувшись. — Это — священные залы моих предков.       Яна, скривившись, замотала головой. Ей вдруг стало невыносимо гадко. Он ведь ничего не понял. Совсем ничего. Вот стоит он и смотрит на нее, да только не видит совсем ни черта, как будто перед ним не живой человек, а еще одно дерево. А ведь всего десять минут назад она посмела подумать, что может ему доверять.       Это было, мягко говоря, обидно. Настолько, насколько вообще может быть. И Яне внезапно захотелось как-то на это ответить, задеть его, причинить боль. Хоть в лицо плюнуть, хоть отвесить пощечину — что угодно, лишь бы пробить эту его непроницаемую уверенность в своей правоте.       — А кто виноват в том, что твои предки жили в земле, как черви?.. — негромко, чеканя каждое слово, выговорила она.       Торин изумленно открыл рот. Даже в лунном полумраке было заметно, как вдруг побледнело его лицо. Яна гордо вскинула подбородок, наблюдая за этими метаморфозами с каким-то нездоровым, мрачным удовлетворением. Она хотела его разозлить — и разозлила. И не жалела об этом ни капли.       — Да как ты… Как ты смеешь?! — выдохнул Торин. Пока что возмущения в его голосе было больше, чем гнева, но в глазах уже пылал знакомый ледяной огонь.       — Так и смею! — нахально заявила Яна, откровенно наслаждаясь его реакцией.       — Следи за своим языком, — прорычал гном, закипая все сильнее.       — И не собираюсь, — фыркнулаЯна. — Может, отказать я тебе не могу, но молчать о том, что я об этом думаю, ты меня не заставишь.       — И что же ты об этом думаешь? — сквозь стиснутые зубы поинтересовался гномий король.       Яне бы следовало прислушаться к угрозе в его голосе, да и правда прикусить язык, но после такого провокационного вопроса остановиться было почти невозможно.       — Я думаю, что ты — самовлюбленный баран, начисто лишенный эмпатии. Что я для тебя — просто вещь, очередная драгоценная побрякушка для твоей проклятой сокровищницы. -оскалившись, прошипела она. — Тебе на самом деле глубоко плевать, что я могу тоже что-то там хотеть и чувствовать. И поэтому ты подло заставил меня дать эту чертову клятву, даже не удосужившись хотя бы соврать, что видишь во мне что-то живое.       Глаза Торина опасно сверкнули но он, как ни странно, сдержался. Только стиснул зубы так, что по скулам заходили желваки, но его мрачный взгляд был более чем красноречив. Какое-то время Яна с замиранием сердца ждала, что сейчас его все-таки сорвет — что он накричит, начнет ее оскорблять или даже попытается ударить (к последнему, пожалуй, стоило отнестись с меньшей беспечностью, но до Яны на тот момент это не дошло). Но ничего не произошло. Один бог знает, каких усилий воли ему стоило сохранить самообладание в эти минуты.       Наконец, он словно отмер. Глубоко вдохнул и резко выдохнул, на миг прикрыл глаза, и… улыбнулся. Только улыбку эту, пожалуй, правильнее было бы назвать «оскалом».       — Значит, тебя так тяготит данное мне обещание? — удивительно спокойно проговорил он, глядя Яне в глаза. — Что ж. В таком случае, я освобождаю тебя от него.       — Что?..       В ушах снова зазвенело. Не то чтобы Яна не расслышала или не поняла, просто… не поверила.       — Ты свободна и больше ничего мне не должна, — ледяным тоном повторил Торин. — Теперь, если тебе угодно, можешь хоть до старости прислуживать всякому сброду в своей богадельне. Довольна?       …однажды Янина бригада выезжала на ДТП. У водителя не сработала подушка безопасности и ему рулевой стойкой насквозь пробило грудь. Когда «скорая» добралась до места через пробку, спасатели успели эту штуку отпилить и вытащить его, но там как-то сразу было понятно, что товарищ приехал. Он был еще в сознании и даже боли не чувствовал — просто болевые сигналы так перегрузили нервную систему, что мозг пересталих воспринимать. Он, по сути, был уже мертв. Только еще об этом не знал…       И сейчас Яна почему-то поняла, что он почувствовал, когда опустил глаза и увидел торчащую из груди палку. Вроде не больно. Вроде даже дышать легко. Только мозгами-то понимаешь, что все, финита…       — Более чем, — проговорила она. Какого-то черта внутри у нее начало холодеть. А горло резко пересохло.       — Отлично, — сказал Торин. — Наслаждайся вечером, ведьма. Надеюсь, теперь он станет гораздо приятнее.       И ушел, отвесив ей напоследок ироничный поклон.       Яна не решилась смотреть ему вслед.       Было у нее предчувствие, что сегодня должна случиться какая-то катастрофа. И, похоже, оно не обмануло.