Здесь обитают драконы

      Когда Яна вернулась, госпиталь уже отходил ко сну. Ей самой это в ближайшее время не грозило: сегодня была ее очередь заступать на ночное дежурство. А еще до этого надо было проверить Торина. По негласному договору им занималась только Яна: Мелледана гномы к своему королю не допустили бы несмотря ни на какие уговоры, да и Аарну, пожалуй, тоже.       Сменив мокрые от снега ботинки на самодельные тряпичные тапки (применяемые исключительно для очистки совести — более-менее постоянную чистоту полов все равно удавалось поддерживать только в операционной) и повесив уличную куртку на вбитый в стену гвоздь, Яна отыскала взглядом Аарну.       — Ну, как оно? Новых случаев нет?       — Хвала Единому, — кивнула знахарка. — Одену вроде полегчало. А нынешние пока не очнулись.       Оденом звали того парнишку с раной на бедре, которого Яна «чистила» первым: ему удалось сохранить и жизнь, и бОльшую часть окружающих рану тканей. А вот насчет тех, кого она оперировала сегодня, у медика были серьезные сомнения. С ними пришлось работать без нормального наркоза, опоив эльфийским маковым молочком (по сути, тот же морфий, только послабее привычного). Тот, что помладше, наверняка выкарабкается, а вот насчет старшего, Брена, были некоторые сомнения.       — Хорошо. Я зайду к его величеству и сменю вас, — проговорила медик, в мысля ответив, что за этими пациентами сегодня нужно будет присматривать с особым вниманием.       …кусочек мыла из укладки давным-давно изошел на нет, и руки приходилось мыть щелоком — разведенной в воде золой. Довольно сомнительная альтернатива, но, если после растереть кожу небольшим количеством бренди, то некоторой стерильности все же добиться можно. Только кожу от этого щипало нещадно, и руки у Яны теперь выглядели так, словно она на пару секунд опустила их в кипяток…       Сегодня при Торине снова дежурил Ори, самый младший из гномов. В отсутствие соплеменников он казался неуверенным и нервным и никогда не разговаривал ни с кем, кроме Яны. Наверное, что отражалось на лице гнома в ее присутствии, правильнее всего можно было назвать «паническим благоговением» — с одной стороны Ори явно побаивался человеческую «ведьму», а, с другой, внимал любым ее словам, как божественному откровению. Яну это, мягко говоря, смущало.       Стоило ей переступить порог комнаты, как гном подскочил с кресла и едва ли не вытянулся по струнке. Торин, с которым он только что разговаривал, окинул эту картину взглядом мрачным, как утро понедельника, но, слава богу, промолчал. Но и молчание это было очень даже красноречивым.       — Можешь идти поужинать, Ори, — мягко сказала Яна, стараясь не обращать внимание на кислое лицо гномьего короля. — И принеси порцию для его величества.       Ори оглянулся на Торина и тот через силу растянул губы в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку. Молодой гном поклонился и, бочком протиснувшись мимо Яны, вышел из палаты. Медик закрыла за ним дверь.       — Как вы себя чувствуете? — привычно спросила она, подходя к кровати. Торин следил за ней угрюмым взглядом, откинувшись на подложенную ему под спину подушку.       — Не смогу уснуть, — он раздраженно дернул верхней губой, прилипшая к лицу улыбка превратилась в презрительный оскал. — Я слишком много времени провожу в этой постели. Меня от нее уже тошнит. И ее от меня, кажется, тоже. Сон не идет ко мне.       Яна, поставив чемоданчик на кресло, покачала головой. Торин сейчас и сидеть-то едва мог, да и то недолго, а уж о том, чтобы встать с кровати, пока не идет и речи — он просто не удержится на ногах. Да и хоть с виду гном поправляется буквально на глазах, пока еще высок риск, что разойдутся швы и снова откроется кровотечение, а второй такой кровопотери даже самый крепкий организм не выдержит…       И все же он упрямо рвется нарушить постельный режим. Черт его знает, почему. Может, считает, что слишком суров для соблюдения медицинских рекомендаций, а, может, ему просто здесь, в госпитале, не нравится. Яна уже не впервые задумывалась о том, не отправить ли Его Величество домой, в Эребор, но в очередной раз решила, что все-таки рано. Если что случится (а случится почти наверняка) — его даже донести не успеют.       — Вам пока еще рано вставать, — вздохнув, проговорила она, уже заранее предвидя его реакцию. — Но я могу дать вам лекарство — оно поможет заснуть.       — Опять эльфийское зелье? — Торин скривился, словно ему уже влили в рот что-то мерзкое и горькое. — Нет уж, избавь меня от этого!       Медик сухо усмехнулась. Ну, пусть будет «эльфийское»…       — Но оно работает, — возразила она. — Или вам больше нравится мучатся от бессонницы?       — Продолжаешь мне дерзить, ведьма? — негромко, но веско поинтересовался гном.       — Мне казалось, это вас развлекает, учитывая, с каким упорством вы дерзите мне, — парировала медик и нарочно громко отщелкнув замок, открыла чемоданчик. — Сможете расстегнуть рубашку? Или вам помочь?       Торин упрямо скрестил руки на груди, угрожающе прищурившись. Правда, хватило его ненадолго — уже секунд через десять предплечья его задрожали и он опустил свой «щит» чуть ниже, прижав локти к телу.       — Попроси, как подобает, — прорычал он, по-звериному ощерив зубы.       — Что?.. — удивленно переспросила Яна, настолько удивившись его агрессивному тону, что едва не выронила пузырек из-под спирта, в котором теперь плескалось местное бренди. — Что это за глупое ребячество?       Торин вздернул подбородок.       — Прояви ты чуть больше уважения и такта, это было бы не так унизительно, — выразительно проговорил он.       Яна возмущенно фыркнула. Вот уж заноза, а!       — Вы не единственный мой пациент, я не могу танцевать вокруг вас всю ночь! — снова начиная терять терпение, проговорила она сквозь сжатые зубы. — Не надо вести себя как капризный трехлетка. Вы сами больше меня заинтересованы в том, чтобы я была в курсе, как происходит заживление — если, конечно, хотите жить.       Торин сумрачно улыбнулся, и эта улыбка Яне ох как не понравилась.       — А если не хочу? — вкрадчиво поинтересовался гном, глядя на нее из-под полуприкрытых век, отчего на миг показалось, будто в глазах его сверкнуло опасное синее пламя. Взгляд, интонация, выражение лица — во всем этом сквозило какое-то отчаянное безумие. Не горячечный бред, не воинственный делирий и не бессмысленная агрессия шизофреника, а нечто совершенно иное, незнакомое и оттого куда более пугающее. Правда, впечатление несколько смазалось из-за того, что именно в этот момент силы Торина начали иссякать. Старательно делая вид, будто так оно и задумано, гном откинулся на спинку кровати, хотя побледневшее лицо выдало его с потрохами.       Яна вежливо сделала вид, что не заметила его слабости, хотя подыгрывать, оберегая чужое самомнение, было не в ее правилах. Но в этот момент его слова медика напугали. Уж больно искренне и проникновенно это прозвучало.       Она вздохнула, пытаясь успокоиться и напоминая себе, что Торину мучительно больно. И наверняка действительно невыносимо быть прикованным к постели. Как бы она вела себя на его месте? Довольно сложно представить себе ощущения от таких ран, если ты за всю жизнь даже костей себе не ломала. И, уж тем более, сложно предсказать, как ты на это среагируешь, но боль часто толкает людей на отчаянные поступки, затуманивая разум.       — Ладно. Извините, что я была резка, — она с трудом выдавила из себя дежурную улыбку, стараясь, чтобы голос звучал мягко и ласково. Это было непривычно и оттого непросто. — Не могли бы вы расстегнуть рубашку и лечь, чтобы я могла осмотреть вашу рану?       Торин мрачно воздел глаза к потолку, придирчиво оценивая ее попытку, но в конце концов соблаговолил-таки ее засчитать — повел плечами и убрал руки, вытянув их поверх одеяла. Правда, на то, чтобы выполнить требуемое, сил у него уже не хватило — он теперь полностью опирался на спинку кровати и при этом начал как-то нехорошо крениться вбок. Яна, плюнув на возможные протесты, подсела поближе и, просунув руку Торину под спину, осторожно отклонила его вперед. Гном не сопротивлялся. Вообще. Как тряпичная кукла. Менее тяжелым, правда, он от этого не стал, так что когда Яна необдуманно подставила ему для опоры плечо и Торин, за неимением вариантов, навалился на нее всем своим весом, ей пришлось поднапрячься, чтобы избежать совместного падения с кровати.       Если бы кто-то сейчас вошел, то, не зная контекста, наверняка решил бы, что в палате происходит нечто неприличное. При полном отсутствии содействия со стороны пациента попытка его уложить вышла весьма неуклюжей. Яне пришлось обхватить его обеими руками и прижать к себе (Торин безвольно уткнулся носом в ее плечо), буквально волоча по кровати, чтобы отодвинуть от спинки так, чтобы его голова в итоге совместилась с подушкой. В общем, получилось как-то совсем не профессионально и до стыда неловко. Медик мрачно подумала о том, что если окажется, будто Торин нарочно прикинулся мешком с соломой, чтобы ей подгадить, то она сама его убьет.       — Вот так, — закончив, она села на прежнее место, тут же проверив, не вылетела ли трубка из его груди. Черт, надо ее уже убрать…       Торин неотрывно следил за ней взглядом. К его счастью, у него то ли не хватило сил, то ли, наоборот, хватило воли не ухмыльнуться, хотя Яна почти ожидала этого. Гном выглядел… задумчивым.       Когда он снова заговорил, Яна успела расстегнуть его сорочку, осмотреть шов и прослушать грудную клетку фонендоскопом (ничего криминального).       — Ты говоришь, я не единственный. Сколько?.. — голос его теперь был чуть тише и напряженнее.       Яна, не глядя на него промокнула тряпицу спиртом.       — Чуть больше тридцати, — ответила она, сообразив, что даже не помнит точное количество. Впрочем, она успела уже всех выучить по именам и могла бы легко посчитать, но делать это сейчас было бы не слишком солидно.       — Тридцати?.. Целое кладбище, — насмешливо заметил Торин, закрыв глаза.       Яна вздрогнула, задетая этой ремаркой. Капля бренди попала мимо салфетки и поползла между пальцев, мерзко защекотала запястье.       Черт. Интересно, он сам-то был в курсе, насколько точно воткнулась в сердце эта будто бы случайная шпилька? Медик прекрасно осознавала, что будет огромной удачей, если хотя бы треть ее пациентов в итоге покинет госпиталь на своих двоих, а не отправиться на местный погост. И каждый раз, когда она неосторожно обращалась к этой мысли, она приводила ее в ужас. Может, Гэндальф был прав — не стоило ей перечить судьбе, взваливая на себя такую ответственность…       — Здесь уже и так слишком много могил, — пробормотала она, приложив тряпицу к шву.       Торин втянул воздух через сжатые зубы. Да, жжется, должно быть, дико, но не предлагать же ему подуть?..       — Это правда, — согласился Торин, сосредоточенно уставившись в потолок. — В одной из них должен был лежать я. А две другие могли подождать еще лет двести. Яна удивленно подняла глаза на лицо гнома, но тот, если и почувствовал ее взгляд, то предпочел его проигнорировать.       — О чем это вы?..       Торин сухо усмехнулся.       — Ты спасла не того, ведьма, — сказал он, все с той же горькой и болезненной улыбкой на губах. — Фили и Кили… дети моей сестры… Это они должны были жить, а не я.       Медик покачала головой, отняв ото шва пропитанную бренди салфетку. Что ж. Вполне понятно, но в данный момент неуместно.       — Ну знаете ли, вы не на базаре, — проворчала она, потянувшись за мазью. — Спасенные жизни обмену и возврату не подлежат…       И тут же прикусила язык, запоздало вспомнив, что ее безудержный профессиональный цинизм не очень радует благородных господ. Но Торин на этот раз будто бы не обратил внимания.       — Зачем ты это сделала? — спросил он, повернув голову и, наконец, посмотрев на медика. Его грудь поднялась вместе с резким вздохом и толчками опала, выдавливая судорожный выдох. На какой-то миг боль прорвалась через стальной панцирь его самоконтроля, исказив лицо, но — лишь на миг. — Я ведь был мертв…       Яна отвела глаза. Зарекалась — не ловить взгляд обреченных…       — Недолго, — ответила она, сосредоточившись на втирании мази в шов. Она, кстати, была не так уж бесполезна — воспаление заметно уменьшилось. — Меня, скажем так… очень убедительно попросили.       Торин кивнул (ну, или попытался) и снова отвернулся.       — В следующий раз лучше спросить меня, — глухо выдавил он.       — Непременно. Реанимирую и спрошу, — честно пообещала Яна. — А вы, когда поправитесь и займете свой трон, введёте практику отказа от реанимации. И первым его и подпишете. Мы все будем счастливы. Особенно ваши подданные, которые так много усилий приложили к тому, чтобы вы продолжали дышать.       Торин неожиданно рассмеялся — тихо и невесело.       — Надеешься меня устыдить? Напрасно, — проговорил он, снова глядя в потолок. — Если бы я погиб, королем Эребора стал бы Даин. Так было бы лучше… для всех.       Яна хмыкнула, аккуратно расправив на его груди свежую повязку. Торин явно недооценивал своего кузена — тот, очевидно, не слишком-то рвался занять его место, раз так отчаянно пытался сохранить брату жизнь. Ну, или все было проще — рыжебородый просто не хотел терять своего родича? Черт его знает. Может, у гномов родственные связи значат куда больше, чем у людей.       — Хотите сделать лучше? — спросила медик, укрыв его одеялом и подсаживаясь чуть ближе, чтобы заняться раной на лбу. — Может быть, тогда сдержите слово, данное Барду? Или хотя бы поговорите с ним? С вашей стороны крайне опрометчиво выставлять за порог правителя Дейла… находясь в Дейле.       Его губы снова изогнулись в сардонической улыбке.       — Правителя Дейла… — насмешливо повторил Торин, прикрыв веки. — Стало быть, ты все же умеешь подчиняться…       — Простите? — переспросила Яна, не уследив за логическим скачком.       — Двалин рассказал мне, что ты выставила Трандуила, — проговорил Торин, снова посмотрев на нее. Его ухмылка стала чуть жестче. — Но у Барда, видимо, есть какие-то особые… привилегии.       Яна равнодушно пожала плечами. Намек она уловила, но предпочла проигнорировать.       — Всего лишь общие интересы, — отозвалась она, прикладывая новую салфетку к его лбу. — Мы оба хотим, чтобы люди пережили эту зиму.       — Как благородно, — фыркнул гном.       Медик поморщилась от проскользнувшего в его тоне презрения. Наверное, если бы эти инсинуации имели бы под собой какую-то почву, ее бы это задело. Но на сей раз Торин промахнулся.       — А вам бы все-таки следовало с ним поговорить, — заметила она.       — Указываешь мне, что делать?       — Просто намекаю, что дипломатические кризисы я разрешать не подписывалась. Кажется, это вы заварили всю эту кашу. И я должна вас лечить, а не расхлебывать ее, прикрывая ваш… тыл.       — То есть, по-твоему, я прячусь за твоими юбками?       Яна пожала плечами.       — По-моему — нет. Но кто знает, о чем там в городе шепчутся?       Гном снова презрительно оскалился.       — Что ж. Отличный ход, ведьма, — мрачно процедил он. — Но однажды ты об этом пожалеешь.       Медик молча кивнула, хотя Торин уже отвернулся и не мог этого видеть.       Она уже сожалела, незаметно, но больно кусая нижнюю губу.       Торин больше не произнес ни слова, и Яна тоже предпочла закончить осмотр молча, с тоской думая о том, что ей вообще не следовало вступать с ним в не касающиеся медицины разговоры. Осмотрела, обработала — и все, на выход. С дурными пациентами не стоит играть в хорошего доктора, ибо заканчивается это скребущими на душе кошками.       …Когда вернулся Ори, гномий король уже почти спал. ***       Ночное дежурство прошло без происшествий, хотя легким его назвать было нельзя. Почти наверняка завтра ей снова придется оперировать чью-то нагноившуюся рану…       Сдав смену на рассвете, Яна буквально доползла до импровизированной «ординаторской» — отгороженного занавесками закутка в общем зале, и, рухнув на лежак, проспала почти до полудня.       По пробуждении ее ждали дурные (а какие еще?) вести. Крупы осталось на полтора дня. Алфрид опять устроил скандал. Гномы, пытавшиеся наладить водопровод, разобрали стену в погребе…       В общем, проще сразу было бы открывать не госпиталь, а дурдом. И первой туда сдаться.       Зато хотя бы ритуальный визит в королевскую палату обошелся на этот раз без словесных поединков. Торин пытался — его это если и не веселило, то как минимум развлекало, но Яна упрямо игнорировала все его намеки и колкости. Пожалуй, так следует делать и впредь, хотя не факт, что получится. Гномий король даже так весьма ощутимо воздействовал на и без того расшатавшиеся нервы.       После обеда зашел Бард. Правитель Дейла (пожалуй, теперь этот титул окончательно к нему прирос) пребывал в подозрительно-благодушном настроении. Яна велела ему подождать в холле, пока она позовет Сигритт, но Бард ее остановил.       — Вообще-то я к вам, — сказал он, ненавязчиво уводя ее в сторонку. Яна невольно напряглась, пытаясь сообразить, какая еще гадость могла случиться. Бард, впрочем, не выглядел ни встревоженным, ни раздраженным, но это еще ничего не значит.       — Ко мне?.. — переспросила она, вытянув шею в попытке через дверной проем отыскать взглядом кого-то из своих фельдшеров в общей палате.       — Да. Хотел вас поблагодарить, — Бард улыбнулся, очевидно, и не подозревая о мрачных мыслях собеседницы.       Яна обернулась к нему.       — За что? — удивилась она.       — Утром я получил послание от Торина, — кивнув, ответил Бард. — Он готов встретиться со мной сегодня вечером. Полагаю, это ваша заслуга.       Медик поморщилась, вспомнив свой вчерашний разговор с гномьим королем.       — Может быть, — пробормотала она. Несмотря на то, что убедить Торина оказалось относительно просто, чувствовала она себя от этого довольно мерзко. С нарушением профессиональной этики еще как-то можно было смириться (в конце концов Бард вроде как не требовал бОльшего, чем возможности поговорить), то с ощущением, что ее втягивают в какие-то местные разборки, а она и рада повестись на сладкие посулы, жить уже как-то сложнее. Надо бы как-нибудь намекнуть этим товарищам королям, что в переговорщики она не нанималась.       — А еще я встретился с магом Палландо, — продолжил Бард. — Он говорил, вы хотели осмотреть руины Эсгарота в надежде найти свой корабль.       Яна растерянно моргнула, в изумлении уставившись на него.       Какой еще корабль?.. Что за бред?..       К счастью, она замешкалась и не выпалила этого вслух, ибо, увидев ее озадаченное лицо, Бард и сам немало удивился. Пару секунд они так и смотрели друг на друга одинаково ошалелыми взглядами, пока до Яны вдруг не дошло, в чем тут дело.       — Ах, да, конечно… — она нервно растянула губы в неловкой улыбке, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. — Корабль!.. Да… точно…       Бард вряд ли не заметил ее замешательства, но лишь пожал плечами, очевидно, списав неожиданные «проблемы с памятью» на загруженность собеседницы. Медик же мысленно выругалась, сдвинув брови на переносице. Чертов маг! Легенду он, может, придумал и неплохую, только вот не помешало бы и самой Яне ее рассказать! Любопытно, не наговорил ли про нее Палландо чего-то еще?..       — Завтра мы с добровольцами собираемся плыть к Озерному городу, — проговорил, между тем, Бард. — Нужно убедиться что путь по реке свободен и развесить знаки, чтобы торговые корабли могли нас найти. Я мог бы взять вас с собой, даже в свою лодку.       Яна молча кивнула, размышляя о том, что надо бы серьезно поговорить с волшебником. У нее возникло неприятное ощущение, что Палландо как будто все равно, что в уравнении, которое ему попалось, есть не только бездушные переменные.       Она подняла глаза на Барда, обнаружив, что он смотрит на нее, ожидая ответа.       — Благодарю, — сказала она. — Я с радостью к вам присоединюсь.       — Тогда завтра на рассвете приходите на пристань, — сказал Бард.       — Пристань? — переспросила медик, и не подозревавшая что оная в Дейле имеется.       — Да, ее более-менее починили, — пояснил он.       Яна вздохнула. Пристань. Еще бы знать, где она, черт возьми, находится…       — Ладно, — сказала она. — Постараюсь не опоздать… ***       Яна задумчиво наблюдала за мухой, упорно вьющейся вокруг немытого котелка из-под каши. Отливающее металлической зеленью тельце сияло в свете горящего камина, как драгоценный изумруд. Вообще-то порядочным насекомым сейчас полагалось забиться в какую-нибудь щель и ждать весны, но это конкретное, видимо, опрометчиво зазимовало где-то в доме, и, ошалев от внепланового потепления и обилия огней, пробудилось раньше времени. Каша муху, определенно, интересовала, но нырнуть в котелок и приступить к трапезе она отчего-то не торопилась — только время от времени присаживалась на ободок, потирая лапки, после чего снова взлетала, меняя локацию. Ну, может, так оно и должно было быть — муха-то мясная. Но Яна с грустью думала о том, что еда в этом месте настолько поганая, что даже мухи ею брезгуют.       Бард вернулся сразу после ужина, как они и договаривались. Для разговора с гномьим королем он заручился поддержкой Гендальфа, что, в общем-то, было довольно-таки мудро с его стороны. Торин, в свою очередь, призвал Даина. Яна же предпочла самоустраниться, не желая участвовать в этих переговорах даже в качестве своеобразного рефери, но на всякий случай дежурила у лестницы, держа наготове свой чемоданчик. Мало ли что. Вдруг все-таки подерутся? Правда, не исключено, что в этом случае медицинская помощь потребуется не только Торину…       Впрочем, прошло уже полчаса с тех пор, как гости зашли в королевскую палату и, судя по тому, что их оттуда до сих пор не выставили, дело у них все-таки спорилось. Ветхие стены неплохо пропускали звук: спокойный разговор с первого этажа Яна бы не услышала, но спор на повышенных тонах — вполне. Но так как ничего подозрительного сверху не доносилось, она заключила, что переговоры проходят вполне продуктивно.       Дверь в палату вдруг резко распахнулась с пронзительным скрипом, от которого вся спина покрылась мурашками.       …а, хотя нет.       — …заявляться сюда! — прозвучал и тут же оборвался глухой рык Торина, наполненной едва сдерживаемой яростью. Судя по степени экспрессии, давление у него подскочило пунктов на двадцать.       Выругавшись, Яна подхватила чемоданчик и двинулась наверх. Одновременно в коридоре послышались нервные шаги.       — Но кто-то должен проявить благоразумие, — в громком, но спокойном голосе волшебника явно читался укор. — От Трандуила я этого и не жду, но ты!..       — Вот сами и проявляйте, — это уже Даин. — Извольте благоразумно убраться отсюда, покуда я не укоротил вашу бороду на фут-другой!       Яна стремительно преодолела первый пролет, но на площадке остановилась — в ведущем на второй этаж проеме появилась спина Барда. Медик невольно отступила назад, испугавшись, что сейчас правителя Дейла невежливо спустят с лестницы. Но этого, к счастью, не произошло.       — Вы сейчас не у себя дома, — резко напомнил Бард, чуть наклонившись вперед, словно нависая над кем-то.       — Да неужели? — усмехнулся все еще невидимый Даин. — Мы собственной кровью выкупили ваши жизни, сдерживая орков на пустоши. Вы у нас в долгу!       Возможно, спор продолжился бы и дальше, но возглас волшебника оборвал его.       — Полно! — воскликнул Гендальф. — Нам сейчас лучше уйти, Бард. Мы поговорим в следующий раз, когда все успокоятся. Пойдем…       Не задержавшись ни секунды, чтобы попрощаться, гости покинули коридор. Первым на лестницу ступил Бард, и лицо у него было таким мрачным, что Яна решила предусмотрительно посторониться. Ей всегда казалось, что «Убийца Дракона» — слишком уж громкое и грозное прозвище для этого спокойного и рассудительного человека, и что куда больше оно подошло какому-нибудь угрюмому головорезу. Но сейчас Бард вполне ему соответствовал.       Он, конечно же, заметил Яну, но, как бы ни был силен его гнев, умудрился его сдержать и даже выдавил их себя нечто вроде вежливой улыбки.       — Я так понимаю, он отказался? — поравнявшись с ним, спросила медик.       — Еще как, — Бард вздохнул, опасливо оглянувшись, но Даин, так рьяно охранявший покой своего родича, «провожать» гостей не стал.       — Ладно, — Яна неуверенно перехватила ручку чемоданчика. — Попробую его успокоить, пока он себе инфаркт не заработал…       — Удачи, — мрачно проговорил Бард.       Дверь в палату была закрыта, но Яна решила, что стучаться не имеет смысла. Дернув ручку, она на всякий случай отошла в сторону, но ничего, кроме Даинова «убирайтесь!» в нее не полетело.       — А, это ты! — оглянувшись, фыркнул рыжебородый, когда медик осторожно ступила внутрь. — Не вовремя, ведьма…       Да нет. Очень даже вовремя…       Торин, бледный, как полотно, сидел на кровати, безвольно откинувшись на высокую спинку. Лицо его блестело от пота, и тонкие прядки волос прилипли к мокрому лбу, из-за чего он выглядел еще более нездорово. Дышал он часто и тяжело хватая воздух открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Яна слышала, что когда он ругался с Бардом, голос его звучал твердо, но на поддержание этой иллюзии контроля ушли все его силы, так что сейчас Король-под-Горой удерживался в сознании не иначе как чудом. Или чудовищным усилием воли.       Яна торопливо подошла к кровати, пытаясь заглушить вопящее в сознании чувство вины. Проклятье!.. Надо было все же пойти в палату с Бардом — хотя бы для того, чтобы выпроводить всех, заметив первые признаки ухудшения. А еще лучше — вообще на это не подписываться, настоять на своем. Подождали бы эти переговоры пару дней, мир бы не рухнул!..       Так. Стоп. Так дело не пойдет…       Мотнув головой, она вытряхнула из головы все лишнее. Душевные муки лучше оставить на потом.       Привычно присев на край кровати, она взяла Торина за запястье, чтобы проверить пульс. Пальцы гнома слабо дернулись. Судорога?.. Или попытка отдернуть руку?..       — Его надо уложить, — велела медик, обратившись к Даину, но, едва взглянув на оного, тут же пожалела об этом. Вид у рыжебородого был такой, словно ему сейчас было жизненно необходимо все-таки спустить кого-то с лестницы, и Яна была первым кандидатом. Впрочем, медик успела изучить его достаточно хорошо, чтобы разглядеть в хмуром взгляде что-то еще кроме раздражения. Даин, может, не самый приятный на свете гном, но тревога за Торина, читавшаяся в его светлых глазах, была сильнее презрения и гнева.       Поколебавшись, он кивнул, и вдвоем они уложили Его Величество на кровать. Яна взбила подушки и укрыла Торина одеялом, заодно убрав волосы со лба. Гном никак на это не отреагировал.       — Как он? — спросил Даин, словно нехотя выдавив из себя эти слова.       Яна, поджав губы, вгляделась в лицо раненого. Взгляд у Торина был осовелый, рассеянный, из-за чего он снова стал похож на покойника. Но вроде бы ничего криминального она не заметила — пульс чуть ниже нормы, кожа теплая, мертвенная бледность постепенно уходит, а дыхание становится реже и глубже, продуктивнее.       — Просто переутомление, — заключила медик. — Надо ему хорошенько поспать — к утру будет в порядке.       Даин молча кивнул.       Торин, впервые пошевелившись, слабо дернул головой, растянув губы в привычной кривой ухмылке.       — Довольна… ведьма? — едва слышно прохрипел он.       — Нет, — честно сказала Яна и снова повернулась к Даину. — Наверное, сегодня я сама за ним присмотрю.       — Как скажешь, — отозвался рыжебородый.       Торин продолжал ухмыляться, но заснул уже через пару минут.